Джурджевдан

Прошелестела листопадами осень, и на землю мягким покрывалом опустилась зима. Студил воздух декабрь, во дворце по прежней привычке поставили елку на первой неделе последнего месяца года, украсили дом. Но Рождество двадцать пятого, как раньше, уже не ждали, но ожидали другое зимнее событие – бал в Зимнем дворце. Приглашения на бумаге с вензелями императора и императрицы и золотым тиснением были разосланы уже давным-давно, и удивления семейства Павла Александровича не было предела, когда витиевато выписанные строчки сообщили о том, что среди приглашенных, кроме всего, княгиня и младший князь. Держащая приглашение Ольга Валерьяновна, прочитав это, медленно опустилась в кресло, бессмысленно смотря впереди себя. Молчала около пяти минут. - Мама, - Дмитрий первым осмелился встрянуть ее. – Что с вами? - Мне нечего надеть, - со вздохом ответила женщина, все еще буравя взглядом какую-то точку. - Хмм, так закажи себе платье, - предложил Павел Александрович. – Время еще есть. - Платье, - повторила княгиня механически. – Платье. – Ее глаза вдруг стали огромными, и она вскочила на ноги. – Мари, платье! Мари! Спокойное течение жизни во дворце закончилось в эту минуту. Пошив наряда для Ольги Валерьяновны оказался делом непростым и очень ответственным, сродни с подписанием мира во время войны. Два платья, казалось, могут изменить ход истории – во всяком случае так считала княгиня. Специально для этого случая из Парижа срочно была вызвана портниха, лучше которой было не сыскать, видимо, во всем мире. Марии эта идея не нравилась, как, впрочем, и сам бал. Наконец, в один прекрасный день француженка явилась в Царское с сопровождении свиты помощниц и с порога принялась за дело. - Еще, еще сильнее! – командовала портниха горничной, затягивающей корсет княжны. – Должно быть тонко. - Ох, я задохнусь сейчас, - простонала Мария. – Можно ослабить? - Нет! – Она подошла, измеряя окружность под грудью. – Нужно еще сбавить хотя бы полдюйма. - Пожалуйста, оставьте так! Я не вынесу ни минуты, если буду так утянута. - Право, мадам Мюж, пусть останется так, - поддержала ее Ольга Валерьяновна, что-то набрасывающая в альбоме. – Она все же не привыкла к таким мучениям, ее затягивают не так сильно. - Как пожелаете, княгиня, но знайте - Жозефина Бонапарт… - Это было другое время, - поморщилась женщина. – И она наверняка почти все время стояла без движения, а Мари будет танцевать. - Если смогу, - протянула девушка жалко. – И не распугаю всех кавалеров своим припадочным видом. - Пустяки, мальчики уж точно не оставят тебя. Не очень теперь довольная портниха быстро сняла все мерки и, записав их, выложила образчики ткани. - Какой цвет желает Ваше Императорское Высочество? Вы можете позволить себе любой – вы уже не так юны. Мария застыла в изумлении – ей еще никто так прямо не намекал на возраст. Послушав француженку, можно было подумать, что она старуха. - Спасибо, - пробормотала она. - Я очень польщена. - Вздор, - фыркнула княгиня. – Она в прекрасном возрасте. Уже не ребенок, но взрослая девушка. Уберите подальше весь этот бархат – для нее это непригодно. Ей должно быль легко насколько это только возможно. Мари, что ты предпочитаешь – шифон или шелк? - Шелк. - Хорошо. Подойди, взгляни. Она повернула альбом, показывая свой набросок. Короткий рукав, довольно простое. - А сверху чехол? – спросила Мария. - Да, где-то до колен. Очень тонкое, с вышивкой, что-то вроде кружева в оттенке платья. Как вы думаете, мадам Мюж? - О, это может быть интересно. Если бы Их Высочество были брюнеткой, я бы посоветовала дивный бордовый с золотом. - И на балу мы с ней были бы как солдаты одного полка в одних цветах. Нет-нет, это исключено. Как насчет голубого, Мари? Розовый мне кажется примитивным, а белый – совершенно