Джурджевдан

Время шло, Мария все больше чувствовала себя «своей» в Сербии. Все более обжитым выглядел дом – она совершенно вошла во вкус, с увлечением руководя перестановками мебели, ее подборкой. Когда комнаты кончились, поразмыслив, вызвала к себе садовника, который, как оказалось, при дворце служил. - Давор, - ответил он на просьбу назваться, неловко переминаясь у порога. - Делаю неверно что-то, Ваше Высочество? - Нет, в вашей работе меня все устраивает, - успокоила его княгиня, оставляя свои листки с набросками. - Меня не устраивает сам сад. Скажите, Давор, вы не сажаете цветы, потому что не любите их? Старик опустила глаза в ковер. - Люблю я их, - пробормотал он почти обиженно. – Страсть как люблю. Только Его Высочество пестроту не терпит, ему бы только травку ровную, да и довольно. - Травка это замечательно, но мы будем сажать цветы. – Мария встала, поднимая кипу рисунков. – Идемте в сад, я скажу вам, что хочу видеть, а вы скажете, возможно это или нет. Долгий час или больше того они ходили под окнами дворца, княгиня показывала придуманные ею схемы клумб, объясняла, примеряла. Сияющий словно солнце садовник ходил за ней следом и послушно кивал на каждое ее предложение. - Я хотела бы, чтобы было больше цветущих кустов, - сказала Мария, осматривая свои владения. – Я понимаю, что они не будут сразу огромными, безусловно, этого нужно дождаться. Пусть непременно будут жасмин и сирень. Я напишу домой и порошу прислать кустик из имения моей тети - там сказочно красивая светлая сирень. - Если позволите, Ваше Высочество, я еще свою посажу. У меня две темные разные немного, одна пахучая страсть какая – на весь сад. И белая есть – прямо шапкой цветет. - Обязательно посадите! Чем больше, тем лучше. Тюльпаны закажу прямо из Голландии, розы, вероятно, тоже оттуда. - Розы и у нас есть, - гордо отозвался Давор. – Не хуже голландских. - Прекрасно! Сажайте все, что вам по душе, я вам полностью доверяю. Вам, вероятно, понадобится помощник. - Не тревожьтесь, Ваше Высочество, внука привлеку. Он, негодник, учится не желает, так пусть мне помогает. Работа в саду закипела сразу же, маленькие кустики приносились, высаживались и обильно поливались заботливыми руками Давора, ставшего в один момент очень улыбчивым. В доме также становилось все уютнее – уже совершенно была закончена обстановка, лишь только мелочи вроде салфеток, скатертей и вазочек по-прежнему находили свои места. Безобидное описание пустого сада в письме домой – и спустя какое-то время ответное послание прибыло из Петербурга с ящиками луковиц тюльпанов, корней лилий, черенков роз и разных кустов. «Не застеснялась ни на секунду, - писала Ольга Валерьяновна в письме о зеленых веточках, в которых опытный садовник безошибочно определил сирень. – Приложила чек с пожертвованием для обители, заказала молиться Георгию Победоносцу, Магдалине, Владимиру Крестителю, Димитрию Солунскому, святой Ирине да Наталии Никомидийской и попросила. Княгиня прекрасный человек, она поблагодарила меня письменно и прислала куст». Давор был в восторге, с благоговением читая описания цветов на листках, приколотых к кулькам и привязанных к горшкам, и клялся, что сада такой красоты не будет и в Париже. «Мари, милочка, ведь в Сербии куда теплее, чем в Петербурге, у вас могут прижиться глицинии, - размышляла мачеха в письме. – Спроси это у своего садовника, если это можно, я немедленно отыщу». Вместе с садовыми пришли и домашние – великое множество, от изящных гераней до простых, но ярких зеленью фикусов и, совершенно неожиданно, кактус. «Он калючий и смишной, - накарябала печатными буквами Наташа записку к нему. – Не укали нос, Бодю уже кольнул». « Вопила сумасшедше, настаивала, что кактус вам просто необходим, - объяснялась в продолжении Ольга Валерьяновна. – Напиши ей два слова, успокой и передари