Джурджевдан

- Возможно ли будет установить ящики с цветами вдоль стен? – задумалась Мария, закусывая кончик ручки. – Мне кажется, это будет эффектно. И тумбы с каскадными растениями в простенках. - Мария Павловна, мы берем эти кремовые или оставляем ваши белые скатерти? – спросила Катя, разглаживая складки на разложенной на коленях ткани. - Право, Катя, мне кремовые нравятся больше, но хватит ли их на все столы? Джордже! – громко позвала княгиня. – Папа прислал списки гостей? - Прислал, но предупредил, что он вовсе не окончательный, - отозвался королевич, и через мгновение появился в дверях, перелистывая странички. - А Александр свой и вовсе не передал. - Позвони и поторопи его, пожалуйста. И, кстати, когда мне ждать твой список? - Мой? – принц приподнял брови. – Никогда. У меня не будет списка. Мария взглянула на него неодобрительно. - Джордже… - Мне некого звать, Маша. Все мои знакомые делятся на тех, что не придут, сколько их не приглашай, и тех, кого уже пригласил отец. - Пошли всем, кого ты хочешь увидеть. Не важно, придут они или нет, - важно внимание. – Она разгребла бумаги, вписывая пару имен в свой личный список. – Ты не хочешь пригласить Каролину? Катерина и Георгий одновременно уставились на нее. - Зачем мне ее приглашать? – подчеркнуто спокойно спросил принц. Знакомство с Каролиной произошло спонтанно во время их визита во Францию, а точнее – короткого посещения Монако: даже любимый Париж скоро наскучил королевичу, и он предложил супруге посетить Монте-Карло, желая познакомить ее с местами, где когда-то бывал сам. Казино встретило их блеском миллионов огней и неповторимо вызывающей роскошью, странной даже для дворца. - Джордже, - прошептала Мария, цепляясь за рукав мужниного пиджака. – Не оставляй меня одну. - Ни за что, - пообещал Георгий. – Тебя же немедленно уведут. Он повел ее дальше, маневрируя между столами с какими-то крутящимися колесами, разными карточными играми и множеством людей, богатых с виду, держащих под рукой горки плоских кружков. - Фишки, - объяснил князь. – На них обменивают деньги, чтобы делать ставки. Выигрыш же потом обменивают обратно. - Ты очень хорошо осведомлен в этих делах. - Да, я играл, пока был холостой. Здесь неплохо. Георгий едва договорил, когда из-за одного из столов поднялась немолодая, ярко одетая дама. Она была темноволоса, красива и сейчас, со следами еще более яркой красоты, потерянной с возрастом, и, по всей видимости, заметно пьяна. При их появлении ее глаза блеснули восхищением. - Мой южный принц! – завизжала она, не стесняясь никого, и, оттолкнувшись от стола, спорхнула с высокого стула, бросаясь прямо на шею Георгию. – Моя черная любовь! Принц не успел промолвить ни слова – женщина быстро впилась в него поцелуем. Удивленная Мария не могла заставить себя даже шевельнуться. - Кара, отпусти, что ты устроила, - отстраняясь и выбираясь из рук дамы, выговорил Георгий поспешно. – Я с супругой, неужели ты не слышала, что я женился? - Женился? Какой умница! Поздравляю, милый, это такое событие! – Она вновь принялась осыпать его лицо поцелуями. – Мой сладкий! Впрочем, я лгу – как я могла не знать об этом. Два дня я не видела солнца из-за слез, любовь моя, право, это был такой удар. Уже в ожидании bebi? - Кара, угомонись. Маша, это Каролина, певица, танцовщица, настоящая знаменитость.