Джурджевдан

Мария завтракала. Ее распорядок был почти неизменен все это время: подъем, туалет, завтрак, за которым лакей приносил ей почту, беглая проверка содержимого газет, писем. Потом приходила Катя, и они отправлялись по делам в госпиталь или приют, оставаясь там до полудня. Дела второй половины дня тоже отличались мало – княгиня шила, занималась бумагами, писала письма и принимала посетителей. Вот и сегодня она наслаждалась утренним кофе, когда Лука выложил на стол пачку газет и несколько писем, одно из которых и взяла Мария. - Ваше Высочество! - Она едва не выронила чашку от неожиданности – распахнув дверь, в столовую ворвался Миливоевич. – Здравствуйте. Княгиня помертвела. - Что с Георгием? - Его Высочество здоров, – отчеканил капитан. – Прислал меня с письмом для вас. - Письмо? – Она заволновалась, но все же протянула руку. – Давайте. Конверт был слишком уж тонкий для обычного повседневного письма, да и королевич ни за что не прислал бы адъютанта с посланием, содержащим обыденные вещи. Его письмо уже само по себе не было обыденностью. Из конверта появилась записка – почти телеграмма, с минимальным количеством слов четким уверенным почерком с кучей петлей. «Узнал о том, что произошло, - писал принц. - Слова излишни, будь сильной, любимая. Собирайся немедленно, Душан знает, что нужно делать. Положись на него полностью, он останется с тобой до конца. Люблю тебя. Джордже». - Душан, - дрогнувшим голосом спросила Мария, опуская лист. – Я не понимаю. Что произошло? На лице капитана отразилось сожаление, и он, отодвинув все еще нераспакованные письма, отступил назад. Телеграмма от свекра – ее Мария развернула уже дрогнувшими руками. « Мариюшка, ужасные новости – утром в Фессалониках убили короля Георга. Доченька, мне так жаль…». И стул под ней будто зашатался. - Дедушка! – заплакала княгиня, уронив голову на стол. Осознание беды пришло слишком быстро – она и сама не поверила, что смогла так быстро понять, что к чему. Ее дедушки больше нет. Еще одна ниточка, связывавшая ее с мамой, оборвалась. – Боже мой… - Ваше Высочество, Его Высочество приказал мне помочь вам добраться до Афин, - объяснил Душан. – Я понимаю ваше горе, но…нужно торопиться. Кивнув, Мария тяжело поднялась на ноги, держась за стол. - Я соберусь, мне не понадобится много времени. В сумку отправилось все черное: юбки, блузки, платья. Княгиня переоделась – с дорожного костюма взволнованная Марица быстро спорола всю красную отделку, и он стал тусклым, безжизненным. Шляпку оплела черная лента. Горничная, также собравшаяся в дорогу, затянула плечо кусочком черного крепа. - Мария Павловна, я могу поехать с вами, - предложила Катерина, появившаяся в самый разгар сборов – ей не пришлось долго объяснять, что произошло. - Заедем на минуту ко мне домой… - Нет, Катя. Прошу, останьтесь, - попросила Мария. - Кому-то нужно приглядывать за всем, я не хочу бросать все на самотек. Вы единственная, кому я могу это доверить. Фрейлина поджала губы и двинула головой, и княгине от ее вида – тоненькой и ужасающе черной, стало невыносимо больно. «Бабушка вновь будет в трауре» - подумала она и заплакала. Это было невыносимо. Вздохнувшая тяжело Катя подошла, крепко обнимая ее. - Душан, присматривай за Ее Высочеством, - консультировала она позже адъютанта, провожая их к автомобилю. - Не давай излишне волноваться. Раз…нет, лучше два раза в день должна гулять, следи за этим. - Я знаю, - отозвался Миливоевич. - Сам или следом ходи, или охрану обеспечь – раз такая обстановка там, может быть опасно. - Хорошо. - Марица, не позволяй пропускать обед и ужин. Перед сном чай, как всегда, и мне наплевать, откуда ты его возьмешь. Не давай сидеть допоздна. - Катерина, ты как с детьми с нами. – Душан, уложив багаж, повернулся к ней. – Ты сама-то ешь? Она махнула рукой и отвернулась. - Сейчас не обо мне разговор. - Сейчас – о тебе. - Оставь. - Катя, я хотела бы, чтобы вы переехали к нам до моего возвращения, - попросила фрейлину вышедшая на порог Мария, натягивая перчатки. – На мое имя приходит очень много почты, мне бы не хотелось, чтобы она оставалась без внимания. - Что делать с личными письмами, Мария Павловна? - Не знаю… откладывайте, вероятно. Едва ли мне за это время напишут что-то крайне важное. - Хорошо. Я буду приходить каждое утро. - Катя. – Мария взглянула