Джурджевдан

Дни за днями, проходящие в Афинах, немного притупляли боль потери. Нет, она не исчезла, не потухла – приобрела оттенок необратимости. Деда было не вернуть - если бы такая возможность была, Мария использовала бы ее, отдав руку, ногу…. Уже было проще, но первые дни в Греции дались большой кровью и болью, и тогда, не видя другого выхода, княгиня написала письмо мужу. Поливая бумагу слезами, она всеми святыми молила Георгия оставить свои обязанности хотя бы на неделю и приехать к ней, чувствуя, что одна в такой обстановке долго просто не протянет. Из Косова явился ответ – два листа сплошной любви и нежности, заканчивающихся виноватым «Прости…». Наверное, в глубине души Мария знала, что ее мольба не заставит мужа приехать, но поддалась минутной слабости и отчаянию. Впрочем, во дворце было и без того немало народу. - Алиса, - позвала Мария тетку, входя в ее апартаменты. Принцесса стояла у комода, сосредоточенно выискивая что-то в ящиках. – Алиса? Ох. – Она чуть не хлопнула себя по лбу, вспомнив очевидную вещь, подошла ближе и тронула ее за плечо. – Здравствуй. Алиса обернулась – ее спокойное лицо осветила тихая улыбка. - Мари, - произнесла она с запинкой, протягивая ей руки. – Рада тебя видеть. У жены принца Андрея была одна проблема, которая, впрочем, мало кого беспокоила – Алиса была глуха. Говорила она немного невнятно, но была способна поддержать разговор, когда собеседник был близко, - читала ли она по губам или слышала немного, было неизвестно. Женщиной Алиса была совершенно очаровательной – умной, доброй, понимающей, и наличие у нее печального недуга вкупе со специфическим чувством юмора, впрочем, ни разу не заставило семью пожалеть о выборе Андрея. Кроме того, все кузины Марии обладали отменным слухом, поэтому о наследственности болезни вопроса не было. - Я тоже. – Княгиня села в предложенное кресло. – Как вы поживаете? - Все хорошо, хотя, не буду скрывать – страшное происшествие с papa нас совершенно разбило. Мари, как себя чувствует mama? Я все никак не решусь ее посетить, а Андрей все только отмахивается. - Бабушка переносит беду стоически, не показывает своего горя. - О, она такая, - согласилась Алиса. – Я, пожалуй, вернусь с тобой, зайду к ней. Девочки все рвутся, но я не пускаю, они ведь такие шумные. - Быть может, немного шума ей как раз и не повредит. Можешь взять их с собой. - Хорошо. Дверь открылась, и в комнату вошла женщина в черном дорожном костюме и шляпе с густой накидкой, скрывающей ее почти полностью. За руку она вела мальчика лет пяти, круглолицего, симпатичного с немного странной улыбкой на губах. Женщина отпустила его и подняла вуаль, открывая лицо. - Эна, - проговорила Алиса, вставая со своего места. – Как хорошо, что ты приехала. - Альфонсо приедет позже, прямо к похоронам, а мы прибыли сейчас, мы совершенно не в силах путешествовать впопыхах, надеюсь, ты не сердишься на нас. Здравствуйте, - поздоровалась она с княгиней. – Вы ведь Мари, верно? - Да. А вы Виктория-Евгения? - Просто Эна, хорошо? Алиса, позволь мне где-нибудь сесть. – Женщина положила руку на сильно округлившийся живот под просторным платьем.- Я едва волочу ноги. - Разумеется, садись. Пока испанская королева освобождалась от накидки, перчаток и шляпы, Мария поднялась, подходя к все еще стоящему, будто забытому, мальчику. - Добрый день, - обратилась она к нему. – А как тебя зовут, маленький инфант? Малыш промолчал. Он даже не повернулся в ее сторону, не посмотрел на нее. Для невоспитанности он был слишком мал… - Стесняешься? – Княгиня улыбнулась и пальцем тронула его ручку. Мальчик повернул голову, смотря на нее с рассеянной улыбкой, уже знакомой, и Мария поняла – он ее не слышит. Не слышит, как и Алиса, а, быть может, и совершенно. - Хайме. – Мария почти вздрогнула от голоса из-за спины. Королева, произнесшая имя, все еще сидела