- Он попытался расцепить ее руки у себя на шее, но безуспешно. – Отпусти меня, ты хочешь, чтобы супруга ревновала меня к тебе? - Ревновать? Ко мне? - Каролина широко распахнула глаза и рассмеялась. - Никто не ревнует к ветру. – Тем не менее, руки она убрала и присела перед княгиней в низком почтительном реверансе. – Ваше Высочество, я имела честь быть представленной императору Николаю, а теперь буду счастлива быть полезной вам. Жорж, у тебя дивный вкус – она прелесть, - сообщила женщина уже менее почтительно. - Я знаю. - А он – просто душка, - зашептала дама, наклоняясь близко к Марии. – Настоящий дурман – рядом с ним теряешь голову. Для кого попало не раскроется, нет, не какая-то дрянь, но если уж лепесточки свои открыл – пиши пропало, не уйти. Ворожит, колдун, глаза-то черные. - Кара! – строго произнес Георгий. - Увидела впервые – семнадцати ему не было, а он меня просто в клочки изорвал, сердце вдребезги разбил. Такой страх. Младшенький-то совсем не то – рыхлый, изворотливый, улыбочка деланная, милашка рисованная, а этот… змеюка. – Она потянулась к его щеке, пробегаясь по ней пальцами. - Кольца крутит, крутит, уж если затянул, то не выпустит. Даже шипит. – Женщина осторожно коснулась его губ поцелуем. – Зашипи, милый. Лицо королевича осталось недвижимым – не подавшись к ней ни на дюйм, он слегка приподнял уголки рта в таинственной улыбке. - Я несвободный мальчик, Каролина. Мне на других женщин теперь шипеть не полагается. Она улыбнулась так же загадочно. - И как только женщины могли отказывать тебе… - Никак. Они мне не отказывали. - Знаю. – Каролина выпрямилась на стуле, смотря на них как ни в чем не бывало. – Поиграть пришли? - Просто осмотреться. – Георгий заглянул за ее спину. – Дела идут не очень хорошо? - Не очень, но я не жалею. – Кара спорхнула со своего места. – Милый, погуляй пока немного, я сейчас вернусь. – Она улыбнулась Марии. – Советую попробовать рулетку. Побывать в Монако и ни разу не сыграть, право, грешно. Она убежала с легкостью молоденькой девушки, а королевич повернулся к жене. - Это не обязательно. Пойдем? - Да, - кивнула Мария, но, сузив глаза, попыталась лучше рассмотреть сидящих за дальним столом. – Подойдем. Маневрируя между игроками, она крепко держала мужа за руку, боясь потерять его и потеряться самой, но упрямо следовала к своей цели. Добравшись до очередного игрального стола, она отпустила Георгия и шагнула вперед. - Volte Altesse Imperiale? – позвала она по-французски, но продолжила по-русски: - Анастасия Михайловна? Потянувшаяся за фишками дама в роскошном платье обернулась к ней. - On se connait? – спросила она, для верности даже приложив к глазам лорнет в серебряной оправе. - Je m’appelle Marie. Je suis la fille de Paul. - Paul? – Дама задумалась. - Ах, Павел! Конечно. Я не заметила – ты Ольгин портрет, но саму тебя я, увы, едва знаю. Присаживайся. А это твой супруг? - Да, это Георгий, он старший сын сербского короля. - Ах, да, наслышана. – Великая княгиня подала принцу руку. – Все проказничаете, молодой человек? - Отнюдь. Статус больше не позволяет. - Какие условности, никогда не бывает слишком высокого статуса для открытости души. – Она жестом указала ему на второй стул и вновь повернулась к Марии. – Ну, я жажду сплетен русского двора. Как поживают мои братья? – Она подбросила пару фишек крупье, указывая на черную девятку. – Минулина ведь твоя тетка, верно? - Верно. Их девочки, насколько я знаю, вполне здоровы. - Ксения там не вздумала еще родить? - Кажется, она решила, что шести мальчиков ей довольно. - А Ирина что? Не писала мне, верно, уже больше трех месяцев, что за ленивая девчонка. Хотя, верно, о ее свадьбе мне бы сообщили. - Все верно, она еще не замужем и, насколько я знаю, не собирается в ближайшее время, - подтвердила княгиня. – Но она еще совсем молоденькая. Хотя, кажется, к ней испытывает интерес сын Юсуповых. - Вот как? - удивилась Анастасия. – Интересно. Младший, правильно? - Теперь уже единственный. Феликс. - Наслышана, наслышана….