-----
Джим слышал о том, что ученикам Итона запретили покидать территорию колледжа, и решил не тратить несколько недель своего времени впустую. Это даже сыграло ему на руку – месть начинала его утомлять. Очистить Лондон от тех, кто напал на Джима, оказалось достаточно сложным заданием. Когда он вновь вышел на охоту, на нем опять была потертая кофта с капюшоном. Как всегда, он был невидимой, незримой тенью – миру было на него наплевать, и отчасти благодаря этому его так долго не замечали. Спустя какое-то время он вышел на след своего последнего обидчика – Себастьяна Морана. Он стоял неподалеку от какого-то ресторана с фаст-фудом и общался с парой довольно милых девушек. Джим приготовился придумать план мести и подобрать такое наказание, которое Себастьян запомнил бы на всю жизнь. Джим задержался у книжного магазина, покусывая кожу у ногтей и пытаясь решить, что же искалечит Себастьяна больше всего. Во время нападения Моран стоял позади, и Джим не помнил, чтобы он нанес хотя бы один удар. Но Себастьян позволил другим избить Джима до потери сознания, и вряд ли его тревожило то, сможет ли он прийти в себя после бойни. Он такой же, как и остальные, и заслуживает такой же участи. Себастьян наконец зашел в ресторан, и Джим последовал за ним, растворяясь в толпе у переднего входа в забегаловку. Обычно он тут не ел, но другим нравилась быстрая пища, и на выходных такие ресторанчики еле успевали обслужить клиентов. «Умно, - подумал Джим, - значит, Моран теперь старается держаться рядом с другими людьми». Но это не имело значения. В ресторане было тесно, громко и шумно; Джим не мог сосредоточиться в такой толкотне. Здесь он не узнает о Себастьяне ничего нового, кроме его пристрастий к нездоровой пище. Мститель развернулся и вышел на улицу. Он дождется, пока Моран закончит есть, и вновь последует за ним.-----
Себастьян знал, что за ним следят. Неизвестно, когда, где и как Джим прицепился к нему, но Себ ощущал слежку всем своим телом. Маленькая тень следовала за ним по всему городу, держа дистанцию и растворяясь в толпе, но Моран помнил его осанку, его обвисшие вещи, его походку. Себастьян смотрел на него еще до того, как он начал бежать, спасаясь от стаи волков. И Себастьян запомнил. Наверное, он должен был нервничать – не каждый день за тобой следит кто-то, кому в одиночку удалось искалечить твоих товарищей по команде. Джим был незаметным и очень опасным, и того хуже, злобным и недооцененным. Он мог играючи убить каждого, кто поднял на него руку. То, что еще никто не распрощался с жизнью, можно было назвать чудом, но Себастьян не видел в этом ничего чудесного. Моран не верил в настолько жестокие совпадения и в то, что мститель мог допустить четыре ошибки подряд. Несмотря на все, Себастьян не чувствовал страха. Он злился, и даже не потому, что четыре его друга лежали в больнице с неизлечимыми физическими и душевными травмами. Они сами виноваты – в тот день было очень много предупреждений, к которым они даже не прислушались. Пусть теперь расплачиваются. Себа злило лишь то, что он был чьей-то целью, и ему это совсем не нравилось. Гуляя по Вестминстеру, Себастьян зашел в кафе и книжный магазин. Похоже, за ним никто не следил. Чуть позже он остановился у одной местной забегаловки, которая в это время была уже привычно забита до отвала, и перекинулся парой слов с двумя симпатичными девушками рядом у входа. Уловив едва заметный взгляд Джима, он решил зайти в забитый людьми ресторанчик и привести мысли в порядок вместо того, чтобы глупо и отчаянно перейти в отчаянное наступление. Теперь он точно знал, что уже скоро станет следующей жертвой. Чего же он ждал? Оливера атаковали среди бела дня, но Себастьян сомневался, что Джим будет повторяться и потеряет свою оригинальность. Он уже четыре раза подряд показывал свое коварство и хитрость, и способ атаки всегда был другим. У него было несколько недель, чтобы подготовить Себастьяну должное наказание, но Моран тщательно все обдумал за это время. Уже внутри Себ обвел глазами толпу и не заметил