Джурджевдан

«….вижусь с Ней постоянно, совсем уже до дерзостей дошел – почти украл Ее ночью из дворца. Была она совсем не против, правда, Н. Ей помогла выбраться. Прогуляли с Ней почти всю ночь, совершенно без устали, все говорили, даже не помню уже о чем. Она мерзлявая такая, душенька, все в платок куталась и жалась, чтоб согреться. Обратно уже почти засветло возвращались, благо, не застал никто, ведь скандал-то какой бы был! Н. снова помогла, заспанная, бедняжка, сказала, что еле глаза сомкнула, да и О. среди ночи вдруг зашла. Пришлось мышкой будто поскрестись – она ужас их как боится, убежала сразу, да и не заметила, что в кровати обманка. Домой вернулся как в тумане, едва ли лечь успел, а ведь уже пора вставать в корпус, да там на занятиях все в мыслях не об учебе совершенно. … Ты прости, что тебе об этом пишу, ведь больше никому довериться не могу: Дмитрий уже совершенно потерялся, мечется, отпустить ни одну не хочет. Косточкины мучения будто и в упор не замечает, а он ее ждет, кажется, еще, надеется на что-то, держит себя почти монахом, хотя на днях, не поверишь, заявил, что будет к румынке Елизавете, внучке тети Мари, свататься, но думается мне, что это он в отместку просто. А Митя все в обиде сейчас весь и ревности – Юсупов же все-таки решился! Ирэн философски сдержанна, хоть и довольна заметно, зато Феликс, кажется, рассудком помутился от всего этого – все разговоры «как для Ирины», подарок ей какой-то головокружительный у Картье готовит, дом основательно переделывает. Нагрянул на днях к нам в Царское, все с Митей об этом болтал, тот в бледность, сказал, что тема для него неприятна, и выставил его вон почти (собака на сене, ни дать ни взять!). Феликс со мной сейчас больше, я то его выслушиваю, а больше ему и не нужно ничего. Глупо так, ведь я, право, верил в то, что про него говорили. Хотя кто знает, ведь кто по молодости не ошибается. Знаешь, пишу тебе сейчас, а самому едва ли до письма. В Александровском Кароль в гостях с четверга, ну тот, что из Румынии, с семейством своим, мама по секрету сказала, что с О. почти все решено, осталось лишь ее согласие получить. Сказала за завтраком, Дмитрий даже заканчивать его не стал – поднялся, извинился сквозь зубы и уехал тот час же. К вечеру начали беспокоиться, но он телеграфировал, что на Невском, ночует там, потому что уже поздно возвращаться. Лжет, конечно, но есть ли смысл пытаться вернуть его сейчас? Костя в полку и, надеюсь, не знает ничего, хотя вряд ли остальные утерпят не говорить ему, хотя и клятву дали (как понимаешь, секрет уже никакой не секрет). Только все стало еще хуже – уже папа сказал, что О. отказала принцу, но он и не огорчился и немедленно перевел свой интерес на другую….Маришенька, не могу про Нее писать, ты и без имени все поймешь. Ты же умница у нас такая, все всегда правильно делаешь. Позови меня к себе, насовсем позови. К сербам уеду, успокоюсь, смирюсь со всем, лишь бы далеко, не дома. Уж и речи нет о государевых полках, лишь бы папу убедить в свой в Варшаву отправить, если ты не сможешь, да как без вопросов это сделать не знаю. Прости за дурное письмо, я сегодня совершенно отвратительный брат, не могу даже заставить себя спросить как ты там. Завтра успокоюсь и напишу обстоятельно, как нужно, только прошу, не огорчайся. Люблю тебя, родная. Всегда твой – Володя. - Царская дочка? - оживился Георгий, получая волнующие новости от супруги. - Это которая? - Мария, - подсказала княгиня, и королевич возвел глаза к потолку, мысленно пересчитывая что-то. - Джордже! - Я их помню! - вспыхнул князь. - Но путаю. Возьму альбом. - он встал, добывая запасы фотографий жены и пролистал их. - Так...старшая...