И Ники не против? - Пока что так далеко они не заходили…. - Хммм… Юсуповы. Любопытно. У него репутация не лучше вашей, Ваше Высочество, это может быть интересным. Ну а вы? Где обосновались? - Разумеется, в Белграде. - Отчего же «разумеется» - я вот тоже шверинская герцогиня, но туда, отнюдь, не рвусь. - О, нет,- улыбнулась Мария. – Мне очень нравится в Сербии. Там все очень дружелюбные, да и людей не в пример меньше…. - Возможно, - согласилась великая княгиня. – Воспитывать детей в уединении, несомненно, приятнее. Так? Княгиня покраснела. - Так. - К весне ожидаете? - Да… - Очень мило. Ольга станет прабабушкой - в ее-то годы. Мне, к счастью, до этого далеко. - Как Цецилия? Справляется со своими мальчиками? - Я молюсь о девочке – ради ее нервов, - Анастасия вздохнула и бросила еще пару фишек на стол. – У Александрины, к счастью, только двое, ей гораздо спокойнее. Да и королевой быть не в пример приятнее, чем кронпринцессой. - А вот и я, мои птенчики! – провозгласила Каролина, появляясь рядом с ними. – Жорж, ma cherie, отпусти супругу на минуточку, ее никто не украдет. Ваше Императорское Высочество, - она кивком приветствовала великую княгиню и повернулась к Марии. – Умоляю, примите от меня некоторую сумму на благотворительные дела в Сербии. Страдания малышей разрывают мне сердце, право, я, наконец, смогу спать спокойно, зная, что спасла хоть одного обездоленного малютку от холода и голода. Возьмите и поклянитесь мне, что спасете детей. Поклянитесь сердцем! Мария с недоумением покосилась на мужа, - он лишь слегка поморщился и едва заметно кивнул. - Благодарю вас, мадам. – Она протянула руку, принимая чек. – Клянусь, – я применю ваши средства лучшим образом. - Я была бы рада, если бы прелестные крошки иногда писали бы мне письма и рассказывали о своих бедах. – Каролина драматично сцепила пальцы у груди. – Я бы немедленно явилась на помощь. - Кара, дети в приюте не знают французского, - напомнил Георгий. – А ты, уверен, не выучила сербский. - Ах, любовь моя, это так огорчает меня, - Каролина жалобно скривила рот. – Неужели совсем не знают? Я пойму даже не слишком хороший…. - ....Кара незначимый персонаж в Сербии. А звать ее только потому, что она знаменита, - нелепо, - Георгий пожал плечами. – Если она выпьет чуть больше нужного, то ее понесет снова. Никому не нужен скандал. - Хорошо, - согласилась Мария, черкая список. - Ты пригласишь родителей? - Нет, мы ограничимся сербским обществом. - Я телефонирую Александру и велю ему пошевеливаться. – Принц развернулся, шагая к дверям, но остановился напротив Кати. – Будут эти скатерти? - Если столов будет достаточно для количества гостей, то да. - Мне они нравятся. Скажу брату сократить список. - Не надо! – Мария всплеснула руками, не успев остановить его, вышедшего из комнаты. – Снова поссорятся. Катя, как вы думаете, достаточно будет цветов на столах или добавим канделябры? - Быть может, нам сделать несколько вариантов сервировки и посмотреть, что будет лучше? – предложила Катерина. - А ведь вы правы! Будет возможность посмотреть на каком из трех моих сервизов следует остановиться. - Маша, выбирай тот, что с тонкой золотой отделкой, - глухо ответил из-за стены королевич. - Он с монограммами. - И что? Где нам взять именные тарелки для Сандро? - А ведь и правда, нужно будет заказать для него сервиз, - обрадовалась княгиня, отыскивая в ящике бюро свою записную книжечку и делая пометку. – Спасибо, дорогой. Ты избавил меня от мучительных дум насчет подарка ему на рождение. - Решительно против таких подарков, - фыркнул за стеной королевич. - Отчего? Только не говори, что жалеешь денег. - Да, я неожиданно только что стал скрягой. - Я расплачусь из своих средств. - Их я жалею еще более, чем свой апанаж. - Георгий! - Мария! Катерина вздохнула, закатывая глаза, но княгиня только махнула рукой. - Все равно закажу, - вполголоса сообщила она фрейлине. – Едва ли я смогу подобрать подарок лучше. - Я все слышу! – раздраженно отозвался Георгий. – Займись лучше своим платьем. Принц был прав, - платье Мария так и не выбрала. Обойдя дюжину парижских магазинов и пересмотрев сотни образцов разной ткани, она так и не нашла то, что был бы ей