среди людей маленького брюнета. Наверное, он решил не идти за ним в настолько переполненное место. Себ был раздражен из-за необходимости быть параноиком, запоминая каждую деталь и пытаясь понять, с какой именно стороны ждать нападения. Он был умен, но все его интеллектуальные достижения меркли по сравнению с этой гениальной маленькой вороной. И, тем не менее, он не даст загнать себя в ловушку. Думай, Моран. Думай. Он заметил выход для персонала, ведущий в маленький пустой переулок. Там можно было бы стряхнуть с себя хвост, но Себастьян и не собирался этого делать. Моран аккуратно выскользнул в пустую подворотню, пахнущую стоячей водой, и остался там, пытаясь понять, куда делся его преследователь. Когда свитер Джима вновь мелькнул перед его глазами, Себастьян понял: это его единственный шанс. Моран двигался, как во время охоты на оленя. Нельзя спугнуть этого дикого зверя, ведь у Себастьяна нет старого отцовского ружья. Его руки схватили Джима за кофту и оттащили к месту, где переулок сужался. Себастьяну не составляло труда потащить Джима; он был настолько легким, что Моран мог при желании приподнять его за шиворот. - Джеймс, не так ли?, - проговорил Себастьян сквозь сцепленные зубы, до боли в руке сжимая его лохмотья. Лицо Морана дергалось в приступе гнева; перед Джимом стоял настоящий дикий тигр, готовый в любой момент разорвать свою жертву. Себастьян помнил, с какой ненавистью Финли Коттерилл произнес тогда его имя, как будто оно медленно отравляло его душу. - У моей команды проблемы. Все оказались в больнице и никто не хочет рассказывать о том, что случилось.-----
Когда Джима схватили, он пытался понять, сколько времени понадобится Себастьяну на то, чтобы поесть и пообщаться. Он пытался вырваться из каменной хватки, но что худой, недоедающий мальчик может сделать против атлета-регбиста? Швы на свитере начали рваться, и его руки и ноги безвольно обвисли над землей. Глубокий шипящий голос врезался ему в ухо, и Джим понял, с кем имеет дело. Последний из тех, на кого он охотился, выглядел даже больше, чем в прошлый раз. Он был сантиметров на 30 выше самого Джима и значительно шире его. Внешне Себастьян напоминал греческого бога – его мускулатура как будто бы сошла с какой-то древней статуи. Похоже, тогда он точно не бил Джима – если бы Себ подключился к драке, Мор мог бы попрощаться с жизнью в тот же день. Моран без страха смотрел в полные ненависти глаза Джима, и тот зашипел, как загнанный в угол кот. «Ты будешь пищать?», - прошептал он, занося руку подобно когтю и проведя ею по щеке Себастьяна, распарывая ее надвое. Вид крови, стекающей по сильному, волевому подбородку, возбудил Джима и полностью вывел его из равновесия. Он не думал, что его поймают, и мозг мстителя работал на скорости гоночного болида. Он отвел руку назад, пытаясь отдалиться от Себастьяна. - Отпусти меня! Ты уже сделал достаточно!-----
Себастьян мог плюнуть Джиму в лицо за такие слова, если бы у него было достаточно доказательств, кроме его собственной паранойи и нарастающего безумия. Он не успел ничего сказать – в следующий же момент рука Джима расцарапала его лицо и это слегка завело Морана. Теперешний Джим отличался от той побитой куклы, с которой его сравнивал Себ в день избиения. Моран почувствовал внезапный порез от ногтей и разрывающуюся кожу на щеке. Болело так, будто на разорванную щеку кто-то от души насыпал соли. Его рука отпустила разрывающуюся кофту Джима и вплотную приблизилась к лицу маленького ублюдка, а с поверхности раны вовсю сочилась кровь. Себастьян слегка всхохотнул, удивленный и впечатленный тем, как маленькая сорока превратилась в дикого кота, затаившегося в углу переулка. Джим не сможет убежать – Себастьян был одним из самых быстрых и ловких парней в команде. Моран схватил его за худые предплечья, мертвой хваткой держа его за едва выступающие бицепсы. - Я сделал достаточно? Он начал подталкивать Джима, пока тот не уперся спиной в стену переулка. Его пальцы извивались вокруг тонкой потертой кофты, ощущая кожу мелкого паренька. Это было неправильно, но возбуждающе; сердце ускоренно билось, ощущая боль от пореза. - Выходит, дерзости тебе не занимать. Кровь начала собираться в крупные капли на поверхности его кожи, медленно скатываясь по загорелому лицу. Он прислонил свое лицо к лицу Джима, сверля его взглядом; низкий сдавленный голос едва прорывался сквозь плотно сцепленные зубы. - У меня для тебя новость – я не такой, как они. Я не буду просто сидеть и ждать, пока ты искалечишь и меня. Хочешь мне отомстить – делай это здесь и сейчас. Это твой единственный шанс.-----