детским. - Голубой? Может быть, - пожала девушка плечами, просматривая образчики ткани. Один, нежно-сиреневого весеннего и одновременно прохладного цвета заставил ее улыбнуться. – Как вам этот? Прямо как сирень в Ильинском. Взяв лоскуток, Ольга Валерьяновна поднесла его к лицу княжны, а потом приложила к шее и, подумав, кивнула. - Этот цвет требует серебра. Подайте мне вон те образцы. Да, вот этот газ будет очень хорош здесь. Он очень тонкий, будет виден лишь блеск и узор. Я права? - О да, Ваше Сиятельство, - согласилась портниха. – У вас прекрасный вкус. Княгиня перевела взгляд на падчерицу. - Тебе нравится, Мари? Это самое главное, мы переделаем абсолютно все, если тебе это не по душе. Мария внимательно смотрела на шелк, оттененный тончайшим газом, и представляла его на себе. Зимний, бал, и она в таком платье…и она улыбнулась. - Да. Это то, что я хочу. - Прекрасно. Надеюсь, мадам, мы сможем уже на днях оценить первый результат? - Мы не будем спать ночи, Ваше Сиятельство, - улыбнулась француженка. – Для нас это огромная честь. Собрав своих помощниц и инструменты, она удалилась. Вздохнув облегченно, Ольга Валерьяновна откинулась в кресле. - Аксюта, освободи-ка Марию Павловну из этих тисков, - попросила она горничную. - Нам еще нужно заказать туфли, веер и перчатки, подумать над прической, и конечно же над драгоценностями. – Она быстро поднялась. – Идем. Едва успев накинуть халат, Мария понеслась за ней. Проведя ее по коридору, княгиня толкнула дверь в свои комнаты и распахнула шкафчик с драгоценностями. - Настя, подними княжне волосы, - распорядилась она, озадаченно рассматривая ряд диадем. – Потом подумай, нам нужно что-то не вычурное и изящное. Примерь ка это, Мари. Тиара была вставлена в волосы девушки, и Ольга Валерьяновна подошла к ней с большим круглым зеркалом, но быстро опустила его. - Нет, ужасно. Это выглядит как маяк. Попробуем бриллиантовую, она пониже. Снова и снова надевая и снимая украшения, княгиня все равно не оставалась удовлетворенной. Все до одной диадемы были отвергнуты. - Вернемся и посмотрим твои, - решила она, отправляясь в обратный путь. Но украшения самой Марии ее тоже совсем не устроили, и женщина почти пала духом. - Собирайся, поедем в город, - проговорила она, хмурясь и обмахиваясь альбомом как веером. – Мы не можем взять ничего из того, что уже есть. Если мачеха решила что-то, то проще согласиться, но Мария все же попробовала воспротивиться. Заказывать диадему ради одного бала глупо, ведь можно и без нее обойтись. Да и для кого там наряжаться. Но княгиня была несгибаема, и скоро они уже сидели в кабинете знаменитого Карла Фаберже. - Карл Густавович, дорогой, бесценный, - умасливала ювелира женщина. – Представьте только, такое событие, великая княжна должна быть там во всем блеске. - Ольга Валерьяновна, вы знаете, как я к вам отношусь, - вздохнул Фаберже. – Но я правда, правда не могу. У меня огромное количество заказов, я просто не успею. - Но больше никто не сможет это сделать. Я не могу заказать в Париже - бал уже в декабре. - Знаю-знаю, я делаю колье для княгини Юсуповой. Правда, Ольга Валерьяновна, я бы с большой радость поработал для вас, вы же знаете. Быстро заморгав, княгиня достала тонкий платок и прижала его к глазам. Мария знала, что такая пустяковая проблема не выжмет из «железной» женщины ни слезинки, но, очевидно, ювелир эту особенность ее характера не знал. - Ах, Мари, - проговорила она упавшим голосом. – Нас ничто не спасет. Мы будем на балу словно белые вороны. Что ж, похоже, нет другого выбора: я попрошу аудиенции у императрицы и на коленях вымолю у нее диадему для тебя. В Зимнем будет столько иностранных гостей, она не может допустить, чтобы великая княжна выглядела беднячкой. – Уткнувшись платок, княгиня изобразила