абсолютно по душе, и это сильно огорчало ее. Сидя вечерами в номере отеля, ее друг озаряло – «фуксия, шелк!», -и на утро она бежала в лавку, отыскивая желанный отрез, но, рассматривая его, осознавала, что он вовсе не в лицу ей, а пошел кому-то более яркому, да и совсем ей не нравится. Хваталась снова – «алый бархат!», но ее снова ждало разочарование, ведь тяжелая ткань на кринолине смотрелась вовсе не так, как хотелось бы княгине, да и носить его на себе целый вечер было бы крайне затруднительно. Коротая вечера, она раз за разом разрисовывала бумагу эскизами туалетов, с сожалением признавая, что она совершенно не представляет в них себя, но в один прекрасный момент решая, что абсолютно четко видит во многих из изобретенных нарядов Катю. Катеринина реакция была категоричной. - Буду в черном, - отрезала она. – У меня траур. - Черный на балу? Это не по этикету! - Могу и вовсе не ходить – для меня это предпочтительно. - А кто же поможет мне? – огорчилась Мария. – Я не справлюсь одна. - Подберите мне платье по вашему вкусу, - уступила Катя. – Но черное. День за днем, княгиня ломала копья о сербское упрямство, – переубедить фрейлину оказалось сложно. В конце концов она согласилась придти на бал, но все также настаивала на трауре, – никакие уговоры и убеждения на нее не действовали. - Красиво? – с нажимом спросила Мария, показывая эскиз. - Красиво, - нехотя согласилась Катерина. - Так вот, это вовсе не будет так красиво, если будет черным! Черный бальный наряд – уму непостижимо! Вы и сами будете чувствовать себя неуютно. - Я сяду в уголке и не буду показываться. Право, Мария Павловна, мне вовсе не хочется танцевать. Я бы и вовсе не пошла, если бы не знала, что буду нужна вам. - Я уже сама склоняюсь к тому, чтобы никуда не ходить, - фыркнула Мария, комкая рисунок. – Мои усилия никто в грош не ставит. В дверь постучали трижды, с разрешения княгини в комнату заглянул лакей. - Ваше Высочество. – Он протиснулся в дверь с огромной коробкой в руках. – Посылка из Петербурга. - Вот как? Интересно. Поставьте здесь и снимите крышку, пожалуйста. С ящика сняли крышку, вставшая со своего места Катерина склонилась над ним, один за другим доставая свертки и последними – большие продолговатые футляры. - Здесь письмо, оно от Ее Светлости,- сообщила она, мигом определяя отправителя по почерку. – Прочтете? - Разумеется! – Мария схватилась за ножичек, поспешно вскрывая конверт. – Открывайте, открывайте же футляры. Интересно. Добрый день, душка Мария. Кажется, лишь недавно мы были у вас в Белграде, но часто кажется, что не виделись с тобой уже целую вечность. На днях получили сербские карточки, смотрели с Папа и вздыхали, вспоминая те прелестные деньки. Разумеется, вкладываю копии, - снимки ужасно хороши. Дмитрий с Володей смотрели их с нами и, кажется, немного пожалели, что не поехали с нами, - много расспрашивали о мелочах, как нам показался дом, довольна ли ты супругом и своей жизнью. Не сердись за это на братьев, Мари, они ревнуют и ревность эта безвредна. Думается, напротив, им немного полезно поволноваться о ком-то – это уничтожит в них зачатки эгоизма и себялюбия. Как ты? Как совсем еще маленький маленький? Надеюсь, более не портит утренние часы дурнотой? Даже если так, то это скоро пройдет, не вздумай волноваться и успокой милого Георгия, который, уверена, до сих пор не находит себе места. Старайся не утомляться сильно и ни в коем случае не волноваться, даже по пустякам. Впрочем, сейчас, в мирное время, на тебя, пожалуй, возлагается самая ответственная роль, ведь ты единственная женщина в королевской семье. Право, я не отказалась бы, чтобы престолонаследник женился поскорее и избавил тебя от этой участи. Впрочем, пишу я о другом: мне было очень интересно получить письмо с твоими описаниями подготовки к празднику – я читала его уже, верно, сто