Die, Die My Darling

Words are a sawed off shotgun... Jigsaw falling into place There is nothing to explain "Jigsaw Falling into Place" Radiohead

За последние несколько дней погода резко испортилась. Для ноября было слишком холодно, по внутреннему двору лечебницы гулял промозглый ветер, пробирающий до костей. В его резких порывах чувствовалось ледяное дыхание приближающейся зимы. Невысокая блондинка торопливо стучала каблуками по мощеной дорожке, вышагивая быстро и осторожно, чтобы не поскользнуться на образовавшейся за ночь наледи. Вечером шел дождь, а ночью резко ударил мороз. На дорогах снова объявили аварийную ситуацию. Харли, зябко кутаясь в черное кашемировое пальто, достигла крыльца и сбавила шаг. Поднявшись на пару ступеней, девушка и вовсе остановилась и начала торопливо рыться в своей сумке. Наконец, она извлекла на свет пачку сигарет и облегченно выдохнула. Не нашарив сигареты в кармане пальто, она подумала, что они выпали и остались где-то в машине Кайла. Тогда бы ей не поздоровилось, но, благо, все обошлось, она сама перепрятала их в сумку. Успокоив себя на этот счет, она вернулась к своей мысленной дискуссии. Сегодня, если Эддингтон ничего не поменяет, ее снова ждет сеанс с особо опасным заключенным и, раз уж она решилась на это последнее посещение, то нужно подготовиться к встрече с ним. Если он будет настаивать на продолжении игры и требовать, чтобы она выполнила свою часть договоренности, а именно – поделилась самым страшным воспоминанием, то ей нужно знать, что ему отвечать. И вот тут перед девушкой возникла дилемма – солгать или рассказать правду? Она сможет сочинить вполне правдоподобную историю, но хватит ли ей смелости переиграть Джокера? С прошлого сеанса Харли извлекла полезный урок – если она хочет сохранить свое хрупкое душевное равновесие, то ни в коем случае не должна говорить о себе. Стоит ей просто обмолвиться о чем-либо, о каком-нибудь пустяке, он ухватится за любой обрывок мысли и вытащит остальное, все, что она предпочла бы скрыть, как от него, так и от самой себя. Это, конечно, противоречит ее первоначальной стратегии о создании доверительных отношений с пациентом, но… он уже успел разбить ее розовые очки. Если он не гнушается ложью, то почему она должна играть честно? Будем действовать его методами. Раз он их выбрал, логично предположить, что они лучшие. Рассуждая таким образом, Харли пересекла холл центрального здания лечебницы и устремилась к лестнице. Поднявшись на второй этаж, она хотела свернуть в сторону своего кабинета, как вдруг поняла, что не знает, на какое время назначен сегодняшний сеанс. Нужно найти Эддингтона и узнать у него. О, черт. Они ведь еще не обсудили ее предыдущий провал. Наверняка он устроит ей головомойку, как только встретит. Стоило ей подумать об этом, как из-за поворота, ведущего в левое крыло лечебницы, показался доктор Эддингтон собственной персоной. Вот помянешь черта… Едва завидев его, Харли нацепила на лицо маску невозмутимой доброжелательности и мысленно скрестила пальцы, надеясь, что начальник очень занят и не станет ее допрашивать. Что толку анализировать ее беседу с преступником? Ей не хотелось лишний раз выслушивать нравоучения. Все хреново, это и так ясно. А выводы она и сама в состоянии сделать. Заметив девушку, стоящую посреди коридора, Эдвард мгновенно напустил на себя строгости и решительно направился в ее сторону. На его лице застыло сосредоточенное выражение, он хмурил брови и старался не смотреть на коллегу. Девушка натянуто улыбнулась и мысленно выругалась, сообразив, что неприятного разговора ей избежать не удастся. - Доктор Квинзель, как хорошо, что я вас встретил. Я бы хотел обсудить… - начал было он, обращаясь скорее к полу, чем к собеседнице. Но Харли оборвала его на полуслове, решив по возможности сократить эту ненужную дискуссию. - Да, Эдвард, я все знаю. Но у меня было время проанализировать свое поведение и сделать выводы. Больше такого не повторится, - быстро отчеканила девушка. Мужчина смерил ее испытующим взглядом. Его глаза, глубоко посаженные и темные, смотрели очень серьезно. Несколько мгновений доктор задумчиво поглаживал гладко выбритый подбородок, а потом, словно придя к какому-то выводу, тяжело вздохнул и ответил: - Ах, Харлин… Я очень на это надеюсь, иначе мне придется сообщить мистеру Морригану, что он выбрал не самую подходящую кандидатуру. Нам нужны результаты. Харли понимающе кивнула и опустила глаза. - Да, конечно. Но ты ведь понимаешь, что с ним стандартные методы не работают. Нужно какое-то время, чтобы найти к нему подход… - Да. Но