-----
По субботам улицы Вестминстера наполняются школьниками и студентами – как одиночками, так и большими компаниями, которые пытаются хотя бы немного развлечься перед тем, как вернуться к учебе. Джим уже давно понял, что на выходных в некоторых районах Лондона лучше не появляться – группы таких «отдыхающих» могут очень легко вывести его из себя, не говоря уже о том, насколько они нудные. К счастью, в этой части города есть много библиотек, в которых Джим мог бы посидеть. Можно было бы пойти в Планетарий, но подросток сомневался, что сможет найти деньги на билет. К счастью, в такие места молодежь обычно почти не ходит, вместо этого просиживая свои деньги и свободное время в кинотеатрах, парках или пабах. Джим ни с кем не ладил. Его не интересовали ни сверстники, ни люди старше или младше его. Почти все из них были идиотами, и Джиму было жаль даже усилий, потраченных на то, чтобы сказать им «отвали», не говоря уже о чем-то большем. Библиотека, в которой он решил посидеть, проводила конкурс для кучки сопливых младшеклассников. Джим жалел, что не мог уйти отсюда пораньше – по вечерам в Лондоне уже становилось достаточно холодно, а он был одет лишь в два потертых и вышедших из моды несколько лет назад свитера, которые к тому же были слишком большими. Из приличной одежды у него была разве что школьная форма, но носить ее на выходных было слишком рискованно – так можно легко угодить в неприятности. Из-за этого основу гардероба Джима составляли поношенные вещи, взятые в благотворительных магазинах. Перекинув за плечо поношенный рюкзак, Джим вышел на улицу, то растворяясь в толпе, то выходя из нее, стараясь не привлекать к себе внимания. Он выглядел как уличный бродяга – желтушная кожа выглядела крайне нездоровой, а огромные мешки и синяки под глазами говорили не только о плохом режиме дня, но и о плохом питании. Копны непослушных темных волос никак не поддавались расческе. Даже в этой ситуации было преимущество – незнакомцы держались от Джима подальше, а сердобольные хозяева всяких пекарен или продуктовых магазинов иногда давали ему чего-нибудь поесть. Сейчас Джим думал лишь о том, как бы добраться до ближайшей библиотеки и утонуть в чтении до конца дня. Иногда его голову посещали мысли о том, что не помешало бы перехватить немного выпечки, которой его угощает милая старушка, управляющая пекарней Примроуз по пути домой. Джим не думал о том, что ему следует отойти от кучки подростков из Итонского колледжа, которые только что вышли на улицу из ближайшего паба. Вот только ему действительно следовало убраться как можно подальше – именно из-за него один из тех парней сидит в инвалидной коляске. Он учился с Джеймсом в одной школе, и Джим явно с ним не ладил – иначе Финли Коттерилл не был бы с перебитыми ногами. У Финли были ужасные оценки, и он не имел никаких шансов пойти вслед за братом в Итон. Семья Коттериллов могла позволить себе отправить в колледж лишь одного ребенка, особенно если второй был отпетым двоечником. Вместо того, чтобы взяться за разум и подтянуть свои оценки, Финли решил вытрясти ответы у других детей, которые уже сдали экзамены. Наиболее подходящей жертвой стал лучший ученик школы - маленький, неприметный паренек с ирландским акцентом Джим. Сначала Финли пытался подружиться с ним, но у него ничего не получилось – это же Джим, чего он пытался добиться? Тот просто игнорировал его «привет, Джимми», а когда Финли попытался подсесть к нему во время обеда, просто встал и ушел. Это быстро разозлило Коттерилла, и спустя несколько дней он начал еще сильнее навязываться к Джиму. Финли то обещал ему золотые горы, то в оскорбительной форме выпрашивал ответы к экзаменам, пытаясь понять, чего на самом деле хочет Джим