кому-нибудь». Слова благодарности были написаны, но растение немедленно приглянулось хозяину дома, пообещавшему пристроить его в кабинете наследника. Мария всерьез опасалась, что в конце концов кактус окажется на сидении кресла Александра, но вздохнула с облегчением, обнаружив, что он прочно занял место на рабочем столе Георгия. - Сошлись колючками, - язвительно заметила Катя, осторожно поливая мягкие фиалки. – Подружились. С ней тоже стало намного легче - история с Адрианой помогла ей раскрыться и подпустить Марию к себе. Теперь уже не было никаких тайн: уже второй год серьезно была больна мать, сестра замужем вполне прилично, но отправлять ее к ней Катерина не хотела категорически, как и к служащему в армии брату. Робкое предложение помочь средствами отвергла гневно, пригрозив подать прошение об отставке немедленно, и категорично заявила, что ее жалования вполне хватает на услуги докторов и сиделок. - Брат не женат, - объяснила она. – Помогает большими суммами, мне даже удается откладывать на будущее – для нас и для него. Сестра тоже не забывает, зять очень хороший человек и не скупится, когда случается нужда. Я обязана им тем, что мы не голодали, пока я не работала. Все складывалось как нельзя лучше, если не учитывать, что отношения фрейлины и королевича по-прежнему оставались самыми прохладными. Катерина острила, Георгий парировал, и конца этому конфликту не было видно. Впрочем, сарказм по отношению к Кате не шел в никакое сравнение с практически жестоким обращением с адъютантом. Все попытки Марии как-то усмирить мужа заканчивались ничем – тирания принца продолжалась, а молодого капитана ей было все больше жаль. - Его Высочество велел передать вам корреспонденцию, - произнес Миливоевич после негромкого стука в дверь. Серебряный поднос с письмами и газетами опустился на столик. – Он немного задерживается на смотре. - Ну зачем вы утруждались, мне бы принесли горничные, - вздохнула Мария, откладывая вышивание. – К чему все это? - Я всего лишь выполнил приказ. Он ничем не походил на Георгия: яркий блондин, глаза цвета темного камня с ресницами, к счастью, темными. Молодой – едва ли старше принца, но погоны указывали на довольно высокое капитанское звание. - А как вас зовут? – поинтересовалась княгиня вдруг. Адъютант замялся и даже некстати пожал плечами. - Душан. - Это очень красивое имя. Как, в общем-то, и все сербские. - Благодарю вас, Ваше Высочество, - кивнул молодой человек и поправил себя: - Императорское. - Забудьте. Как давно вы служите у моего мужа? - В сентябре будет четыре года. - Душан, вы же не будете против, если я вас так буду называть? Присядьте. – Мария жестом указала на пустое кресло. – Так вот, я очень хочу, чтобы вы служили здесь и четыре, и пять лет. - Что вы…, - промямлил адъютант. – Имеете в виду, Ваше Высочество? - Георгий бывает излишне строг к вам, у вас наверняка есть повод обижаться на него. Я хочу сгладить это недоразумение и попытаться выяснить причины. Уверена, я смогу добиться того, чтобы отношение принца к вам улучшилось. Если вы пообещаете мне не оставлять свою службу. Миливоевич молчал какое-то время, со странным выражением смотря на нее, а потом кашлянул. - Кхм, Ваше Высочество, я не собираюсь просить отставки в любом случае. Мария склонила голову, вопросительно смотря на него. - Не собираетесь? - Нет. Пока Его Высочество не пожелает этого, я буду служить при нем. Есть понятие долга чести, и оно незыблемо. - Я надеюсь, что это не слишком великий секрет, которым вы не можете со мной поделиться?