Её звали Мария. За несколько минут до того, как санитар увидел её у коляски Глускина, она подошла к сестре Джордон, шепнула ей что-то на ухо и вышла из комнаты. Вернувшись, она отдышалась, слегка пригладила рукой взлохмаченные волосы и поставила белую коробочку на стол рядом с Эдди.
- Вот. У моей соседки было нечто похожее. До того, как её перевели из моей палаты, она пользовалась этим, - Мария придвинула баночку с кремом ближе к нему.
Глускин поднял на неё взгляд, но не ответил.
- Возьмите, я настаиваю. Доктор взял с меня обещание завести здесь хотя бы одного друга, так что это не просто знак вежливости. Свежие болячки трескаются и кровоточат. Так всегда бывает, уж я-то знаю.
Не дождавшись ответа, пациентка продолжила, заламывая руки:
- Если вы не собираетесь брать, я отнесу его назад в палату. Вы даже не представляете, каких усилий мне стоило его найти, и я не желаю, чтобы какой-нибудь псих-разрушитель взял его и испортил, поэтому отвечайте сейчас же: берете или нет?
Эдди почти понимал, что она говорила, но ему не было до этого никакого дела. Он смотрел на её жидкие светлые волосы, небрежно лежащие на худых острых плечах. Разглядывал зелёные глаза, прячущиеся в тени ресниц, её угловатые скулы и острый подбородок, создававшие ощущение нездоровости, бледную кожу, которая так контрастировала с обкусанными и от того красными губами…
- Ты меня не слушаешь, - со вздохом констатировала Мария. – Я просто хочу помочь, понимаешь? Если ты позволишь, я сама помажу. Даю пять секунд, если не согласен, хотя бы моргни. Раз-два-три-четыре-пять…
Эдди не моргал. Ему захотелось прикоснуться к ней, но он забыл, как это делается. Мария, расценив его молчание как согласие, открыла крышку и подошла ближе.
- Я думаю, это будет больно, - задумчиво произнесла она и склонилась над ним. Секунду-другую она просто разглядывала причудливую сетку шрамов, а потом медленно коснулась их. Невесомо, подушечками пальцев. Эдвард едва ощутимо вздрогнул, но продолжал буравить её взглядом.
- Что она делает? - спросил только что вошедший Эйнон.
- Принесла антисептик и хочет его намазать, - ответил Марк и с гадкой улыбкой добавил: - Знала бы она, что он пару лет назад вытворял с такими красотками, не стала бы лезть.
- Главное, чтобы у него не возникло к ней отвращения. Раньше времени.
- Думаю, он не совсем дурак, чтобы отшивать такую цыпочку.
- Марк, вся эта операция должна вызывать у вас только научный интерес.
- Она и вызывает.
- Прекрасно.
Мария скептически оглядела свою работу.
- В следующий раз надо будет повторить. Кстати говоря, я Мария, - она потрясла его безвольно висящую руку. - А ты?
Эдди напрягся. Он даже приоткрыл рот, пытаясь выговорить хоть что-нибудь, но...
- Объект зашевелился, - Марк всматривался в датчики на мониторе. - Он пытается что-то сказать.
- Не может быть! Слишком рано, уводим его, - дядюшка Эндрю в спешном порядке покинул наблюдательную рубку и направился в комнату отдыха.
- Чт... что с тобой? - Мария застыла в замешательстве.
- Г... г-г... - он злился. Неповоротливый язык напрочь отказывался что-либо выдавать. От усилий, прилагаемых несчастным, капилляры в его глазах полопались, и голубые зрачки обрамились кровью. Он смотрел теперь не на неё, а куда-то за спину, и спокойное до этого лицо исказилось гримасой ярости. Мария обернулась. С другой стороны зала к ним спешили двое. Она отошла, пропуская их.
- Мадам, прошу нас извинить, но Эдди пора на процедуры, - сказал Эйнон и схватился за ручки инвалидного кресла. - Он вернется завтра, причин для беспокойств нет.
Мария испуганно кивнула, глядя им в след. Когда дверь за ними захлопнулась, она взяла коробочку и отправилась в свою палату.
- Значит, Эдди, - задумчиво произнесла она в пустоту. - Эдди.
***
- Мисс Ванзиннхайт, это наш двадцать первый сеанс. Расскажите мне о своих результатах.
- Я последовала вашему совету, доктор, и познакомилась с одним пациентом. Он не разговаривает и почти не двигается, поэтому я не уверена, что выбрала самый подходящий вариант...
- Неужели! – всплеснул руками доктор. - Вы совершенно точно решили пойти на поправку, верно?
- Да, но... Мой вопрос не изменился, мистер Даллас, когда я увижу родителей?
- Я звонил им. Они очень обеспокоены вашей десоциализацией, но приехать смогут только в конце месяца. Уверен, к их прибытию вы будете чувствовать себя много лучше.
- Я забываю их лица, - тихо сказала Мария, опустив голову. - Они не хотят меня видеть, это точно. Я была ужасной дочерью, мне не место здесь, мистер Даллас. Моё место на кладбище, там им не придется слишком часто видеть меня.
- Мы уже говорили об этом, Мария, мне казалось, что вы отказались от этой мысли.
- Не нужна. Этот мир отвергает меня. Мне лучше гнить в земле, - она закрыла лицо руками. - Не нужна!
- Возобновим лечение, пожалуй, - мягко произнес доктор. - Я позвоню им ещё раз.
- Не надо. Они найдут себе другую дочь. Лучше меня, которая не будет рушить свою жизнь до самого основания.
Мария отняла руки от заплаканного лица и быстро оглядела стол. Не долго думая, она выхватила из пальцев мистера Далласа ручку и со всей силы вонзила в свою шею. Тот лишь удивлённо поднял брови и позвал санитаров. Когда они вынесли пациентку, он вздохнул, сделал какие-то записи в карте и снял забрызганный кровью халат.
***
Эдди лежал на своей кушетке, сложив на груди руки. Он смотрел в темноту, туда, где должен был быть потолок, но перед его глазами было самое прекрасное лицо на свете: её лицо. И он улыбался.
За окном (если эту прямоугольную щель в стене, которая выглядела так, будто из стены вытащили один кирпич, можно назвать окном) шумели деревья, сгинаемые к земле ветром. Листва слетала с них пучками, кружилась в замысловатых вихрях и застревала в жухлой траве. На Маунт-Мэссив опустилась осень. Но никому не было до неё дела. Поэтому она ревела и металась, привлекая к себе хоть какое-то внимание.
О ней знали двое. Одна была прикована к кровати, обездвиженная смирительной рубашкой, другой был обездвижен тоже, но никакие путы не мешали ему встать. Как сказал бы доктор Эйнон, всё здесь - в твоей голове. В ней есть место любви, печали, жгучей ненависти, состраданию, алчности, ярости и ещё бог знает чему. Вопрос в том, что же ты в конечном счете выберешь.