времени у нас не много. Суд назначен через месяц, если у нас не будет диагноза… То Джокера переведут в Блэкгейт, как обычного преступника, - недовольно поморщившись, сообщил Эддингтон. Харли удивленно вытаращила глаза. Вот так новость. Значит, сроки уже поджимают, а они ничуть не продвинулись в этом деле. Это плохо, очень плохо. - Я рассчитываю на тебя, Квинзель. Сегодняшний сеанс назначен на одиннадцать. Подготовься, - отчеканил доктор и, посчитав, что на этом разговор окончен, развернулся спиной к растерянной девушке и отправился дальше по своим делам. Харли некоторое время смотрела вслед удаляющейся сухопарой фигуре в белом халате, а потом резко рванулась с места по направлению своего кабинета. Ворвавшись внутрь, она заперла дверь на ключ и, повесив пальто в шкаф, расположилась за рабочим столом. Девушка поспешно извлекла из сумки личные записи, достала из стола наработки Солвэйта и углубилась в чтение, лихорадочно листая исписанные страницы, будто надеясь выцепить что-то новое. Новость, которую сообщил Эддингтон, взволновала ее и одновременно озадачила. А его предупреждение о том, что директор недоволен отсутствием результатов – просто взбесило. Это же надо! Будто она напрашивалась! Они ведь знали, что у нее нет опыта работы с подобными элементами. Но нет, это их не остановило. Им просто нужно было прикрыть свои задницы перед Гордоном и мэром, мол, мы работаем, все под контролем, и заодно стрясти как можно больше денег на содержание преступника высшей категории. А теперь ее же и делают крайней. Просто великолепно! Харли так и подмывало отправиться к директору и самой попросить отстранения. Было бы весело понаблюдать, как вытягивается его толстая физиономия от этого известия. Но, ее остановило обещание о последнем визите, данное самой себе… и кое-что еще. Девушку охватило странное волнение, когда она поняла, что ее пациента могут перевести из Аркхэма в тюрьму Блэкгейт, и тогда она лишится возможности с ним работать. Какое интересное противоречие. Она ведь сама хотела от него отказаться, а когда возникла реальная угроза отстранения, вдруг поняла, что не может этого допустить. Здравствуй, логика, и прощай! Харли, в сотый раз бездумно листая страницы, поняла, что бьется головой о бетонную стену. Здесь нет ответов, все они там. В комнате для допросов. В насмешливых непроницаемых глазах заключенного, прячутся за его рваной улыбкой. При одном воспоминании о Джокере и о том, что ее ждет через два часа, нестерпимо захотелось курить. А нервишки-то пошаливают, не смотря на ежевечерние дозы успокоительного. Не долго думая, Квинзель извлекла из сумки припрятанную от Кайла пачку сигарет и зажигалку. Она засунула их в карманы своего белого халата, наброшенного поверх черного платья-свитера. На ногах девушки красовались полусапожки на высоком каблуке. Вообще-то, надо бы сменить уличную обувь на рабочие туфли, но наплевать. В больнице достаточно прохладно, а полы просто ледяные в любое время года. Мерзнуть ей совершенно не хотелось. Она поправила очки на переносице и отправилась в комнату отдыха, которая являлась и курительной для персонала. Морриган одно время пытался с этим бороться и ввел запрет на курение на территории лечебницы, но все дружно проигнорировали его приказ. Вполне логично, если учесть, что и сами охранники, которые должны следить за выполнением этого правила, частенько бегали на перекур. Как обычно, в комнате на всю мощность работал старенький телевизор. Перед ним, устроившись в креслах, сидели две медсестры и о чем-то оживленно болтали. Когда на пороге показалась Квинзель, они на мгновение умолкли, дружно повернув головы и, после обмена сдержанными кивками, вернулись к своему занятию. Харли включила электрический чайник и достала из кармана завалявшийся пакетик дешевого кофе 3-в-1. Она устроилась на стуле за небольшим пластиковым столом и, залив кипятком размельченный порошок, принялась неторопливо потягивать напиток и курить. От нечего делать, она обратила свое внимание к светящемуся экрану телевизора. Там крутили какую-то хрень, вроде детективного сериала для домохозяек. Девушка поморщилась, но тут последовал перерыв на рекламу, и на весь экран расползлась физиономия мэра, который обещал городу устроить на Рождество нечто совершенно грандиозное. Харли саркастически ухмыльнулась и покачала головой. До праздника еще целый месяц, а они уже запустили рекламную акцию. Продают «дух Рождества», как мило. Потеряв интерес к телевизору, она перевела взгляд на шушукающихся медсестер и прислушалась. Женщины, как всегда, сплетничали о своих приятелях и