Some of them want to use you Some of them want to get used by you Some of them want to abuse you Some of them want to be abused "Sweet Dreams (Are Made of This)" Marilyn Manson
- Милая, передай, пожалуйста, соль. Эта фраза заставила девушку отвлечься от размышлений и вернуться в реальность. Харли откликнулась на вежливую просьбу и передала Кайлу маленькую керамическую солонку. Ох, должно быть, она слишком задумалась и пропустила половину рассуждений о новом строительном проекте, который босс передал в его ведение. Мысленно, она все еще пребывала в комнате для допросов, беседуя со своим пациентом. Кайл, заметив, что его подруга очень рассеяна, не преминул спросить ее об этом. Но Харли ответила что-то вроде: «много дел, устала на работе», и он быстро от нее отстал. Но, как назло, сегодня ему приспичило поделиться своими заботами и планами на ближайшие несколько лет. Кайл болтал практически без умолку в течение всего ужина. Харли лишь вежливо улыбалась, ковыряя вилкой свою порцию салата, и делала вид, что слушает. Мужчина досолил овощи в своей тарелке и уставился на неразговорчивую собеседницу. Харли, низко склонив голову, задумчиво рассматривала кусочки томатов и зелени, машинально переворачивая их вилкой. Кайл, которого задело отсутствие интереса со стороны невесты, вытянул вперед руку и прикоснулся к запястью девушки. Она слегка вздрогнула от неожиданности и подняла на него голубые глаза. - Харлин, милая, давай сходим куда-нибудь в эту пятницу? Только ты и я, - улыбнулся мужчина. – С этой работой мы так отдалились друг от друга… Я бы хотел это исправить, - на мгновение он умолк, чувствуя себя довольно неловко. Он и сам не ожидал от себя таких слов, но отступать было поздно. - Ну, что скажешь? Его серые глаза вопросительно смотрели на девушку. Харли, которую это предложение, мягко говоря, удивило, некоторое время молчала, растерянно глядя на мужчину. Это было так неожиданно… и, приятно, что уж говорить. Значит, ему не все равно? Он тоже понял, что пора спасать их отношения? Ну, или, хотя бы попытаться сохранить то, что осталось. - Я согласна, Кайл, - улыбнулась девушка. Мужчина просиял, он мгновенно почувствовал себя уверенней. Поднявшись из-за стола, он подошел к ней и поцеловал. Харли пришлось ответить на эту ласку. Она чувствовала себя очень странно, не ощущая ничего, кроме привкуса только что съеденной пищи и легкого аромата вина, открытого за ужином. Ничего больше, никаких эмоций. Она словно наблюдала со стороны за какой-то целующейся парой, не имея к этому отношения. Все это было так не похоже на ее жениха, она уже позабыла, каким Кайл был в начале их знакомства. Нежным и внимательным к ней. Неужели, еще не все потеряно? Мужчина оторвался от мягких губ девушки и провел ладонью по ее щеке. - Моя девочка, - задумчиво произнес он, - я никогда о тебе не забываю. Последнее время я не уделяю тебе должного внимания, часто выхожу из себя и могу показаться равнодушным… Но ты ведь знаешь, что это не так. Ты моя невеста. Я просто хочу, чтобы мы ни в чем не нуждались, чтобы у нас с тобой было все, и моя работа позволяет обеспечить наше будущее. У меня прекрасные перспективы карьерного роста. Как только мистер Бриггенс назначит меня своим заместителем, а к этому все и идет, я смогу полностью нас обеспечивать. Тебе больше не придется работать в этой ужасной психбольнице, - Кайл весело улыбнулся и легонько дотронулся до кончика ее носа, - Мы с тобой поженимся и переберемся в квартирку получше. А может, даже купим собственный дом где-нибудь в пригороде. Эти слова отрезвили. Харли слегка поежилась и отстранилась. Ею овладели смешанные чувства. С одной стороны, было приятно, что он так радеет за их совместное будущее, а с другой… он снова все решил за нее. Не спрашивая. Ему даже в голову не пришло, что их желания могут не совпадать. И в этом весь Кайл Брентон. Если он считает, что так будет лучше, значит, так оно и есть. Истина в последней инстанции. Для всех. Она натянуто улыбнулась и отвела глаза, молча теребя рукава своего домашнего свитера. Кайл, решив, что невеста полностью с ним согласна, быстро чмокнул ее в лоб, и, прихватив с собой бокал вина, отправился в гостиную. Харли, неподвижно застыв посреди кухни, услышала, как он включил спортивный канал. Передавали репортаж с какого-то бейсбольного матча, громкий голос диктора и крики болельщиков резали по ушам. Девушка резко сжала ладони в кулаки, до боли впиваясь ногтями в тонкую кожу. Она зажмурила глаза, борясь с накатившим приступом раздражительности. И почему ей так захотелось схватить со стола тарелку и зашвырнуть в стену, чтобы осколки брызнули во все стороны? Мысленно сосчитав до двадцати пяти, она почувствовала, что приступ неконтролируемой злости постепенно утихает. Ну вот, она снова почти спокойна. Тяжело вздохнув, она собрала посуду, оставленную на столе, и погрузила ее в раковину. Девушка включила воду, закатала рукава, и принялась намыливать тарелки. Это привычное действие помогло привести в порядок мысли и окончательно прийти в себя. Что это было? Почему она так разозлилась ни с того ни с сего? Она должна радоваться, что Кайл наконец-то вспомнил о ее существовании, разве нет? Да, конечно, безусловно приятно, что он видит свое будущее рядом с ней, старается, чтобы они ни в чем не нуждались… Может, даже мечтает о красивом двухэтажном особняке, где-нибудь в пригороде, непременно, с белой оградой, увитой плющом. О двух сероглазых мальчуганах, бегающих за лохматым псом и играющих в мяч на заднем дворе. О милой жене-домохозяйке в отутюженном платье и красивых туфельках, с улыбкой встречающей своего драгоценного мужа. Пасторальная идиллия. Обзавидуешься. Харли тряхнула головой, пытаясь прогнать из головы эту картину. Приторно-сладко. Не по-настоящему. Жизнь с рекламного щита, намертво приклеенные улыбки. Кукольный домик, пластиковые Барби и Кен. Все притянуто за уши, все фальшивое… Так не бывает. Только не в Готэме. Кайл стремится осуществить свою американскую мечту. Наверное, это нормально. Он пытается создать условия для будущей семьи, это хорошо, в нем говорит отработанный тысячелетиями инстинкт. Она должна радоваться. Ведь он хороший человек. Он любит ее. Из него выйдет идеальный муж и отец. Но она чувствует себя загнанной в угол. Что с ней не так? Может, это не то, чего она хотела? Может, ее напрягают его попытки все контролировать? Контролировать… Именно таких людей, как Кайл, и имел ввиду Джокер. Все планируют наперед, не могут и шагу ступить, не ознакомившись с инструкцией. И боятся, смертельно боятся, что в их тесный размеренный мирок вторгнется нечто извне. Плохое, хорошее – не важно. Угроза стабильности, угроза комфортному существованию. Типичные обыватели, избалованные цивилизацией. Обычные люди. В меру добродушные, в меру агрессивные. Поглощенные своим эгоизмом. Скучные. Нормальные. Она ведь такая же. В глазах Джокера-то уж точно. Харли, низко опустив голову, рассеянно смотрела на бегущую из крана воду. Посуду она уже домыла и машинально составила в шкафчик, но не спешила покидать кухню и идти в гостиную к Кайлу. Нет, смотреть по телевизору бейсбольный матч определенно не хотелось. Ей нужно проанализировать сегодняшнюю беседу с пациентом. Нужно уединиться и все тщательно обдумать, это кажется чрезвычайно важным. Сегодня Джокер наконец-то заговорил с ней. Стрелки часов показывали половину девятого, а она все еще не приступила к своей «домашней работе». Но, кажется, на завтра сеанс не назначен. Есть время оклематься и взять себя в руки. Последние слова психопата, эта как бы невзначай брошенная фраза, прервала респирацию мощным ударом под дых. До конца рабочего дня она старалась не думать об этом, ей почти удалось отвлечь себя текущими делами, но дома, за ужином, она снова вспомнила. Харли не хотела, чтобы Кайл отвлекал ее досужей болтовней, поэтому решила уединиться в ванной. Теплая вода, спокойно текущая из-под крана, всегда настраивала на философский лад. В расслабленном состоянии думалось лучше. Блондинка покинула кухню и, прошмыгнув