раз, императрице, матушке, сестре, Але, а также отдавала даже в Стрельну. Ты очень занятно пишешь о всех приготовлениях, я очень одобряю твой вариант меню - я показала его нашему Жозефу, и он нашел его превосходным, хотя и заменил пару блюд своими. Он объяснил, что они проще в приготовлении и более оригинальны, и он готов по первому приглашению немедля отправиться к вам, чтобы помочь королевским поварам, и я советую принять его предложение, – ты же знаешь, как он хорош в сервировке, а это важно. Приглашения, придуманные вами с Катей, просто прелестны, – я взяла на себя смелость заказать их здесь: милая Елена согласилась со мной, что плотные листки в половину обычного будут очень хороши, а вензель короля будет хорошо выделить золотом. В начале будущей недели я вышлю их тебе вместе с конвертами, если, Мари, душенька, ты немедля по получению письма пришлешь мне списки гостей – мне жаль торопить тебя, но это дело действительно стоит того. Однако, во всех твоих приготовлениях ты будто бы совсем забыла о собственном наряде, Машенька, и это очень беспокоит меня. Это не женская блажь и не пустяк, ты главная женщина Сербии и должна украсить сбой этот бал, все взоры будут обращены к тебе. Ты не можешь выглядеть дурно. Но есть один выход, не знаю, придется ли он тебе по вкусу, но мне он очень понравился. Право, пришла она в голову папе, не мне, когда я читала ему письмо и обмолвилась своими опасениями по поводу твоего платья. «А пусть наденет платье покойной Мама»,- предложил он, и меня осенило, – «А ведь это будет прекрасно!». Папа приказал открыть сундуки и шифоньеры, оставшиеся от императрицы, и мы провели вечер, перебирая ее вещи, - кое-что, разумеется, пришло в полную негодность, что очень расстроило Папу, но некоторые вещи были все еще хороши, в том числе несколько бальных платьев, и это очень нас порадовало. Мы отобрали два самых красивых – отец очень оживился, занимаясь этим делом, он был нездоров несколько прошедших дней, но воспрял духом и остаток дня был очень доволен, все говорил, что ужасно живо представляет тебя в нарядах его дорогой Мама. Их мы и посылаем тебе, – если тебе понравится эта идея, то отец, верно, будет в восторге. Если ты захочешь изменить в них что-то, то это легко будет исполнить, вероятно, тебе все равно придется добавить объема в талии, чтобы не беспокоить своего крошку слишком тугим корсетом…. - Мария Павловна! – радостно воскликнула Катерина, поднимая из коробки целый ворох воздушных кремовых кружев пышной юбки. – Какая красота! - И правда, - восхитилась Мария, сминая пальцами тонкое шитье. – Господь всемогущий, я же смогу в него влезть? Я не хочу думать, что оно мне будет не по размеру! - Его Высочество взбесится, если вы решите тянуться сильнее обычного, - предупредила фрейлина. – Он будет в ярости. - Боюсь, иначе оно мне никак не будет впору. Бабушка страдала чахоткой и была очень тонкой в талии. Из коробки достали лиф – изящный, в низким декольте и широкими многослойными рукавами. Послали за горничной: Марица явилась вприпрыжку, Славка приковыляла следом. - Князю ни слова, - предупредила Мария, с помощью Кати избавляясь от платья. – Нужно подтянуть корсет, чтобы влезть вот в это. - Какой роскошный туалет, Ваше Высочество! – заохали горничные. – Вам прислали из Парижа? - Нет, поближе, из Петербурга. Сможем надеть? - Под него же юбки полагается надевать и обручи твердые. Я на картинке в книжке видала. - Если я в него влезу, то все будет. Девушки втроем надели на княгиню юбку, – Марица придирчиво осмотрела все вкруг и объявила, что выпустить несколько дюймов будет несложно, но все же принялась тянуть корсет. Рывок, еще – и горничная решительно перевязала тесемки. - Довольно, Ваше Высочество, - объявила она, застегивая крючки юбки. – Сошлось преотлично. - Правда? – удивилась Мария, глубоко вдыхая и