обсуждали какие-то личные проблемы. Уже через пять минут Харли знала, что у брюнетки, которую, кажется, звали Линдой, нелады с родителями ее парня, а хозяйка, у которой она снимает жилье, толстая сука, не желающая отсрочить квартирную плату. Тоже ничего интересного. Черт, люди такие скучные. На вкус кофе напоминал помои, не спасали даже сигареты, но Харли пересилила свое отвращение и допила, надеясь немного взбодриться. Перспектива мусолить в кабинете одни и те же мысли показалась ей хуже казни египетской, поэтому она решила подождать начала сеанса в комнате отдыха. Чтобы отвлечься, она снова уткнулась в экран телевизора, периодически поглядывая на настенные часы и куря одну за одной. Наконец, когда стрелки часов показали без пятнадцати одиннадцать, она поднялась с насиженного места и покинула комнату, направившись в сторону лифта. Поправив прическу и одернув платье, она поняла, что от нее сильно пахнет табаком. Хм, это не очень хорошо, даже жвачки с собой нет. А, впрочем, навряд ли Эддингтон станет ее отчитывать за такую мелочь. Он вроде бы и сам курит. Когда дверцы лифта разошлись в стороны, она вступила в коридор, ведущий к допросной. Как ни странно, ее нынешний начальник, человек крайне пунктуальный и обязательный, не встретил ее на своем обычном месте. До сеанса оставалось еще пять минут, возможно, где-то задерживается. Или он уже сидит в смежной комнате, на своем наблюдательном пункте, ожидая очередного шоу за стеклом. Харли нетерпеливо взглянула на часы, проверяя время. У нее ведь нет ключ-карты, отпирающей дверь, как она попадет внутрь? Будет вежливо стучаться, словно застенчивая практикантка? Наконец, когда она почти потеряла терпение и хотела уже отправиться на поиски доктора Эддингтона, дверь открылась, и на пороге показался один из санитаров, которые обычно сопровождали пациента. Он поздоровался, довольно вежливо для парня с внешностью настоящего вышибалы и пригласил войти. Он сообщил, что доктор Эддингтон задерживается, поэтому поручил ему встретить девушку. Харли поблагодарила здоровяка и последовала за ним. Внутри все было по-старому, только, кажется, свет стал немного ярче. Да, определенно. Ей даже пришлось на мгновение зажмурить глаза, чтобы привыкнуть. Санитар, выполнив поручение, снова вернулся к своим обязанностям и встал у стены за спиной заключенного, готовый броситься на него и скрутить при малейшем проявлении агрессии. Но, кажется, сам преступник не помышлял ни о чем подобном, он сидел, расслабленно развалившись на стуле и щурился. Видимо, чересчур яркий свет мешал и ему. Его тонкие длинные пальцы барабанили по столу, отбивая бессвязный ритм. Как и в прошлое посещение, он не подал виду, что заметил присутствие девушки. По венам пробежал знакомый импульс страха, маленький скачок адреналина под ребрами. Пора бы уже привыкнуть, но Харли ничего не могла с собой поделать, в его обществе она чувствовала себя очень неуютно. Тем не менее, девушка, как ни в чем не бывало, подошла к столу и заняла свое привычное место. - Добрый день, - поздоровалась Харли, решив сразу же прибрать к рукам инициативу. - Добрый день, доктор Квинзель, - совершенно безэмоционально ответил мужчина. Его вежливое безразличие насторожило девушку. Она успела привыкнуть к его пренебрежительному – «док» или заигрывающему «Ха-арли». С чего это он снова вернулся в рамки официальности? Опять какой-то подвох? - Вы расположены продолжить нашу беседу, мистер Джей? – осторожно поинтересовалась Харли, внимательно изучая его непроницаемое лицо. Услышав ее вопрос, он медленно растянул изуродованные губы в широкую улыбку и наконец-то соизволил взглянуть на собеседницу. При более ярком освещении его глаза перестали казаться черными дырами, утягивающими в кошмар поврежденного разума, наоборот, сейчас Харли видела, что они очень и очень живые, пытливые, с легким зеленоватым оттенком. Поймав ее заинтересованный взгляд, Джокер плотоядно облизнул губы и произнес, как обычно, сбивчиво растягивая слова: - Я хочу-у… поговорить о твоем страхе, Ха-арли-и. Ты подготовила урок? Он издал смешок и слегка наклонил голову, хитро глядя на девушку. Блондинка вздохнула и обреченно кивнула. О да, она-то подготовилась. Сочинила байку. Но снова не учла человеческий фактор, не учла силы, которой обладал человек, сидящей напротив нее. Она не сможет его обмануть, при одной мысли, что ей придется лгать, когда он буравит ее таким взглядом, у нее начинали подрагивать кончики пальцев. Она опустила глаза и снова уставилась на полированную поверхность столешницы, может быть, так будет проще? Если не