эта? - Эта. - Красивая. У Владимира Павловича хороший вкус. - Так и напиши ему, - закатила глаза Мария. - Он будет рад получить твоё благословение. - А ты будто бы не рада. - Ох... - ей было трудно описать свои чувства. Влюблённость брата была для неё в не в новинку, Володя, как любой чуткий, тонкий, творческий человек, был натурой крайне влюбчивой и находил себе привязанности довольно часто, но здесь... Его симпатия к царевне не проходила уже много лет, прежде Мария не придавала этому ни малейшего значения, только подшучивая над интересом брата. И момент был упущен: хорошо зная Владимира, Мария догадывалась, что его сомнения напрасны, и это любовь - настоящая, искренняя и самая первая. - А что за le triangle amoureux у Кости и Дмитрия с царевной? - поинтересовался Георгий, с лупой рассматривая фотографию княжон. - И как мне расценивать то, что этот стрельнинский затворник даже и не подумал написать мне об этом? - А в какой момент ты рассказал ему о своих чувствах ко мне? Георгий оторвал взгляд от фотографии, через лупу смотря на супругу и сердито щурясь. - Я женился не затем, чтобы жена указывала на то, что я бессердечный мерзавец и отвратительный друг. Мария передернула плечом. - Разведись. - Чтобы прослыть ещё большим мерзавцем, бросившим беременную жену? Благодарю покорно. Нет, это все же безобразие - он даже не делал и намёка на это, - королевич выдернул письмо из рук Марии и вновь провалился в кресло, жадно перечитывая его и будто бы что-то уточняя в альбоме. - Великая княжна! Дочка царя! Положительно, я бы мог что-то посоветовать ему в этом вопросе. - Как сделать предложение, сбежать, строчить письма и не отсылать их? Георгий сузил глаза. - Злюка. - Не докучай Косте. Если он в курсе произошедшего, а я почти уверена, что ему уже доложили, то ему сейчас прескверно и без твоего участия. - Всё же решено, она отказала Каролю. И правильно сделала, между прочим, там персонаж, у которого даже я мог бы поучиться скандальности. - Дело не в том, что Ольге сделали предложение, а в том, что ей ещё не раз его сделают. Кароль не пришёлся по вкусу, да, но, может так случиться, следующий понравится больше. - А Костя? - А Костя князь императорской крови. Ему не править. Каждая принцесса хочет быть королевой. - Прости. Мария взглянула на мужа - он неторопливо просматривал фотографии в альбоме, аккуратно переворачивая страницу за страницей и будто бы незаметно кусая щеку изнутри. - Если бы я хотела выйти замуж за престолонаследника, то вышла бы, - заметила она сухо. - Разумеется, - кивнул королевич, внимательнее рассматривая какую-то фотографию. - Александр был бы рад предложить свою кандидатуру. - Но я хотела выйти за тебя, а не за корону. - Но была бы рада, если бы корона ко мне все же прилагалась. - Я бы не возражала. Она была бы тебе к лицу. - Не слишком. Я мерял - у меня в ней гигантские уши, а сама голова кажется крошечной. - Ты знаешь, что я имею в виду. - Знаю. - Георгий резким движением захлопнул альбом и встал, возвращая его обратно на полку. - Вечером напишу Косте. Буду милым, чутким, попробую разузнать новости и отговорить его от румынки. - Чем она тебе не угодила? - Ты давно её видела? - На свадьбе. - О чем тогда разговор? Я бы предпочёл для Кости кого-то более хрупкого. К тому же её матушка весьма свободных нравов, чудится мне, дочери могли перенять у неё повадки. - Ты же знаешь, что Мисси моя кузина? - Это меняет то, что она внезапно начала рожать черноволосых детей? Думаешь, это воздух Румынии так на неё повлиял? Мария не нашла чем возразить - она не хотела подтверждать слухи и догадки мужа, но аргументов в защиту двоюродной сестры найти не сумела. - Я хотела бы прочесть письмо прежде, чем ты его отправишь. - Нет, я думаю, что справлюсь сам. У Кости семеро братьев и сестер, уверен, что даже если я буду ужасающе бестактен, он не обидится. - Делай что хочешь, - Мария откинулась на спинку кресла и закрыла глаза, но успокоиться не получалось: она все равно думала о Владимире. - Джордже. - Да. - Что мне посоветовать брату? - Которому? Княгиня приоткрыла один глаз: королевич что-то рисовал на клочке промокательной бумаги. - Боде, разумеется. - Там, вроде бы, и Дмитрий в расстроеных чувствах, о нем ты не беспокоишься? - Нет, конечно, Митя мнит себя влюблённым во всех княжон без исключения. Он жуткий собственник и ненавидит делиться даже тем, что ему совсем не