взамен. Но даже самые заманчивые предложения заканчивались тем, что отличник безразлично смотрел на Финли, разворачивался и уходил прочь. Когда и это не сработало, Коттерилл перешел все границы. От просьб Финли перешел к оскорблениям. Он пытался задирать Джима, постоянно вставая на его пути, а иногда - высмеивать его перед всем классом, отпуская в сторону Джима унизительные комментарии. Через две недели после этого Финли провалил очередной экзамен и от отчаяния решил применить силу. Он начал толкать Джеймса и делать ему подножки, как будто обвиняя его в своих неудачах. Младший Коттерилл постоянно издевался над Джимом во время перемен и обедов, и в конце концов тот мог отдохнуть от него лишь во время уроков. Джим терпел издевательства Финли и тот осмелел, перейдя к прямым угрозам. Он пообещал избить Джеймса, если тот не поможет ему с экзаменом, но Джим оставался непреклонным. В конце концов, за день до следующей контрольной Финли потерял остатки своего терпения и напал на Джима. Паренек наконец начал сопротивляться и оттолкнул Финли. Разъяренный хулиган пустил в ход кулаки, но боец из Джима был никудышный, и тот просто пытался от него убежать. Получив несколько синяков, Джим выбежал на пожарную лестницу, но Финли продолжал гнаться за ним. Поняв, что загнал себя в ловушку, затравленный паренек собрался с силами и столкнул Коттерилла с лестницы. Финли упал прямо в кусты. Они немного смягчили падение, но младший Коттерилл получил перелом обеих ног, и врачи сомневались, что он хоть когда-то сможет самостоятельно ходить. Новоиспеченный инвалид никогда не отличался умом. Финли все же хватило мозгов сказать, что он упал с большой высоты в кусты, и не впутывать в его позор Джима.-----
…В тот день плохая удача обошла Себастьяна десятой дорогой. - Оливер! ОЛИВЕР! Парни начали оживленно спорить насчет того, где пробухать свой последний день и что именно пить. На самом деле решение принимал лишь один из них – Эдвин Стенбери. Истинный англичанин, Стенбери был гордым владельцем ярких голубых глаз и копны коричневых волос. Он был немного покороче и поплотнее остальных парней. Стенбери выглядел роскошно, походя на члена королевской семьи. Сегодня он одел повседневные вещи, что с его стороны было довольно практичным шагом. В компании Эдвин был единственным совершеннолетним парнем, и он не собирался упускать возможность воспользоваться своим возрастом. - ОЛИВЕР! Неожиданный поспешный крик Финли прорвался сквозь шум спорящих подростков, и Оливер резко развернулся на месте, думая, что инвалидная коляска его брата внезапно вылетела на дорогу. Дэриан держал ее за ручки, да и сам Финли был в безопасности, но причина его крика была совершенно другой. - Оливер! Вот он, тот малой! – кричал Финли, показывая пальцем на другую сторону дороги. Там было немного людей, но «малым» Себастьян назвал бы лишь одного из них – сутулого, запавшего, уткнувшегося взглядом в тротуар паренька. - Какой малой, Фин, ты о чем? – недоумевал Оливер. Моран лениво пустил дымок, смотря, как люди обходят того парня десятой дорогой. Он был низкорослым и болезненно худым – что с него взять? - Тот, который меня с крыши спихнул, Оли! Джеймс! – Финли произнес его имя с едва скрываемой злостью, и Себастьян удивленно приподнял бровь, вопросительно смотря на младшего Коттерилла. Кажется, удивился не только Моран. - Столкнул? – Оливер пораженно смотрел на своего младшего брата, а его тело напряглось настолько, что мышцы с сухожилиями уперлись в рукава. Эдвин отреагировал точно так же, что, впрочем, было неудивительно – к Коттериллам он относился как к родным братьям, которых никогда не имел. Дэриан тоже был на взводе – ему всегда хотелось помахать кулаками. Себастьян до сих пор