Бессмертные

   Вряд ли кто-нибудь по доброй воле стал бы просить о смерти.    Но когда больше не за что цепляться, когда нет света в конце тоннеля и шанса на побег, люди могут удивиться собственным желаниям.    Она молила о смерти.    Розали всегда любила дом Рочестера в Нью-Йорке. Прекрасная часть города, неустанно кипящая энергией и движением, в центре которой она находилась с самого рождения. Умиротворённое местечко напоминало деревню или маленький городок с выстроенными удобствами мегаполиса, среди которых и изобиловала жизнь. Розали всегда смеялась при одном упоминании о сельской местности — захолустье ей не по вкусу.    Да, Рочестер был прелестным и привлекательным районом города с его коваными заборами, цветущими балконами и живописными фонарными столбами, которые украшали мощёные улицы.    Но в эту холодную осеннюю ночь у Розали Хейл не было времени перечислять все преимущества места, где она лежала.    На деле же девушка желала, чтобы кованая ограда упала на неё и положила конец страданиям. Хотела вырвать все цветы с прелестного балкона, дабы они смогли ощутить такую же боль. Мечтала, чтобы фонарь осветил пьяных убийц и представил их лица городу. Жаждала, чтобы грубое, каменное покрытие улиц показало кровь, которую выпотрошил из неё Ройс Кинг, и каждый встречный смог бы узнать о несчастье.    Розали лежала, слушая, как пьяная компания его друзей удаляется прочь. Голоса эхом отражались от стен смежных зданий, когда они свернули на аллею, чтобы продолжить веселье в другом месте.    «Он бросил меня на улице, словно мусор… Ему плевать», — горько думала Розали. Растянувшись на углу поворота дороги, она закашлялась. Едкий ржавый вкус крови на языке заставил тело съёжиться. Попытка перекатиться на бок не обвенчалась успехом — спина была сломана, ну или почти сломана. Первые попытки друзей Ройса забраться под шифоновую юбку оказались неудачными. Чарльз заработал удар в пах, за что Розали поплатилась пинками мужчин в область спины и поясницы. Послышался треск, и тогда она подумала: «Что это? Спина? Позвоночник? Рёбра? Что дальше?»    «Нет, перекатиться не получится, — пришла к выводу Розали и стала давиться кровью, что продолжала заполнять рот, просачиваться через губы и стекать по красивому лицу цвета слоновой кости. — Не так всё должно закончиться… Я не могу умереть… Я же должна была стать «леди города», королевой дома… У меня должны были родиться чудные дети…»    Но одна мысль проедала мозг сильнее прочих: «Этого не могло произойти со мной».    Следом пронеслось: «Он оставил меня здесь умирать… Что ж, исполню его желание».    Тело снова сотряс жестокий спазм, заполняя рот очередной порцией алой жидкости. Отплевавшись, Розали дала волю слезам. Стекая вниз по щекам, они увлажнили уже запекшуюся и потрескавшуюся кровь.    Девушка не знала, как долго лежит на этой улице, но казалось, что с её возвращения от давней подруги прошло не одно тысячелетие. Розали ходила к ней полюбоваться новорождённым малышом. Но стоило встретиться с дьявольским блеском во взгляде Ройса на обратном пути, как время остановилось.    В глазах Ройса не было никакого восхищения, с которым любящий жених смотрит на свою невесту. Он просто наблюдал, как друзья раз за разом насилуют Розали. Не в силах пошевелиться или защититься от пинков и ударов девушка встретилась с его взглядом. И больше не отводила глаз.    Вызывая очередной приступ кашля, рот наполнился кровью, которая стала стекать с губ. Тело покрывали множественные царапины и синяки, но именно на лице красовались самые страшные ушибы.    — Никто больше не захочет тебя, когда я закончу… Что чувствуешь? Я стану первым и последним, кто поимеет тебя, — шипел он на ухо.    Стыд заполнил сердце, а ярость окутала сознание. Мужское естество Ройса проникло в женскую плоть, причиняя страшные муки. Его руки были повсюду. Желудок сжимался от отвращения.    «Я собиралась выйти за него. Сделать отцом своих детей. Связать жизнь с ним, с этим… монстром».    Горячие слёзы обжигали расцарапанную кожу щёк; Розали провела на морозном воздухе уже несколько часов — в это время года в Нью-Йорке становилось довольно холодно. Царапины покрывались грязью и сажей каменной кладки дороги, ухудшая боль.    «Я хочу умереть».    Холодный воздух сплетался с мрачной тишиной. Голова беспомощно опустилась на землю, и из горла вырвался кашель. Взгляд упал на руку. Кровь сочилась из глубоких ран по запястью, сливаясь с глянцевым лаком на ногтях. Буквально вчера Розали ходила в универмаг в отдел с косметикой и просила «яркий, кроваво-красный оттенок». Жестокая ирония.    Внезапный порыв ветра вернул в реальность и оповестил о том, что она не одна. Розали покосила взгляд; избитые и опухшие веки не позволяли ясно видеть. Из фиалковых глаз, которые казались окровавленными и воспалёнными, потекли слёзы.    Примерно в двадцати ярдах стояла фигура. Высокий молодой мужчина в тёмном пальто держался в стороне от света фонаря.    От страха волосы на руках и шее встали дыбом. Разум подсказывал — с этим мужчиной что-то не так. Крепко зажмурив глаза, Розали с огромным трудом перекатилась на бок. Боль пронзила тело, а последних сил хватило лишь на то, чтобы откашляться. Кажется, кровь начинала заливаться в лёгкие.    Розали силилась разомкнуть веки. Чёрный камень, покрывавший улицу, пропитался кровью, которая почти полностью раскрасила золотистые, разметавшиеся по земле локоны.    С трудом дыша, девушка застонала и попыталась отползти. Оглянулась и поморщилась от боли. Теперь мужчина подошёл ближе, и чутьё подсказывало, что нужно удирать отсюда, пока не произошло ещё что-нибудь ужасное. Туфли с тошнотворным скрежетом безуспешно старались протолкнуть изломанное тело вдоль улиц. Звук отражался от кирпичных зданий, нагоняя всё больше страха.    Но тщетно. Розали не чувствовала ног, а лёгкие уже не могли сделать полноценного вдоха. Рёбра и желудок словно раздробились на мелкие кусочки внутри, и только кожа не позволяла им вывалиться наружу. C звонким всхлипом девушка бросила попытки сбежать и перевернулась на живот.    «Отдайся ему. Может, он закончит начатое и убьёт тебя».    От попытки опереться на лоб кончик носа ударился о тротуар, отчего слёзы потекли ещё сильнее. Всхлипы ломали и без того избитый организм. Розали услышала приближающиеся шаги и затряслась всем своим некогда изящным телом.    Воцарилась тишина, и мужчина встал перед девушкой на колени.    — Розали? — позвал он, аккуратно убирая с её лица пряди волос.    Она сразу же узнала молодого доктора, который переехал в их город несколько лет назад. Девушка не помнила его имени, но зато не забыла прекрасного доброго лица.    Мужчина осторожно перевернул её. От вновь нахлынувшей в спину боли Розали закатила глаза. Страдальческая гримаса исказила лицо доктора, и он тут же сгрёб Розали в охапку. Девушка ревела и приглушённо всхлипывала, пока они летели вниз по улице. Ночной воздух жалил свежие порезы и ожоги от сигарет. Девушка продолжала плакать и желать лишь одного: безболезненного облегчения смерти.    «Почему я не могу просто умереть? Конец должен быть не таким. Смерть успокаивает».    Розали просила жизнь оборваться.    Но смерть не приходила.    Когда девушка смогла разглядеть место, в которое попала, она почувствовала холод и жёсткий операционный стол в каком-то незнакомом доме. Глаза застлали слёзы и паника, от боли в голове не возникало ни одной связной мысли.    Розали вопила, стонала и задыхалась, пока яростный огонь растекался по венам. Он проникал в конечности, в живот, в лёгкие, в горло, в сознание и в сердце. Столько неописуемых мучений.    — Уб-бейте м-меня, — на последнем издыхании выдавливала она. — П-пожалуйста… уб-бейте меня.    Тело пробило дрожью; огонь так быстро охватывал жилы, что, казалось, Розали попросту упадёт со стола. Но сейчас это не имело значения. Девушка разваливалась на части, превращалась в кучу обугленного пепла.    Глаза распахнулись. Челюсть задрожала, скрипя зубами, и мучительное пламя снова сомкнуло веки. Розали напряглась и приложила максимум усилий, чтобы открыть глаза и разглядеть три фигуры. Одна стояла поодаль, а другие две прямо около операционного стола.    Помещение освещал тусклый свет, но богато отделанный кабинет всё равно оставался незнакомым. Доктор забрал Розали к себе домой, чтобы помочь? Вот бы он сжалился и убил бедолагу. Но огни ада продолжали пропитывать тело.    — Я н-не… хочу ж-жить, — с трудом выдавила девушка и закашлялась, выплёвывая очередной сгусток крови. Сознание едва ли воспринимало слова, которые надо было произнести, оно полностью отдавалось изнуряющему огню.    Холодная и гладкая мужская ладонь погладила руку Розали. И хотя температура кожи делала прикосновение практически невесомым, лёгкое сжатие кисти оказалось подобно муке. Каждая клетка организма отозвалась острой болью. Розали зажмурилась, постаралась унять дрожь и уменьшить контакт тела с поверхностью стола.    — Карлайл, ты делаешь ей больно, — раздался голос.    — Рукой?    Ладонь, к счастью Розали, исчезла, а вместе с ней и прохлада.    — Тебе тяжело наблюдать за этим?    — Да.    Мужчины продолжали беседовать, а девушка незаметно подслушивала, надеясь найти хоть какие-нибудь разгадки происходящего.    «Где я была? И как очутилась здесь? Кажется… Кажется, это доктор, который живёт в Рочестере вместе со своей женой и её братом. Эдмундом вроде. Почему же так тяжело думать?..» — размышляла Розали, зубами и ногтями цепляясь за сознание.    — Эдвард, — сказал молодой мужской голос, а затем повторил: — меня зовут Эдвард.    «Стоп. Он… Как он узнал?..»    — Да, я читаю твои мысли, — ответил юноша.    «Читаешь мысли? Ну так слушай. Я хочу умереть. Пожалуйста, убей меня. Положи этому конец. Пожалуйста…»    — Что такое, сынок?    — Она хочет, чтобы мы её убили, — снова ответил молодой голос.    Со стороны женщины, о которой Розали уже позабыла, послышался слабый вздох.    — Нельзя! Уже слишком поздно… Карлайл?    В комнате повисло молчание.    — Я не смогу, — произнёс первый голос. — Нельзя принимать никаких решений, пока обращение не закончится. Быть может, тогда она передумает…    Голос стал затихать, а пламя — распаляться, обжигая каждый дюйм тела. Неистовый ритм сердца заглушал все прочие шумы. Розали вздыхала, пока пульсация проникала в руки, ноги и кончики пальцев.    Девушка почувствовала около себя движение и лёгкое, словно пёрышко, прикосновение к лицу. Бархатный холодок очертил скулу и прошёлся по лбу. Прикосновение сопровождалось сладостным облегчением от воды, стекавшей вниз по лицу к шее.    Пока огонь продолжал обжигать тело, мелодичное мурлыканье обладателя чудесных рук отвлекало сознание от страданий.    — Ты её успокаиваешь, — снова возник молодой голос.    — Хорошо. Не хочу, чтобы она проснулась со следами… Ей видеть это ни к чему. Она всегда была такой красавицей, — ответила женщина.    Розали надрывно вздохнула, стараясь сосредоточиться на успокаивающих нотках бархатного женского голоска. Полоскающая холодная вода казалась раем в сравнении с языками пламени в венах и мышцах. И Розали ловила момент, ведь долго это продолжаться не могло.    — Эдвард, ты можешь идти, — мягко сказала женщина, когда в комнату вошёл первый мужчина, чьи шаги были тяжелее, но всё равно лёгкими.    — Хочу осмотреть её… Думаю, осталось немного, — ответил первый голос, приближаясь к столу.    В комнате воцарилась тишина; трое человек стояли и ждали. Розали сетовала на то, что они проводят на ней жестокие, мучительные опыты, а теперь захотели поглядеть на её страдания.    — Она уже спятила. Нам придётся отдать души дьяволу, когда закончится обращение, — проговорил юноша.    — Она в сознании?    — Отчасти. Уже кипит от злости. Не могу поверить… Розали Хейл? — недоверчиво пробурчал молодой голос.    Почувствовался лёгкий порыв ветерка, когда Карлайл яростно закачал головой, пресекая речь второго мужчины.    «Что значит его «Розали Хейл»? Конечно же, это моё имя! Что возомнил о себе этот самоуверенный Каллен? Никогда меня ещё так не оскорбляли… Никто даже не смел таким тоном произносить моё имя! С таким… С таким отвращением».    — Да она полная дура, Карлайл! От неё не стоит ждать добра! — гневался Эдвард.    — Ты не знаешь этого наверняка, — тихо ответил доктор.    — Может, она просто кажется такой, — отозвался женский голос.    — Розали Хейл — самая недалёкая и мелочная девчонка, которую я когда-либо видел… C ней невыносимо было находиться даже в одном классе. Все ученики только и знали, что обсуждать её волосы да одежду! — хрипло добавил Эдвард.    Женщина расстроенно вздохнула.    — Тебе нужно успокоиться. Понадобится немало сил, чтобы она влилась в нашу среду. Перестань оскорблять её.    — Она права, — вступился Карлайл. — Нельзя судить о книге по обложке, сынок, ты прекрасно это знаешь. Она может стать для тебя кем-то больше, чем…    Злобное ворчание Эдварда перебило доктора.    — Ты шутишь, Карлайл! — выкрикнул он. — Она и я вместе? Уж лучше я умру с голода!    — Эдвард…    — Ты не знаешь, какой она станет с нами, — перебила женщина, — какие качества в ней раскроются. Она изменится.    — Если он собирается сводить нас как какая-то больная сваха… клянусь, я уйду, — угрожал юноша.    Женщина тут же проглотила все слова, а доктор разочарованно вздохнул.    — Я ткнул пальцем в небо, пытаясь помочь ей. Не мог же я оставить её там умирать.    — Пустите меня к этому Ройсу и его шайке. Иначе они не поплатятся за это никогда! — кричал Эдвард. — Отвратительно… Сделай хотя бы это!    — Нельзя играться с Богом. Не пущу. Ты знаешь мою точку зрения на этот счёт.    — Думаешь, такой льстец, как Ройс Кинг, ответит за всё это? За неё? Очнись, Карлайл. Он сбежит.    Сквозь огонь Розали видела троицу, которая обсуждала её жениха и банду хулиганов. Она не знала, что было отвратительнее: пронизывающая тело боль или пренебрежение Эдварда.    — Как она, сынок? — спросил Карлайл, кладя свою холодную руку на её лоб.    Эдвард недовольно фыркнул.    — Может уже сжать свои кулаки, — пробормотал он.    Появись у Розали возможность двигаться, она бы тут же надавала юноше пощёчин и вышвырнула бы его из комнаты.    Вслушиваясь в сладкий привкус мести, Эдвард ухмыльнулся.    — И тебе того же, куколка, — наклонившись к уху девушки, сказал он.    Розали продолжила слушать обсуждение. Эдвард определённо точно не был её поклонником. Но это не сильно заботило девушку; вместе они проучились в школе несколько лет, и он ни разу не выказал своего интереса, из чего следовало, что для него Розали была пустым местом. Она предпочитала парней, которые охотно следовали за ней по коридорами или танцевали с ней на вечерах. Для Розали Хейл было неслыханным первой смотреть на юношу, ведь это ему следует для начала заслужить хотя бы её надменный взгляд. Ко всему прочему, парень должен был быть правильным.    По приезде в Рочестер Эдвард не обращал особого внимания на Розали. Хотя он вообще ни на кого не обращал внимания — ни на мужчин, ни на женщин. Держался сам по себе вместе с книгами. Отучившись несколько лет в школе, они так ни разу и не заговорили друг с другом. Время от времени она видела его семью. Они ходили в одни и те же магазины, выполняли одни и те же общественные функции. Карлайл и его жена… «Как её зовут? Энид? Эстер?»    — Эсми, — презрительно фыркнул Эдвард на ухо Розали.    — Что? — спросил растерянный женский голос. — Что она говорит?    От поступи Эдварда половицы заскрипели.    — Пытается вспомнить твоё имя. Она не забыла, что видела нашу семью в городе… И меня с ней в одном классе, — смягчившись, добавил Эдвард.    — Эдвард, пожалуйста, будь добрее, когда всё закончится. Для неё это будет ново и пугающе, — тихо произнесла Эсми, переходя на шёпот.    Розали слышала что-то о новорождённых и охоте, но не могла понять что к чему. Она целиком погружалась в горящее сознание и вновь выплывала в борьбе с пламенем, что ломало тело изнутри. Желание умереть решительно росло, и всю ситуацию усугубляло присутствие телепата. Досада и гнев усиливались совместно со злостью, болью и яростью.    Сквозь пламя Розали смутно отслеживала уходы и приходы Карлайла и Эдварда. И лишь жена доктора, Эсми, исправно высиживала долгие часы у операционного стола и отлучилась лишь единожды, шепнув свои извинения на ухо девушке.    — Тебе надо идти, дорогая, — нежно упрекнул Карлайл женщину на рассвете третьего дня.    Почувствовалось движение воздуха, и холодные ладони Эсми легли на горящее лицо Розали.    — Я не могу оставить её. А что, если она испугается? Не хочу, чтобы Розали чувствовала себя одинокой…    — Эсми, Эдвард уже приготовил для тебя кое-что. Тебе нужно идти, пока совсем не рассвело. У нас есть ещё несколько часов, так что ты ничего не пропустишь, обещаю, — мягко говорил Карлайл.    — Но…    — Эсми, тебе нужно поохотиться.    — Ты прав. Не хочу, чтобы с нашей первой встречи она запомнила меня с чёрными глазами и тёмными кругами! — засмеялась Эсми, покидая комнату.    «Охотиться? С чего бы жене доктора идти на охоту? Куда она пошла? Почему ей требуется вернуться до того, как начнёт светать?» — удивлялась Розали.    Но завершить мысль не удалось. Вопящая боль в венах стала отходить от конечностей и с умноженной силой действия сгущаться в груди. Она протекала по каждой артерии и капилляру, сметая и ломая всё на своём пути. Каждая вена в груди вскипала и вспыхивала распалённой болью, от которой тело стало содрогаться в такт ускорившемуся сердцу.    — С-сердце… раз-зрывается… — задыхалась Розали, закатывая глаза от невыносимых мук.    Карлайл положил холодную ладонь на грудь девушки, надеясь хоть как-нибудь усмирить пожар, но прикосновение только разожгло пламя с новой силой.    Прошли часы.    Огонь продолжал пробираться всё выше и выше, криком вырываясь из горла. Розали слышала вой, плач и мольбы о конце. Её словно загнали в металлическую коробку, полную пламени и пепла, чтобы расплавить тело до полнейшего забвения. Сколько ещё она вынесет? Розали чувствовала, что сходит с ума, но от огня было не уйти. На веках отражались красные и оранжевые вспышки, в ушах трещало пламя, руки постепенно превращались в пепел. Бежать было некуда, оставалось лишь умолять о смерти.    — Уб-бейте меня… — задыхаясь, кричала Розали. Приоткрыв глаза, она увидела сердцевидное личико жены Карлайла, которая тут же отпрыгнула от стола.    — Ты забыла, как выглядят глаза после обращения? — лукаво поинтересовался Эдвард. Эсми кивнула и встретилась взглядом с Розали, в котором читались удивление и ужас.     Девушка обрушилась на стол при новой атаке сердца. Боль поглощала Розали целиком, никак не реагируя на истеричные крики.    Когда тело снова врезалось в твёрдую поверхность, она почувствовала вмятины от жёстких ударв. Розали визжала и кричала, мысленно моля о смерти парня-телепата, но Эдвард ничего не предпринимал, а только следил за её терзаниями.    — Почти, милая… Мы рядом, — шептала Эсми, её удивительно сильные руки поддержали Розали, не давая той упасть со стола.    С губ девушки сорвался очередной крик, а воющая боль тем временем продолжала пытать сердце, которое с неистовым биением намеревалось выпрыгнуть из груди. Ускоряя свои прыжки и силу ударов, оно внезапно остановилось.    В комнате воцарилась тишина.    Розали открыла глаза.