нужно. - Критично, - констатировал Георгий. - Что ж. Отчего тебе не нравится идея влюблённости Владимира? - Потому что она великая княжна, царевна. А он... нет. - Да, он уж точно не царевна. - Не ерничай. Ты понимаешь, о чем я. - Понимаю, - Георгий вздохнул. - Пресловутая корона. - Тут даже не корона, - возразила княгиня. - Он незаконнорождённый. - Он признан сыном Павла Александровича, все забыто. - Об этом вспомнят, когда понадобится. Я не хочу, чтобы Боде разбили сердце. - Оно уже разбито, ты сама говорила, - напомнил королевич. - Плохо не то, что ей сделали предложение, а то, что ей ещё много раз его сделают даже если она откажет сейчас. - Ты думаешь, она откажет? - О чем ты? Она еще дитя. Родная, Володя на эмоциях, но ты то должна понимать, что её не отдадут замуж так рано. - И за него не отдадут. Это нужно прекратить сейчас, пока не зашло слишком далеко. - Маша, милая, поздно. Он не боится даже признаться - ты уже ничего не можешь поделать с ним. - Но она ему тем же не ответит! - воскликнула Мария в отчаянии. - Уже ответила. - Князь улыбнулся. - Маша. Девчонка ночами к нему бегает. Из дома сбегает тайком. Она его - целиком, вся. Княгиня вспыхнула - сердце в груди забилось отчаянно. - Ты ведь не хочешь сказать... - Не хочу. Твой брат поэт, а не ловелас. Для таких любовь - отдельная история. Похоть утолить может любая, а искорку в сердце зажечь - только одна. - Откуда ты знаешь?! - Мария осеклась, жалобно смотря на загадочно-нежную улыбку мужа. - Джордже, ты же не пишешь стихи? - Машенька моя, - королевич оставил кресло, опускаясь на колени возле её ног, и потянулся к губам, целуя вновь и вновь. - Милая, родная, - шептал он между поцелуями. - Не пишу. Но люблю тебя безумно. Ты моя искорка - одна единственная. Господи, как я понимаю Владимира! Я мечтал бегать к тебе на свидания ночами и до утра гулять по саду. Если бы я умел писать стихи, то писал бы непременно. - Ты думаешь, беды не будет? - Не будет, - пообещал королевич, тесно обнимая её. - Не прояснится ситуация - немедленно отпишем ему и пригласим к себе. Но я уверен, что все будет хорошо. - Мне хочется его утешить. - Напиши ему что-нибудь нежное. Хочешь, я поищу ему какую-нибудь безделушку в городе? Какой-нибудь пейзаж или хорошенькую статуэтку? - Думается, его это порадует, - согласилась Мария, и Георгий, кивнув, вернулся на свое место. - Отлично. Я посмотрю, что можно подобрать для него. Я не очень силен в таких вещах, но, наверное, найду что-то. Может, Горан поможет... - Кажется, в этом разбирается Павел, - напомнила Мария, удобно устраиваясь подбородком на мягком подлокотнике. - Да, но он уехал к тётке позавчера и одному богу теперь известно когда вернётся. - А Сандро? Князь поморщился. - Он со мной не разговаривает. - Почему? - Я разбил вазу, - быстро ответил Георгий, добавляя после того, как удостоверился, что его ответ не удовлетворил супругу: - В его кабинете. Мария нахмурилась. - Ладно…об стену, - продолжил королевич. Вид у княгини не стал понимающим и он вздохнул тяжело. – Над головой Живковича. - Джордже! – Мария машинально стукнула кулаком по столику и зашипела, потирая ушибленый кулак. – Да что же это такое! - Лишь над головой – я не старался попасть. - Он генерал! Ему доверяет твой брат и отец тоже! - Я не представлял насколько. Только отвоевали, а он уже болтает о новых мифических победах, в красках расписывает сражения и уже уверенно обещает Александру османскую корону и поверженный Константинополь у его ног. А тот будто масло тает. – Принц расхохотался. - Он уже явно представляет себе новые географические карты с османскими территориями под сербским влиянием. Собрать балканских славян. А потом и славянских королей подвинуть – болгар, румын, черногорцев. То-то дед удивится. – Он потер переносицу и улыбнулся. – Югославия. Название красивое, но какой некрасивый смысл. - Отчего? - Мыши, кошки и собаки в одном подвале. Что не делай все равно перегрызутся. Православные сербы, католики–хорваты и мусульмане Боснии. Такая же взрывная смесь. - Но ведь Россия тоже