мимо жениха, уткнувшегося в экран телевизора, извлекла из своей сумки тетрадь и ручку. Прихватив халат и большое полотенце, она направилась в ванную комнату. Взгляд скользнул по настенному шкафчику, в котором, на одной из полок стоял пузырек таблеток. Девушка уже привычно потянулась к дверце. Она ведь всегда пьет успокоительное перед сном. Но сейчас ее рука остановилась, пальцы мелко задрожали. «Однажды, доза таблеток может оказаться слишком большой и-и-и…». Харли зажмурилась и замотала головой, пытаясь отогнать это воспоминание. Нет, черт возьми, нет. Он не прав! Она не даст сбыться его словам. Можно обойтись и без успокоительного. Ведь можно? Она сильная и обязательно справится. Заткнув водосток, она настроила температуру воды и разделась. Резинка для волос отправилась на полочку рядом с зеркалом, тяжелые светлые локоны рассыпались по худым плечам. Ароматический шарик, быстро растворяясь и шипя, окрасил воду в оранжевый, наполнил комнату запахом апельсина с корицей. Харли перебралась через бортик и погрузилась в воду. И все-таки, тонизирующая ванна – это великолепно. Подкрашенная вода согревает и расслабляет. Мысли начинают течь размеренно и плавно. Она потянулась за своими записями. Стараясь не намочить тетрадь, девушка положила ее на небольшую подвижную тумбу рядом с ванной. Открыв чистый лист, она рассеянно прикусила ручку зубами, думая, с чего бы лучше начать. В голове все так же неотвязно билась последняя фраза, произнесенная вдогонку. Нет, не пойдет. Она должна быть последовательной в своих рассуждениях. Все по порядку. Приложив огромное усилие, Харли все-таки заставила себя отгородиться от навязчивой мысли. К этому она еще вернется, но нужно иметь терпение. Итак, первое. Его рассказ – история об убитой жене и очередная версия появления шрамов. Нужно разобраться, где та самая «доля правды». А что, если этот рассказ – ложь от первого до последнего слова? Разные истории для разных людей, почему она думает, что ей он позволит подобраться чуть ближе к истине? Нет никаких гарантий, кроме его честного слова. Честное слово психопата. Ну да. А еще это странное отношение к ней. С ней он вел себя иначе, чем с Ником. Почему? Своеобразная плата за ее откровенность? Сомнительно... Тем не менее, что он хотел донести этой историей? Она уже поняла, что он ничего не рассказывает просто так, все имеет смысл. Своеобразные притчи, вывернутые наизнанку. Жил себе парень, жил. Обычный человек, каких много. Был женат, готовился стать отцом, ради семьи ступил на кривую дорожку… А потом – все изменилось, как он сам объяснил – нелепая случайность, глупое стечение обстоятельств… И все. Необратимость. Самое ужасное – это ведь могло произойти с кем угодно, как и в его предыдущем рассказе о несуществующей сестре. Сколько можно придумать подобных историй и не отойти от реальных фактов? Он прав, предполагая, что сумасшедшими не рождаются, а становятся. Не берем в расчет людей с настоящими физическими отклонениями, это капли в общем море безумия. И кто в этом виноват? Да сами люди… Так называемое цивилизованное общество. Харли, устав писать, на мгновение отложила ручку и облокотилась на бортик ванны. Прикрыв глаза, она пыталась собрать воедино неровные паззлы, составить картинки из имеющихся деталей. А если хоть на мгновение предположить, что вся его история является правдой? Что тогда? Девушка почувствовала, как в груди неприятно заныло. То же чувство возникло в допросной, когда она слушала своего собеседника. Ведь это… ужасно. Если так… ничего удивительного, что он… Глаза защипало, в горле образовался комок, мешавший дышать. Она слишком живо представила всю ситуацию. Нет, так нельзя, черт возьми! Ну-ка, возьми себя в руки, Квинзель! Этого он и добивался! Он хотел вызвать сочувствие, заставить сопереживать. Как только она начнет относиться к нему как живому человеку, а не объекту исследования, возникнет эмоциональная привязанность. И… будь он проклят, если ему это не удалось. Он все верно рассчитал. Последняя фраза, ничего не значащая, брошенная вскользь, поставила точку. Это он, все это время она общалась со своим «старым знакомым». Харли, подтянув худые ноги к груди, обняла себя руками за плечи и уткнулась подбородком в колени. Светлые волосы упали на лицо, разметались по рукам и спине. Она чувствовала себя маленькой обманутой девочкой. Она уже решила, что обозналась, смирилась с этим, и тут… Интересно, а когда он сам ее вспомнил? После рассказанной на сеансе истории или раньше? Может, он просто не подавал виду или сомневался… А зачем открылся сейчас? Ах, это очевидно. Глупая Харли. Ты уже нашла ответ на этот вопрос. Эмоциональная привязанность. Он хочет разрушить эту грань – врач/пациент. Зачем? Хочет использовать ее в каких-то своих целях? Но чем, чем она может ему помочь? Она уже ломала над этим голову, но так и не придумала. В памяти, так некстати, возникла Мэг с ее бредовым предположением. «Может… Ты ему понравилась?» Господи, ну что такое? Большей нелепости не придумать. Харли помотала головой и саркастически ухмыльнулась. Но это подлое предположение не желало никуда не исчезать. Напротив… Сердце вдруг ёкнуло от крохотного сомнения – а что, если Мэгги права? - Господи, Харли… Ты рехнулась, - проворчала девушка, разозлившись на саму себя. – Даже думать об этом не смей. Но тут в голове возникла еще одна фраза, произнесенная уже самим психопатом. «А ты мне определенно нравишься, Ха-арли. Мы сработаемся». Так… Стоп, стоп, стоп. Это было сказано в абсолютно другом контексте. Он имел в виду, что ему нравится с ней работать. Она устраивает его в качестве врача. Так ведь? Но внутренний голос едва различимо нашептывал другое. Девушку вдруг бросило в жар, щеки зарделись румянцем. Да что с ней такое, черт побери? Давай, соберись, тряпка. Харли, пытаясь отвязаться от своего наваждения, окунулась в воду и, зажав пальцами нос, задержала дыхание. Приятное ощущение невесомости. Мокрые волосы, словно водоросли, обвиваются вокруг шеи и расползаются во все стороны. Вода заглушает любой посторонний шум, чуть-чуть сдавливает грудину, преломляет свет… Девушка считает секунды, проведенные под водой. Дыхания уже не хватает, пора выныривать. Но Харли этого не хотелось. Хотелось только лежать, покачиваясь в воде и не думать ни о Джокере, ни о Кайле. Вообще ни о чем. К черту. Перед глазами уже плыли разноцветные искрящиеся пятна. Воздуха не осталось. Ну, еще чуть-чуть… Девушка вынырнула и с шумом вдохнула. Отдышавшись, она потянулась за полотенцем, чтобы вытереть ладони и вернуться к своей тетради. Этот прием с погружением помог взять себя в руки. Сосредоточиться на работе, не отвлекаться. Так, стоит задержаться на его словах по поводу страха. Да, в чем-то она с ним согласна, но… Не может ведь все основываться на страхе и эгоизме? Взять, например, любовь – как антипод себялюбия. Она существует во множестве проявлений – любовь мужчины и женщины, родителей к детям, братская, сестринская любовь, ну и тому подобное. Разве это проявление эгоизма? Страха? Нет. В истории существует множество примеров самопожертвования одного человека ради другого, или ради каких-то идеалов. Особенно много примеров такого героизма можно встретить в переломные для человечества моменты. Значит, люди чего-то да стоят? Нужно спросить его об этом. Он должен понять, что его взгляды слишком субъективны. Он переносит свой личный опыт на все человечество. Это неправильно. Она сможет ему доказать. А что до его слов о ее личном пугале… Он хотел сказать, что она настолько боится быть отвергнутой, что никому не позволяет узнать себя настоящую. Что ж… Здесь он абсолютно прав. Все ее отношения заканчивались одинаково – она уставала подстраиваться и соответствовать ожиданиям. Просто исчезала, когда не оставалось сил мимикрировать под партнера. Она никогда не была собой, всегда играла какую-то роль. Даже с Кайлом. Она пускала все на самотек, не решалась возразить, отстоять свою точку зрения. И сейчас, наедине с собой, она продолжала держать заданную планку. Она ужасно