***

   За несколько часов после пробуждения раздражение только усилилось. Когда Розали встала с операционного стола и яростно зашипела, Эсми спряталась за высокой фигурой Карлайла, а Эдвард, надменно скрестив руки, опёрся на стеклянный шкафчик.    Как бы то ни было, телепатические особенности не смогли уберечь их обладателя от кресла, которым Розали секундой позже метнула в юношу. Оно со скоростью пули рассекло воздух и врезалось в застеклённый шкаф; на Эдварде же не осталось ни царапины. Девушка накрыла рот ладонью, наблюдая, как дерево разлетается на ошмётки от соприкосновения с мужским станом и даже не повреждает каменную кожу. Эдвард победно ухмыльнулся и отпрыгнул в сторону. Розали грозно зарычала, распознавая неладное.    Карлайл и Эсми на мягких тонах объяснили, кем она стала. Девушка ещё не успела отойти от огня в конечностях, как её огорошили ужасной вестью.    — Зачем? — упав на колени, выдавила Розали. — Почему ты просто не дал мне умереть? А вместо этого принёс сюда, где все меня ненавидят и издеваются?    Горький взгляд Карлайла отразился печалью и в золотистых глазах Эсми. Спокойная женщина попыталась заговорить с Розали и объяснить ей, почему всё кажется таким странным и незнакомым, но девушка не слушала, а прокручивала в голове одну-единственную мысль: она — вампир.    Карлайл приблизился к своей миниатюрной жене, что обострёнными инстинктами Розали было расценено как защита.    «Ограждает её от… от меня! Думает, я нападу на его добродушную жёнушку! Лишь она одна помогала мне, пока я сгорала… Я монстр! Ужасный, опасный, омерзительный монстр! И, наверное, выгляжу отвратительно. Нет больше Розали Хейл… Теперь есть демон».    — Да я бы лучше умерла! — провизжала девушка, отчего губы Эдварда дёрнулись в улыбке.    — Она считает, что теперь выглядит как монстр, а не как моделька, — презрительно кольнул он.    Очередное рычание удивило Розали, однако это не помешало кинуть ей первый попавшийся под руку предмет. Эдвард словил железную лампу от Тиффани прежде, чем она влетела в стену, и с забавой показал её девушке.    — Ненавижу тебя, — плюнула Розали, испепеляя своим взглядом. — Едва ли знаешь меня, а уже презираешь!    Лицо Эдварда тут же стало серьёзным.    — Мне и разговаривать с тобой не нужно, чтобы узнать, что ты из себя представляешь. Я слушал твои прелестные мыслишки и наблюдал за твоим эгоизмом несколько лет, — коснувшись пальцем виска, ответил юноша.    И тогда Розали припомнила, что Эдвард говорил ей во время обращения: он слышит мысли. От этого тут же накатил ужас.    В смятении Розали с пронзительным криком выбежала из комнаты; приобретённая скорость только разжигала гнев. Распахнув дверь, она поняла, что находится в огромном современном особняке на окраине города, но где именно — неизвестно. Натиск запахов и обострённое зрение на мгновение сбили девушку с толку, но, быстро придя в себя, Розали вышла на террасу.    «Нет… Всё это ложь. Я не стала бессердечным демоном. Нет. Это не я!» — проносились отчаянные мысли. Розали боролась с желанием вернуться в дом и сцепить руки на шее парня.    «Надо выбраться отсюда… Убежать».    Эдвард появился за спиной девушки, взгляд цвета охры слабо поблёскивал.    — Розали, не принимай опрометчивых решений. Тебе нельзя покидать дом — ты можешь навредить кому-нибудь, — предупреждал он.    — С какой стати мне вредить людям? Я не монстр вроде тебя! — оскалилась девушка.    Сузив глаза, Эдвард приблизился к ней на шаг.    — Сейчас ты отправишься в город и, уверяю тебя, прежде чем поймёшь что к чему, обескровишь и убьёшь уже как минимум десятерых людей. Всё ещё хочешь уйти?    В голове возникли картинки вампиров из кино, которые впиваются своими клыками в шеи невинных, заражают их своим дьявольским духом и высасывают из них всю жизнь. Розали посмотрела на Эдварда со всей своей затаённой ненавистью, которая начала вскипать ещё в момент перерождения.    «А вдруг он не врёт? И я не могу вернуться в Рочестер, я, Розали Хейл… убью людей. Что, если он прав?»    — Это правда, я не вру, — ответил Эдвард.    Розали поникла духом, ведь она не хотела причинить кому-нибудь боль своей силой и яростью. Девушка снова взглянула на юношу и отступила назад, глупо надеясь, что один шаг может скрыть мысли от телепата.    «Ненавижу его, ненавижу этот дом, ненавижу это… Всё ненавижу! Я покажу им…»    Гнев и запрет на нормальную жизнь ослепляли здравый смысл. Карлайл и Эсми стояли на пороге, широко распахнутыми глазами наблюдая за приближающейся Розали.    — Она вас не тронет, — послышалось тихое утешение Эдварда. Пара подошла к девушке, с ужасом следя за её поведением. Сейчас ничто не могло помешать рвущемуся наружу бешенству.    Ей плевать.    «Что ж, кое в чём ты оказался прав. Людей я не трону. Зато разнесу все комнаты», — подумала Розали.    Вернувшись в дом, она почувствовала, как совершенное обоняние само указывает нужное направление; ускоряются ноги — ускоряется ход мыслей, и всё становится проще.    Ей плевать.    Розали быстро нашла кабинет Карлайла, в котором её обратили, с криком схватила деревянный стол с металлическим покрытием и кинула его в огромное застеклённое окно. Осколки разлетелись повсюду.    Ей плевать.    Показать всё своё отвращение к этой семье. Если быть монстром, то и вести себя стоит подобающе.    Первыми под руки попались масляные светильники, которые тут же были подчистую соскоблены со стен. Затем в поле зрения очутился рабочий стол доктора, и его ждала та же самая участь. Три вампира потрясённо следили за происходящим.    Эдвард протянул руку к Карлайлу и Эсми и тихо сказал:    — Оставьте.    Розали перепрыгнула через острые осколки окна и с глухим звуком приземлилась на заднем дворе. Там валялся разломанный на куски операционный стол Карлайла. В рубиновых глазах отражался разожжённый огонь.    Когда масло светильников вступило в реакцию с пламенем, дерево звонко затрещало. Сбитые с толку члены семьи стояли поодаль и из разбитого окна бесшумно наблюдали за костром.    Пламя распаляло ярость. Оглядевшись вокруг, Розали замерла взглядом на кромке леса: свобода.    Сорвавшись с места, девушка подняла в воздух облако пыли. Всё утратило какой-либо смысл, и только ноги ускоряли бег, пока не достигли своего максимума. Разъярённая Розали летела через лес и даже не замечала той удивительной быстроты и гибкости, с которой она преодолевала растительные препятствия. Укутанные в утренний туман деревья вихрем проносились мимо.    В совершенном сознании засели жестокие слова Эдварда и с лёгкостью воспроизводили каждую сказанную во время мучительного обращения деталь.    «Откуда в нём столько злости? Он даже не знает меня. Хотя плевать, на всё плевать».    Девушка взбежала на высокую скалу, с которой открывался вид на бескрайние воды; зрение охватывало целые мили впереди. Она тут же замедлилась, различив позади тихие шаги, с которыми донёсся запах молодого доктора, и с недовольной гримасой отвернулась к воде.    — Розали? — позвал Карлайл. Он опасливо сделал несколько шагов навстречу и остановился на краю обрыва.    Несколько мгновений они простояли в тишине, пока Розали наконец не прорвало:    — Ты тоже читаешь мои мысли?    Девушка резко выдохнула, удивлённая тем, что смогла разглядеть каждую мелочь на прекрасном лице доктора. Он робко улыбнулся и отвел золотистый взгляд на воду.    — Боюсь, что нет. Только Эдвард.    Закатив истерику и потеряв самообладание, Розали почувствовала себя полной дурой.    Доктор застенчиво оценил взглядом настрой новорождённой и пожал плечами.    — Это не важно, я всё понимаю.    Розали кивнула и пристыженно закрыла глаза. У неё всегда был вспыльчивый характер, однако мама с раннего детства пыталась привить девочке манеры истинной леди.    — Розали, я должен извиниться. Я не хотел расстраивать тебя обращением в…    — В вампира, — надменно завершила она. Девушка провела языком по идеально ровным зубам в поисках клыков.    «Ну, хотя бы они не торчат из моих дёсен», — с насмешкой подумала она.    — Я не желаю тебе зла. Хотел дать второй шанс… Шанс начать новую жизнь. Когда я нашёл тебя… Я не мог просто пройти мимо.    Розали округлила глаза и посмотрела на спокойного доктора.    — А ты не думал, что я лучше умру, чем стану демоном? — спросила она. — Что смерть лучше жизни с людьми, которые тебя ненавидят?    Карлайл с сожалением опустил взгляд.    — Нет, не думал. Я не собирался обижать тебя. Пожалуйста, не воспринимай слова Эдварда серьёзно… Он всё ещё пытается побороть свою сущность.    Девушке стало совсем плохо от своего отношения к доброму доктору, но злость не позволяла попросить прощения. Она посмотрела на воду.    — Где мы?    — У озера Онтарио, — ответил Карлайл. — Ты очень быстрая.    — Я заметила, — кратко произнесла Розали и с нескрываемым удивлением посмотрела на свои босые ноги. Юбка была изодрана и испещрена пятнами запёкшейся крови. Шёлковая приталенная блузка разорвана в клочья, а нижнее бельё выглядывает из-под тонкой ткани.    «Ну и видок», — с горечью подумала Розали.    С минуту она помолчала, а затем схватилась за горло.    — Ах да, — начал Карлайл, — я снова извиняюсь, это жажда. Идём.    Девушка с недоумением посмотрела на доктора. Палящее горло не оставило выбора, и она последовала за ним.    Притупленная боль пришла на место прежних забот и волнений и заполонила собой все мысли. Сначала вынужденная охота — грязное занятие, не предназначенное для истинных леди, — отпугнула Розали. Эта диета только вызвала издёвку.    Однако девушка слепо следовала за доктором по лесу, с лёгкостью перебираясь с дерева на дерево.    — Ты поймёшь, что делать… Только подожди, — тихо наставлял Карлайл.    Розали заинтересованно кивнула — уж больно сильно огонь саднил горло. Выглядывая из-за пихтовых ветвей, девушка взглянула в направлении угрюмо-пасмурного Нью-Йорка. Туман и облака плыли к югу от озера Онтарио, неся с собой типичную погоду для Рочестера. Обычно ненастье не беспокоило Розали, но сегодня она проклинала его.    Так она усмехалась погоде и мрачной атмосфере, пока нос не учуял дразнящий аромат. Спрыгнув с ветви, Розали с лёгкостью перехватила рысь, сильно удивив саму себя, когда обескровленная туша отлетела в сторону. Она откинула светлые волосы с плеч и облизала оставшуюся на руках кровь.