смотреть ему в глаза, то… - Ну же, я жду, - быстро пробормотал Джокер, опираясь на локти и наклоняясь вперед, словно хищник, желающий вцепиться в горло своей жертвы. Его движение было столь порывисто, что Харли невольно отпрянула. Она откинулась на спинку стула и, сцепив пальцы в замок, глубоко вздохнула, собираясь с силами. Солгать или нет? Солгать? - Мне было пять, когда это случилось, - тихо произнесла девушка. «Стой, дура, что ты несешь?» - мысленно выругалась она. Это были совсем не те слова, которые она хотела сказать. Черт. - Та-а-ак, - протянул он, отодвигаясь обратно и глядя на собеседницу из-под полуприкрытых век, - продолжай. - Мой отец любил выпивать. Как-то вечером ему захотелось пропустить стаканчик и, чтобы не оставлять дочь дома одну, он взял меня с собой в бар. Он оставил меня дожидаться его на улице, сказал, что зайдет на минутку к своему другу. Видимо, он не хотел, чтобы я видела, как он пьет, и сдала его маме, - покорно продолжила излагать Харли. Ее голос звучал все тише, паузы становились немного длиннее. Она вспоминала, вытаскивала из закоулков сознания эти детские впечатления. Джокер внимательно слушал ее рассказ, но не выказывал ни заинтересованности, ни каких-либо других эмоций. Просто безучастный зритель маленького шоу. - Точно не знаю, сколько я его прождала, мне показалось, что несколько часов. Уже окончательно стемнело, стал накрапывать мелкий дождик. И было холодно. Очень холодно. Я забилась под крышу, рядом с крыльцом. Мне было страшно, я не понимала, почему папа не возвращается за мной. Я подумала, что надо самой пойти за ним, но, только я хотела сделать это, как из дверей вышли несколько мужчин, они были подвыпивши, громко смеялись и ругались, я напугалась и метнулась обратно в темный угол. Принялась плакать и тихо звать папу. Конечно, безрезультатно. Тогда я подумала, что больше ему не нужна, и он бросил меня специально, как в сказке про Гензеля и Гретель, - печально произнесла девушка. Она хмурила лоб, припоминая ту ночь, которая показалась ей самой страшной в жизни. Сейчас она смогла совладать с эмоциями, отрешиться, словно это произошло вовсе не с ней, а с кем-то из ее пациентов. Или она видела это в кино… Не важно. Главное, она может спокойно говорить об этом. - На самом деле, он просто забыл обо мне, встретил кого-то из приятелей, заболтался. А я ждала его и тряслась от страха, предполагая самое худшее, - задумчиво произнесла Харли, - это был самый ужасный момент в моей жизни. Темная улица, холод, неизвестность. И никого нет рядом. Для пятилетнего ребенка это стало большим потрясением, - вздохнула девушка. Джокер мотнул головой, выражая какую-то неопределенную эмоцию. Его спутанные волосы с вылинявшей зеленой краской упали на лоб. Растянутые губы подрагивали в едва заметной усмешке. - Чудесная история, док. И чем же она закончилась, м? Девушка вздрогнула. Этот низкий вкрадчивый голос вырвал ее из задумчивости. Она сморгнула, и посмотрела на пациента. - Меня нашел полицейский, патрулировавший улицу. Я назвала ему адрес, и он отвез меня домой, - негромко ответила она. – К тому времени моя мама уже вернулась с работы, и, когда она увидела, что меня привез полицейский, она невероятно разозлилась на отца. Он вернулся только под утро, пьяный в стельку и мама набросилась на него с кулаками, угрожая забрать меня и сестру, развестись… После этого он завязал с выпивкой. До сих пор не берет в рот ни капли спиртного. Я простила его, но… Это врезалось в память. Харли умолкла, отрешенно рассматривая металлическую поверхность стола. Ну вот, она все рассказала. Так сказать, излила душу… Забавно, но ей даже стало немного легче, когда она наконец сделала это. Только, почему она говорит об этом с Джокером? Он единственный, кто спросил. И это кажется невероятно странным… Сюрреалистичным. Она говорит о своих детских травмах с особо опасным пациентом… А он ее не перебивает. Самая дурацкая и глупая игра в мире. Смешно, должно быть, он серьезно подыхает здесь со скуки, раз выслушивает всю эту чушь. «Харли, тебе самой нужна помощь специалиста», - мысленно вздохнула девушка. - М-м-м… Полагаю, теперь моя очередь. Я обещал рассказать тебе шутку? – нарушил тишину заключенный. Он заерзал на стуле, пытаясь устроиться поудобней, что было довольно непросто в его положении, все-таки, руки и ноги были по-прежнему скованы. Мужчина потер запястья, и Харли заметила на его коже темные синяки, оставленные наручниками. Либо он сам это сделал, пытаясь освободиться от оков, либо его сопровождающие прилагали ненужное рвение, исполняя свои обязанности. - Да, вы