безутешные рыдания. – Как это унизительно! Как я несчастна! Эта искусная инсценировка тронула даже Марию – ей почудилось, что она и сама сейчас расплачется. - Будет вам, мама, вам не следует так переживать из-за этого. Я надену ваш аквамариновый эгрет, тот, что вы назвали маяком… - Нет! Я скорее утоплюсь, чем позволю это! - Отец, я хотел… - Вошедший мужчина заставил княгиню слегка оторвать платок от глаз. – Ваше Императорское Высочество, Ваше Сиятельство, очень рад вас видеть. Ольга Валерьяновна, вы расстроены? Что произошло? - Ах, Евгений Карлович, ваш отец жестоко отказывает нам в спасении. – Женщина всхлипнула и элегантно промокнула глаза.- Он вынуждает Марию Павловну идти на бал в Зимний голой! - И вправду? – улыбнулся младший Фаберже. – Да, он вряд ли поможет вам подобрать наряд, он и иголку-то в руках в жизни не держал. - Нельзя насмехаться над отчаявшимися. Наряд уже подобран, но вот украшения, украшения! - Не могу видеть Ваше Сиятельство в такой печали, - проговорил Евгений и поцеловал ей руку. – Я не в силах повлиять на Карла Густавовича, но смею предложить свои скромные услуги. - Правда? – восхитилась Ольга Валерьяновна. – Вы не обманываете нас? - Как можно! - Бесценный, бесценный Евгений Карлович! Вы просто спасаете нас от позора. Всего вам доброго, Карл Густавович, - выговорила она радостно, пока старый ювелир целовал ей руку.- До свидания. - Надеюсь, вы не в обиде на меня? Я не хотел бы терять добрые отношения с вами. - Конечно же нет. В кабинете Фаберже-младшего княгиня долго объясняла что хочет видеть, показывала ткани для платья и все говорила-говорила… Слезы, конечно же, уже давно высохли. Внимательно выслушавший ее Евгений Карлович кивнул. - Здесь нужны аметисты. - О да, это то что нужно! – восхищенно воскликнула женщина. – То ожерелье, что я дарила тебе, Мари, оно замечательно подойдет к вырезу платья. Останется лишь подобрать серьги, что-то не слишком броское. - Я могу показать вам имеющиеся у меня эскизы, - улыбнулся ювелир. Просидев у него больше часа, они, наконец, согласились с наброском. Фаберже пообещал заняться диадемой немедленно и поклялся, что к балу она непременно будет готова. - Мама, вы великая актриса, - сказала Мария, покидая заведение. – Вам бы в театре играть. - Если бы я играла в театре, то ты бы пошла на бал без драгоценностей, - фыркнула княгиня.- А так будешь блистать. - Но себе вы ничего не заказали. - Ах, нет, Картье пришлет мне эгрет с рубинами, и мне все еще необходимо перо Я думала о том, что и тебе нужно что-то новенькое, но проклятая портниха перенесла свой приезд, и с платьем было не решено. А не заглянуть ли нам за перчатками и туфлями, раз уж мы в городе? – Женщина поправила шляпу и задумалась. – Что же Зинаида такое заказала? Надо, видно, забежать в гости или на чай позвать. Через месяц портниха, неделю переносившая завершение нарядов, все же прибыла во дворец, как всегда в сопровождении целой армии помощниц. Затягивать корсеты она в этот раз отрядила одну из «своих» - и Мария едва не разрыдалась, но не смогла выдавить слезы из своего сжатого пластинами тела. Казалось, они застряли где-то в груди. - Прекрасно, восхитительно, - приговаривала француженка, пока ее помощница застегивала платье на Марии. – Это прелестно, не правда ли, княгиня? - Тебе и вправду очень идет, Мари, - одобрила Ольга Валерьяновна. – Хотя чего-то не хватает. Где ожерелье? - В шкатулке. Я не могу нагнуться за туфлями… Обувь подали, девушка обулась. Ее шею охватили аметисты, но мачеха все равно осталась недовольна. - Ну можно уже? – поинтересовался изнывающий под дверью Дмитрий. - Заходите. Ворвавшиеся в комнату князья остановились, любуясь сестрой. Маленькие княжны вбежали следом. - Я тоже такое хочу, - заныла Ирина и Наташа вслед за ней. - А