устала от этого лицемерия, от самой себя. До тошноты, до зубовного скрежета. Она ненавидит себя за это. Но, какое дело Джокеру до ее проблем? Почему он не промолчал? Ему захотелось ткнуть ее носом? Из тупого желания причинить боль, помучить ее? Нет. Для него это слишком мелко. Какой в этом смысл? Харли запустила пальцы в мокрые волосы, пытаясь найти отгадку. Ее беседы с Джокером все больше напоминали встречи врача с пациентом. Только она выступала в роли больного, а он пробовал на ней свою методику лечения. Главная обязанность врача – помочь пациенту, разве нет? Сколько раз она лично вскрывала гнойники и нарывы, обрабатывала и бинтовала раны? В переносном смысле, конечно. В прямом, этим занимались сотрудники медблока. Она хотела помочь… И, получала от этого моральное удовлетворение. Ее тешило осознание того, что у нее все не так уж и плохо, по сравнению с этими несчастными. А если она в состоянии помочь им, то поможет и себе. Найдет свою панацею. Свое спасение. А может… это оно и есть? Дело Джокера. Та самая встряска, которая заставит ее взглянуть на мир под другим углом? Харли хмыкнула и не сдержала улыбки. Пусть это звучит довольно странно, но, кажется, так оно и есть. Этот сумасшедший пытается открыть людям глаза. Как бы он не старался это отрицать, заявляя, что не имеет цели, это все чушь собачья. Цель есть. Пока смысл ускользает, просачивается, как песок сквозь пальцы… Но, Харли уверена, рано или поздно, она поймет. Ведь не случайно он говорит именно с ней.***
В последующие несколько дней, у Харли не было возможности проверить свои догадки и задать пациенту вопросы. И все потому, что Эдвард Эддингтон уехал на важную научную конференцию в Метрополис. Его не было целых три дня. Три бесполезно потерянных дня. Эддингтон почему-то решил, что доктор Квинзель не может проводить сеансы с особо опасным преступником без его бдительного надзора. Харли пришлось заниматься текучкой и лезть на стену от безделья и скуки. В пятницу, она, как обычно, пришла к девяти утра, немного опоздав к началу рабочего дня. Слишком долго провозилась у зеркала, подбирая гардероб. Сегодня, после работы, Кайл заедет за ней в лечебницу, а после они вместе поедут в ресторан. Он уже зарезервировал столик. Девушка, воспользовавшись шансом, решила прихорошиться и надела новое платье, без дела висевшее в шкафу. Довольно скромное, без украшений, ярко-красного цвета. Декольте вполне допустимое, длина чуть выше колен. Ничего вызывающего, вполне можно показаться на работе. На всякий случай, поверх платья, она надела короткий черный пиджак, подобрала туфли в тон. Выглядела она превосходно. Даже Кайл оценил. Как назло, когда девушка, чуть запыхавшись от быстрой ходьбы, подошла к своему кабинету, у дверей ее поджидал доктор Эддингтон. Взглянув на наручные часы, он поджал губы, недовольный ее опозданием. Харли уже перебирала в уме всевозможные правдоподобные объяснения, но он не стал ее отчитывать. Вместо этого, он сообщил, что они и так потеряли много времени и сегодня, ровно в десять, назначен ее сеанс с психопатом. Замечательно. Черт. Харли мысленно выругалась. И почему именно сегодня? Она не хотела портить себе настроение перед походом в ресторан. Но, с другой стороны, она даже немного соскучилась. Эти встречи давали ей богатую пищу для размышлений. Девушка закрылась в своем кабинете и просидела там до начала сеанса, по привычке листая записи и пытаясь морально подготовиться к тому, что ее ждет. Интересно, что он выкинет сегодня? Скоро узнает. Когда часы показали без десяти минут десять, она поднялась со своего места и привычным маршрутом направилась в допросную. Эддингтон встретил ее на своем обычном посту и пропустил внутрь. Она шагнула в ярко освещенную комнату и дверь за ней захлопнулась, перекрывая единственный доступный выход. Санитары смерили ее заинтересованными взглядами, но девушка не обратила на них никакого внимания. Уверенно цокая каблуками, она подошла к столу и заняла свое обычное место. Едва она оказалась напротив него, Джокер, который до этого рассматривал нечто невероятно интересное на потолке, опустил голову и уставился на нее. Его губы растянулись в наглой ухмылке, и он недвусмысленно присвистнул. - Ух ты, док. Отлично выглядишь, - в его голосе слышалось одобрение. Харли едва совладала с дурацкой улыбкой, непроизвольно растягивающей губы. Ей польстило, что он оценил ее старания, пусть и старалась она вовсе не для него. - Спасибо, - довольно безразлично ответила Харли. Ей не хотелось, чтобы он заметил ее настоящую реакцию. Джокер хмыкнул, игриво приподняв брови, и склонил голову набок, рассматривая ее под другим углом. Это ее позабавило, но она напустила серьёзности. Разговор предстоял не легкий. Она составила предварительный список вопросов, которые хотела бы ему задать. Что ж, кажется, он в хорошем настроении. Грех этим не воспользоваться. - Я могу задать вам вопрос, мистер Джей? – осторожно произнесла девушка, глядя на него из-под густо накрашенных ресниц. Мужчина отвлекся от созерцания ее наряда и, подняв на глаза, насмешливо хмыкнул: - Ты уже задала. Но можешь спросить еще. Харли пропустила мимо ушей этот трюк и воспользовалась разрешением. - Я обдумала ваши слова и пришла к выводу, что в чем-то вы правы… Он быстро ее перебил, нетерпеливо мотнув головой. - Слишком расплывчатая формулировка. Харли вздохнула. - Хорошо. В ваших рассуждениях по поводу страха есть здравое зерно. С чисто теоретической точки зрения. Джокер молча кивнул, снова глядя куда-то мимо нее. Она не поняла, был ли он согласен с ее словами или просто ждал продолжения, но отступать она не хотела и потому продолжила излагать свои мысли. - Но, вы утверждаете, что страх – это основа всего. Здесь я с вами не соглашусь. В истории существует множество примеров его преодоления во имя каких-либо идеалов. Будь то свобода, защита своей страны или что-то иное. Самопожертвование ради чьего-то блага. Так может, людьми движут не только первобытные инстинкты? Харли вопросительно смотрела на своего визави, ожидая ответа. Джокер несколько секунд молчал, водя языком по внутренним сторонам шрамов. Наконец, когда девушка уже подумала, что ответа ей не дождаться или он просто ее не слушал, он пододвинулся вперед и, по привычке проговаривая слова в нос, ответил: - О, нет. Инстинкты самосохранения и размножения – это то, что движет людьми. И, какие бы вычурные названия ты для них не придумала – они не изменят своей сути. Любовь, героизм, самопожертвование во имя всеобщего блага и прочая бесполезная херня – это придуманные вами термины, чтобы хоть как-то облагородить свою истинную природу. Ты думаешь, что тот, кто жертвует собой, преодолевает страх - делает это совершенно бескорыстно? О нет, Харли. Это гипертрофированное проявление эволюционного закона сохранения вида. Тот же инстинкт размножения, по своей сути. И проявление программы самоуничтожения, заложенной в вас изначально. Здесь нет ничего благородного, Харли. Девушка открыла было рот, чтобы возразить, но тут же его закрыла. Возразить было нечего. - У меня к тебе встречный вопрос, док, - вдруг улыбнулся Джокер. Харли тут же напряглась, ожидая очередной подставы. - Что ты думаешь об эгоизме, м? Она молча уставилась на собеседника, пытаясь придумать подходящий ответ. Что он имеет в виду? Эгоизм в целом? Или намекает на что-то конкретное? Джокер тряхнул головой, отчего его зеленоватые волосы, наполовину потерявшие свой цвет, упали на лицо. Он поднял руки, закованные в наручники, и пригладил их обратно, похабно улыбаясь и проводя языком по шрамам. Харли отвела глаза, чтобы не встречаться с ним взглядом. Сегодня он ведет себя необычно. Хорошо это или плохо? Черт его разберет. - Ну… Я думаю, что эгоизм свойственен всем людям, в той или иной степени, - сбивчиво ответила девушка. Она старалась действовать осторожно, чувствуя себя сапером-новичком, попавшим на минное поле. – Пока у людей хватает ума держать свой эгоизм под контролем, не ущемляя других – все в порядке. Но если каждый начнет делать то, что он хочет, не