на диване, грустно смотря на сына. – Простите, он не ответит вам. - Он учится? – участливо спросила Алиса кузину. - Да, немного. Кажется, он пытается запоминать движения губ. - Это хорошо. Мария. – Принцесса сделала быстрый жест руками. – Сможешь повторить? - Так? – Княгиня повторила жест, и она кивнула, а потом взглянула на племянника. Тот оживился, кивнул и жест Марии повторил. Эна улыбнулась, и, поманив его к себе, сняла шапочку, приглаживая еще по-детски светлые волосы, и Мария поняла банальную вещь: для нее болезнь сына лишь повод любить его еще больше. Она видит, что ее сын страдает, и старается всеми силами заместить это собой. Позже княгиня узнала – болезнь Хайме была не единственным испытанием испанской королевы. Ее старший сын Альфонсо был гемофилитиком, три года назад она родила мертвого мальчика и лишь только дочери были здоровы, но имея такую печальную наследственность, едва ли могли претендовать на блестящий брак. Эна, беременная снова, конечно же ожидала сына, но едва ли могла прогнать от себя неприятное предчувствие грядущей беды. А потом явился Дмитрий – неудержимый, как ураган, он ворвался во дворец, всполошив всех своим неожиданным появлением. Была уже глубокая ночь, причем того же дня, когда на его имя была отправлена телеграмма. Великий князь был страшно взвинчен, его отец же, спокойно ступивший в коридор королевской резиденции, сохранял спокойствие. - Новость ужасающая, мы узнали от Ники и выехали немедленно, - произнес он, принеся положенные соболезнования бывшей теще, а сейчас уже просто кузине. – Оля, просто поверить не могу. Все были просто ошарашены. - Это жестоко, бабушка, - сердито выговорил Дмитрий, мечась из угла в угол. – Марише вы сообщили сразу, а нам только через два дня. - Мне сообщил свекор, - поправила его Мария. – Телеграмму отправили, когда я была уже в Греции. - Как же вы сумели так быстро добраться? – спросила Ольга Константиновна, наблюдая за ходящим туда-сюда внуком. Павел Александрович вздохнул. - Не спрашивай. Лучше бы никогда больше не путешествовать таким способом. Но медлить было нельзя. - Я не ожидала увидеть тебя, Павел. Думала, что жена тебя не отпустит. - Мама? – скривился Дмитрий, будто не замечая тени боли, промелькнувшей на лице королевы. – Не будь ее, мы бы еще, верно, катили бы где-то в Малороссии. Маман же живо собрала нас и отправила поездом через Витебск и Могилев на Киев, кстати, старшая тетя Минни обещалась быть непременно, но, как сама она выразилась, «цивилизованным способом» и немного позже. Да, из Киева снова поездом до Одессы, потом морем, думали на Болгарию двигать, но потом решили прорываться через пролив, хотя там, честно говоря, горячо. Бодька хотел с нами ехать, теперь пожалеет, что в таком приключении не участвовал. - Отчего же не поехал? – тихо спросила Ольга Константиновна. - Решил, что это будет неуместно. Он всегда такой – его невозможно убедить сделать то, что он считает неправильным. – Молодой князь присел на подлокотник кресла бабушки и взял ее за руку.- А дядя Ники обещался быть к похоронам. Но обязательно. - Хорошо, - кивнула королева, поднимаясь. Поправив накидку, она подошла к двери, но остановилась, обернувшись. – Он может взять с собой мальчика. Дмитрий и Павел Александрович переглянулись. - Он не поедет, - констатировал старший князь. – Будет считать, что он здесь лишний. Да и к чему давать повод людям сплетничать…да еще и на похоронах. Ольга Константиновна скорбно сжала губы и нажала на ручку, выходя в коридор. Задержавшись лишь на мгновение, за ней последовал и Павел Александрович, Дмитрий же переместился в освободившееся кресло. - Она держится, - констатировал он, следя за тем, как за отцом и бабушкой закрылась дверь. - Да. – Мария откинулась на спинку стула. – Но ей приходится трудно. - Я хотел поговорить с тобой. Но не при отце. Тон