что это у нее декольте такое… - Дмитрий повел плечами. – Пустое. В изумлении уставилась на него мачеха, возмущенно заохала портниха, а Мария прикрыла вырез руками. - Да нет же, у платья, - сказал всегда понимающий брата Владимир. – Верх совершенно лысый. Хоть брошь бы какую прицепили или цветы. - Вот оно! – Княгиня вихрем взлетела с кресла и подбежала к девушке. – У вас еще есть такой шелк с собой? Дайте мне! Отрез был вручен, и Ольга Валерьяновна волчком обежала вокруг падчерицы, собирая ткань складками и пришпиливая на плечах булавками. - Другое дело, - констатировал Дмитрий и одобряюще кивнул Володя.- Мамочка, а ваше платье? - Ах, мне некогда, я не мерила. - Померяйте, просим вас! - Позже. - Зачем откладывать? - Ну хорошо, - милостиво согласилась княгиня и в сопровождении помощницы скрылась в спальне Марии. Мариино платье вернули, и не слишком довольная портниха взялась поправлять его прямо на месте, что-то сердито шепча по-французски. Дверь в комнату открылась, и Ольга Валерьяновна вошла, поддерживая короткий шлейф. Это платье было темное, во всяком случае частью: темно-бордовый тяжелый шелк, но более тонком золотисто-бежевом, что к ее яркой внешности шло потрясающе. Подняв со стола лишь вчера купленные перья, она приложила их к волосам. - Как лучше справа? Или слева? - Слева, - в один голос сообщили дети в восторге. – Вы будете самой красивой на балу, - сообщил Дмитрий и закатил глаза, когда сестра запустила в него подушкой. – Ладно, из всех не Романовых. - Не знаю, - протянула женщина, разглядывая себя в зеркале. – Зинаида все в тайне держит, не говорит, что надеть собирается. Лишь бы в одинаковом не придти, вот позор-то будет. - Никогда не видел княгиню в красном, - утешил ее пасынок. – На мой взгляд он и не пойдет ей, а вот вы в нем совершенно прекрасны. - Подхалим, - улыбнулась женщина. – Скажи лучше, в каком мундире будешь, я же неделю прошу решить. - В конном, конечно. - Отчего ж «конечно», ты шеф гренадер, мог бы и уважить полк. - Вы шутите, мама? Гренадерский совершенно обычный зеленый, а конный белоснежный. Пфф, Володя тоже будет в белом, уговорите папу быть тоже в конном, пожалуйста. - Он собирался надеть гусарский, но так и быть. Пожалуй, пестрота действительно будет ни к чему. Дни пролетели почти незаметно и вот уже тот долгожданный вечер наступил. Озаренный светом Зимний встречал многочисленных гостей. - Мари, ты сегодня необыкновенная красавица, - шепнул император, когда они подошли к ним, чтобы поздороваться. – От кавалеров не будет отбоя. - Оставить для вас тур вальса? - Стар я уже танцевать, - вздохнул он. – Остается любоваться. Ольга Валерьяновна, вы восхитительны. Да, это и вправду было очень видное семейство. Княгиня в рубинах, великая княжна в аметистах, великие князья в одинаковых конногвардейских мундирах, сияющих белизной, и ничуть не уступающий им Владимир в ослепительно белом гражданском. У всех них в ушах еще стоял оглушительный рев Натальи и обиженное всхлипывание Ирины, оставленных дома – им уж точно нечего было здесь делать, даже при условии, что на балу присутствовали все четыре царские дочери и даже наследник. - Уважили полк, не скрою, - продолжил Николай, с удовольствием рассматривая великих князей. – Конечно, вы бы не стремились так обрадовать шефа, если бы мундир не был бы вам так к лицу. И младший не отстает. – Он улыбнулся, с интересом смотря на Владимира. – Приятно будет, если под мое шефство встанет все семейство. Распоряжусь включить тебя в списки конного и гусарского, пожалуй, потом решишь куда хочешь поступить. Уже думал над этим? - Никак нет, Ваше Императорское Величество, - гладко солгал Володя, изрисовавший всю бумагу в своей комнате бесконечными рисунками с гусарами, а несколько лет назад пойманный за примеркой