обещали рассказать шутку с долей правды, - невозмутимо подтвердила девушка. Ее слегка удивило, что он не стал отпираться и пытаться обойти установленные правила, как на прошлом сеансе. Должно быть, ее рассказ пришелся ему по душе, раз взамен он решил предоставить ей информацию. - Я человек слова, Харли-и, - протянул пациент. Он с укором посмотрел на нее, догадавшись, о чем она думает, и погрозил указательным пальцем. Харли едва сдержала усмешку, его недовольство тем, что она ставит под сомнение его слова, показалось ей слегка абсурдным. Но когда Джокер вновь подвинулся вперед, на его лице застыло такое выражение, что едва наметившаяся улыбка сама сползла с ее губ. Некоторое время он молчал, закатив глаза к потолку, очевидно, собираясь с мыслями или что-то припоминая. Харли терпеливо ждала, не скрывая своего интереса. Он несколько раз облизнул губы, касаясь языком шрама на нижней губе, причмокнул и, наконец, произнес: - У меня была жена, очень красивая. Почти как ты. Мы ждали появления ребенка, но денег не хватало, чтобы обеспечить нормальную жизнь. Я перебивался заработками, брался за любую работу, где хоть что-то платили, но, домовладельцы и кредиторы сжирали все, иногда денег не хватало даже на самое необходимое. Я не мог спокойно смотреть жене в глаза. Я ведь так хотел нормальной жизни для нее и ребенка, - он экспрессивно всплеснул руками, насколько это позволяли оковы. Его голос дрожал перепадами, то срываясь на хрип, то поднимаясь на пару октав, - И однажды, один приятель предложил мне легкий способ заработать приличную сумму денег. Харли вся превратилась в слух, придвинувшись к краю стола, не зная пока, как реагировать на этот странный рассказ. Услышанное поразило ее до глубины души. Это… это так неожиданно. Жена? Ребенок? Почему ей сложно представить, что когда-то у него могла быть семья? Нормальная жизнь. Ведь он тоже человек… По крайней мере, мог им быть. - Недолго думая, я согласился. Ради моей семьи. Другого выхода не было, а я уже отчаялся искать, - вздохнул мужчина, поднимая на Харли глаза, словно искал у нее сочувствия. – Я вступил в банду. Мы грабили небольшие магазины, бары… Разная мелочевка. Но однажды, что-то пошло не так. Среди нас завелся стукач, - он понизил голос до полушепота и придвинулся ближе, словно готовясь поведать самую главную тайну. Харли тоже подалась ему навстречу, перегнувшись через край стола. Эти действия были непроизвольны, просто он притянул все ее внимание. Горящие любопытством голубые глаза встретились с его холодным, пробирающим до мурашек взглядом. Мужчина слегка усмехнулся, обнажив грязные зубы, и продолжил: - Босс был очень недоволен, а я был новичком, самым молодым, я занервничал и допустил ошибку. Тупое стечение обстоятельств, просто один невероятно хреновый день, - он пожал плечами, мол, видишь, как бывает, - Шестерки босса воспользовались этим и сделали меня крайним. Я этого не знал, - судорожно вздохнул мужчина, приподнимая брови. - Ничего не подозревая, я вернулся домой, и там меня ждал умопомрачительный сюрприз. Моя мертвая выпотрошенная жена. На секунду он замолчал, повесил голову на грудь и удивленно уставился на свои раскрытые ладони, будто что-то увидел… «Кровь», - с ужасом поняла Харли. По спине пробежала дрожь, к горлу подступил комок, то ли слез, то ли тошноты, а может, и всего сразу. - Пока я в шоке сидел рядом с ней, мои бывшие коллеги пришли за мной и потащили к боссу, - пробормотал Джокер себе под нос, - Он был недоволен моей грустной физиономией, сказал, что мне нужно улыбнуться, потому что он уже нашел стукача. Я должен радоваться, - нервно хихикнул мужчина, поднимая безумные глаза на девушку. Харли, кусая губы, как загипнотизированная, смотрела на него. - Он сказал мне: «Прости за твою девочку, парень. Я немного погорячился, что поделать, дурная кровь. Ты ведь не держишь обиды?». Нет, обиду я не держал. Я держал нож. Джокер вдруг запрокинул голову и расхохотался, словно отмочил самую веселую шутку на земле. Только в этом смехе не было ничего веселого, да и человеческого тоже не было. Он все смеялся и смеялся, заливаясь и срываясь на фальцет. Он хохотал, пока воздух не закончился в легких, пока от смеха не заслезились глаза. Харли, испугавшись этого припадка, отодвинулась к спинке стула и сжала руками виски, мысленно умоляя его замолчать. Это ужасно, это невыносимо, это так больно… Наконец, отсмеявшись и смахнув навернувшиеся слезы, он прохрипел: - Прежде, чем я сумел сколько-нибудь серьёзно ранить его, меня скрутили мои бывшие товарищи. Тогда босс, подобрав нож, подошел