брата ей не понравился, но она все же повела плечами. - Говори. - Мари, твой муж действительно воюет? – прямо спросил Дмитрий, пристально смотря на нее. Княгиня понадеялась, что выглядит не слишком удивленной. - Что ты имеешь ввиду? - Ты приехала в Петербург одна, теперь сюда. Тебя сопровождает офицер, а не муж – это более чем странно. Он в самом деле на фронте или развлекается в Белграде? До нас доходят слухи, что его на фронте и нет вовсе. - Митя, что за глупости? - Я не удивлюсь, если это так, - резко отозвался князь. – Мне с самого начала не нравилась эта идея. Ты словно зачарована была этим негодяем, но все однажды проходит… - Дмитрий, я прошу тебя отдавать отчет своим словам, - произнесла Мария строго. – Я не понимаю сути твоих претензий. - Ты замужем полгода – и пока твое замужество приносит одни разочарования. Война, болезни, какие-то скандалы – до меня дошли неприятные слухи о какой-то метрессе принца, ведущей себя чересчур вольно. У вас нет детей, он не трудится приехать, чтобы поддержать жену в такое трудное время. Мари, у тебя вообще есть муж? Княгиня сильно сжала руки, давя в себе вспышку гнева. Она понимала – брат беспокоится о ней. - Есть. Такой, какого и пожелать трудно. - Он мог бы приехать. - Не мог. Война – не прогулка, с которой можно вернуться пораньше. И дедушка был бы в бешенстве, узнай он о таком легкомысленном отношению к обязанностям. Не забывай – это война интересна Сербии ровно настолько же, сколько и выгодна Греции. И, что уж скрывать – России. - Георгию следовало подумать о тебе, поддержать тебя. - Он не любит письма, но нарушил свой принцип. – Мария дотянулась до стола, раздвигая бумаги, и показала конверт с аккуратной надписью. – Он написал мне. Дмитрий откинулся на мягкую спинку кресла, и, прижав пальцы к виску, усмехнулся. - Почему ты только ему веришь… - Потому что он мне не лжет. - Да? Почему он убил того несчастного? Княгиня улыбнулась, отправляя письмо обратно в стопку почты. - Ты же не поверишь, если я скажу, что он его не убивал. Дмитрий взглянул на нее удивленно – и рассмеялся. - Это он тебе сказал? - Как раз наоборот, он упрямо утверждает обратное. И чем больше он об этом говорит, тем больше сомнений. - Бедная доверчивая девочка. – Князь встал, посмеиваясь, и подойдя к сестре, поцеловал ее в щеку. – Боже правый, я приехал хоронить деда, а сам смеюсь словно умалишенный, стыд какой. Но твои рассуждения, милая, способны рассмешить даже схимника. Такая наивность в двадцать три года, уму непостижимо. - Митя, - позвала Мария, когда он, что-то бормоча себе под нос, направился к двери. – Почему ты не желаешь принять мой выбор? Ты же даже не пытаешься полюбить Георгия. - Полюбить? – переспросил он. – Мариша, дорогая, я знал его в то время, когда ты даже не подозревала о его существовании. Его Королевское Высочество наследник был холоден, невежлив, безмерно горд своим положением, высокомерен и заносчив. Он разговаривал с нами, будто мы мальчишки! Он словно считал, что мы – российские великие князья – ему ровня! Ему было восемнадцать – а мы все решили, что ему ни секундой больше пятнадцати. А сейчас – кто он сейчас, Мари? Всего лишь сын короля, он никогда, слышишь, никогда не займет никакого ответственного поста, потому что Александр ему его ни за что не доверит. Он презирает всех: братьев, дядю, отца, нас всех – он по-прежнему живет своими наследническими грезами, не понимая, что его время прошло. Ему придется покориться. А он все еще задирает нос, будто что-то значит в этой жизни. - А как бы ты вел себя, зная, что весь мир тебя ненавидит? Дмитрий промолчал, лишь сильнее поджав губы, и покинул комнату. Усмехнувшись грустно, Мария потянулась за отложенным ею письмом, просто разглядывая почти незнакомый почерк супруга. - Если уж рожден князем, - прошептала она. – То и по пылающим углям - с улыбкой.