- с надеждой спросила княгиня. - Я был подпоручиком после двух лет в армии, когда Его Высочество заметил меня и принял в адъютанты. – Душан снова пожал плечами. – А здесь за четыре года – капитан. - И все? В этом и состоит ваш долг чести? - Этого было бы достаточно, но…нет. – Миливоевич поморщился и встал. - Ваше Высочество, позвольте не рассказывать суть дела. Это неприлично вспоминать в присутствии любой женщины, а уж при княгине – тем более. - Я сейчас не княгиня, а ваш друг, - нетерпеливо сказала Мария. – Я хочу помочь. Выкладывайте. Адъютант вздохнул и снова опустился в кресло. - Я был отвратительным офицером, что скрывать, - признался он. – Много времени проводил вне полигонов и казармы, а все больше в ресторанах да с дамами. В клубах карточных еще. Проигрался однажды вдребезги, написал расписку, о том, что обязуюсь вернуть деньги, и продолжил гулять. Отдавать было нечем – отец бы денег ни за что не дал, лишь только у матушки просить, в который раз уже. На утро в полку срочный смотр: командиры, высокие офицеры и главное – наследник. Это еще до девятого года было. Он видел меня таким и ничего не сказал, а на утро меня вызвали – отрекомендовали в адъютанты, дескать, все равно долго никто не держится. Я уверен – это он меня выпросил. – Душан опустил голову. - А потом и расписку выкупил. Он не говорил, но я знаю – это он сделал. И с тех пор я больше не играю совершенно. - Вашу расписку кто-то выкупил? – переспросила княгиня. Он кивнул. – Вы говорили о ней Георгию? - О, нет! Но это и не требуется - он необычайно прозорлив! Его Высочество знает все про всех, он будто бы читает мысли. Никому во дворце и в голову не приходит скрывать что-то от него – он неизменно оказывается в курсе всего. - Удивительная история…. Мария задумалась. Разумеется, слова о том, что Георгий читает мысли, были лишь порождением пылкой фантазии адъютанта, но вопросы так и остались без ответа. Если поверить Душану, то он буквально спас его честь и избавил от бесславной службы в армии, но ежедневно находящейся за стеной кабинета принца Марии было отлично слышно, какие порой необоснованные претензии ее нуж ему предъявляет. - Он его не убивал. Мария вскинулась, будто обжегшись, смотря на молодого человека. - О чем вы? - О Стефане, - ответил Миливоевич. – Я не знаю, что произошло тогда, но любой клятвой готов поклясться, что Его Высочество ни за что не совершил бы такое. – Он отвел взгляд. – Вам неприятно… - Нет! Вы уверены в этом? - Конечно! Я видел его тогда: да, он лежал на полу в холле, и Его Высочество был рядом, но это ничего не значит. У него вспыльчивый характер, он порой сильно злится, но убить…- Душан покачал головой. – Он, бывает, кидается в меня пресс-папье, но никогда не целится. - Пресс-папье? – охнула княгиня. - Боже… - Ваше Высочество, ну он же ни разу не попал. А рука у него верная, я точно знаю – если бы метил, то угодил бы наверняка в цель. Не волнуйтесь, он очень часто выручает меня: матушке моей однажды прописали на воды поехать, а отец человек принципиальный и хлопотать об этом отказался. Я лишь упомянул – и Его Высочество немедленно прошение за меня написал. Его если человек хороший просит, он ни за что не откажет. Был еще такой случай… - Миливоевич оборвал сам себя. – Я заболтался. Наговорил лишнего и замучил Ваше Высочество разговором. - Что вы, совсем нет. – Мария улыбнулась одобряюще. – Я ужасно хочу быть в курсе всего. Дверь в комнату распахнулась неожиданно, и Георгий, не отрывая взгляда от какого-то письма, шагнул через порог. - Родная, только посмотри, что Костя…. – Он, наконец, поднял глаза от листка, и брови его высоко поднялись в удивлении. – Миливоевич! - Ваше Высочество, я приносил почту, как вы и приказали, - выпалил адъютант, вскакивая с кресла. - Она уже явно плесенью покрылась здесь лежать! Я велел ее отнести, когда отправлял тебя, а это больше часа назад было. - Джордже, это я задержала Душана, - вступилась Мария. – Я все еще знакомлюсь со штатом, разумеется, мне необходимо познакомиться с твоим адъютантом. Королевич уперся кулаком, сжимающим письмо, в бок и скептически посмотрел на него. Миливоевич слегка побледнел, ожидая