ко мне и вставил лезвие мне в рот. Он сказал, что я плохой шутник. И разрезал мне лицо. Здесь, - он провел пальцем по шраму, быстро облизнув губы, - и здесь. Мужчина снова расхохотался. - Убийственная шутка, не правда ли? Притихшая Харли смотрела на него во все глаза, силясь понять то, что он рассказал. Должно быть, на ее лице были написаны все эмоции… Шок, удивление, жалость… Джокер внезапно оборвал смех и, подмигнув своей собеседнице, с усмешкой спросил: - Чего ты такая серьёзная? Улыбнись, Ха-арли. Девушка вздрогнула, когда он произнес ее имя, и вышла из своего ступора. Джокер весело смотрел на нее, должно быть, его забавляла такая реакция. То, что она приняла так близко к сердцу его рассказ… Внезапно Харли нахмурилась и скрестила руки на груди. В голову закралось страшное подозрение. - И что из этого правда? В чем подвох? – строго спросила она, компенсируя этой холодностью свою недавнюю слабость. Ох, ну и дура… Зачем она снова повелась на его слова? Опять забыла, с кем имеет дело. И почему ей так хочется воспринимать его как обычного пациента? Очнись же, идиотка. Стряхни это наваждение. Он снова манипулирует, пытается вызвать жалость этой историей… и его слова, как всегда, бьют точно в цель. Ну почему ей кажется, что он не лжет? - Тебе самой решать, - развел руками Джокер, лучезарно улыбаясь, словно фокусник, довольный своим номером. - Ну… предположим, я верю, - стиснув зубы, произнесла Харли. Было сложно смотреть на его паясничество после услышанной истории. – Это то, что подтолкнуло вас к безумию? То, что стало причиной? – она нарочно его провоцировала, задавая эти вопросы, но ей правда было интересно услышать его ответ. Что он сам думает об этом? Ведь самый простой способ поставить ему диагноз – попросить проанализировать эту историю. То, на чем он акцентирует внимание, может быть подсказкой. Но Джокер цокнул языком и хитро взглянул на нее. - К безумию, док? А кто здесь безумен? М? Может быть ты, Харли? – он направил на нее указательный палец и притворно нахмурился. Опять ушел от прямого ответа. Девушка открыла было рот, желая его прервать, но он сам перебил ее: - Что такое здравомыслие как не добровольное ограничение собственного разума? Я не безумней тебя, док. Просто вижу всё иначе. Более ясно. Мои глаза не застилает пелена предрассудков и то, что такие как ты, называют моралью. Ведь на самом деле не важно, что станет переломным моментом, что подтолкнет. Хорошая встряска прочищает мозги, так или иначе, - улыбнулся он, - Вот подумай - что делают люди, пережившие что-то выходящее за границы их понимания мироустройства? - Зависит от того, какой именно опыт они вынесут из этого переживания. Либо позитивный, либо негативный… Тут множество вариантов последствий. Но скорее всего, на многие вещи они будут смотреть иначе. Произойдет переоценка ценностей, - осторожно ответила она, пытаясь разгадать, что он хочет донести до нее. Джокер кивнул и весело оскалил зубы, его шрамы собрались уродливыми складками, расчертили лицо некрасивыми трещинами. - А теперь представь, как очищаются мозги перед смертью, - подмигнул он. – Один по-настоящему дерьмовый день, и ба-бах! – сложив руки в пистолет, он сделал вид, что стреляет, - все перевернулось с ног на голову. Как только люди осознают тот факт, что человеческая жизнь нерациональна, бессмысленна и состоит из череды случайностей, они ломаются. Заведенный порядок, все их ценности и идеалы – лишь иллюзия. Твое понимание безумия и нормальности – та же иллюзия. Все относительно, нет ничего универсального. Разве что, патологическая тяга людей к самообману, - усмехнулся он. - А то, что вы делаете, все ваши преступления… - Харли попыталась сформулировать свои разбегающиеся мысли в слова, - вы пытаетесь доказать, что людские законы – это только иллюзия? Вам не кажется, что это слишком субъективное восприятие? - Я похож на человека, который стремится что-то доказать? – хмыкнул Джокер. Кажется, его невероятно забавлял этот разговор, грозивший скатиться к философии. – Нет, Харли, нет. Я просто делаю то, что у меня получается лучше всего. И это приносит… удовольствие… Я веселюсь, док, - ухмыльнулся он. Блондинка с недоумением смотрела на своего собеседника, молча обдумывая его слова. То есть, он хочет сказать, что действует вне всякой логики, не ставит себе каких-то определенных целей… Верится с трудом. Планомерное погружение Готэма в хаос говорит об обратном. Но, в одном он точно не покривил душой – он действительно получает удовольствие, преступая закон, сея анархию и подрывая устои общества. Вот такое замечательное