отцовского доломана. – Буду рад служить там, где прикажет Ваше Императорское Величество. Император кивнул, императрица подала ему руку для поцелуя. Сделав это с неповторимой элегантностью, молодой князь прошел вперед, освобождая место для ожидающих своей очереди гостей. - Ах, Бодя, каким же ты очаровательным бываешь, когда добиваешься желаемого, уму не постижимо, - вздохнула Мария, присоединяясь к брату. – Не знаю что и ждать от тебя: великого будущего, обласканного всеми, кто имеет власть, или банальной гибели на дуэли от пистолета рассерженного мужа какой-нибудь попавшей под твое обаяние знатной дамы. - Фу, Мари, зачем мне замужние? Неужели девиц в стране стало недоставать? Один танец мне, - отозвался Володя, поправляя стоячий воротник редингота. – Не забудь. - И мне, - выговорил Дмитрий, разглаживая складки на Андреевской ленте. – Только никому больше не отдай, а то стреляться буду. - Что за вздор? - строго произнес Павел Александрович. – Хорошо все же, что у нас не десяток сыновей – тогда Мари и вовсе не удалось бы потанцевать с чужими.- Он переступил с ноги на ногу и застенчиво улыбнулся. - А со стариком-отцом не постесняешься повальсировать? Мария покосилась на него с удивлением. - А у меня есть старик-отец? Заиграл первый вальс. Дмитрий моментально исчез, появляясь рядом с великими княжнами. Через минуту он уже повел в танец Татьяну – младший Константин Константинович оказался проворнее и перед ним забрал Ольгу. А через две минуты перед императорской четой словно из-под земли возник Владимир. - Бодя, вернись! Бодя! Боже мой, что он делает? – зашептала в ужасе Ольга Валерьяновна. – Мари, как его остановить? Остановить его было нельзя, оставалось лишь смотреть на то, как округляются глаза у царицы. Император улыбнулся немного рассеяно, потом рассмеялся и кивнул. Володя вывел почти в самый центр зала покрасневшую, но улыбающуюся Марию. Его обаяние снова сыграло за него – ему просто невозможно было отказать. Надо признать, танцевал князь Палей чуть ли не лучше остальных, более титулованных приглашенных. - Меня чуть удар не разбил, - выдохнула княгиня, держась за сердце. – Будет у меня с ним большой разговор. Павел, ну что ты стоишь – ты хотел танцевать. Отец, еще с молодости слывший первоклассным танцором, не растерял свой талант и с возрастом. Кружась с ним в вальсе, Мария успевала послать полный удивления взгляд Владимиру, посмеяться над Дмитрием, как отчаянно боровшимся с утра за ленту, а сейчас мучающимся с ней. Вокруг мелькали знакомые лица, знакомые люди. - Как ты необыкновенно хороша сегодня, Мари, - улыбнулась Татьяна Константиновна, к которой она отошла после окончания танца. – У княгини всегда лучшие портнихи. И диадема новая. Из Франции? - Нет, Евгений Фаберже сделал. - Как сказали бы царевны – очень аппетитная. – Она рассмеялась, но скоро успокоилась и, скрытно улыбнувшись, покосилась в сторону и придвинулась к ней поближе. – Ты только посмотри, как молодой Юсупов смотрит на Ирину. Почти неприлично. - Ты преувеличиваешь. Да, он смотрит, и это очень мило. - Знаешь ли, о нем ходят слухи. - Слухи не ходят только про мертвых, - вздохнула Мария, складывая и раскладывая веер. – Ирине можно позавидовать, если он с намерениями смотрит. - А на тебя тоже поглядывают. Девушка удивленно приподняла брови. - Кто? - Мария Павловна? – негромкий голос с мягким акцентом позвал ее, и она подняла глаза: перед ней в блеске орденов, в парадном мундире с золотом эполет у плеч стоял Георгий. – Позволите пригласить вас на вальс? Татьяна с улыбкой покосилась на нее, королевич смотрел прямо, ожидая ее ответа. Княжна стояла, молча глядя на него с восхищением: она совсем не знала, что сербы тоже приглашены на бал. - Вы приехали! – воскликнула она и смутилась под его