не пришел в себя от удивления, да и Финли немного потерял уверенность. - Ты уверен, Фин? Это он и есть? – Все развернулись и взглянули на удаляющегося подростка. Пытаясь подобраться поближе, Финли начал толкать свою коляску по улице, пока Дэриан не помог ему и не повез его ближе к уходящему Джеймсу. За ними пошла вся компания, даже Себастьян. - Да, черт возьми! Этот гребаный придурок столкнул меня с крыши! – Финли неистово показывал рукой на Джима, и Дэриану пришлось притормозить коляску, чтобы Коттерилл случайно не свалился. - Я думал, он упал… - задумчиво сказал Моран, так и не закончив предложение. Кажется, его память подвела его. Между падением и толчком ведь есть разница, не так ли? И если Финли действительно столкнули, то почему тот паренек до сих пор не в тюрьме? Хотя, вы только посмотрите на него… - Нет, дружище, - процедил Оливер, еще сильнее перейдя на ирландский акцент от злости. – Он соврал всем, потому что боялся того малого. Себастьян чуть не рассмеялся Оливеру в лицо. - Боялся ЕГО? - Оли! – крик Финли оборвал перепалку, и старший Коттерилл подбежал к брату. Он встал перед его коляской так, что переломанные ноги Финли оказались рядом с его накачанными спортивными икрами, и направил на младшего брата палец. - Оставайся на месте, Фин, - спокойно сказал Оливер, но что-то в его голосе подсказывало, что юнец вот-вот сорвется. Он развернулся и показал короткий жест своим дружкам, приказывая им идти следом. - Покажи ему, Оли!, - крикнул вслед Финли. Себастьян задержал шаг, пытаясь хоть как-то обосновать грядущую бойню. Не выпуская сигареты изо рта, он ругнулся и придержал Финли – он чуть не выехал на проезжую часть, пытаясь догнать других парней. Отсюда можно было услышать крики друзей Оливера: «Что ты собираешься делать?», «Мы прикроем тебя!» и «Познакомим его с землей!». Перебежав через дорогу, Коттерилл пустился вдогонку парню. Последним, что услышали Себастьян и Финли, пытаясь угнаться за ним, было громкое «Взять его!».-----
Джим остановился на углу, на секунду подняв голову и посмотрев на светофор. Услышав крики подбегающих к нему парней, он развернулся, чтобы окинуть их взглядом. Судя по всему, подростки были откуда-то из Итонского колледжа. Джим нахмурился, ничего не понимая, но уже через секунду он заметил на другой стороне улицы высокого блондина, держащего инвалидную коляску с парнем помоложе. Финли. Взгляд Джима сфокусировался на главаре компании, и теперь было ясно, что перед ним стоит брат раненного подростка. Ни секунды не сомневаясь, Джим развернулся и побежал, забыв о библиотеке. Теперь он думал лишь о том, как бы выжить. От тревоги и страха Джим ощутил пронизывающий холод в спине. Город перед его глазами размылся, и он отчаянно бежал сквозь прилавки и медленных, как черепахи, людей. Этот бег с живыми препятствиями быстро утомил Джима, и он решил срезать путь через переулок… … лишь чтобы понять, что он ошибся. С другой стороны переулка стоял высокий забор. Джим попытался перелезть через забор. Железная сетка больно впивалась в его руки, а мозг настойчиво кричал найти другой путь. Преодолеть преграду оказалось невозможно – мало того, что подросток был очень слаб, так еще и погоня изнурила его. Джим оставил попытки перелезть через забор и начал искать что-то, чем можно драться.-----