хобби. Кто-то рисует, кто-то фотографирует или вышивает, а он… Развлекается таким своеобразным способом. Уничтожает представителей правопорядка и простых граждан, не разбирая, кто перед ним. Женщины, мужчины, дети… Ему просто плевать. Для него человеческая жизнь не несет никакой ценности. Смешные обезьянки, которых иногда можно использовать для собственной выгоды. Если это так, то диагноз вполне очевиден – диссоциальное расстройство личности. Но, разве может быть все так просто? Солвэйт давно бы выявил это. Она снова что-то упускает… - То есть, вы считаете себя вправе переступать через границы дозволенного, потому что они не соответствуют вашему мировоззрению? – невозмутимо произнесла девушка. Она заинтересованно смотрела на него поверх очков и дожидалась ответа. Еще одна маленькая провокация, которая поможет поставить диагноз. Джокер хмуро взглянул на нее, его улыбка исчезла. В глазах мелькнул недобрый огонек. Квинзель заметила эту перемену и мысленно выругалась. Надо было действовать более тонко. - Ты мыслишь стереотипами, Харли. Шаблоны, этикетки, стандартные фразы, - поморщился он. – Ты не видишь самой сути и не понимаешь, о чем говоришь. Эти… - он покрутил ладонью в воздухе, - эти, так называемые, границы… Существуют только в твоей голове. Я мыслю…иначе. Для меня их нет, - мужчина чуть пригнулся к столу и вытянул руки по направлению девушки. – Все, чем забита твоя голова – искусственно созданные рамки и шаблоны, они нужны, чтобы тебя контролировать. Все эти своды правил еще со времен старика Моисея… - пациент неодобрительно покачал головой, облизнув губы, - Так уж повелось. Вам, лю-ю-юдям, - он насмешливо пропел это слово, тыкая пальцем в сторону Харли, - все время нужно следовать каким-то схемам, загонять себя в клетку. А знаешь, почему? - Почему? – переспросила блондинка. Ею овладел интерес, эта беседа приняла совершенно неожиданный оборот. Он вышел за рамки их игры. - Страх, Харли, - сообщил он, доверительно наклонившись вперед, - они до чертиков боятся самих себя и всего, что их окружает. Вообще всего. Поэтому и шагу не могут ступить, не ознакомившись с инструкцией. Поэтому предпринимают жалкие попытки взять все под свой контроль. Иллюзия безопасности. И… это та-а-ак скучно, - насмешливо протянул он, оскалив зубы в ухмылке, но его глаза при этом были совершенно серьёзны. – Страх вынуждает идти на компромисс. Держит в узде. Он – основа всего. Религия, государство, закон и мораль - основаны на нем. Преступление влечет наказание, это универсальный регулятор общественного сознания. Убеждение, что за все придется платить, рано или поздно. Добровольное пожертвование своей свободы за иллюзию защищенности. Это работает до тех пор, пока в системе не возникнет сбой. Но, стоит чему-то пойти не так, разрушить отлаженную схему… Все рухнет и погребет под собой их жалкую мораль, все их лицемерные принципы. И тогда… начнется настоящее веселье, - Джокер снова залился хохотом. Харли смотрела на него, ошарашенная этим откровением. Нет, конечно, его маленькая речь не могла серьезно поколебать ее уверенности в том, что он сумасшедший, но заставила усомниться… На долю секунды, не больше, но… Она прекрасно понимала все, о чем он говорил. Его слова показались ей настолько очевидными, что девушка даже слегка удивилась, почему не задумывалась об этом раньше. Он говорил ужасные вещи… Циничные, противоречащие ее принципам, тем самым, которые он так ненавидел, но ей пришлось признаться себе, что… по сути, он прав. И то, что он сделал с городом некоторое время назад, подтверждало эту теорию на практике. Если бы не Бэтмен… Даже подумать страшно, чем бы все могло обернуться. Но, сейчас и сам защитник находится в бегах за преступления, которые совершил… Что лишний раз подтверждает слова ее пациента. Кто угодно может сойти с ума. Безумие и нормальность разделяет всего один «невероятно дерьмовый день». Но, кое-что показалось ей странным. Ладно, показалось более странным, чем все остальное. Он говорил о людских страхах так, словно ему они чужды. Но этого ведь просто не может быть? Все чего-то боятся. Или он делает для себя исключение? Это противоречие не давало ей покоя, и она решилась озвучить свои сомнения и заодно предпринять очередную попытку анализа его личности. - Мистер Джей, вы говорите обо всем так, словно сами ничего не боитесь. Вы не испытываете страха? – спросила Харли, нерешительно поднимая глаза. Джокер поморщился, словно она ляпнула какую-то очевидную глупость, и ответил совершенно не то, что она рассчитывала услышать: - Как думаешь, почему я спросил о твоем