считаясь с интересами окружающих, начнутся массовые беспорядки. Люди, преследуя лишь личную выгоду, уничтожат самих себя. Именно поэтому мы отказываемся от некоторых эгоистичных желаний, таких, как вседозволенность, во имя своего же – и общего блага. Поэтому люди и изобрели систему «преступление – наказание», чтобы не допустить беспредела. Поэтому передали часть своих свобод в руки государства, которое сможет нас защитить. Это диктует нам здравый смысл. И… - она опустила глаза, - инстинкт самосохранения. - Умница, Харли-и-и, - радостно пропел Джокер. Девушка с недоумением подняла на него глаза. Он что, только что похвалил ее? - Так и должно быть… в идеальном мире. Но тебе не кажется, что здесь что-то определенно наебнулось? – усмехнулся мужчина, растягивая шрамы в подобие веселой улыбки. Глаза его, черные и непроницаемые, лихорадочно поблескивали в свете люминесцентной лампы. – Как ты думаешь, эта… концепция… распространяется на всех? В любом правиле есть исключение, не правда ли? Поэтому, во все времена над стадом стояли пастыри – называй их, как хочешь: законники, представители власть имущих, государство. Они направляют. И… во все времена существовал «злой волк», которым пугали стадо. Понимаешь, о чем я говорю? – он доверительно наклонился вперед, сцепив пальцы в замок. Харли не совсем поняла, но на всякий случай кивнула. Ей было безумно любопытно узнать, куда он клонит. Эта игра, определенно, была интересней предыдущей. - В этом мире, несмотря на твою теорию о всеобщем самопожертвовании ради общей же безопасности, каждый думает только о себе. Надеется отхватить кусок пожирнее. И, тем, кто менее приспособлен… тем, кто слаб, - он сделал ударение на этом слове, - достается худшее. Они и объединяются в стадо, потому что это дает им надежду, что сила на их стороне. Но ничего подобного. Большинство уже смирилось со своей участью – быть одной из овец большого добротного стада. Этим пользуются их пастыри. Ведь, пока овца боится мифического волка, который может прийти, а может, и нет, хозяин планомерно состригает шерсть и закалывает на мясо ее соседей. Конечно, ради всеобщего блага. Внимание овцы отвлечено на волка, в то время как настоящий враг подставляет нож к ее горлу. Он кормит ее и поит, ведь здоровая овца – это хорошая шерсть и вкусное мясо, - он презрительно скривил губы и пожал плечами. На мгновение он умолк, а потом снова начал говорить. Харли слушала его, совершенно зачарованная этой речью. - Но, кроме пастырей, всегда существовали и те, кто не вписывается в заданные рамки. Их, обычно, и делают воплощением «волка». Обыватели съедают эту байку за милую душу и просят еще. Надо ведь кого-то бояться. Только вот в чем вопрос – кто большее зло: так называемый волк или пастырь? – он снова сделал паузу, очевидно, собираясь с мыслями. Харли и шелохнуться не смела, боялась пропустить хоть слово. То, что он говорит… Это так странно. Так похоже на правду… - Они пользуются страхом, чтобы все… контролировать, - пробормотал он себе под нос. Его лицо приняло отсутствующее выражение. Джокер словно и вовсе забыл, где он находится, и просто разговаривал сам с собой, - все пользуются друг другом – это основа человечества, без этого никуда. Разница лишь в том, что именно ты делаешь. Пользуешься сам или позволяешь себя использовать… Я делаю ставку на первое, - он вдруг повысил голос и сфокусировал взгляд на девушке, - и не завидую тем, кто предпочитает второе и встает на моем пути. Вот так, Харли, - развел он руками, приподнимая брови в притворном недоумении, словно и сам удивился этим словам. Блондинка вздрогнула, почувствовав на себе его тяжелый взгляд. Она нервно сглотнула, лихорадочно думая, что можно ему ответить. Какой контраргумент подобрать. Это смешно, но, кажется, у нее их просто нет. Не из чего выбирать. - Грани добра и зла вообще размы-ы-ты, - протянул он, прикрыв глаза и раскачиваясь из стороны в сторону, - это всего лишь очередной регулятор. Миф. Понимаешь? – он вдруг резко подался вперед и, наклонив голову, игриво подмигнул своей молчаливой собеседнице. – И, раз здесь слишком просто сбиться с пути, заблудиться в сплошных потемках, не проще ли жить так, как хочется? Только сила имеет значение, куколка, - уверенно произнес он, выпрямляя спину и глядя на нее сверху вниз, - Тебе еще не надоело плестись за стадом, нацепив овечью шкурку, а? – в следующее мгновение, он перегнулся через край стола, максимально сократив расстояние и, понизив голос, заговорщически произнес: - Я вижу тебя насквозь, Ха-арли. Мы с тобой очень похожи. Блондинка, которой стало совершенно не по себе от его взгляда, а еще больше – от его слов, судорожно передернула плечами, словно температура в комнате упала на несколько градусов. Мысли спутались, смешались, она не могла подобрать нужных слов. Она чувствовала себя загнанной в угол, словно он приставил пистолет к ее виску и заставил сознаться. Нет… Нет. Нельзя ему поддаваться. Нельзя признавать свое поражение. - Мне кажется, вы ошибаетесь, - едва смогла выдавить девушка. Джокер, неопределенно хмыкнув, пожал плечами. - Поживем-увидим, верно? – снова подмигнул он. Она ничего не ответила, задумчиво глядя ему в лицо. Джокер вдруг облизнулся и с ажиотажем произнес, снова растягивая губы в улыбке, обнажившей его желтые зубы: - Хочешь, я расскажу тебе о еще одном краеугольном камне цивилизованных людей? М? – это прозвучало скорее как утверждение, а не вопрос. До того, как Харли смогла что-либо возразить, он продолжил: - Деньги. Всех волнуют деньги. Люди сами выкопали эту яму. Общество, блядь, потребителей, - он наклонился и сплюнул на пол, видимо, выражая свое крайнее презрение, - Бегают, копошатся, трясутся из-за всякой херни. Люди, черт возьми, такие тупые в своей массе. Бессмысленный и бесполезный биомусор. И их слишком много. Ничего не изменится, если вместо семи с половиной миллиардов, останется только один. Толку столько же, зато хоть пробки на дорогах станут меньше. Все их развитие скатывается в количество, а не качество. Скоро их станет слишком много, и они наконец-то подорвут самих себя. О-о-о… Это станет самым лучшим праздником. Это будет невероятно весело! – вдруг воскликнул он, запрокидывая голову и разражаясь самым искренним, заливистым смехом. Харли вдруг непроизвольно улыбнулась, заражаясь этим беспричинным весельем. Она тут же себя одернула, но, кажется, он успел это заметить. Отсмеявшись и отдышавшись, Джокер снова издал смешок и произнес: - Знаешь, можно начать и с малого. Я вот решил им немного помочь. Думаю, неплохо заложить взрывчатку в каком-нибудь сраном торговом центре, где-нибудь под самое Рождество, когда покупателей больше. Уничтожить сотню-другую человек. Как думаешь, это сделает дух Рождества чуточку искренней? О, для меня – уж точно. Я вообще буду в полном восторге. Таким образом, все в выигрыше… Кроме, разве что, тех, кого разнесет на куски. Но, эй! Нельзя угодить всем и сразу! – погрозил пальцем Джокер. – Это чертовски весело, Харли. Поду-у-май об этом. Блондинка неопределенно дернула головой, не выражая ни согласия, ни отрицания. Черт, такой пищи для мозгов ей хватит на пару недель вперед. Взглянув на часы, она вдруг поняла, что уже на пять минут задержала сеанс. Почему сюда до сих пор не ворвался Эддингтон? Заметив ее движение, Джокер сокрушенно вздохнул, утрированно изображая печаль на своем лице. - Я вижу, док, нам пора закругляться? Могу я еще кое-что спросить? Девушка едва заметно кивнула, настороженно глядя на него. - Твои родители были шутниками, да? – осведомился он, с интересом рассматривая что-то на ее халате. Этот вопрос, мягко говоря, озадачил Харли. Она с недоумением проследила за его взглядом, пытаясь понять, в чем же кроется подвох. Джокер не отрываясь смотрел на ее бейдж. - Я… я не знаю. А что вы имеете в виду? – наконец, спросила она. - Ну, это ведь очевидно, - выпятив губы, произнес пациент. – Твое имя. Харли… - он повернул голову на бок, - Квинн. Арлекин. - Вообще-то, Харлин Фрэнсис Квинзель, - сердито оборвала его девушка, хмуря светлые брови. Ей не понравилось, что он коверкает ее имя. Еще не хватало давать друг другу прозвища. Он только отмахнулся, снова улыбаясь от уха до уха. - Нет. Это тебе не подходит. Харлин Фрэнсис Квинзель… это звучит… - он повертел рукой в воздухе, подбирая нужное слово, - слишком холодно. Подходит для престарелой пуританки… Но, не для тебя. Так ведь, Харли Квинн? – он издал полубезумный смешок. - Да, я, пожалуй, соглашусь с вами, - ответила девушка, надеясь, что так он от нее отстанет. В принципе, прозвище, хоть и странное, нелепое и совершенно дурацкое, звучит довольно неплохо. В школе ее называли и хуже. Ладно, это она сможет пережить. Резкий стук в дверь допросной прервал поток ее мыслей. Она вздрогнула и посмотрела на санитаров. Те молча ждали ее приказа. Харли устало улыбнулась и произнесла: - Увидимся на следующем сеансе. До свидания. - Пока, куколка.***