Бежать от Оливера было большой ошибкой, но позволить себе остаться на месте мог разве что самоубийца. Джиму не повезло вдвойне – преследователи были сильными и ловкими спортсменами. Едва заметив низкорослого брюнета, Коттерилл помчался за ним, как бык за красной тряпкой. На секунду Себастьян выпустил парней из виду, пытаясь догнать их и не упустить из рук коляску Финли. Стэнбери и Николас были не настолько быстрыми, как Оливер, и они потеряли след Оливера, но Уорд смог взять его след, и компания вновь помчалась за своим вожаком, сбивая по пути людей. Они поймали его, взяли в кольцо, как стая львов окружает умирающую антилопу. Регбисты рассредоточились и перевели дыхание, но никому не было настолько же плохо, как худощавому пареньку, едва дышавшему из-за большой нагрузки. Он знал, что убежать уже не получится, и лишь осторожно смотрел на неприятелей, готовый к своей последней битве. - Ты тот малый уебок, который покалечил моего брата? Думал, сможешь так просто съебать от нас?, - прорычал Оливер. Обычно он был весьма рассудительным парнем, но, проигрывая в матче или защищая брата, Коттерилл легко выходил из себя. Дэриан и Эдвин точно не останутся в стороне – им нравится быть «героями», особенно перед какими-нибудь девчонками. Уорд вообще не имел собственной воли – даже если у него и были какие-то мысли, он молчал и покорно делал то, что говорили ему другие. Себастьян нашел переулок, в который забежали его приятели, и отпустил коляску Финли. Оливер тут же подал знак Николасу и Стэнбери, и они тотчас схватили паренька и скрутили ему руки. «Это уже перебор, - подумал Себастьян. – Тут бы и один справился». В душе Моран сомневался, что их жертва сможет встать после первого же удара. Себастьян встал за плечом старшего Коттерилла, бросив тень на Оливера. Тот обернулся, кинув быстрый взгляд на подошедшего Морана. Сидевший сзади Финли пытался встать на переломанные ноги, горя желанием посмотреть на то, что вот-вот произойдет. - Ну что, Себастьян? Теперь тебе интересно? Себ взглянул на Оливера, но уже через секунду вновь смотрел на парнишку, вытащив сигарету изо рта и выпустив дым. «Он такой крохотный, - думал Моран. – Эта внешность, эта форма, эта одежда, которая так сильно с него свисает…». Но во взгляде мальчишки было что-то, что не давало Себу отвести от него взгляд. Что-то, от чего у Морана пошли мурашки по спине.-----
Его сердце вырывалось из груди. Он был окружен, и, как назло, он свернул в один из самых спокойных переулков Лондона, куда почти никто не заходил. Не было ничего, чем можно защититься; не было ничего, чем можно укрыться, как щитом. Лишь холодный забор впивался в его спину, слегка прогибаясь под его небольшим весом. Руки его обидчиков сжимали его запястья, как тиски. Джим попытался высвободить конечности, но все его усилия были тщетны. Их было слишком много, и он ничего не мог поделать против стаи сильных, мускулистых парней. Он не доставит им удовольствия и не будет кричать или молить о пощаде. В его взгляде лишь лютая ненависть. - Вы будете жалеть об этом до конца своей жизни. Он запомнил лица каждого из тех, кто поднял на него руку. Он не забудет ни одного из них. Его взгляд мог выжечь шрам на их лицах, но уже через несколько секунд Джим смотрел в стену. Его лицо ничего не выражало. Он скрылся внутри самого себя, оградив свое сознание за толстыми стенами, которые защитят его от всей той боли, которую вот-вот почувствует его тело.-----
Трус не сказал бы такого. Эти несколько слов, произнесенные четко поставленным голосом с ирландским акцентом, не несли в себе страха. Угроза, которую Джим изрыгнул в лицо неприятелям, была абсурдна – вряд ли паренек сможет встать на ноги после этой драки, не говоря уже о мести. Нет, эти слова говорили совершенно о другом. О том, что итонцы были неправы с самого начала, и все, что они собираются сделать, не будет иметь для него никакого смысла. На лице Джима не было ни капли сожаления, лишь чистая, незамутненная ненависть. А потом все исчезло, как будто кто-то щелкнул выключателем и погрузил все во тьму. Его лицо вновь было беспристрастно. Пауза показалась Себастьяну бесконечной. Прошло