грозы. - Брысь отсюда, - скомандовал Георгий почти спокойно, отходя от двери. – Я с тобой потом разберусь. Душан ринулся к выходу как молодой теленок от овода и с чрезмерной аккуратностью прикрыл за собой дверь. Пройдя мимо стола жены с самым уничтожающим видом, принц повалился на диван, не говоря ни слова. - Джордже, - мягко позвала Мария. – Ну и что ты теперь молчишь? - Ммм… - Что там пишет Костя? - Не знаю, было что-то забавное, - поморщился безразлично Георгий, пытаясь расправить смятые листки. – Теперь уже и не найду. - А может поищешь? - Нет, настроения что-то нет. Княгиня улыбнулась и подперла руками подбородок, смотря на него. - Ты так очаровательно ревнуешь. - Я? Ревную? – скривился королевич и закатил глаза. – Прошу, если соберешься вызывать мою ревность, найди, по крайней мере, брюнета. - А что не так с блондинами? - Я им не доверяю. Если они все такие же легкомысленные, как и Миливоевич, то на них нельзя положиться. - Но, однако, ты своему блондину доверяешь. Встряхнув листки, принц снова принялся их читать, проигнорировав вопрос. - Что за история с долгом? - О чем ты? - Я выпытала у него историю его появления при дворе. Почему он получил место? - Кого прислали, тот и получил, - пожал плечами Георгий. - Я не думал, что он задержится – до него их с десяток переменилось. А то и больше. - И что же Ваше невыносимое Высочество с ними делало? – поинтересовалась Мария. - Одно скажу - слабым характером здесь не место. Вздохнув, княгиня перешла на диван, присаживаясь рядом с его ногами. - Так что насчет долга? - Ради бога, какого еще долга? - Душан рассказал о том, что проигрался прямо перед поступлением к тебе на службу. - Рассказывать такие вещи женщине? Что за наглость! - Джордже, не меняй тему. - А с каких пор он Душан? – едко продолжил Георгий. Секунда – и он снова занялся письмом. – Я не знаю ни про какие долги Миливоевича. Если я буду рассчитываться за все кутежи своих придворных, то опустошу казну в два дня. - Георгий! - Не знаю и знать не хочу ни о каких расписках! Я не имею к этому отношения, и он ко мне с этой проблемой никогда не обращался - и правильно делал. Все! Он рывком отвернулся лицом к стене, давая понять, что разговор действительно закончен. Кивнув, Мария наклонилась и, поцеловав его в затылок, встала. - Все, милый. Мы не будем больше это обсуждать. С этой минуты она знала точно - если ее муж отличается аккуратностью, то долговая расписка Душана до сих пор лежит в его столе. Есть такие люди, которые годами хранят все бумажки, будь то важный приказ или чек от прачки. В том же, что руки принца касались этой расписки, она не сомневалась. - Я после обеда хочу прогуляться. Он повернулся резко, уронив подушки с сидения. - Прогуляться? - Да, хочу все же начать знакомиться с городом. Ты же знаешь, мне прислали несколько писем с приглашениями поучаствовать в благотворительных базарах. Один уже прошел, но совсем неудачно. Это было и вправду так – хоть и статус «души» мероприятия не предполагался для нее с самого начала, но Мария все же была совершенно недовольна его течением. Все время ее пребывания на базаре от нее шарахались как от огня, говорить ей приходилось по-французски и все ее собеседники немедленно начинали заикаться, путая слова, и, в конце концов, умолкали вовсе. Ее сторонились, смотря как на шута, хотя она провела все утро, подбирая наряд, и теперь не понимала, почему наряд от лучшей портнихи Петербурга произвел такой отталкивающий эффект. Георгия с ней не было, Катя тогда еще не стремилась делиться наблюдениями, и княгиня пришла к выводу, что, несмотря на обещанную любовь сербов, стать своей здесь ей будет очень сложно. Разочарованная, она вернулась домой, но пожаловаться мужу или кому-либо еще постеснялась. Сегодня она выбирала платье с особой тщательностью, боясь повторить ошибки тех