взглядом. – Конечно, да. Взяв за руку, принц вывел ее из толпы. Его ладонь легла ей на талию, и девушка вдруг обрадовалась, что еще недавно ее так безжалостно мучили корсетом – можно потерпеть, чтобы выглядеть в его глазах стройной. - Вы приехали, - повторила княжна, касаясь рукой его плеча. - Да. Отец решился взять меня с собой. Я поклялся, что буду вести себя безупречно. - Неужели он находил повод упрекнуть вас в чем-то все предыдущие поездки? - Вы видите не все, Мария Павловна. Поверьте мне, я бы отдал все, чтобы вы никогда не узнали, какой я на самом деле. Но слава бежит впереди меня. Вальс кружил их, и в нем было что-то большее, чем в обычном танце. И не давала покоя мысль о том, как долго она ждала этой минуты, мучаясь два месяца в ожидании новости о его приезде. Тот крошечный огонек, из ничего возникший в царскосельском парке, разгорелся в огромное жгучее пламя, который испугал княжну больше, чем обрадовал. Любовь оказалась совсем не такой, как ей казалось - она причиняла боль. Своей бедой ей не с кем было поделиться, мысль о том, что она может рассказать обо всем Татьяне или Елене, ужасала. Теперь все ее страдания не имели никакого значения, и, казалось, будто вокруг никого не было – лишь только пустой зал и они вдвоем. - Вы словно серебряная, - проговорил Георгий тихо, не сводя с нее глаз. – К вам страшно прикоснуться, это кажется почти святотатством. - Но вы прикасаетесь. - Нельзя отказывать себе в шансе прикоснуться к красоте. И кружится зал, и люди вокруг, а музыка будто далеко теперь. И почему только ему совсем не мешается лента – ведь Дмитрий измучился с ней. А как он уверенно ведет в вальсе, будто всю свою жизнь провел, танцуя. - Это лучший тур вальса в моей жизни, - вырвалось у Марии невольно. Королевич засмеялся тихонько. - Удивительно, ведь я очень посредственный танцор. - Или скромный человек. Улыбка, только появившаяся на его лице, мигом остыла и в глазах его мелькнуло беспокойство. - Насколько эти слова неприменимы ко мне, Мария Павловна, если бы вы знали. Сколько лет я мучил свое окружение, зная, что мне все дозволено. Я чувствовал себя больше чем королем, даже когда отрекся, я знал, что все еще держу власть в своих руках. Я знал, что мне не будет отказа. – Георгий почти остановился. – А теперь я практически уверен, что услышу «нет» и боюсь его больше всего на свете. - О чем вы? Музыка умолкла, но принц не опустил рук. Сжимая ее пальцы, он внимательно всматривался в ее глаза. - Я хочу показать вам мою Сербию, Мария, - сказал он конец. - И хочу, чтобы вы стали моей женой. Каблучки туфель вдруг стали страшно неустойчивыми или пол качнулся под ногами – княжна и не поняла, почему вдруг стало трудно стоять. Сосредоточенное лицо с юными нежными чертами, которые с трудом сочетались с созданным молвой образом сербского принца, в нем было все: страх, боль, смущение, нежность - все, кроме безумия. - Георгий… - Нет! - Он схватил ее за запястья. – Только не сейчас. Обещайте подумать, все взвесить и решить. Я сегодня вас больше не потревожу. Я буду, я могу ждать. Очень долго, пусть всю жизнь, но не отвечайте сейчас. Словно очнувшись, королевич встряхнулся и повел ее обратно, к Татьяне. Отпустив руку, он наклонился к ее уху. - Я буду ждать вашего решения. Склонив голову на прощание, Георгий развернулся и ушел. Мария так и осталась стоять на месте, смотря в одну точку. - Мари. - Татьяна тронула ее плечо. – Что-то случилось? - Нет, - выдохнула девушка. – Просто слегка закружилась, сейчас пройдет. - Может быть шампанского? – предложил князь Багратион, муж Татьяны, стоящий рядом с женой. - Да, Костя, спасибо. Если это нетрудно. - Конечно. Минуту. Он ушел, а княгиня подала Марии веер. - Ты ужасно бледная. Георгию не стоило тебя так кружить. - Нет, пожалуй, дело в корсете, - невнятно