После окончания рабочего дня, который показался Харли необычайно длинным, девушка закрыла свой кабинет и покинула здание Аркхэма. Она предвкушала приятный вечер с чудесным ужином, который пообещал ей Кайл. Настроение было хорошим, несмотря на множество странных намеков, отпущенных Джокером в ее адрес. Она отодвинула впечатления, вынесенные из допросной, на задний план, решив, что у нее еще будет время все спокойно обдумать. В таком сложном деле нельзя торопиться с выводами, нужно подождать, пока информация утрясется в голове. Сейчас она старалась просто не думать о своем пациенте, но, по правде сказать, это плохо у нее получалось. Его насмешливое лицо, обезображенное шрамами, то и дело возникало перед мысленным взором. Попрощавшись с охранниками, выпустившими ее за ворота лечебницы, Харли подошла к автомобилю, поджидавшему у обочины дороги. Кайл открыл дверь, и она быстро забралась внутрь. После обмена обычным приветствием и поцелуем, мужчина направил машину вдоль улицы, ведущей прочь с острова Нероуз. Пробки в городе, как всегда, начинались от самого моста и тянулись почти до делового района. Кайл был раздражен этим обстоятельством, Харли поняла, что сейчас его лучше не трогать и потому остаток пути они провели в молчании, которое не достигло отметки «гнетущее», только благодаря болтовне диктора одной из готэмских радиостанций. Наконец, добравшись до ресторана, Кайл с трудом нашел место на парковке, в пятничный вечер почти все места были заняты. Кое-как припарковавшись, мужчина выбрался из машины, подал руку своей спутнице и повел ее внутрь заведения. Официант, предупредительный и любезный, проводил их к зарезервированному столику, забрал верхнюю одежду и принес меню. Пока Кайл изучал список представленных блюд, Харли оглядывала роскошный зал ресторана. Дубовые панели и светлый паркет, инкрустированный вставками более темной породы дерева, множество столиков, покрытых тонкой белой скатертью, экзотические цветы, стоявшие в кадках на полу и картины в больших резных рамах, развешенные вдоль периметра стен. Зал был залит ярким желтоватым светом, струящимся из витых люстр, исполненных в стиле барокко. Подстать вычурной обстановке были и посетители – мужчины в дорогих костюмах и их спутницы в модных коктейльных платьях, сияющие драгоценными украшениями и обворожительными улыбками. Харли, в своем простом платье меркла на их фоне, и от того чувствовала себя неуверенно. Она и не предполагала, что Кайл потащит ее в такой фешенебельный ресторан. Пока девушка изучала окружающую обстановку, ее спутник озвучил заказ подошедшему официанту и обратил свое внимание на Харлин. - Тебе здесь нравится, милая? – спросил мужчина, с улыбкой глядя на девушку. Харли, отвлекшись от своих мыслей, растерянно кивнула. Кайл, заметив, что она чувствует себя немного скованно, решил отвлечь ее разговором. - Как прошел сеанс с Джокером? Все в порядке? – заботливо поинтересовался он. От упоминания своего пациента, Харли напряглась еще больше, но, подняв на мужчину глаза, вежливо улыбнулась и ответила: - Да, все в порядке. Есть определенный прогресс. - Моя храбрая девочка, - вдруг улыбнулся Кайл, прикасаясь пальцами к ее запястью, - и как ты можешь работать с этим психом? Он, должно быть, ужасен. Харли мысленно поморщилась. Нет, ей совершенно не понравился этот презрительный тон. Словно он говорит о каком-то пресмыкающемся гаде, который не заслуживает его внимания. Не человек, а неприятный инцидент, о котором упоминают лишь вскользь, когда заканчиваются другие темы. О, он просто не знает, о ком говорит. - Кайл, давай сменим тему, хорошо? – мягко улыбнулась девушка, слегка сжимая его ладонь. Мужчина недоуменно приподнял брови. - Ну… как скажешь. Просто ты всегда говоришь, что я уделяю тебе мало внимания. Вот и решил спросить, - пожал он плечами, - Тем более, это ведь очень любопытно. Не каждый может похвастаться, что нашел общий язык с психопатом-убийцей, - улыбнулся он. Его «остроумное» замечание еще больше раздосадовало Харли. Ну почему он не может просто заткнуться? Неловкую паузу сгладил официант, вернувшийся с заказом. Квинзель с неудовольствием отметила, что на белых фарфоровых тарелках, украшенные листьями салата и еще какой-то травой, красовались креветки. Черт, она ненавидит эти морепродукты. Кайл опять забыл. Официант наполнил их бокалы белым вином из заказанной Кайлом бутылки и, удостоверившись, что у его клиентов есть все необходимое, пожелал им приятного вечера и удалился. Харли печально взглянула на несчастных ракообразных, перемазанных в соусе, и тяжело вздохнула. Мужчина, вооружившись столовыми приборами, принялся за свою порцию, в то время как девушка молча жевала салат. Она пригубила вино. Несмотря на то, что Харли предпочитала красное, это было вполне не дурно с очень приятным вкусом и богатым букетом. Ну, хоть в чем-то Кайл не прогадал. Между тем, мужчина снова завел излюбленную тему – принялся рассказывать невесте о строительных проектах своей фирмы. Харли, как обычно, обворожительно улыбалась, делая вид, что слушает, и налегала на вино. Пока Брентон разглагольствовал о какой-то чрезвычайно выгодной сделке с «Wayne Enterprises», девушка думала о сегодняшнем сеансе. Их обоих сбил с мыслей звонок мобильного телефона. Кайл с недовольным видом полез в карман своего пиджака и извлек сотовый. Взглянув на высветившийся номер, он мгновенно изменился в лице и, торопливо отодвинув стул, поднялся на ноги. - Прошу меня извинить, Харли. Это мистер Бриггенс. Должно быть, что-то важное, - на ходу пробормотал он, разворачиваясь к выходу из зала и прикладывая телефон к уху. Девушка проводила его растерянным взглядом. У нее появилось дурное предчувствие, что вечер безнадежно испорчен. В кои-то веки они решили провести время вместе. Почему нельзя было отключить этот чертов телефон? Харли раздосадовано вздохнула и плеснула себе еще вина. Так как делать ей было решительно нечего, она снова принялась разглядывать собравшихся посетителей. За соседним столиком сидела пожилая семейная пара, молодящаяся женщина и седовласый мужчина с морщинистым лицом. Они негромко беседовали, чопорно и благообразно. Чуть дальше сидели двое мужчин, судя по всему – бизнесмены. Должно быть, деловой ужин. Тоже ничего интересного. Харли скучала, чувствуя себя не на своем месте. Ей было неуютно, ее тяготила эта роскошная обстановка, эти вышколенные расторопные официанты, суетящиеся между столами. Их фальшивые улыбки намертво вросли в лица. Они принимали заказы, возвращались с подносами, уставленными изысканными блюдами и дорогими напитками. Где-то на фоне играла классическая музыка, которая не могла заглушить скрежет ножей и вилок о фарфоровые тарелки, сдержанный смех и светские беседы этой избранной публики. У Харли начинала болеть голова, освещение вдруг показалось ей слишком ярким. Черт, что она здесь делает? И почему Кайл не возвращается так долго? Она устала ждать. Взглянув на наручные часы, она поняла, что он отсутствует уже десять минут. Может, что-то случилось? В сердце девушки закралось неопределенное беспокойство. Чтобы взять себя в руки, она еще немного отпила из бокала. Наконец, она