православная, а на юге ее живут мусульманские народы. А Польша –католическая. - Хмм, мирно живут? - Нуу… - Мария задумалась о частых слухах, мелких и не очень стычках на южных и западных границах империи. – Не слишком. Но все удается уладить. - А вот у Сандро едва ли получится уладить, и я сказал ему это. Он сказал, что я анархист и завидую ему. Я разбил ещё одну вазу, теперь уже над его головой... - Сколько ты ещё собираешься уничтожать фарфор во дворце? - Столько, сколько понадобится, пока брат не научится слушать тех, кто ему не льстит. - Никто не любит слушать таких, - объяснила княгиня. - Всем нравится, когда их хвалят. - Я не умею хвалить ошибочные решения. - Ты мог бы сказать об этом мягче, не давить. - Откуда ты знаешь, что я давил? - Ох, Джордже. Я просто тебя знаю. Мария замолчала, выуживая из корзинки вязание и принимаясь за дело. Спицы успокаивающе постукивали, позволяя княгине подумать своём - в голове, как ровные рядки петелек, складывалось письмо Володе. Вывязывая петлю за петлёй, Мария все думала и решала - ей и впрямь нравилась идея пригласить брата в Белград. Здесь, надеялась княгиня, Бодя будет под присмотром и в абсолютном покое, сможет отдохнуть, придти в себя, заняться своими стихами. Она представляла его за столом у распахнутого окна в его уютной серо-голубой комнате, устроеной специально под него, под его характер. "Нужно приказать просушить матрас и заказать букет цветов", - подумала Мария, меняя спицу. - "Гладиулусы вполне подойдут. Нужно позвонить Сандро". - она покосилась на мужа, все ещё что-то загадочно черкающего на бумаге. Просить деверя было неловко - братья снова поссорились. Нужно было срочно найти повод помирить королевичей. - Джордже, мы до сих пор не решили одну важную проблему, - проговорила княгиня, накидывая петлю на спицы. – А времени не так уж много. Карандаш в пальцах Георгия вывел какую-то плавную линию, и он посмотрел на нее с подозрением. - О чем ты? - О выборе крестных. - Ты считаешь, что у нас мало времени для этого решения? - Конечно, у меня уже виден живот! Королевич вытянул шею, со скепсисом рассматривая её талию в сиреневом шелке блузы. - Разумеется, - сообщил он. - Уже видно. - Вот видишь! - Хорошо, кажется, это самоее лёгкое, что нам приходилось решать. – Принц снова уткнулся в свои записи. – У тебя немыслимое количество кузенов. - Кузены, разумеется. - Можешь пригласить братьев – я совершенно не против.Буду рад. Княгиня опустила вязание, усаживаясь в кресле удобнее. - А знаешь, это отличная идея, - протянула она. - Дядя – крестный отец – это то, что нужно. - Ну и замечательно, - пробормотал Георгий, склоняя голову к плечу, что-то оценивая. – Владимир или Дмитрий реши сама – я поддержу любого. - Любого? - Без сомнения. - Они на службе – никак не смогут приехать. – Мария вздохнула. – Придется упросить другого дядю. Руки принца резко смяла бумагу. - Нет, - отрезал королевич безапелляционно. – Ни за что. - Джордже, эта идея хороша. - Она ужасна. Александр крестным не будет – и точка. - Ты сказал что поддержишь любое мое решение, - не унималась Мария. - «Владимир или Дмитрий» - я сказал так. Имя «Александр» в списке одобренных не звучало. - Георгий! - Мария! Лицо принца выражало решимость, и Мария почти сдалась, но изнутри будто подтолкнули. И она решила настоять на своем. - Джордже, маленькому нужен такой могущественный крестный! - У него дедушка – король, дедушка - великий князь и отец, который разорвет в клочья всех, кто посмеет причинить ему вред! – выпалил Георгий раздраженно. – Ему не нужен мой брат. - Ведь с нами может что-то случиться. Кто позаботится о маленьком? - Александр – последнее существо в мире, которое я рассмотрю в качестве опекуна моего ребенка. Лучше я доверю его змеям. - Это безумие. – Мария уронила руки. – Сандро добр ко мне. Он волнуется за малыша. Качнув головой, королевич поднялся с кресла. - Маша, только ты имея такую родню можешь верить улыбкам людей. Наследник лучше других понимает, куда скатится страна без поддержки России, а, значит, никаких