отозвалась княжна. – Отойду, у мамы должна быть с собой соль. Сейчас вернусь. Головокружение, корсет – было ли до них сейчас дело. Да, может, и было – так хотелось скинуть сейчас с себя все это великолепие и повалиться в свою постель, чтобы плакать всю ночь. Встретившийся по дороге Костя Багратион протянул ей фужер, и она, забрав его, смогла лишь кивнуть в благодарность. - Мари, да ты бледнее мела! – воскликнула Ольга Валерьяновна, когда она, наконец, добралась до нее. Подхватив падчерицу под руку, она мгновенно вытащила откуда-то флакон и, прикрыв веером, поднесла к ее лицу. – Лучше? - Да, намного, - вяло улыбнулась Мария. Ее взгляд обратился на танцующих: Георгий кружился в паре с сестрой. Елена порой оглядывалась на Иоанна, танцующего с Ольгой, и, смеясь, что-то шептала брату. Тот отвечал ей с легкой улыбкой на губах. - Мариша, приглашаю, - шутливо склонился перед ней Володя. – Сейчас мазурка будет. Ты обещала. - Ей дурно, Бодя. - Нет, ничего, я уже пришла в себя, - уверила княгиню девушка. – Идем. Живой быстрый танец в непривычно узкой юбке вызвал некоторые трудности. Приходилось придерживать короткий шлейф, хотя брат показал себя безупречным танцором, ни разу не наступив ей на подол. - Дмитрий обхаживает Ирен, - шепнул Владимир, меняя руку в танце. – А Феликс сходит с ума. - Правда? - Да. Кажется, дружбе конец, если не закончится дуэлью. - Ах, не говори глупости, весь Петербург знает, что Дмитрий влюблен практически во всех княжон. И не шути так на людях – пожалей княгиню Зинаиду Николаевну. - В чем здесь моя вина? Об этом нужно думать Феликсу, я совершенно точно против такого решения конфликтов. - Это радует. Но что ты устроил с Марией? Юный князь приподнял брови и повел плечом. - Пригласил на вальс. Что в этом плохого? - Она дочь императора, - напомнила Мария. - А я сын великого князя. - Она великая княжна. - А я князь Палей. - Ей тринадцати нет, ей еще рано танцевать на балу. - Зато мне уже почти пятнадцать,- Владимир выпрямил спину и гордо приподнял голову.- И мне не отказали. А княгиня Орлова сказала графине Буксгевден, той, что фрейлиной служит при императрице, что «мальчик, который с Марией Николаевной танцует, очень хорош». София Карловна, знаешь ли, протестовать не стала. Княжна вздохнула. - Ты тщеславен, Володя. - Неужели я должен был пойти к ним и сказать, что я очень скромен и желаю, чтобы они говорили о том, что я некрасив? – Владимир фыркнул. – Такова природа и я не могу ничего поделать, и, знаешь ли, мне совершенно не польстило это «мальчик», будто мне шесть. И Мария Николаевна совсем не выразила недовольства моим приглашением, напротив, была рада. Сказала, что и не ждала, что ее пригласит кто-то. - Вы с ней беседовали? - Весьма обстоятельно. Она стеснялась сначала, извинялась, что, может быть, собьется, и считала немного, но потом совершенно положилась на меня. Она ужасно забавная и все говорила, что жалеет, что я не бываю у них в гостях. Обещалась переговорить со своей мама. Пальцем опустив за подбородок лицо рано вытянувшегося в рост брата, Мария улыбнулась. - Не влюбитесь, князь. - Отчего же? Неужто дурное чувство? - Да нет, просто конец у него часто печальный. Но, быть может, тебе повезет. - А о чем вы с сербским королевичем говорили? Девушка вздрогнула – разговор с Володей дал ей возможность забыться, сейчас же тревога вновь забилась в груди. - О пустяках. Неинтересные темы. - Уверен это так, ведь он заносчивый безумец и только. Знаешь, перекинулся я парой слов с Ираклием Кипиани, он мне столько всего рассказал, про него такие слухи ходят… - Не хочу знать, где князь набрался сплетен, - вспыхнула Мария. – Я их слушать не хочу и прошу тебя их избегать. - Мариша, не будь скучной. Ох, Дмитрий Павлович идут, чтобы забрать тебя у меня.