заметила высокую фигуру Кайла, идущего между столиков. Он явно был чем-то недоволен и взвинчен. Харли притихла, не зная, чего ожидать. Разговор с боссом изменил его настроение. Едва мужчина подошел поближе, девушка перехватила его виноватый взгляд и мгновенно поняла, в чем тут дело. Черт. - Проклятая работа! – произнес он с нескрываемым раздражением, - Харли, дорогая, прости, но мне нужно срочно вернуться в офис. Мистер Бриггенс связался с мистером Фоксом, необходимо мое присутствие. А завтра, с самого утра мы встречаемся с ним в Башне Уэйна, нужно успеть подготовиться. Боюсь, я вернусь очень поздно, - мужчина устало потер виски. - Но… Кайл, - попыталась возразить расстроенная девушка. Он лишь нетерпеливо мотнул головой и нахмурился. - Харлин, мы столько шли к этой сделке. Босс меня уволит, если мы упустим такую крупную рыбу. Прости, милая, но я никак не могу остаться. Работа есть работа, - он вытащил из кармана кошелек, отсчитал несколько стодолларовых купюр и положил на стол перед Харли. – Вот деньги, здесь хватит, чтобы оплатить счет и такси. Ты ведь понимаешь, если бы не эта сделка, я бы остался. Но это очень важно, Харлин, - мужчина быстро наклонился и поцеловал ее в щеку. Девушка только хлопала ресницами, пытаясь подобрать слова. - Кайл… - она предприняла последнюю попытку, но он уже не слушал. Мужчина развернулся и быстро направился к выходу из зала, на ходу набирая какой-то телефонный номер. - Черт тебя побери, Брентон, - со злостью пробормотала Харли, буравя его спину рассерженным взглядом. Она почувствовала себя оскорбленной до глубины души. Какого хрена он считает возможным так поступать с ней? Предчувствие не обмануло – вечер безнадежно испорчен. Ей было обидно, ужасно обидно, что он просто взял и бросил ее одну в этом зале, переполненном равнодушными незнакомцами. А она так рассчитывала на приятный вечер… И что теперь? Добирайся на такси, дорогая. Как всегда, работа, чертова работа. Что он там говорил? «Я никогда о тебе не забываю»? Забыл. По первому же свистку своего босса. И за этого человека она собирается выйти замуж? Харли, ты такая идиотка. Для него работа всегда будет стоять на первом месте. Сделка с «Wayne Enterprises»… Конечно, разве она может конкурировать с этим. Раздосадованная и злая, Квинзель снова наполнила свой бокал и залпом его осушила. Что ж. Может, вечер не так и плох. Если как следует накачаться вином. И девушка, не обращая внимания на любопытные взгляды посетителей ресторана, заинтересовавшихся ее одиночеством, принялась воплощать эту идею в жизнь. Она достала телефон и начала переписываться с сестрой, жаловаться ей на своего злополучного жениха. Мэг полностью ее поддержала, не стесняясь в эпитетах, которыми наградила мистера Брентона. Харли еле сдерживала смех, зажимая рот ладошкой. Нет, сестра определенно умела поднимать настроение. Квинзель и сама не заметила, как опустела бутылка. Но, допивая последний бокал, она почувствовала легкое опьянение. Ей жутко захотелось курить. Как жаль, что в зале это запрещено. Покопавшись в своей сумочке, во внутреннем кармане она нашла полупустую пачку сигарет. Замечательно. Хоть в чем-то ей везет. Подозвав официанта, она попросила счет. Пока она расплачивалась, молодой человек поинтересовался, не нужно ли вызвать для дамы такси. Видимо, он заметил, что девушка находилась в подпитии. Но Харли отказалась, она оставила ему щедрые чаевые и, получив назад свое кашемировое пальто, покинула ресторан. Выйдя на улицу, Квинзель поняла, что немного погорячилась. Зря она отказалась от такси. Было довольно прохладно, а на ногах у нее красовались легкие туфли, явно не подходящие для середины ноября. Но Харли была слишком взвинчена, чтобы это стало для нее серьёзной проблемой. Туфли так туфли, ну и черт с ними. Она достала припрятанную пачку сигарет, вытянула одну и подкурила. Сизый дым взвился в ночное небо, растворяясь в холодном готэмском воздухе. Изо рта, вместе с дымом вырывался пар. Ноги начинали мерзнуть. Чтобы не терять времени даром, Харли двинулась вдоль тротуара, в сторону дома. Благо, было не слишком далеко, каких-то пять кварталов. Этот район ей хорошо знаком. Она шла и курила, стараясь не замочить туфли в грязной полузастывшей воде, собиравшейся лужицами в неровностях асфальта. Поплотнее запахнув пальто, девушка стряхнула пепел, тлевший на кончике сигареты. Она меланхолично проследила за полетом оторвавшейся оранжевой искры. Ее мысли крутились вокруг Кайла и его треклятой работы. Она никак не могла обуздать свою злость. Больше всего ее бесил тот факт, что беситься-то вроде бы и не из-за чего. Он зарабатывает деньги, старается ради их общего будущего. Он настоящий трудоголик и, в общем-то, неплохой человек. Но, черт возьми, как же он не понимает, что расставленные им приоритеты – сначала работа, а потом все остальное – попросту разрушают их будущую семью? Она не намерена ждать его долгими ночами, теша себя надеждой, что муж где-то там, старается для их общего блага… Нет. Это не то, чего она хочет. Ей нужен человек, а не кошелек. Тот, с кем можно разговаривать, тот, с кем она будет чувствовать себя живой и нужной. Ладно бы он спасал чьи-то жизни или служил какой-то великой цели, она бы поняла такую расстановку приоритетов, но он просто гонится за деньгами! Вот и спрашивается – какого черта? Неужели человеческие отношения стоят дешевле? Он обыкновенный карьерист и потребитель. Девушка вдруг почувствовала себя разочарованной и обманутой. Она не нужна Кайлу, ему нужна послушная и терпеливая Харлин, которая будет закрывать глаза на все его выходки. Которая не станет возражать. Но, не она – не Харли. «Деньги. Всех волнуют деньги. Люди сами выкопали эту яму». В ее голове вдруг совершенно отчетливо прозвучал голос Джокера. Как же она с ним согласна. В этом он прав, черт его побери, абсолютно прав! Бессмысленные машины по зарабатыванию денег. Люди, ставящие во главу угла зеленый портрет Бенджамина Франклина. Джокер презирает таких, как Кайл. Почему люди загоняют себя в эту ловушку? Крутятся, словно белки в колесе, озабоченные количеством купюр. Не могут остановиться, не могут хоть на мгновение стать людьми. Эгоизм, тщеславие, жадность… Неужели этот мир прогнил насквозь? Неужели все, во что она верила – миф, пшик, красивая пустышка? Все куплено и продано, и снова перепродано. Миром правят дельцы. И Кайл так стремится попасть в эту привилегированную касту. Как же он жалок, как же ничтожен. Как она могла влюбиться в этого человека? Харли на мгновение остановилась, возмущенно всплеснула руками и цокнула языком. Оставшись наедине с собой, переполненная эмоциями, она слишком увлеклась этой мысленной тирадой. Через мгновение она сообразила, что стоит посреди тротуара. Несколько поздних прохожих, идущих навстречу, смерили ее любопытными взглядами, видимо, решив, что девушка слегка не в себе. Харли мгновенно залилась стыдливым румянцем и, отойдя к обочине дороги, чтобы не мешать пешеходам, принялась копаться в своей сумке, делая вид, что вспомнила нечто чрезвычайно важное. Она снова достала сигареты и переложила их в карман. Взглянув на экран мобильного телефона, она увидела один пропущенный вызов от Мэгги, но, подумав, решила, что перезвонит сестре из дома. Нет, все-таки она сглупила, решив прогуляться пешком. Ноги совершенно закоченели, она уже не чувствовала пальцев. Нужно поскорее добраться до квартиры, осталось совсем немного. И, кстати, она может срезать путь. Харли, оглядевшись по сторонам, сориентировалась и свернула с центральной улицы в один из боковых переулков. Здесь было гораздо темнее, фонари встречались не часто, но так она значительно сократит расстояние. Тем более, это ведь почти центр Готэма, что может произойти в центре? Подбодрив себя этой сомнительной мыслью, Харли двинулась вперед, звонко цокая каблуками. На ходу она подкурила новую сигарету и, выпуская дым из легких, вернулась к своим рассуждениям. Нет, все-таки люди не настолько гнилы и безнадежны, как считает Джокер. В том же Кайле, если приглядеться, можно