Джим не был дураком и попробовал убежать, как только Себастьян отпустил его. Он едва сделал шаг, как ощутил на своих предплечьях руки Морана, толкающие его в сторону кирпичной стены в конце переулка. Они зашли достаточно глубоко, чтобы случайные прохожие не побеспокоили их. Его глаза неотрывно смотрели на каплю крови, медленно стекающую по щеке Себастьяна, но он слышал все слова старшего парня. Джим с трудом сглотнул слюну и исподлобья взглянул на Морана. - Ты такой же, как и остальные. Жалкий червь, живущий за счет папочки и его денег. У тебя нет собственной жизни. Ты все время живешь в тени отца, не осознавая, что сам виноват в своей слепоте. Джим схватил плотно держащие его руки и ощутил жесткие от игры в регби пальцы Себастьяна. - Мне даже не понадобится ничего делать. Ты уже гниешь внутри. Однажды все увидят, что на самом деле ты такой же, как твои друзья, и мне даже не придется «помочь» тебе.-----
Себастьян стоял лицом к лицу с Джимом, впервые за все время смотря прямо в его черные глаза. В них не было страха, как и тогда. Джим как будто бы плевал ему в лицо своими острыми словами, украшенными ирландским акцентом, как будто бы они были клинками, распарывающими его плоть. Моран предугадал смену тактики, видя, как Джим пытается сломать его, как будто бы он был каким-то депрессивным подростком. На какую-то долю секунды его мышцы напряглись, а руки усилили хватку, но момент спустя его губы дернулись в улыбке. Себастьян медленно рассмеялся, как будто бы получая удовольствие от происходящего. - А ты умен, весьма умен, - Себастьян был впечатлен тем, как легко другие велись на этот прием. Он глумливо кивнул сквозь сморщенные брови. – Психологическую войну ведешь. Какой умница. Джим опять просчитался. Его слова были едва ли больнее пореза на щеке Морана. Душевные раны, которые он пытался задеть, уже давно зарубцевались, и лишь Себастьяну было под силу вскрыть их вновь. Моран всю жизнь знал, чья тень над ним нависает, и лишь пара человек знала, насколько глубоко он это скрывал. Регбист лишь на момент отпустил плечи Джима и схватил его вновь – на этот раз за запястья, разводя его руки и вновь припирая его к стене. Костяшки его пальцев уперлись в кирпичную стену, причиняя Себастьяну столько же боли, сколько и Джиму. - И что, по твоему, теперь произойдет? Я что, должен испугаться и в ужасе отпустить тебя? Или ты думал, что я разозлюсь и изобью тебя? Он еще сильнее приблизился к Джиму, ощущая бешеное биение своего сердца. Себастьян не мог оторвать взгляда от этого бледного лица, на котором так явственно виднелись розовые губы и совсем еще мальчишечьи щеки, скрывающие от других эту болезненную худобу. Он вновь уперся взглядом в черные, пронзающие сердце глаза, прячущие за пеленой ненависти и злобы недюжинный ум. Даже несмотря на всю эту злобу, Джеймс мог быть прекрасным. - Давай же. Расскажи мне.-----
Хохот пронзил Джима, как нож, но он даже не дрогнул. Теперь Себастьян держал его за запястья, прижав его к стене. Он чувствовал, как камень и засохший строительный раствор врезались в его кожу, и согнул пальцы, безрезультатно пытаясь вырваться из мертвой хватки Себа. Сердце Джима вырывалось из груди, отчетливо выступая над тонким свитером, пока Себастьян не смял его и не прижал Джима к стене. Он быстро облизал губы, пытаясь прочитать знаки на лице Себастьяна. Моран был возбужден, вена на его шее пульсировала от всплеска адреналина. Джим ясно впечатлил и заинтересовал его, такого напыщенного и уверенного в себе подростка. Он привык получать все, чего он хочет. Он был не просто одним из тех парней – он был их главарем. Он походил на короля, оставшегося без подданных, ибо Джим сразил каждого из них. - Ты даже не знаешь, чего ты хочешь. Как я могу сказать тебе, что ты хочешь услышать? Джим закрыл глаза и согнул руки, глубоко вдохнув. Его костлявая грудь слегка приподнялась. - Я не могу удовлетворить тебя. Никто не может.-----