***

   — Ты неплохо справилась, — похвалил Карлайл.    Розали поджала губы, всё ещё смакуя привкус крови на языке.    — Спасибо…    — Эсми тяжело давалась охота… Поначалу она до последнего тянула.    — Я не сказала, что мне понравилось охотиться, — огрызнулась Розали, повернув лицо к доктору.    Поддерживая расстояние, девушка ускорила шаг. Карлайл замолчал на мгновение, а затем снова решил попытать счастье и завести разговор.    — Розали, надеюсь, что ты останешься с нами. Я… Я видел, что твоя жизнь висит на волоске, и не мог позволить умереть.    — И теперь я никогда не умру.    — Верно… Но это не так и плохо.    — Для тебя.    — Розали…    — А что, если это была моя судьба? Что, если я желала умереть?    Как только эти слова вырвались наружу, чувство вины охватило девушку.    — Я хотел помочь. Мне горько видеть твою печаль и знать, что являюсь тому причиной. Ты когда-нибудь простишь меня? — спросил Карлайл, когда они направились к дому.    Безмолвие Розали угнетало вампира. Она поразмыслила и повернулась к доктору, чьё прекрасное лицо озарил слабый утренний свет леса. Злость бурлила внутри и норовила вылиться наружу, Розали не могла себя сдержать. Если страдает она, то страдать должны все.    — Тебе надо было просто закончить начатое — убить меня, — презрительно хмыкнула девушка, отвернулась и последовала за собственным запахом к дому.