выпадов в адрес кузины русского царя быть не может. - Ты жесток. - А ты наивна. Ты знаешь его всего ничего и веришь в легенду придуманную им самим. Ты не прочла и страницы в главе «Александр Карагеоргиевич», тебе неизвестна и десятая часть книги «Карагеоргиевичи». Не суди о нас, не зная. Мы хуже, чем кажемся. Княгиня всхлипнула и подняла на мужа глаза. - Желаешь снова напомнить о своем, якобы, сумасшествии? - Я швыряю ножи в дверь и делаю самолетики из документов. Я отослал брату лягушку в посылке. – Георгий развел руками. – Я безумен. - Лягушку в посылке? - Да, он придрался ко мне из-за пропущенной буквы в докладе и заставил переписать все тридцать страниц. В итоге получил бумаги вкупе с жабой. Сам виноват. - Ты ребенок. Княгиня схватила спицы, быстро-быстро перебирая ими, но петли расплывались в глазах. Подошедший Георгий присел на ручку и, мягко забрав из ее рук вязание, обнял, целуя в висок. - Пусть будет Александр, - произнес он тихо. Мария дернулась из его рук, пытаясь вытереть слезы. - Ты не хочешь. - Я хочу, чтобы все было так, как хочешь ты. - Ты не в крепостные мне сдался, а женился. - Это совершено не важно. - Это важно! – воскликнула княгиня. - Я хочу, чтобы у маленького была семья. Да, Джордже, семья! Не мама с папой, а тёти, дяди, бабушки, дедушки, кузены... И чтобы это не было условностью, а чтобы мы действительно были...близки. - Хочешь, чтобы мы с Сандро стали настоящими братьями? - Да... - Ты опоздала лет на двадцать. - Неужели ты считаешь, что вас уже ничего не может примирить? - Мария заломила руки. - Даже ребёнок! Неужели вы не сможете помириться ради нашего маленького? - Маша, - Георгий вздохнул и встал, опираясь о спинку её кресла. - Мы можем сделать вид. Но это не то, что ты хочешь. Ты хочешь, чтобы мы были искренними. - Конечно! - Не выйдет. Любви нет, а актёры мы с братцем слабенькие, нам не поверят, - Георгий насторожился, прислушиваясь к чему-то. - Миливоевич вернулся. Прости, дорогая, я немножко эксплуатирую твоего протеже, мне нужно было срочно забрать кое-что у Анджелковича, а Враница уехал за моим конём. - Ты все же выбрал того, серого? - Да, - королевич довольно улыбнулся. - Красавец, правда? - Хороший. - А твой бесценный деверь от него отказался. Что за болван?! И сотни раз говорил ему, чтобы он не лез в вопросы, в которых ни черта не понимает, но нет же! - А можно было просто предложить Сандро свою помощь, - объяснила Мария. - Не осыпать его обвинениями, а просто сказать, что ты с удовольствием поможешь подобрать ему лошадь. - Ох, Маша, - королевич закатил глаза. - Это слишком слащаво. - Ничуть. Нет ничего ужасного в том, чтобы подсказать брату ответы на вопросы, в которых он не так силен, как ты. Когда-нибудь и он тебе поможет. - Едва ли. Не существует вещей, в которых Александр разбирается лучше, чем я. Кроме всяческих политических каверз. - Так мы берём его крестные? - Бери, раз хочется. Надеюсь, ты позволишь мне от души одобрить хотя бы крестную? - Соглашусь на любую, - уверила княгиня. - Мадемуазель Лазич? - Ахаха, очень остроумно, Ваше Императорское Высочество. Георгий вышел из будуара, - лишь дождавшись, когда в его кабинете хлопнет дверь, Мария поспешила вниз, в свой кабинет. - Алло-алло. Княгиня Мария беспокоит, - заговорила она в трубку. - Мне нужен престолонаследник. Он не занят? - Мари! - голос Александра зазвенел в динамике прежде, чем она ожидала получить ответ. - Право, зачем ты телефонируешь в приёмную? Я всегда рад тебя слышать? - Это так мило, Сандро, но я даже не знаю, как звонить непосредственно к тебе. - Мне нужно непременно научить тебя. Хочу говорить с тобой как можно чаще. - Как насчёт того, чтобы поболтать вечером? - Мария покрутила в пальцах шнур, пытаясь сдержать улыбку. - Мы приглашаем тебя на ужин? - На ужин? - Александр замялся. - Даже не знаю, будет ли у меня время.... - Сандро, душка, дела не убегут. А у нас с Джордже для тебя есть одна очень-хорошая новость. - Новости от Джордже? - Это сюрприз! - Ох... - Очень хороший сюрприз. Тебе понравится, Сандро.