выдыхая, проверяя давление корсета. – Ненамного туже обычного. Кажется, на балу в Петербурге меня затянули сильнее – я едва могла дышать. - Изволите лиф померить? - Разумеется! Лиф пришелся точно впору, но декольте явно полагалось даме более деликатного телосложения. - Ой, князь как недоволен будет, - лепетала Славка, держа зеркало, принесенное из гардеробной. – Вырез-то страх какой низкий. - Это из-за вашего положения, - философски отметила Катя. – Милица моя, как Драгу ждала, так ни в одно платье свое не влезла – все в груди мало стало. - Но тогда носили довольно низкие декольте, и я вовсе не виновата, что оно такое, - обиженно отозвалась Мария, тщетно пытаясь приподнять вырез платья повыше. – Быть может, к балу я и вовсе так отчаянно растолстею, что пойду в покрывале. - Ваше Высочество, вы не прибавили ни фунта, - утешила ее Марица. – Да и откуда им прибавиться – вы же кушаете как птичка. Это никуда не годится, доктор будет недоволен. - Ах, если бы все зависело от меня, - вздохнула княгиня. – Сама не могу решить, подходит ли мне это платье, - она наклонилась, собирая в охапку слишком длинные юбки. – Спрошу у мужа. Катя, помогите мне. Дверь в кабинет супруга она толкнула решительно, впрочем, прикрывая спорное декольте комком юбки. - Джордже, мама и папа прислали мне платье, - объявила она с порога. Шмыгнувшая следом Катя быстро расправила шлейф и выскользнула за дверь, а Мария уронила подол на пол, выпрямляясь во весь рост. Отправляясь к Георгию, она была уверена, что в любом случае сможет уговорить его позволить ей идти именно в этом платье, но теперь запоздало сомневалась в этом. – Как тебе? – робко добавила она в конце. Королевич поднял глаза от своих бумаг – и улыбнулся. - Когда они успели его заказать? - Это бабушкино. - Я думал, оно должно быть пышнее. - Нет нижних юбок и обручей, но это ничего. Тебе нравится? - Очень. – Принц поднялся из-за стола, подходя к жене. – Покружись. - О, это очень трудно, из-за длины я едва шевелюсь в нем. - А танцевать в нем сможешь? - Я немного порепетирую, когда добуду каркас. – Мария пригладила топорщащиеся оборки и нерешительно улыбнулась супругу. – Тебе правда нравится? - Очень. Будешь в нем? - Хотела, но… - Мария закусила губу. – Прилично ли с таким вырезом? - А что с ним не так? – нахмурился Георгий. – Смотрится очень красиво. - Он довольно глубокий. Я думала, что меня ждет сцена ревности. - Непременно, далеко от себя тебя я, конечно же, не отпущу, но будь ты по горло укутана в бархат, я не изменил бы решения. Но если тебя это так беспокоит, то позови портниху - она пустит по краю какой-нибудь волан или ленты, и край приподнимется. - И в самом деле, - восхитилась княгиня. – И как я сама не догадалась? - Я удивляюсь, что я до этого догадался, - пробормотал принц задумчиво. – Это с моими-то прохладными отношениями с женскими платьями. - В каком смысле? - Ну я во все времена предпочитал, чтобы их не было вовсе. – Королевич улыбнулся и рассмеялся. – Я шучу, милая. Платье превосходное. Будешь писать домой, напиши, что я в восторге и благодарю маму и папу за заботу. - А твой отец одобрит его? - Бесплатное? – с усмешкой уточнил Георгий, возвращаясь к делам. – Он будет вне себя от радости. И напиши родителям, что на балу я буду в гусарском. - В самом деле? Когда ты решил? - Почти сразу. Русский гусар более в духе того времени, чем сербский офицер. К тому же, нужно же мне куда-то его сносить, пока его не съест злая белградская моль. - Я уже заказала новые шкафчики для твоего гардероба, - отозвалась Мария, собирая юбки. – Они будут из кедра, там моли не будет. - Маша, я очень люблю тебя, но нарушать святость моей гардеробной не позволю. - А я не собираюсь спрашивать. Следующим утром во дворец прибыла портниха, и Марию вновь нарядили в платье. Приложив палец к губам, женщина внимательно оценивала