всего несколько яростных секунд, и Оливер сдвинулся с места, едва сдерживая свой гнев. - ТЕБЕ КОНЕЦ! – прошипел через сжатые зубы Коттерилл, занося свой кулак. Удар пришелся Джиму в рот. Он был настолько быстрый и мощный, что даже приятели Оливера, держащие паренька, почувствовали, как его сила проходит сквозь кожу и кости парня. Мальчишке повезло, что Коттерилл не умел правильно бить и слегка поранил свою руку. Оливер вновь всадил свой кулак в Джима, но на этот раз он целился в живот. Разница между ростом обидчика и жертвы сыграла свою роль – особой боли паренек не почувствовал, но сила удара опрокинула его на землю. Стоило ему упасть, как Коттерилл начал избивать Джима ногами. Себастьян сделал глубокий вдох. Часть его хотела отвернуться от этой бойни, но что-то заставляло Морана впиться глазами в несчастного паренька. Избиение было ужасным – Себастьян внушал себе, что это из-за ужасных ударов Оливера, а не из-за того, что жертва была окружена и не могла даже постоять на себя. К тому же, Себ не мог забыть взгляд черных глаз Джима, который по очереди обвел всех его обидчиков, как будто запоминая их. Наверное, другие парни подбодряли Оливера. Наверное, Коттерилл выкрикивал что-то невнятное и полное угроз, выливая свою злость на Джима. Наверное, он ненавидел паренька, ведь тот разрушил всю жизнь и будущее его младшего брата, даже не задумавшись о последствиях. Но Себастьян не слушал; он читал происходящее перед ним, как какую-то книжку. Он как будто бы стоял перед экраном кинотеатра, на котором проигрывалась сценка без звука. Слова не волновали Морана; его волновали лишь действия. Четвертый удар Оливера пришелся прямо в висок Джима. Было ясно, что Коттерилл совсем не знал, что делает, и даже не старался включить мозги. За него говорило лишь его горячее, обозленное сердце. Наверное, Оливер никогда в жизни ни на кого не нападал за пределами игрового поля – Себастьян не сомневался, что, будь это каким-то матчем по регби, Коттерилл бы уже давно выиграл. Вот только речь шла далеко не о спортивном состязании, и Оливер лажал на каждом шагу. Удар, который должен был вырубить Джима, был безнадежно испорчен; кулак Коттерилла ударился о прочную лобовую кость и он отвел его, шипя что-то под нос. Наконец Оливер жестом приказал присоединиться к избиению еще одному своему приятелю – Квинтену Уорду. Уорд, веснушчатый рыжий парень, всегда был самым молчаливым в компании. Полное отсутствие у него воображения с лихвой перекрывалось отличными знаниями точных наук. Он мог за несколько секунд решить какое-то сложное уравнение. Обычно Уорд был достаточно спокойным парнем, которого некоторые могли посчитать каким-то тормознутым, но сейчас его выражение лица походило на морду озлобленного пса. Он немного поколебался, но несколько слов со стороны Оливера развеяли все сомнения в голове Уорда. Наверное, Коттерилл напомнил Квинтену о своем младшем брате, который самоудовлетворенно сидел в коляске и наблюдал за бойней. Месяцы его страданий и злости вымещались в каждом ударе, и Финли наслаждался каждой секундой этой сцены. Квинтен с размаха ударил Джима по щеке, оставив рану на лице неспособного к сопротивлению мальчишки. Они начинают беспощадно избивать его, оставляя синяки и раны на его ногах, голенях и коленях. Уорд оказался гораздо более талантливым бойцом, чем Оливер. Один из ударов пришелся под ребра Джиму, и нераскрытый талант Квинтена раскрылся во всей красе. Себастян наконец отвернулся и глубоко затянулся из медленно догорающей сигареты. Он услышал звук очередного удара, который, судя по всему, предназначался для глаза Джима. - Ради бога, Коттерилл, ты можешь уже прекратить? Я не хочу целый день стоять и смотреть на эту бойню, - Себастьян