на нее вымученно. – Прошу вас, не усложняйте все. Наш дом не преисподняя, так его бояться не стоит. Подружитесь с Зелом, Алекто не будет упрямиться. - Хорошо, Мария Павловна. Я займу дальнюю комнатку. - Какую вам будет угодно. Если будет что-то срочное, пишите в Афины. Дорога…бесконечная. Показавшаяся безбрежной Сербия, потом Болгария: через Косово нельзя – война. Из Болгарии к побережью и на маленьком юрком кораблике через море, к Афинам. Душан извинялся бесконечно за причиненные хлопоты, волновался о самочувствии, следил за ней за ней, словно нянька. Но морская болезнь, если Мария и была к ней склонна, оставила ее сегодня в покое. - Белые паруса, - заметила она задумчиво, стоя у борта и смотря вдаль. – Будто добрую весть везем. Правильнее было бы красные… Миливоевич позаботился о том, чтобы экипаж подали прямо к причалу – и уже скоро они катили ко дворцу. Афины будто и не знали, что их короля не стало – только кое-где появившиеся черные флаги возвещали о случившемся горе. Король умер. У Греции будет новый король. Лошади остановились у калитки дворцовых ворот, и княгиня, не став дожидаться, когда их откроют, сошла с подножки. Был всего лишь март, но город цвел своими вечнозелеными красками. Подметая подолом утоптанную дорожку, Мария пошла ко дворцу, на ступенях парадного входа которого курил молодой человек. - Александр. Принц обернулся, роняя руку с сигаретой. - Мари… ты уже здесь? - О, Александр… Ей хотелось выплакаться. Сжимая в кулаках лацканы пиджака кузена, Мария плакала другими слезами, не сербскими. И чувствовала – сегодня ей еще придется пролить много слез. - Бабушка… - У себя. А он еще в Салониках. - Аааа… Шаги по ступеням, потом по галерее – ей легче было еще раз проехать все Балканы. Даже пройти их пешком – лишь бы не слышать шума шагов по этому паркету. Во дворце стало только на одного жителя меньше, а казалось, что умер не король – вся Греция. Впереди скрипнула негромко дверь, и большая, очень черная фигура выплыла в коридор. - Мари? И слезы снова задушили, снова другие – детские. Именно детское, не взрослое горе камнем давило на сердце, обливающееся кровью, но наружу выливающееся горькими слезами, и Мария пробежала через всю галерею, чтобы броситься на шею королеве. - Бабушка! - Откуда? – недоуменно спросила Ольга Константиновна. – Мы ведь только дали телеграмму. - Король написал, потом Георгий, отправил мня сюда…с адъютантом. - Ах, умница мальчик. – Королева со вздохом подняла руку, поглаживая внучку по спине. – Идем ко мне. Александр, вели Марииных спутников устроить, – попросила она внука и повела ее в комнаты. – Садись. Сними же свою вуаль – я так давно не видела твоего личика. Княгиня тяжело опустилась в кресло, стаскивая шляпку с волос. - Мы не знали, следует ли сообщать тебе так рано, - заговорила королева. – Это…и вправду рано. Мы обсудили это с Тино и послали телеграмму просто с новостью. А ты уже здесь. - Я завтракала, когда приехал Душан. Он передал письмо от Георгия, но я не поняла в нем ничего, и только потом прочитала телеграмму от папы…короля. Ах, бабушка, ну как же так? - Я даже не знаю, всем ли разослал телеграммы Тино, - словно не услышав ее, сказала Ольга Константиновна. Устремив взгляд куда-то в пустоту, она приложила палец к губам. – Душечка, ведь надо сообщить всем. Вилли не одобрил бы этого, он любит порядок во всем. Ты сможешь писать? Садись. – Он встала, взметнув облако черного покрывала на голове, и, подойдя к столу, положила чистый лист и ручку. – Достаточно чернил? Пиши Дмитрия, я не уверена, что ему уже сообщили, потом Минни старшую. Она не в Киеве? Аликс в Лондон следует написать тоже. Хотя уж ей-то наверняка сообщил Джорджи, пиши Костю – он уж сам решит, приехать ли самому или прислать кого-то из мальчиков. Кристиан, уверена, приедет, Вальдемар, верно, тоже. Тира…хм, Тира просто обязана, Вилли так много для нее сделал. - Бабушка, - позвала Мария тихо, и она обернулась. – Так ужасно снова видеть вас в трауре. - Что поделать. – Королева пожала плечами. – Видно, не следовало и снимать. Она подошла, обхватывая руками голову внучки, и прижалась щекой к макушке, поглаживая волосы. - Устала? - Нет, просто… - Я попрошу отвести тебе комнаты рядом с моими. Не хочу, чтобы ты была далеко. – Ольга Константиновна наклонилась, целуя ее в лоб. - Запиши нашу Минни.