работу. - Трудно оценивать без каркаса, - произнесла она спокойно. – В нескольких местах оторвались оборки, их нужно будет пришить. Оно не может быть вам не по росту? - Может, - пролепетала Мария, и сердце замерло. – Я…не знаю. - Если оно будет длинно, то убрать один или два ряда кружев будет ничуть не сложно, но если коротко…Дело не в работе, конечно, просто кружево старое, подобрать подобное будет нелегко. Платье ведь не современного шитья, Ваше Высочество, я верно понимаю. - Нет, это платье моей бабушки – императрицы. - Я так и предполагала. В первую очередь я советовала бы его постирать – оно вовсе не грязное, но освежить его не мешало бы. У вас опытная прачка? - О, да, - уверила ее княгиня. – Она давно стирает мне кружева, и я довольна ее работой, – все вещи ровно такие же, как и в день, когда я впервые надела их. - Прекрасно. И все же передайте ей, что я советую лишь немного подкрахмалить кружева – излишне жесткие они будут смотреться неаккуратно, – и очень осторожно гладить. Хотя, полагаю, это она знает и без меня. - Я хотела бы немного приподнять вырез. Это возможно? - Разумеется, я могу нашить на край волан – он слегка прикроет грудь. Если вы дадите разрешение, то я употреблю на это ряд-другой кружев с рукавов – они все равно несколько длинноваты для бального наряда. Это будет выглядеть…одну минуту, - портниха ловко подколола рукава. – Вот так. Здесь кружево можно накрахмалить покрепче – чтобы они держали форму и не обвисали. - Хмм… мне нравится, - оценила Мария, вертясь у зеркала. – Где же мне достать обручи? А что еще нужно для такого наряда? - Нижние юбки, кое-какое белье. Образцы найти будет нелегко, но я, пожалуй, все же возьмусь за эту работу, если понадобится. - Верно, без этого мне не обойтись, - пробормотала княгиня и обернулась на стук в дверь. – Да-да, входите. - Ваше Высочество. – В руках лакея был сверток слишком уж большого размера. – Из Петербурга. - Боже милосердный. – Посылка была едва ли не выше слуги. – Что же мама такое снова отыскала? Лакей ножом вскрыл пакет – и портниха хлопнула в ладоши. - Обручи! Это прекрасно, Ваше Высочество, это очень хорошо – так непросто было бы их найти! - Моя матушка однажды найдет Атлантиду, и я тому не удивлюсь, - засмеялась Мария, вскрывая письмо. – Если не трудно, откройте, пожалуйста, второй пакет. Интересно, что она прислала еще. «…Мариша, не удивляйся, как не удивляюсь я, – все, что нельзя найти в царских закромах, легко можно отыскать в сундуках моей дорогой Мамочки. Проболталась Таша, которую я взяла к ней в гости: «У Мариши будет красивый бал, она будет в очень пышном платье, как у царицы», - заявила она, и мама приказала немедленно рассказать подробности. «У меня есть каркас», - сказала она, выслушав меня, и мы отправились перебирать ее вещи. Нашлось также несколько платьев той эпохи, – не думаю, что тебе следует отказываться от намерения использовать наряд императрицы ради них, но твоей Кате, если ей угодно, она с радостью займет любое из них. Но это не главное, а лично меня очень порадовало белье, обнаруженное нами случайно: оно абсолютно новое, полученное мамой, кажется, в приданое, но не пригодившееся и все это время пролежавшее в куче нафталина (запах весьма резкий, но твоя прачка, уверена, избавит тебя от него без труда). Его тут тоже целые дюжины, – пишу это опять же ради Кати, которой, возможно, это может понадобиться…» - Мария Павловна! - ворвавшаяся в комнату Катерина, какая-то необъятная, укутанная с головы до ног в темное покрывало, охнула при виде кучи бумаги. - О, вам обручи прислали! Ее Сиятельство как всегда выручила, я не сомневалась в ней. - Она рывком сбросила свою накидку, открывая лавину нежно-розового шелка, обрамленного тонким белым кружевом на рукавах и подоле, и подошла к зеркалу, крутясь, рассматривая себя со всех сторон горящим, впервые