нарочито медленно, растягивая слова, обратился к Оливеру голосом скучающего, раздраженного подростка, лениво пустив дым. Коттерилл повернулся к нему, держась за один палец; он не замечал, как все остальные тоже развернулись в сторону Морана. Удары прекратились. - Может, ты тогда поможешь Себастьян? Немного ускоришь процесс. Я знаю, ты не останешься в стороне, - выпалил Оливер. Его необычайно заострившийся акцент неприятно резал уши. Себастьян никогда не пытался навязать кому-то драку. Но если ему доводилось с кем-то биться, он не останавливался, пока не доводил дело до конца или пока не падал обессиленным на землю. Он уже несколько раз ввязывался в неприятности, когда кто-то задевал его старые раны. Но это была не его война. - Я не хочу отправиться за решетку из-за какого-то ребенка, - если бы на этих словах голос Себастьяна дрогнул хотя бы на секунду, его могли бы посчитать трусом. Но все знали, что Моран – не слабак. Если бы у кого-то хватило глупости обвинить Себастьяна в трусости или слабости, он бы ощутил на себе тяжесть его кулака. Моран, может, и не хотел избивать лежащего на земле паренька, но он мог доказать каждому, что у него хватает как физической силы, так и мощи духа. - Пха, - Коттерилл вновь повернулся к ребенку и оттолкнул Уорда, чтобы неловко ударить Джима в живот. Себастьян чуть не съежился от этого зрелища. Моран все же сдержался и вместо этого выпустил очередное облачко дыма. Его сигарета уже почти догорела; он попытался вытянуть из нее остатки никотина, но она не оправдала его ожиданий. Себастьян выкинул дотлевающую сигарету на землю, растоптав ее сапогом. - Не убивал бы ты его, Коттерилл, - спокойно произнес Моран. – Вряд ли ты сможешь помочь своему брату, если окажешься за решеткой. И это не помогло, даже если все прислушивались к нему. Оливер приостановился и развернулся к Фину. Тот осознал слова Себа и сидел, пораженный его словами. Бессмысленно было угадывать, жалеет ли Финли хоть о чем-то, но, по крайней мере, младший Коттерилл немного успокоился. На его лице смешивались гордость и злоба. - Что ты знаешь, Себастьян? Ты всего лишь ребенок! Слова ранили Себастьяна своей правдивостью. Тот лишь передернул плечами, развернулся на пятках и достал из кармана две сигареты. Одну он положил за ухо, вторую – взял в рот. С небольшой задержкой щелкнула зажигалка, на момент осветив его лицо. Оливер развернулся и в последний раз ударил Джима по щеке. На этот раз он вложил в удар всю свою силу, и тот наконец упал на землю, вывалившись из железной хватки держащих его парней. Коттерилл жестом приказал им отпустить его, и они в последний раз подняли Джима на ноги и отбросили паренька прямо на забор. Кажется, бойня закончилась, так и не успев по-настоящему начаться. - Еще раз тебя увижу – сломанными ногами ты не отделаешься, поверь, - Оливер смачно плюнул в лицо Джиму и резко развернулся, быстро покидая переулок до того, как его решение переменится. Но все-таки Коттерилл не был убийцей, и вряд ли бы он вернулся обратно. Товарищи Оливера тоже начали разворачиваться, ругаясь про себя или в последний раз вымещая злость на лежащем без сознания Джиме. Дэриан со всей силы ударил паренька по колену. Финли, подражая своему брату, тоже плюнул на человека, лишившего его возможности ходить. Он немного задержался, горделиво смотря на избитого Джима, перед тем, как развернуть свою инвалидную коляску и уехать из переулка. Лишь Себастьян все еще стоял на месте, выдыхая в воздух дым от свежезакуренной сигареты.-----