***

   Карлайл доставил Розали домой. Эсми провела её в гостевую комнату.    — Она моя? — выдохнула девушка, проходя в обширные покои.    Комната находилась наверху, имела большое окно и балкон, который выходил на главное крыльцо. Утренний свет отбрасывал приятное свечение на тёмно-красные стены. Дощатый пол украшало несколько изысканных восточных ковров. Это великолепие прекрасно дополняло светло-бежевое постельное бельё. Лёгкий бриз, проникающий через широко распахнутое окно, развевал кремовые занавески, кружевные концы которых касались красного дерева половиц. Шкаф цвета вишни стоял с одной стороны комнаты, а напротив него — туалетный столик.    — Восхитительно, — произнесла Розали, разглядывая всю эту роскошь.    — Приятно знать, дорогая, — отозвалась Эсми, осторожно касаясь руки девушки. Розали вздрогнула от неожиданности и испуганно забегала глазами по комнате. Эсми спешно спрятала руку и отошла, освобождая новорождённой пространство.    — Всё нормально, — заверила Розали.    «Придётся привыкать к этим вампирским штучкам».    Блуждая взглядом по помещению, Розали замерла на незнакомой фигуре в зеркале.    — В чём дело? — тут же среагировала Эсми и ринулась к девушке.    Розали коснулась своего лица, чтобы удостовериться в реальности отражения.    Она была великолепна…    Розали быстро подлетела к туалетному столику, вцепилась в овальную раму и, не сводя глаз, изумлённо уставилась на существо напротив.    — Осторожней, Роуз, — напомнила Эсми. Слабо улыбнувшись, Розали ослабила хватку, откинулась на спинку стула и очарованно вернулась к созерцанию собственного отражения.    — Я так… изменилась, — завороженно проговорила девушка, проводя ладонью по лицу.    — Действие яда, — пояснила Эсми, глядя на отражение Розали. — Он делает нас обворожительными, чтобы завлекать людей.    Вампрша ошеломлённо посмотрела на женщину, но вскоре поняла, что та имела в виду: будучи человеком, Розали не раз засматривалась на прекрасную семью, когда та выбиралась в город. А теперь она сама стала её частью.           Длинные светлые волосы отросли на несколько дюймов и стали значительно гуще, оттенок выровнялся и приобрёл лоск. Воздушные пряди обрамляли идеальные черты лица, что было безусловным бонусом новой сущности. На фоне кремового оттенка безупречной кожи ярко выделялись сочные красные губы. Красоту лица подчёркивали высокие скулы, очаровательная ямочка на подбородке и аккуратный маленький носик. Совершенные брови находились в идеальной пропорции с длинными ресницами и… глазами.    — Надолго? — спросила девушка, через зеркало глядя на Эсми, чьи черты лица тут же смягчились.    — На несколько месяцев, затем они приобретут золотистый оттенок, как у меня.    Розали кивнула. Глаза не претили ей, возможно, однажды они сыграют на руку, если придётся кого-нибудь припугнуть. Пока девушка разглядывала себя, смутные воспоминания начали всплывать в голове.    Холодный ночной воздух. Путь от друзей. Пьяный Ройс и его компания нашли её… заговорили… избили… прижгли сигаретами кожу. А она кричала и молила о смерти.    — Всё хорошо, дорогая? — положив руку на плечо, поинтересовалась Эсми.    В голове уже начал прорабатываться план. Розали невинно улыбнулась молодой женщине, очаровывая своей ослепительной улыбкой.    — Конечно, — ответила она, возвращая взгляд на девушку в зеркале. — Всё прекрасно.    Эдвард уехал на весь день в колледж, что несказанно радовало. Эсми и Розали почти всё время провели на кровати в её новой комнате: женщина отвечала на вопросы о их семье и стиле жизни. Девушка удивлялась, как им удаётся жить день ото дня, не вызывая подозрений у людей.    — Эдвард часто ездит в город, ему нравится слушать лекции.    — Он правда учится в колледже? — поражалась Розали.    Эсми с улыбкой кивнула. В комнату вошёл Карлайл.    — Да, Эдвард достаточно хорошо контролирует себя, чтобы жить как обычный человек, — ответил доктор, приближаясь к Розали и Эсми.    — Как обычный человек? — насмешливо переспросила девушка, переводя взгляд с одного вампира на другого.    Бледное сердцеобразное лицо Эсми окаймлял водопад крупных карамельных кудрей. С первого взгляда золотистая радужка казалась жутко странной, но улыбка, с которой женщина преподносила себя, делала взор вполне естественным. Карлайл же был стройным и высоким мужчиной, его собственное лицо цвета слоновой кости украшали золотистые волосы, соответствующие им глаза и точёные черты.    «Как только со всем разберусь, я тоже заживу как "обычный человек". Вернусь в свой большой дом в Нью-Йорке и, возможно, даже пойду в колледж, как Эдвард. Стоит только немного подождать… Надо сообщить матери, что я жива!» — обдумывала Розали, восхищаясь покоями, которые отделала Эсми специально для неё.    Мысли прервал внезапный голос Эдварда, который вернулся домой со своих занятий.    — Боюсь, ты не сможешь ничего рассказать своей матери, — пробормотал юноша, кладя учебники на столик в прихожей, и побрёл в комнату всеобщего сбора со слегка понурой головой.    Розали нахмурилась.    — Прости? — проговорила она, пропитывая слова злостью. — Что ты только что сказал?    — Ты ничего не расскажешь своей матери. Ты не вернёшься к ней, — повторил Эдвард.    Розали со взглядом, полным ужаса, смотрела на него, а затем повернулась к Карлайлу.    — Я не могу пойти домой? Не могу встретиться с семьёй? — проскрипела она.    Во взгляде доктора читалось раскаяние.    — Да, Розали, он прав. Ты не можешь пойти домой — семья поймёт, что ты изменилась. А ещё она будет слишком… искушающей для тебя.    — Искушающей? — с дрожащей злостью переспросила девушка. — Искушающей? Думаешь, я съем собственных родителей? — жестикулируя руками, визжала вампирша.    Перед глазами проплыли смутные видения друзей, мужа и детей, которые сказали своё «прощай» в ту роковую ночь.    — Ты не сможешь находиться в окружении людей… И тем более не сможешь выйти замуж за человека, — добавил Эдвард, разглядывая мысли, пропитанные злостью на подругу и её мужа, которые совсем недавно стали родителями.    — Убирайся из моей головы! — выкрикнула Розали, трясясь всем телом, и направилась к двери. — Я не стану жить в этом доме, словно животное в клетке!    Дверь с шумом слетела с петель и обрушилась на пол. Эсми вздрогнула от звука бьющего стекла и разлетающихся повсюду осколков.    Розали вышла на крыльцо и посмотрела на вновь спугнутую её темпераментом троицу вампиров.    — Я не собираюсь жить взаперти, пока моя жизнь проходит мимо! Я слишком долго добивалась своего, чтобы так просто сдаться!    Девушка спустилась с крыльца и из тени вышла на солнце.    — Я — Розали Хейл, и я…    Её речь прервалась пронзительным визгом. Согнувшись пополам, она схватила свою руку и с отвращением уставилась на неё. Радужные грани отражались бликами от кожи на машине, припаркованной на подъездной аллее, на окнах дома. Она сверкала и переливалась как бриллиант.    — Я… Я… О боже…    Не выпуская руки, Розали упала на колени. Всё больше и больше бликов возникало вокруг. Девушка осела на гранитом усыпанную землю и разразилась бесслёзным плачем. Трое вампиров угрюмо наблюдали за её страданиями со стороны.    Взглянув на полированную поверхность чёрной машины Карлайла, Розали извергла очередной отчаянный крик из-за своего мерцающего отражения.    — Я… Я… монстр, — задыхаясь, выпалила она и опустила руки в грязь. Пальцы ломали крупную гальку и превращали её в песок.    Теперь всё стало ясно. Розали превратилась в ужасного и опасного монстра, которому не суждено было прожить ту жизнь, о которой она так мечтала. Все грёзы безнадёжно развеяны одним маленьким укусом.

***

   Прошло несколько дней. Розали всё глубже погружалась в депрессию, пока в один прекрасный момент её не осенило. Если не суждено прожить так, как хочется, то в мире есть как минимум пять людей, которые тоже не достойны нормальной жизни.    Надзиратели следили за каждой мыслью, даже если Розали находилась вдалеке, однако она пыталась контролировать своё сознание. Сейчас голова кипела от злости. На поверхность всплывали картинки Ройса и его дружков, отчего кулаки до треска ткани сжимали покрывало. Из горла вырывался утробный рокочущий и пугающий рык, а Розали продумывала план.    Если не ей владеть миром, то уж тем более не Ройсу. Сродни преступлению оставлять его на свободе. В голове Розали представляла, как он делает то же самое с другой девушкой, с такой же беззащитной, как она. Нельзя позволить этому случиться.    Розали уже начала прикидывать порядок действий, когда покинула свою спальню и спустилась вниз по лестнице. Глянув из окна в сторону города, она запаслась ещё большей уверенностью.