увидеть много хорошего. Он порядочный человек, он не преступает закон, не ворует и не убивает. Конечно, сомнительно, что ее пациент увидит в этот хоть какие-то плюсы, скорее всего, он просто назовет его слабаком и трусом… Но… Для нее это имеет значение. Кайл – законопослушный гражданин, для Готэма это тоже многое значит. Порядочных людей в этом городе все же больше. И эта порядочность не может основываться на одном лишь страхе – самый яркий тому пример – Харви Дент, так называемый Белый Рыцарь Готэма. Этот человек отдал свою жизнь в борьбе с организованной преступностью. Благодаря ему, улицы действительно стали безопасней. Тоже закон сохранения вида? Нет, наверное, он просто верил в людей, верил в своих сограждан. А если так – Джокер не прав. По крайней мере, не во всем. Харли, снова увлекшись мыслями, взбудораженная выпитым вином, забрела в какую-то подворотню и остановилась только тогда, когда поняла, что оказалась в тупике. Она споткнулась о валявшуюся на разбитом асфальте коробку и, с трудом сохранив равновесие, огляделась. Подворотня оканчивалась стеной из красного кирпича, кое-где растрескавшегося и осыпавшегося. Половину стены занимало выцветшее граффити, рассмотреть которое не представлялось возможным из-за тусклого освещения. Единственный фонарь, горевший поблизости, находился за аркой, через которую она сюда пришла. Рядом стояли какие-то громоздкие штуки, по запаху Харли догадалась, что это мусорные контейнеры. Брезгливо сморщив нос, она передернула плечами. Да уж, как ее вообще сюда занесло? Было очень тихо, только ветер завывал в переулке, приглушенно дребезжа водосточной трубой. Ей стало немного не по себе. Харли развернулась и быстро направилась к выходу, через который пришла. Но, добравшись до горящего фонаря, девушка остановилась, почувствовав себя в относительной безопасности. Сердце билось быстрее, нервы были напряжены, все чувства вдруг обострились. Она ощутила прилив адреналина. Знакомое чувство опасности. Оно возникает, когда она входит в комнату для допросов. Напряжение приятно щекочет нервы. И все-таки Джокер не ошибся, Харли любит авантюры. Ей нравится чувство контролируемой опасности. Девушка в очередной раз зажала сигарету между зубами, ее губы, накрашенные алой помадой, чуть запачкали фильтр. Харли улыбнулась и, чиркнув зажигалкой, поднесла огонек к лицу. В памяти вдруг всплыла та ночь, когда она убежала от Барри. Та ночь, когда она впервые повстречала этого человека, Джокера, который, по совершенно странному стечению обстоятельств, стал ее пациентом. Тут поневоле задумаешься, что случайностей не бывает. Господи, как же давно это было. Целых шесть лет прошло. Кто бы мог подумать? Вдруг Харли услышала какое-то тихое шуршание за спиной. Сердце ёкнуло и болезненно сжалось. Она замерла, не решаясь поднести к губам сигарету. Обострившийся слух уловил легкий шорох, но, прежде чем она успела оглянуться и посмотреть на источник шума, к ее ногам прибился полиэтиленовый пакет, подхваченный налетевшим ветром. Господи, всего лишь пакет. Она облегченно выдохнула. Кровь гулко ухала в ушах. Ну и трусишка. Внезапно, она почувствовала на своем ухе чье-то горячее гнилое дыхание и, прежде чем она успела толком испугаться и сообразить, что источником шума был вовсе не пакет, чья-то широкая ладонь зажала ей рот и к ее горлу приставили что-то холодное… Металлическое. Острое. «Нож!» - это слово прозвучало как выстрел в мозгу. Она инстинктивно дернулась, стараясь отодвинуться как можно дальше от угрожающей стали. Но, этот кто-то, очень крепко держал ее. - Т-с-с-с, детка, ну-ка не дергайся. А то хуже будет, - угрожающе просипел человек. И, обращаясь к кому-то другому, он коротко скомандовал: - Обшарь ее шмотки. В следующую секунду, девушка почувствовала, как с ее плеча рывком сдернули сумку. Господи, это грабители! Человек, державший Харли, потащил ее обратно в темную подворотню. Девушка, которую колотила мелкая дрожь, пятилась на негнущихся ногах. Колени предательски тряслись, сердце готовилось выскочить из груди. Еще никогда ей не было так страшно. Она помнила, что этот чертов закоулок не был таким уж большим, до кирпичной стены и мусорных баков не больше десяти метров, но этот путь показался ей длинною в милю. Когда грабитель достиг стены, он резко развернул девушку лицом к себе и, поменявшись с ней местами, с силой впечатал ее в кирпичную кладку. Харли, не успев ничего сообразить, ударилась затылком. Голова взорвалась болью, перед глазами вспыхнули искры. Но он не дал ей опомниться, приставив лезвие к горлу. Девушка, судорожно дыша, пыталась проглотить образовавшийся в горле комок. Ее грудь быстро вздымалась и опадала, сердце билось, как подстреленная птица. На глазах выступили слезы боли и ужаса. Господи, она попалась. Так глупо попалась. Глупая Харли. Глупая, неосторожная девчонка. Руки напавшего человека шарили по карманам пальто. - Так, снимай серьги, снимай все украшения, - скомандовал сиплый голос. Она, как в тумане, послушно подняла руки и попыталась расстегнуть серьги. Дрожащие пальцы плохо слушались свою хозяйку, она никак не могла справиться с застежками. Наконец, ей это удалось, она вытащила золотые сережки, подарок Кайла на ее день рождения, и протянула грабителю. Тот быстро спрятал их в карман своей грязной куртки. От него ужасно воняло дешевой сивухой и рыбой. Отвратительно. Мерзко. Страшно. Харли сморгнула набежавшие слезы, она почувствовала, как соленая вода покатилась по щекам. Ресницы, перемазанные тушью, намокли и слиплись. Она судорожно сглотнула. - Давай сюда кольцо, - снова протянул руку бандит. Девушка с трудом сообразила, о чем он спрашивает. Да, кольцо. Из белого золота с мелким бриллиантом. Кайл подарил его на помолвку. Она послушно стянула с себя кольцо и отдала человеку. Из-за темноты, она не могла рассмотреть его лицо, заметила только, что его волосы были спрятаны под шапку. Черную или серую. Вязаную. - Тут еще какие-то документы. Забираем? – подал голос второй грабитель. Он распотрошил сумку девушки и извлек на свет ее пропуск в лечебницу и удостоверение личности. - Нет. К черту, - отмахнулся первый. - Прикинь, эта цыпа работает в Аркхэме, - присвистнул мужчина, поднеся к глазам документ. Мужчина, вжимавший нож в горло девушки, весело усмехнулся. Он вдруг отодвинул лезвие в сторону и схватил ее за шею свободной рукой. Нож заскользил по ее щеке. Бандит приблизил свое лицо к лицу девушки, и она снова почувствовала его зловонное дыхание. - А она ничего такая. Красивая. Билл, хочешь позабавиться? – просипел бандит, обращаясь к дружку. Тот одобрительно загоготал и, отшвырнув сумку, подошел к своему напарнику. - Да, милая девочка. Нам сегодня чертовски везет, - подытожил он. Харли замерла, вжавшись в стену и вытаращив глаза. До ее затуманенного ужасом мозга наконец-то дошел смысл диалога, который вели между собой бандиты. Они… Они же ее… изнасилуют… Едва она осознала эту угрозу, едва она почувствовала, как по ее телу заскользили чужие руки, грязные, потные, они забирались под пальто, тянулись к вырезу декольте и задирали подол ее платья, она поняла, что все реально. Сейчас ее изнасилуют. Изнасилуют какие-то подонки в грязной подворотне. Нет, это кошмар, это не может быть реальностью! Харли издала невнятный полувсхлип, и начала яростно бороться, сопротивляться изо всех своих скудных сил. Она билась, рыдала, взывала о помощи. Но, разве она, слабая женщина, может противостоять двум мужчинам? Первый грабитель, угрожающе зашипев, полоснул ее лезвием по щеке. Ощутив боль, а затем что-то теплое и мокрое на своем лице, что-то, имеющее такой характерный запах, который невозможно ни с чем перепутать, она вдруг сдалась… Снова вжалась в стену и в ужасе закрыла глаза. Они убьют ее, если она будет бороться. Они просто перережут ей горло. Или она позволит им себя изнасиловать или умрет… Какое меньшее из двух зол?! Вдруг, совсем неподалеку раздался звук подъезжающей машины. Подворотню залил ослепляющий свет дальних фар. Девушка инстинктивно зажмурилась, но, уже через мгновение, до