выходных. Белое, вышитого шелка платье, атласный редингот в пол цвета абрикоса, украшенный лентами, туфельки в тон, огромная белая шляпа с перьями, перчатки, парасоль из кружев - даже себе она такая очень нравилась. Чуточку пудры, капелька духов - и улыбнувшись зеркалу, она направилась к дверям, намереваясь показаться мужу. - Ох, не очаровывайте меня, мадемуазель, я женат, - вздохнул, улыбаясь, Георгий, отрываясь от своих бумаг для того, чтобы оценить ее выбор. Ослепительную улыбку одобрения выдал Миливоевич, но тут же погасил ее под пристальным взглядом принца. – Какой автомобиль изволишь взять? - Самый большой! - Что ж, бери, - Королевич снова повернулся к адъютанту. – Что стоишь скалишься – иди прикажи выводить! Катька с тобой? - Не знаю, она… - Фрейлина как раз появилась в конце коридора и Мария кивнула. – Видимо, да. Здравствуйте, Катя, мы едем гулять. - Гулять? – повторила Катерина скептически и повела плечом. – Хорошо. Ехать по городу на огромном автомобиле с открытым верхом было ужасно приятно – княгиня даже пыталась приветствовать горожан, в ужасе шарахающихся от дороги. Катя молчала, а Марии все сильней становилось грустно – нет, она решительно не знала, какой ключик стоит подбирать к сердцам сербов. Небольшой парк в стороне привлек ее внимание, и она приказала шоферу остановиться, надеясь прогуляться. Кроме того, это местечко явно не обходили стороной белградцы всех сословий. - Мария Павловна, осторожно…, - быстро выговорила Катерина, но Мария, не дослушав, бесстрашно сошла с подножки, оказываясь обеими ногами в грязном болоте. – Грязь, - закончила фрейлина упавшим голосом. – Ночью был ливень. Туфли были испачканы безнадежно, лишь то, что она немного придерживала юбку, спасло подол. Опустив его пониже, Мария подняла зонтик и, придав лицу самый невозмутимый вид, зашагала по дорожке. День, казалось, готовился войти в историю как самый ужасный, по крайней мере, в ее жизни точно. Вся аллея, еще несколько минут назад многолюдная, расчистилась совершенно, все гуляющие разошлись по соседним дорожкам, будто в парке прогуливалась не принцесса, а прокаженная. Катя, пытающаяся занять ее каким-то бестолковым разговором, скоро замолчала, чувствуя напряженность момента, и в таком странном молчании они два раза обошли парк, пока не свернули на одну из боковых тропинок. Здесь ночной дождь чувствовался намного отчетливей, чем на крупных дорожках - мокрая земля потемнела, а кое-где виднелись лужи. Не жалея уже испачканные туфли, княгиня решительно, скорым шагом пошла по ней, но в следующий момент поскользнулась, неловко взмахнув руками в надежде устоять. Зонтик выскользнул из ее рук, а сама она плюхнулась в грязь. Расхохотались мальчишки, снующие по соседним аллеям, прогуливающиеся дамы охнули, бледнея, и тут же отвернулись. Униженная Мария громко всхлипнула. - Мария Павловна! – всплеснула руками Катерина, подхватывая ее подмышками, чтобы помочь встать. – Ну я же предупреждала – грязь, скользко. Ну вставайте же. Пошли прочь, - зашипела она на ребятишек, испугавшихся ее и давших деру. - Извозились-то как, страх. Она с трудом завела княгиню в машину, уничтожительно блеснув глазами в сторону прыснувшего от смеха шофера. - Все отстираем, Мария Павловна, не смейте волноваться,- утешала она ее, пытаясь закрыть ее своим, еще чистым зонтиком от взглядов прохожих. – Ну со всеми бывает. Мария всхлипнула снова, утирая грязными перчатками слезы и, сама того не понимая, размазывая грязь по лицу. Оценив ладони, она, наконец, поняла, что натворила, и заплакала сильнее. - Мари? – лишь успел спросить удивленно Георгий, когда она пронеслась мимо него, вышедшего из кабинета на стук ее каблучков. Ни сказав ни слова, она бросилась в свою комнату, и, быстро провернув ключ в замке, опустилась на пол, горько плача. Дверь дернули лишь два раза, прежде чем