***

   Поздняя осень плавно перетекла в зиму. Эсми, балансируя на краю лестницы, украшала рождественские ветви.    — А как насчёт этого, дорогая? — выкрикнула через плечо женщина. Розали оторвала взгляд от учебника по французскому и оценила ангелов на провисших от всевозможных украшений ветвях.    — Да, отлично, — ответила она, закатив алые глаза, когда Эсми отвернулась. Эдвард играл на фортепьяно и с ненавистью поглядывал на девушку, знакомые аккорды Бетховена растекались по залу, где они сидели втроём, пытаясь убить время. Розали быстро усвоила, что солнечные дни — самые сложные в вампирском мире.    Карлайл был вынужден остаться на своём посту из-за солнечного света, потому как выйти из больницы и пройтись по улицам до вечера не представлялось возможным. Как обычно, он проработал почти всю ночь, и время уже близилось к концу смены, когда первые лучи утренней зари выглянули из-за облаков. Эсми же пришлось отложить поход по магазинам за одеждой для Розали. Эдвард тоже не смог пойти на занятия, поэтому всё утро он хандрил, чтобы скоротать время.    В общем, этот холодный, хоть и солнечный день всем доставлял неудобства.    Эдвард, не прекращая игры на фортепьяно, сердито посмотрел на Розали.    — Я не хандрю, — прорычал он. Каменные пальцы продолжали свой танец по клавишам.    — По-моему, ты только это и делаешь, — в ответ рыкнула девушка и перевернула страницу книги. Пока за неделями тянулись недели, Розали решила продолжить своё обучение; к счастью, мозг усваивал новую информацию куда быстрее и проще, чем раньше.    Карлайл пообещал, что через год они переедут в другой город, где никто её не узнает, и Розали сможет окончить старшую школу, а по желанию ещё и колледж. Пока же обучение на дому помогало скрасить одинокие месяцы.    Упрямство не оставляло девушку и в новой жизни. Железная воля и гордыня совершенствовали технику охоты на животных, помогали делать всё аккуратно и не оставлять следов. Несмотря на то что Розали старалась держаться подальше от людей, несколько раз она всё же оказалась в плену их дразнящего аромата: когда пеший турист забрёл слишком близко к дому, и когда почтальон доставил посылку, которую Эсми забыла забрать из головного офиса. В обоих случаях, когда в лёгких застревал вздох и мозг терял контроль над телом, Розали удерживали Карлайл и Эдвард.    Девушка стремилась вернуться к обычной жизни: страстно желала снова пойти в школу, в магазин, прогуляться в модном платье по городу, ловя на себе заинтересованные взгляды парней…    «Теперь-то они точно не смогут устоять! Если только не будут в стельку пьяными… Не могу поверить, что яд сделал меня такой красавицей!» — с весёлой ухмылкой думала Розали.    Эдвард закатил глаза и, взвинченный её размышлениями, сильнее забренчал по клавишам фортепьяно.    Розали качнула головой и мысленно упрекнула: «Если не нравится, так почему не уберёшься наконец из моей головы?»    Украдкой взглянув на неё, юноша пренебрежительно усмехнулся.    — Я пытался. Поверь мне, Роуз, я пытался.    — Эдвард, — пожурила вернувшаяся с очередной охапкой еловых веток Эсми.    — Прости, мам, — тихо ответил Эдвард и снова настроился на игру. Зазвучал следующий отрывок симфонии, и Эсми, без особых усилий взобравшись на стремянку, продолжила праздничные хлопоты.     Розали вспомнила человеческое Рождества в любимом доме. Её мать целыми днями развешивала гирлянды, возводила и украшала огромную ёлку в парадной комнате, развешивала повсюду праздничные безделушки.    Мысли о со вкусом наряженном дереве, сверкающих на окнах украшениях и гирляндах вызвали улыбку. Повар пёк сахарные печенья и имбирные пряники для младших братьев, а в день Рождества все члены семьи обменивались дорогими подарками. Новый теннисный браслет для матери, испанская курительная трубка для отца, Розали — меховая муфта, а братьям — велосипеды… Для семьи Хейл не существовало ограничений, особенно в Рождество.    Розали тяжело вздохнула, перелистнула непрочитанную страницу и посмотрела на бесполезный огонь в камине. Единственное, для чего приходилось отапливать дом, — это чтобы трубы воды и газа не разорвались на холоде.    Танцующее пламя потрескивало в кирпичном камине и поглощало деревянные поленья. По телу Розали прошлась лёгкая дрожь при воспоминаниях о мучительном обращении, которое совсем недавно сжигало её. Эсми стала аккуратно подвешивать красные бархатные ленты в местах связок хвойных ветвей.    «В этом году я не увижусь со своей семьёй на Рождество… Да и вообще никогда их не увижу. Никаких праздников в кругу семьи Хейл. Они скучают по мне? Празднуют ли Рождество с воспоминаниями о смерти дочери? Конечно же нет…»    Розали дрейфовала на волнах своих мыслей, каждый раз морщась от новых обрывков прошлого. Никакого Рождества в огромном, богатом доме. Спасибо Ройсу и его шайке. При упоминании этого имени глаза налились кровью. Оно буквально въелось в подкорку, оставило своё клеймо против воли самой Розали.    «Ненавижу его… этого лживого, злого, прогнившего мужчину. Он не должен жить».    Не сводя глаз с очага, девушка выпрямилась и прокрутила в голове план.    «Нет, он не доживёт до праздника, я не позволю. Этот мир захлопнет перед ним свои двери. Я выжду подходящего момента и убью его, а пока буду прятать мысли на задворках сознания».    Музыка резко оборвалась.    Розали в ужасе уставилась на Эдварда. С застывшими над белыми клавишами руками он недоверчиво смотрел на неё. А Розали паниковала. Он слышал мысли, узнал план.    — Эдвард? — позвала Эсми, глядя на юношу с высоты стремянки. — Эдвард, что с тобой?    Молодой человек откашлялся и быстро опустил руки на клавиши.    — Ничего, Эсми. Розали всё никак не может перестать думать о своей жажде, вот и всё.    Эсми слабо улыбнулась Розали.    — Пойдите вдвоём на охоту. Только держись подальше от людей, дорогая, и всё будет хорошо.    Розали и Эдварду не требовалось повторных разрешений. Вместе они выбежали во двор. Роуз пронеслась на несколько миль вперед, чтобы выйти из поля слышимости Эсми, и плавно остановилась. Эдвард со спокойным выражением лица замер в нескольких шагах от неё.    «Я не собираюсь пить их кровь. Это моя месть и мой план, и я не позволю тебе помешать мне убить это чудовище и его шайку…»    — Конечно я тебя не остановлю, — ответил Эдвард, с усмешкой запустив пальцы в бронзовые волосы. Носком ботинка он подкинул камушек, отчего тот вовсе скрылся из виду.    Розали облегчённо вздохнула и пытливо посмотрела на Эдварда.    — Почему ты это говоришь? Ты ненавидишь меня. И скорее воспользуешься любой возможностью опустить меня в глазах Карлайла.    «Возможно, после этого я попаду в ад… Но я не могу оставить его в живых», — мысленно добавила Розали.    Лицо юноши смягчилось.    — Мы бессмертны, Роуз, — выговорил он. — Ты не попадёшь в ад. Мы уже прокляты. Однако… Когда Карлайл принёс тебя, я хотел лично убить их.    — Серьёзно? — удивилась девушка.    Эдвард качнул головой и задумчиво вперился взглядом в лес.    — Серьёзно, — после паузы начал он. — Я никогда тебе не рассказывал, но… Я некоторое время жил вдали от Карлайла и Эсми, ушёл почти сразу же после их замужества. Ты же видишь, мой дар… затрудняет жизнь некоторым людям. Я вижу все подлости и грехи, о которых они думают, их планы, намерения того или иного человека обидеть кого-то. Я ушёл от Карлайла, зная, что он этого никогда не одобрит. Меня тяготило понимание этого, однако я не мог не поддаться искушению. Так что я ушёл… и, к несчастью, решил поиграться в Вершителя судеб всех тех, кто попадался на моём пути. Убил многих плохих людей, Розали, — закончил Эдвард.    Девушка посмотрела на юношу.    — Так зачем ты вернулся?    Эдвард небрежно пожал плечам, оглянувшись на заходящее солнце.    — Решил, что Карлайл был прав — я не имею права убивать. Эти преступники были людьми, и наказывать их должен Бог. Тогда я и оставил эту работу Ему.    Из горла Розали выскользнуло растерянное рычание. Эдвард повернулся было к ней, но девушка насмешливо вздёрнула уголки губ.    — Зачем ты мне это всё рассказываешь?    Он долго всматривался в лицо Розали, а затем всем корпусом развернулся к ней.    — Затем, что если ты собралась осуществлять свой план, то я не буду мешать. И я не осужу тебя. Только знай: тебе жить с их кровью на руках вечность. Ты всегда сможешь вернуться к обычному существованию, но их смерть никогда не смоется из памяти. Никогда. Виновницей их убийств будешь только ты и никто другой. Если тебя устраивает такая жизнь, то… — отвернувшись, Эдвард затих.    Розали расслабилась и чуть ссутулилась, погрузившись глубоко в мысли.    — Эти пять лиц будут преследовать тебя вечность, — тихо добавил юноша. — В своей голове я могу промотать каждый взгляд и увидеть каждое лицо мной убитого человека… Это… Это ужасно.    Зарычав, Розали отбросила с плеч светлые локоны.    — Пять лиц? Пять лиц? — недоверчиво переспрашивала она. — Если бы эти лица могли отпечататься на моих бриллиантовых кольцах, — насмехалась Розали, — я бы с радостью носила их каждый день и напоминала себе, что именно я свернула их никчёмные шеи.    Промолчав, Эдвард опустил голову. Вечером они вернулись домой; юноша, как и обещал, не сказал ни слова.