Себастьян не мог ничего с собой поделать, смотря на то, как язык Джима проскользнул между его бледными губами, отчего они стали походить на розовый атлас. Они находились так близко друг от друга, что Моран мог почувствовать каждый его вздох, каждое биение его сердца, каждое его движение. Джеймс закрыл глаза и глубоко вдохнул, отчего его грудь приподнялась и опустилась. Он просто дышал с закрытыми глазами. И он был прекрасен. Это была уже совершенно другая схватка. Себастьян боролся не за выживание, а за власть и господство над Джимом, который не сдавался даже перед лицом смертельной опасности. Паренек знал, что при желании Себ вполне мог его убить, но продолжал бороться как словесно, так и физически, как будто бы ничто на свете не способно его сломить. Он возбуждал его до дрожи в коленках. Паренек, который не плакал и прятался от опасности, чьи слова ранили, как кинжалы, чьи угрозы всегда выполнялись. Себастьян знал лишь одного человека, которого ему не удалось сломить. Он стоял перед ним, как маленькая подбитая птичка, как уличный котенок. И, что бы не случилось, он никогда не сдастся ему. - Хороший ответ, - голос Себастьяна все еще звучал снисходительно, и они продолжали бороться. Напряжение витало в воздухе, сотрясаемом их вдохами и выдохами. Они походили на двух оскалившихся волков, каждый из которых ожидал, пока их соперник сломится. Все это было ужасно неправильно, но Себастьян никогда еще не чувствовал себя настолько взведенным с тех пор, как научился ломать людей, заставляя их подчиниться даже во время простого разговора. Он так давно перестал получать от этого удовольствие – все было слишком просто, никто не мог противиться ему. Кроме Джеймса, этого маленького опасного ублюдка. Внезапно все вены Морана ожили, как будто передавая ток по всему его телу. Этот момент был настолько восторгающим, настолько божественным, настолько… возбуждающим… - Давай узнаем, так ли это, - слова слетели с губ Себастьяна, походя на некий шепчущий рык. Моран вплотную прислонился к Джиму и прикоснулся к его устам своими губами, ощущая, как все его тело содрогается, как от электрического разряда.-----
Это было явно не то, чего он ожидал. Джим приготовился к побоям, но ощутил лишь горячее дыхание Себастьяна, и в следующий момент ощутил на своих губах уста Морана, которые так давили на него, что должны были разорвать его рот напополам. Он широко раскрыл глаза от шока и увидел настоящий синий океан во взгляде Морана. Он не чувствовал той бури, которая разразилась внутри Себастьяна. Его поглотила чистая, незамутненная ненависть. Моран что, издевается над ним? Это было сильнее даже самого мощного удара; Джим буквально ощущал всю самоуверенность Себастьяна, который за один-единственный дерзкий момент успел почувствовать вкус его губ. Джим приподнял голову и приоткрыл рот, как будто бы впуская Себастьяна внутрь, не раскрывая своего плана до последнего. Как только он ощутил верхнюю губу Морана между своих зубов, он сомкнул челюсти и резко отодвинул голову назад, пока не почувствовал, как чужая кровь стекает по его рту и подбородку.-----
