Влекомый

Вечер. Сидим, пьем чай, смеемся. Я сдерживаю улыбку, потому что челюсть еще болит. Он смотрит на меня веселыми глазами, выспавшийся и довольный. И никак не верится, что этот парень хочет меня. И никак не вяжется наша утренняя сцена с тем, что мы делаем сейчас. Все не о том... Он внезапно посерьезнел и отставил кружку. Посмотрел на меня. У него красивые глаза - как кусочек неба, проглядывающий между ветками деревьев в сумерках. Ресницы - черные, длинные, пушистые. - Ты думаешь о том, что было вчера... - полувопросительно сказал он. - И сегодня утром, - подтвердил я. Что-то изображать не было ни сил, ни желания. - Прости. Я удивился. Да за что он вечно извиняется передо мной? И кто я вообще такой, чтобы передо мной извиняться? - За что? - Я сорвался, не надо было тебе всего этого говорить. - Слово не воробей. - Я не думал, что на тебя это так сильно повлияет. Я просто долго общался только с... такими, как я. - Откуда ты знаешь, как на меня это повлияло? - По глазам вижу. Помолчали. - Я ни о чем не могу думать, кроме того, что тебя кто-то трахал, - неожиданно признался я. - Мне тоже поначалу было дико смотреть на человека и знать, что его кто-то имел... - задумчиво сказал Костя. - За то и извиняюсь, не подумал утром... - Кость, мне все равно, кого там кто имел. Я этот страх давно перерос, общался с разными людьми... Короче, не в том дело. - А в чем? - Ревную, наверное, - усмехнулся я. - Ты? Меня?! - ужаснулся он. - Да не влюблен ли ты? Я с тревогой прислушался к чувствам. Чувства молчали. - Нет. Просто не укладывается в голове, что ты, и в зад... - А. Понятно. Синдром художника и идеалиста, - отмахнулся Костя. - Что ты понимаешь, - огрызнулся я. - Да вот кое-что понимаю, - не менее агрессивно огрызнулся он. - И что же? - со скрытой угрозой уточнил я, намереваясь следующими словами раз и навсегда поставить его на место. А он шагнул ко мне.. и поцеловал. В голове еще роились остатки мыслей по поводу "искоренить", "задавить авторитетом" и "напугать". Но все это было уже неважным. Я был шокирован. Да что там, я был в ахуе. И стоял столбом. И скользили по моим разбитым губам теплые, мягкие и чувственные губы Кости. Лучшего друга из детства, любителя на мне повисеть и повосхищаться моими гениальными произведениями. И тогда я понял. Все и сразу. Я понял, что ни у одной из моих женщин не было таких губ. И ни одна не способна была так меня целовать. И никто не любил меня так, как он. Я едва прикоснулся к нему, но и малой доли его чувств, отозвавшейся в поцелуе, хватило, чтобы понял даже такой тормоз, как я. Все это не было мальчишеской блажью или розыгрышем. Он и правда меня любил. Он и правда меня хотел. Он и правда меня ждал. Все это время. Он отстранился. И опять глаза в глаза, клочок темнеющего неба, запутавшийся в ветках. Никуда от них не спрячешься... Наверное, он ожидал, что я его ударю. Весь сжался и смотрел как-то испуганно. А я обнял его и крепко прижал к себе. Сначала он напрягся и попытался вывернуться, но быстро понял, что к чему, и приник ко мне всем телом. Стало тепло. Очень тепло. И хрена с два теперь я променяю это тепло на чужие предрассудки. Хрена с два стану нормальным одиноким парнем, обитающим в пустой квартире и никому не нужным. Хрена с два заведу себе капризную холодноватую жену, в которые напрашивались все мои прежние девушки. Никто не умеет отдавать так, как парни. Это я и так знал. Но что такое быть адресатом этой отдачи - узнал в ту минуту, когда меня коснулись его губы.