***

   Стараясь передвигаться как можно тише (что с грацией вампира было не так и сложно), Розали улизнула из дома.    Эдвард играл на фортепьяно, Эсми принимала ванну, а Карлайл работал. Роуз выпрыгнула в окно и, бесшумно приземлившись, огляделась по сторонам.    Прежде чем выйти на тёмные улицы Рочестера, девушка всеми силами сдерживала дыхание. Людской аромат насыщал воздух и разжигал горло.    Но сейчас ничего не могло помешать осуществлению плана.    Взглянув на каменную кладь дороги, Розали вздрогнула — тот самый фонарный столб, тот самый поворот. На улице всё ещё оставались следы от её крови, однако разглядеть их способен был лишь глаз вампира. Девушка встала на колени, ощупывая пальцами твёрдые камни, на которых она лежала в ту самую ночь, когда более всего молила о смерти.    Розали закрыла глаза, мечтая пустить слезу: она до сих пор хотела умереть. Упав на землю, девушка коснулась носом тротуара, как той ночью, когда Карлайл нашёл её рыдающую, избитую и окровавленную.    Дрожа от запаха собственной крови, затесавшейся средь камней, Розали уловила кое-что ещё. Пять чужих запахов.

***

   Спустя четыре недели девушка выбралась из дома Калленов и отправилась в Рочестер. Прошло четыре недели, совершено четыре убийства. Осталось одно.    Ройс знал, что она идёт к нему. Замысел был почти исполнен.    В первую ночь Розали запомнила все пять запахов и выследила каждого, кто совершил преступление. Мужчины, которые так просто избили и прижгли кожу сигаретами, умерли первыми, за ними последовали те, что обругали её, вырвали волосы и разодрали одежду.    Ройс, естественно, остался на потом.    И именно сегодня настал его черёд.    Но перед визитом к бывшему жениху Розали совершила единственную остановку. Замок без труда слетел с двери. Тишину нарушил лишь перезвон колокольчиков. Розали бесшумно прошла внутрь и схватила кружевное бельё.    «Это? Слишком много бежевого на фоне белого, — думала она, исследуя стеллажи. Почувствовав подступающие слёзы, которые никогда не скатятся из глаз, Розали зарычала. — А вот это миленькое. Но я хочу что-нибудь пышное, благородное… как моё настоящее запланированное платье».    Роуз продолжила прогуливаться по свадебному салону, рассматривая наряды почти с тем же восхищением, что и до изнасилования. В глубине живота начинали вскипать уже знакомые ярость и злость. Чувство это вызвало садистскую улыбку. Спустя четыре недели она получила практически полное удовлетворение от убийств своих мучителей.    C каждым разом становилось всё лучше и лучше; эти ощущения можно было сравнить с покупкой нового платья до перерождения или, будучи вампиром, с охотой. Только приятнее.    Розали резко вздохнула. Вот. Это идеальное платье.    Оно висело на манекене у окна: белое, сверкающее под светом луны. «И сами кружева белоснежные», — думала девушка, облизывая губы. Она моментально сорвала его и надела на себя. Изящные кружева обтягивали бледные руки, восхищая Розали своим узором. Вампирша запомнила это навсегда.    Эта ночь не забудется никогда.    Застегнув все замочки, девушка нацепила несколько браслетов на элегантные запястья. Заколола светлые кудри белым цветком, подвела губы красной помадой и целиком оценила свой образ в зеркале.    Рассматривая своё отражение, Розали счастливо захлопала. Она облачилась во всё белое, и даже кожа почти сливалась с кружевом. Бордовые глаза сияли в тусклом свете уличных фонарей. Поправив причёску, Роуз так же незаметно покинула магазин, как и проникла в него.    Тихо прогуливаясь по ночным улицам в длинном подвенечном платье, она уверенно сдерживала дыхание по дороге до фамильного банка семьи Кинг, откуда уже отчётливо доносилось трепетное сердцебиение на фоне нескольких других, охраняющих первое.    Взглянув на высотку, Розали практически уловила запах страха и дьявольски улыбнулась себе. Пока взгляд взбирался по стенам здания, в сердце селился Сатана.    — О! Наш Ройс прячется в высотке, — рассмеялась девушка.    Помедлив на тротуаре, она осмотрелась, нет ли никого в округе, и, бросив последний взгляд на собственное отражение в окне автомобиля, стёрла излишки губной помады.    — Ну, пора, — прозвучало в тишину. Столь беззаботное поведение не волновало Розали, она взялась за ручку входной двери банка и с лёгкостью сломала замок.    Звук буквально вырывающихся из груди сердец вёл за собой вверх по этажам по призрачным коридорам высотки, где находились несколько огромных кабинетов, в которых в основном хранились старинные семейные сбережения.    Убить двух охранников оказалось довольно легко. Розали всегда старалась обходиться без кровопролития, чтобы уберечь себя от искушения впиться в глотку. C дьявольской усмешкой отбросив мёртвые тела в сторону, девушка взломала замок и засовы. Дверь с крахом распахнулась, и Розали учуяла его запах, что разжёг в её горле огонь.    Но есть она сегодня не будет.    Ройс стал жадно ловить ртом воздух, когда её силуэт попал в полосу света. Розали специально встала так, чтобы он мог разглядеть оттенок её алых глаз и ярость, бурлящую в их глубинах.    — Здравствуй, дорогой Ройс. Я смотрю, ты ждал меня, — сладко проворковала она, скромно поворачивая голову и обнажая зубы.    В страхе он попятился к стене и пал на колени.    — Что… Что ты? Что ты здесь делаешь? Что т-тебе от меня н-надо? — ревел Ройс, закрывая глаза. Розали приближалась.    Девушка округлила глаза в притворном удивлении.    — Давай я отвечу на твои вопросы, милый Ройс, — пропела она, улыбаясь бешеному сердцебиению в груди мужчины. — Я вернулась с той улицы, где ты оставил меня умирать, и знаешь что? Теперь я намного сильнее тебя, сладкий.    На шаг ближе.    Ройс беспомощно отталкивался ногами от гладкого мраморного пола, стараясь глубже забиться в угол. Изо рта рвался визг ужаса, который только распалял злость и жажду возмездия в Розали.    — Я пришла убить тебя. Но сначала помучаю, как ты мучил меня. Забью тебя до полусмерти как животное, как ты избил меня… А затем заставлю молить о смерти. Ты больше не захочешь жить, как не хотела я. Скажи «прощай», Ройс.    Он не успел даже закричать. И месть свершилась.