страхе? Очевидно, этот вопрос был риторическим, потому что он тут же продолжил, не дожидаясь ее ответа: - Проще всего понять человека, узнав, чего он боится. Ну, и второй вариант – приставить нож к его горлу. Я отдаю предпочтение последнему, но… - Джокер пожал плечами, сделав совершенно невинное лицо. – Здесь выбирать не приходится, - улыбнулся он, хищно обнажив зубы. Харли поежилась, увидев эту плотоядную улыбочку. Она поняла намек, но его взгляд был слишком веселым, чтобы всерьез воспринимать эту угрозу. Поэтому девушка вновь набралась храбрости и выпалила: - Вы так и не ответили на мой вопрос. Джокер закатил глаза, и устало вздохнул. - Потому что ты спрашиваешь не о том. Ты хотела спросить о своем страхе. Хочешь, скажу, чего ты больше всего боишься? М? – он снова усмехался, водил языком по губам, подтрунивал. Ушел от ответа, пытается подменить ее мысли своими… Харли прекрасно это понимала, но не могла противостоять ему. Тем не менее, она предприняла попытку: - Нет, я не уверена, что хочу. Точнее, уверена, что не хочу. Этот ответ его насмешил, но уже через мгновение напустил серьёзности: - Да ладно тебе, Харли. Нужно взглянуть в лицо своему страху, - нравоучительно изрек он, - кажется, этим, вы, мозгоправы, кормите своих пациентов? Доктор Крейн был бы в восторге. При упоминании печально известного коллеги, Харли поморщилась. А Джокер тем временем, вернулся к своему любимому занятию – препарированию ее извилин. Ах, а она так наивно надеялась, что хоть сегодня все обойдется. - Признаюсь честно, я немного удивлен, Харли, - начал психопат, вцепившись в нее своим непроницаемым взглядом, - Я ждал чего-то более экзотического, но с тобой все до ужаса банально. Это даже не смешно, - вздохнул он. Девушка смотрела на него во все глаза, ожидая самого худшего. Что он опять придумал? Ну что за черт. Хоть бы Эддингтона не было в соседней комнате, ей не хотелось, чтобы он снова стал свидетелем ее провала. - Одиночество, Харли. Твое пугало – всего лишь страх одиночества, - вкрадчиво произнес Джокер, внимательно наблюдая за ее реакцией. Девушка молча сидела напротив с совершенно невозмутимым выражением лица… Но, в душе… Ей даже стало обидно от собственной предсказуемости. Он видит ее насквозь. Почему? Как он пришел к такому выводу? С какой же скоростью он все анализирует? - Поэтому ты так скованна. Ты демонстрируешь людям лишь то, что они хотят в тебе увидеть. Ты никому не открываешь душу, верно? Боишься, что тебя оттолкнут, узнав получше. Почему, Харли? Ты слишком ранима или просто не та, за кого себя выдаешь? Возможно, ты просто не осознаешь своей уникальности, прячешь ее за кукольной внешностью и стремишься быть как все. Но тебя это угнетает. Знаешь, чем все это чревато? Печальным итогом. В итоге, твой страх поглотит тебя, возьмет верх, и ты останешься одна. И чем раньше ты это поймешь, тем быстрее сможешь его победить. Ты ведь не хочешь очнуться в один прекрасный день, размазанная по полу, в компании дешевого виски и горы антидепрессантов? Однажды, доза таблеток может оказаться слишком большой и-и-и… Бам! – он хлопнул по столу, заставив девушку дернуться от неожиданности, - Это так жалко. О чем ты вспомнишь, до того, как мозг отключится? Чему улыбнешься перед смертью? Это плохая шутка, Харли. Настолько, что даже мне не смешно. Он умолк, глядя на девушку с нечитаемым выражением лица. А она была настолько поражена его рассуждениями, что не могла вымолвить ни слова. Осознание его правоты накатило, словно цунами, сбило с ног и потащило в открытое море. Печальный исход… Одиночество и никчемность. Разбитая кукла. Ее злосчастный итог. Сегодня он копнул куда глубже обычного, надавил на самую больную мозоль. Наверное, сейчас ей лучше уйти, чтобы спокойно все обдумать, подобрать аргументы и доказать ему, что он ошибается… Но уходить не хотелось. Странно, но это факт. Казалось, что этот человек, психопат и убийца, понимает ее как никто другой. Тем не менее, она чувствовала, что больше не способна поддерживать беседу. Необходимо закончить сеанс. Он растоптал ее, но, кажется, не для того, чтобы посмеяться. Ему и правда не смешно. Как и ей. - Я думаю, на сегодня хватит. Продолжим в следующий раз, - с силой выдавила девушка. Он покорно склонил голову. - Как скажешь, док, - санитары тут же отделились от стены и направились к нему, но, до того, как они подняли его под руки и потащили к выходу, заключенный успел бросить еще одну фразу, от которой у Харли на мгновение рухнуло сердце: - Куколка, ты все еще куришь ментоловые? Может, и мне принесешь парочку на следующий сеанс?