негромкие шаги за спиной напомнили ей о незапертом балконе. Аккуратно снятая шляпа уже без всякой заботы покатилась по полу, а Мария зарыдала еще сильнее. - Что произошло, родная? - Я опозорена, - сквозь слезы ответила она. – Меня все презирают. - Что за глупости? - Глупости? Они смотрят на меня как на чудо-юдо сказочное! - Давай снимем перчатки. – Они отправились вслед за шляпой, а за ними и безнадежно перемазанный редингот. - Не плачь, они просто не привыкли, - объяснил принц, доставая платок и вытирая ее слезы вперемешку с пудрой и грязью. – Все образуется. - Они смеялись! - Милая, ну посуди сама – такая важная дама падает в лужу. Поставь себя на место тех детей, ведь ты и сама бы засмеялась. - Они меня ненавидят… - Они тебя полюбят, вспомни, как тебя встречали. - Королевич обнял жену, мягко целуя ее подбородок и щеки. – Любимая, сербы живут просто, они не привыкли видеть такую роскошную красавицу. У них так давно не было княгини, что они уже и не помнят, какие они бывают. - Как это не было – Елена была! - Елена! Елена о парадных платьях едва ли раз в месяц вспоминала! – Он улыбнулся коварно. – Нарисовывался какой-нибудь жених голубых кровей, сестрица сразу примеряла шляпки - перчатки и делала вид, что она всегда такая жеманная и царственная. - Но она не такая! – возмутилась Мария. - Конечно, как только он отправлялся на вокзал, она оставляла все свои манеры и возвращалась к своим обычным делам. Давай вставать. – Как и недавно Катя, он подхватил ее под руки, но поднял без труда. – Впусти Катьку, она там, верно, извелась. - Скажи, - Мария еще раз шмыгнула носом и насухо вытерла глаза. – Папа будет недоволен мной? Я опозорила его? - Успокойся. – Он коротко прижался к ее лбу поцелуем. – Больше, чем я, его не позорил никто в жизни. Твоего маленького происшествия он и не заметит. Принц подошел к двери, отпирая ее, и, впустив фрейлину, вышел сам. Катерина же ровным шагом направилась к ней. - Вам нужно переодеться, я приказала согреть воды, - сказала она, подбирая брошенные вещи. – Прачка ждет, это нужно передать ей. Платье тоже следует постирать – подол все же испачкался. Не волнуйтесь, Мария Павловна, она все приведет в полный порядок. Возьмите халат. - Спасибо. – Княгиня сбросила платье и, просунув руки в мягкие рукава, завязала пояс. – Катя, я хочу поручить вам кое-что. – Она присела за столик и вытащила чистый листок, принимаясь за список. – Мне нужны юбки, простые, пусть будет дюжина, еще блузки, на ваш вкус. Цвет не имеет значения. Еще ботинки просто черные и шляпки – маленькие, не вычурные, с прямыми полями, можно соломенные. – Она поставила точку и протянула записку девушке. – Это возможно найти здесь? И как быстро? - Конечно, возможно, да и времени нужно немного, конечно, если готовое брать - пробормотала Катя, пробегаясь взглядом по строчкам. – Мария Павловна, что вы задумали? - Ваше Высочество, ванна готова, - постучав, объявила Славка. Ее взгляд упад на вещи в руках Катерины и она всплеснула руками. – Да что же это? Расшиблись? - Совсем нет, лишь испачкалась, - успокоила ее Мария. – Забери, пожалуйста, платье и отнеси в стирку, а когда будет время займитесь с Марицей гардеробом – все нарядные прогулочные костюмы нужно убрать подальше. Горничная опешила, переводя внимание на Катю, словно ища у нее поддержки. - Что уставилась – выполняй! – гаркнула та жутким голосом, которого как огня боялась прислуга. – Ее Высочество придет сейчас. Подхватив вещи, девушка бросилась к дверям, а фрейлина откинулась в кресле. - В простоту удариться решили. - Они меня не ненавидят, а боятся, - отозвалась княгиня. – Я для них высокомерная иностранка в вычурных платьях, а они таких не каждый день видят. - Ну теперь-то каждый. - Вы понимаете, о чем я. - Понимаю. И это, возможно, принесет успех. Или, напротив, провал. - Стоит попробовать.