нее дошло, что в подворотню въехала полицейская машина… Господи. Боже… Она спасена! Спасена! - Придурок, выруби дальний свет, - крикнул один из напавших на нее людей. Словно послушав его команду, свет действительно выключили. Раздался скрежет открываемой двери и из машины выбрался коп. Его напарник остался сидеть за рулем, не проявив никакого интереса к происходящему. - Эй, Пит, чем это вы здесь занимаетесь? – недовольно осведомился полицейский. - Не твое дело, Сэм, - огрызнулся бандит с сиплым голосом. Он спрятал нож в рукав своей куртки и теперь вжимал Харли в стену с помощью локтя. – Нам не нужны проблемы. Мы просто хотим проучить Дейва, он нам денег должен. Это его девчонка, возьмем плату натурой, - похабно осклабился он. Коп, окинув все происходящее внимательным взглядом, вдруг усмехнулся. - Ладно, только без мокрухи. Не подкидывайте нам лишней работенки. - Другое дело, Сэм, - довольно отозвался бандит. Харли, с трудом осознавая происходящее, сообразила, что надежда на спасение рушится у нее на глазах, и предприняла последнюю отчаянную попытку. - Помогите! – пискнула она, с трудом отодвинув от шеи локоть ублюдка. За это ее наградили мощным ударом под ребра. Полицейский, видевший все это, только покачал головой и ответил, напустив в голос отеческого сочувствия: - Лучше не сопротивляйся, целее будешь. Сегодня видимо не твой день, девочка. Ладно, Пит, передавай привет мистеру Фуггзу, - коп махнул бандиту рукой на прощанье и вернулся в машину. Его напарник завел мотор и автомобиль, сдавая назад, покинул подворотню. Харли, совершенно ошалев от всего увиденного, молча проводила его взглядом. Но… как же это… Полиция ей не поможет? Она не успела переварить эту мысль, как бандит, разъяренный появлением непрошенных гостей, повернулся к ней. - Так на чем мы там остановились? – прошипел он. В следующее мгновение мужчина с размаху ударил ее кулаком по лицу, девушка, снова вписавшись затылком в кирпичи, рухнула, как подкошенная. Взрыв ослепляющей боли, она уткнулась лбом в мокрый асфальт. Голова гудела, перед глазами мерцали какие-то точки. Шум крови в ушах, привкус крови во рту. Кажется, он разбил ей губу… Харли, издав тихий стон, сжалась в комочек, не смея поднять голову, не смея взглянуть на своих мучителей. Жалкая, беспомощная, тряпичная кукла на городской свалке… Вот. Сейчас. Еще чуть-чуть и они снова начнут издеваться. Они используют ее и бросят подыхать в этой подворотне, среди кучи мусора. Такой же никчемный мусор. Грязь на мостовой. Не человек. «Разница лишь в том, что именно ты делаешь. Пользуешься сам или позволяешь себя использовать… Я делаю ставку на первое». Пользуешься или позволяешь быть использованным… Позволяешь… Нет. Черт возьми, нет! Харли ощутила, как в ее груди зарождается бешенство. Отчаяние загнанного в угол животного. Она не хочет быть жертвой. Она не позволит себя использовать! Мощнейший приток адреналина, выброс гормона в кровь. Пульсация отчаяния. Плевать, будет она жить или погибнет. Плевать. Это не важно. Она не позволит отыметь себя как последнюю блядь. Уж лучше она сдохнет, сопротивляясь. Чуть приподняв голову, она заметила, что ее мучители отвлеклись, подсчитывая деньги, найденные в сумке. Харли незаметно стянула с себя туфли. Она подмяла их под себя и замерла. Один из грабителей, привлеченный ее возней, переключил внимание на девушку. - Эй, Пит, ты не против, если я начну первым? – спросил он своего дружка. Тот только кивнул, занятый подсчетом финансов. Мужчина приблизился к девушке. Он согнулся над ней и, ухватив подмышки, резко дернул вверх, собираясь поставить ее на колени, но Харли, воспользовавшись этим, мгновенно развернулась и с силой ударила его зажатой в руке туфлей. Она попала прямо в лицо, послышался омерзительный чвакающий звук и вслед за ним оглушительный вопль. Шпилька воткнулась в глаз. Второй бандит, не ожидавший ничего подобного, бросился к своему подельнику, по лицу которого растекалась кровь и остатки вытекшего глаза. Прежде чем он успел что-либо сообразить, девушка, подпрыгнувшая на ноги, с силой лягнула его в пах. Мужчина заскулил и согнулся пополам, прижимая руки к причинному месту. Блондинка огрела его локтем по подставленному затылку, и он рухнул на колени. - Сука-а!!! – прорычал бандит. Харли, сама ошалев от своей бойкости, прошмыгнула мимо покалеченных грабителей и, на автомате подхватив свою выпотрошенную сумку, вылетела из подворотни. Ее ноги, обутые лишь в тонкие капроновые чулки, несли ее прочь от места разыгравшейся драмы. Она действовала машинально, рефлекторно, по наитию сворачивая на знакомые улицы. В ее мозгу билась одна-единственная мысль: «Я никому не позволю пользоваться мной… Никому… не позволю…». Она твердила ее, словно мантру, несясь вдоль тротуаров, едва не сбивая с ног запоздавших прохожих, не обращая внимания на их возмущенные вскрики и удивленные взгляды. Ей было плевать, плевать на всех этих людей. Они были так рядом, так близко, и никто не пришел ей на помощь, никто не свернул под арку, проверить, все ли в порядке. Она ведь рыдала, она умоляла о помощи. Нелюди. Ублюдки. Все. Они. Харли неслась так, будто сам ад наступал ей на пятки. Она задыхалась, мышцы сводило судорогой боли, в боку немилосердно кололо. Но девушке даже не пришло в голову остановиться и перевести дух. Она ворвалась в подъезд своего дома, напугав консьержа и, проигнорировав его глупые вопросы – все ли с ней в порядке – забежала в лифт. Только тогда она позволила себе остановиться и отдышаться. Согнувшись пополам, она сжала ребра руками, пытаясь восстановить дыхание. Легкие жгло, каждый выдох давался с трудом. Кровь пульсировала в висках, а сердце колотилось, как бешенное. Болело все, абсолютно все. Тошнило от привкуса крови на губах. Это отвратительно. Хуже ничего быть не может. Но, Харли, не смотря на все это, вдруг почувствовала себя живой. Невероятно живой. Как никогда раньше. Черт возьми. Она… Справилась. Она смогла. Она все еще жива и невредима. Почти. Несколько синяков и ушибов не в счет. Плевать. Это такие мелочи. Девушка вдруг привалилась к стенке кабины лифта, прижалась разгоряченным лицом к металлической поверхности и зашлась хохотом. Истеричным, надрывным. Из ее глаз текли слезы, она всхлипывала и задыхалась, но ничего не могла поделать с этой истерикой. Лифт остановился на пятом этаже, она буквально вывалилась из кабины и, надсадно хихикая, доплелась до дверей квартиры. На ее счастье, ключи не заинтересовали напавших мужчин, и они их не взяли. Она долго не могла попасть в замок, слезы застилали глаза, а руки ее не слушались. Каким-то чудом, она все-таки умудрилась отпереть дверь. Оказавшись в квартире, Харли, на негнущихся одеревенелых ногах, направилась в ванную комнату. Она на ходу снимала с себя грязные вещи и бросала их на пол. Когда она достигла цели своего пути, на ней осталось только нижнее белье. На секунду замешкавшись, Харли стянула остатки одежды. Прикоснувшись к хромированной ручке смесителя, девушка повернула ее до упора. Из крана вырвался мощный поток воды. Харли заткнула водосток. Решив дать ванне наполниться, девушка повернулась к зеркалу. Черт. Из отражения на нее смотрела невероятно бледная, совершенно обезумевшая девушка. Ее светлые волосы были растрепаны и стояли дыбом, тушь растеклась и размазалась по лицу. На лбу осталось пятнышко грязи, из пореза на левой щеке сочится тонкая струйка крови, такая же алая нитка тянется от приоткрытого рта к подбородку. Верхняя губа распухла, на скуле наливается здоровенный синяк. Красная помада размазалась, перемешавшись с грязью, тушью и слезами. Кто это, черт возьми?! Харли, приблизившись к поверхности зеркала, с недоумением рассматривала свое отражение. Голубые глаза, в потеках черной краски, с расширенными от ужаса и возбуждения зрачками, казались чужими и сумасшедшими. Кто это? Девушка, пристально вглядываясь в это странное лицо, вдруг поняла, кого оно ей напоминает. Маску арлекина. Изуродованного паяца. Арлекин. Что-то вспыхнуло в ее памяти. «Твое имя. Харли… Квинн. Арлекин».