Это было глупо. Не смело, как бы предположили поклонники каких-то героических историй, а именно глупо. Прошло лишь несколько секунд, пока Джим не понял, какую именно глупость совершил Себастьян, и не наказал его за это. Он так и не склонился перед ним. Зубы Джима яростно прокусили верхнюю губу Морана, но самый жестокий момент настал, когда тот отодвинул голову, разорвав его напополам. Губа была похожа на разошедшийся шов, и Себастьян отскочил назад, всем своим телом отрываясь от стены. Его руки больше не держали запястья Джеймса. Моран попробовал ощупать рану, но из нее внезапно ручьем полилась кровь, стекая по нижней губе, зубам и подбородку. Наверное, он должен был испугаться, увидев вымазанные в своей же крови пальцы. Но он вновь ощутил тот самый разряд, разносящий огонь по всему его телу, и понял, что все это было абсолютно, совершенно неправильным. Наверное, он выглядел как какой-то псих, ведь на его окровавленном лице вновь появилась улыбка, а он опять начал смеяться. Рана на губе разошлась еще сильнее, кровь обильными потоками лилась на грязный бетон. Но он не мог сдержаться и продолжал хохотать, чувствуя предельное возбуждение всеми частями своего тела. Джим победил. Окончательно и бесповоротно.-----
Как только Себастьян отпустил его, Джим поднял руку, сорвал часть рукава со свитера и прочистил рот, попутно окрасив в кроваво-красный цвет нижнюю половину челюсти. Он бежал быстрее, чем когда-либо в жизни, слыша позади пронзительный, отзванивающий эхом смех Себастьяна. Этот хохот преследовал его – кто, черт возьми, будет смеяться, как сумасшедший, когда его только что изуродовали? Себастьян Моран. Джим то сливался с толпой, то выделялся из нее, идя по улочкам и переулкам города, который он называл «своим». Теперь он хотел лишь добраться домой и забыть преследующий его смех. Когда он оказался дома и яростно вымыл свое лицо, сплевывая кровь, он понял, как реальность провела его. У него украли его первый поцелуй и превратили его в кровавую баню, осквернив память о нем запахом меди и вкусом соли с железом. Ему казалось, что этот вкус никогда не сойдет с его губ, а одна только мысль о том, что Себастьян Моран побывал внутри него, выворачивала его желудок и заставляла его ожесточенно блевать над раковиной, пока она не покрылась кровью и желчью.-----
В конце концов, Себастьян оказался там же, где и все другие. Вскоре после поцелуя он поймал такси и поехал в больницу, всю дорогу пытаясь сдержать неконтролируемый хохот. Вид крови на его руках наконец заставил его прижать к ране ткань, аккуратно выдранную из футболки, чтобы не испачкать обивку машины. Адреналин кипел в его крови, а огонь в груди пробуждал в нем что-то дикое. Благодаря плотным джинсам никто не увидел, как сильно Джеймс возбудил Себастьяна, но в конце концов и они оказываются испачканы в крови. Когда он наконец попал в больницу, все его лицо было покрыто сохнущей кровью и он все еще пытался сдержать улыбку. Мысли неконтролируемым потоком взрывались в его голове, и каждая из них лишь усиливала его смех, пока он не почувствовал, как рана на губе не разорвалась вновь. Острая горящая боль пронзила его, как будто бы выплескиваясь наружу из окровавленной губы. Себастьян до сих пор чувствовал порез на щеке, и ему пришлось играть из себя жертву нападения перед медсестрой. В Итон Моран вернулся с семью крохотными швами, удерживающими губу на месте. Придя в общежитие, он начисто вымылся и переоделся, выбросив окровавленную и воняющую футболку. Себастьян долго осматривал себя перед зеркалом. Кровавые отметины на коже заживут, но пока они напоминали ему хватку дикого кота. Изуродованная губа Себастьяна распухла и вышла за пределы губного желобка, слегка выступая на щеку. От этого останется шрам; скорее всего, он никогда не исчезнет, но по какой-то странной причине Себастьяну это нравилось. Сейчас рана выглядела ужасно; вокруг каждого шва выступала воспаленная, распухшая кожа, покрытая каплями сухой крови. Вернувшись в свою комнату, он несколько часов подряд писал в своем дневнике всякие разности. Истории, которые любой другой посчитает бредом. Рассказы об умных птицах, диких зверях и великой охоте. Об атласе, шелке и тьме. О кроваво-красном цвете, растекшимся по идеальной белизне. О расцветающих синяках и ледяном спокойствии. Несколько дней подряд Себастьян не мог оставить губу в покое. Он всегда трогал ее кончиком пальца или языком, каждый раз ощущая вкус соли и железа и вспоминая о чем-то, о чем ему не надо было даже думать.