за долгое время очень счастливым взглядом. - Катя, - протянула Мария, беря ее за руку и вынуждая покружиться, рассматривая платье. – Какое красивое. - Мамино, - радостно сообщила фрейлина, оглаживая корсаж. – Пришлось как раз впору, хотя она была совсем еще молоденькой, много младше меня, когда надевала его. - Вам безумно идет. Не сомневайтесь – надевайте его. - Да, хочу надеть. – Она повернулась к портнихе. – Я купила кружево. – Развязав принесенный с собой сверток, она встряхнула черную ажурную ткань. – Вы возьметесь? Я хочу нашить его сверху на юбку, лиф и рукава. - Проще говоря, вы хотите, чтобы я сшила черный чехол, - сухо констатировала швея. - Нет… - Катерина покраснела. – Я хотела… у меня просто траур. - Мне проще пошить другое платье с вашим кружевом. - Я хотела надеть это…- Она растерянно погладила юбку. – Оно мамино. - Я могу взять вот эту пару бантов и пришить на новое платье – это его освежит. – Портниха безразлично коснулась связки лент у плеч Кати. – Разницы не будет – и в том и в другом случае это будет совершенно другой наряд. - Но это же ее платье! – воскликнула Катерина со слезами в голосе. – Я только нашью сверху кружево, чтобы оно было траурным. - Перекрашенный в зеленый цвет белый дом остается белым? - Нет! Но он все равно остается МОИМ домом! - Хорошо, - пожала плечами женщина, подбирая свои булавки, и подошла к Кате, – ей понадобилось меньше двух минут, чтобы опутать ее юбку кружевом и закинуть «хвост» ткани ей на плечо. – Вы хотите, чтобы были складки или чтобы оно легло на шелк гладко? Как мы будем отделывать лиф? Мне придется спороть рукава и отделку – кружево на кружеве это совершенное безумие. Несчастную девушку затрясло – медленно повернувшись к зеркалу, она попыталась вновь погладить гладкую ткань, но сразу же зацепилась ногтем за кружево и, отчаянно рванув руку, тяжело плюхнулась на пол и, уткнувшись в подол, зарыдала. - Я так хотела мамино платье, - всхлипывала она. – Я так хотела его надеть. - Кать, вот скажи мне – чего ты ревешь? – с присущим ему вечным цинизмом поинтересовался неизвестно в какой момент появившийся на балконе Георгий, с жалостью смотрящий на фрейлину. - Я хотела мамино платье! – взвизгнула Катерина, вперяя на него злой взгляд покрасневших глаз. - А ты разве не в нем? - Его не видно! Мама не любила черный, она никогда не надела бы черное бальное платье! – Она со злостью ударила кулаком по поднявшейся юбке. - Это не ее платье! - Тогда живо снимай с него эту убогую тряпку и оставь в покое. Не гневи Бога и не обижай покойную мать. Никому нет дела, соблюдаешь ты траур или нет. Ни один покойник не стал живее от черного платья. Не дожидаясь реакции, Георгий вернулся в свой кабинет, а Катя, вздохнув, с трудом поднялась на ноги, опираясь на руку Марии. - Уберите его, пожалуйста, - попросила она, вытирая слезы. – Я буду в розовом. Улыбнувшаяся портниха, подошла и, аккуратно вытащив булавки, свернула кружево, вновь заворачивая его в бумагу. - Его нужно будет чуть-чуть поправить: там немного испорчен шлейф и совсем негодный пояс – он еле держится и сыпется с краев. – Девушка распушила банты у плеч. – Сделаете? - Конечно, - кивнула портниха. – Все исполним в лучшем виде. У вас есть какая-нибудь брошь, небольшая? - Есть – бриллиантовая, с капелькой, тоже мамина. А что? - Соберете волосы в красивую прическу, наденете черную бархоточку на шею и украсите ее своей брошью – будет очень красиво. - И правда, Катя, это прекрасная идея, - подтвердила Мария. – Я вам одолжу сережки и браслеты – будет замечательно смотреться. - А Славка меня причешет? - Причешет непременно. А Йована постирает платье, чтобы оно сияло, точно новенькое. - Спасибо. – Катерина еще раз взглянула в зеркало и повернулась к княгине. – А давайте каркас на вас наденем. Мне ужас как хочется посмотреть на вас как следует.