Везде был белый шум. Шум крови в его ушах был подобен воде, волны от которой били его и отталкивали от берега. Он плыл по течению, а волны ударяли его об острые камни. Он не издал ни единого звука. Те, кто его избивал, не услышали ни единого вздоха или постанывания, равно как и молеб о пощаде. Слабое тело Джима не сопротивлялось ударам, и в какой-то степени это ему помогло – он сохранял силы, поглощая ярость и не сопротивляясь течению боли. Ругательства и оскорбления проносились над его головой, но Джим уже был очень далеко. Он ничего не чувствовал. Кровь покидала его тело через нос и рот, образуя темно-красные лужицы на асфальте. Его бледное тело приобрело бордово-фиолетовый оттенок, расцветя обильными синяками и гематомами на каждом сантиметре кожи. Но он не произнес ни слова и не издал ни звука. Лишь напряжение сгущалось в воздухе над его телом. Даже плевки не прервали молчание Джима. Его бросили на забор, и он упал на твердый, пыльный асфальт. Сознание полностью покинуло его, и он плавал в бесконечной пустоте, опустошенный от боли и стресса.-----
Бойня. Во всем происшедшем ощущалось что-то странное и пугающее. Джим был похож на старую куклу, одетую в какое-то жалкое тряпье и выкинутую на улицу. Его окружали капли и лужицы крови на грязном асфальте. Может быть, он и вовсе умер, а его тело одиноко лежало в глухом, богом забытом переулке. Себастьяна терзало какое-то странное, непонятное чувство. Это была не жалость, а что-то несвязное и разобщенное. Оно царапало сердце Морана, не давая ему забыть о лежащем в переулке мальчике и постоянно напоминая о нем. Чувство было слишком знакомым, вот только в этот раз оно принадлежало не ему. Моран развернулся и пошел вслед за парнями, сбившимися в кучу и празднующими свою победу. Джим все еще дышал, так что Себастьян мог быть уверен, что парни его не убили. Он не чувствовал вины – нужно о ком-то заботиться, чтобы ощущать себя виноватым. Тем не менее, это странное чувство глубоко засело в нем, и он замедлил шаг, чтобы остальные не заметили, что с ним происходит. Они вышли на тротуар. Люди вокруг, казалось, даже не понимали, какая война только что разразилась прямо за их спинами. Себастьян жадно затянулся, позволяя дыму заполнить каждый свободный миллиметр его легких, и выпустил плотное, большое облако. Он дотронулся до какой-то девушки, идущей впереди него, и напугал ее так, что она аж вскрикнула. Она не успела разозлиться, как увидела его лицо и сразу покраснела и потеряла дар речи от красоты Себастьяна. Наверное, девушка ждала, что он начнет флиртовать или даже пригласит ее на прогулку, но он разрушил все ее надежды, приблизившись к ней и сказав низким, хриплым голосом: - Вызови скорую. Он не дал ей уйти, ожидая, пока она переварит услышанное. Друзья девушки с непониманием смотрели на них, выражая непонимание своими выражениями лица и взглядами. - Извините?, - она попыталась отойти, рассматривая Себастьяна и пытаясь понять, кто он такой. - В переулке лежит мальчик. Вызови ему скорую, - он махнул своей белобрысой головой, показывая на место, где лежал Джим. Она наконец поняла, что Себастьян имел в виду и немного удивленно кивнула головой. Наверное, она ожидала от Морана чего-то большего. И он исчез, отпустив ее руку и смешавшись с толпой. Парни, празднующие свою победу, даже не замечали отсутствия своего приятеля. Судя по шокированным крикам, донесшимся из переулка, девушки нашли Джима. Они стали панически искать ближайший таксофон, чтобы вызвать скорую помощь.-----
Придя в себя, Джим понял, что находится в больнице. Потолок помещения был полностью белый, а покрывало казалось настолько тяжелым, как лежащие на его груди камни. Попытавшись их отбросить, он понял, что тяжесть исходит от его избитых внутренностей. Движение отозвалось дикой болью, и Джим обессиленно упал на жесткую больничную подушку. Через некоторое время Джим пришел в себя и тихонько осмотрел свое тело. Переломов, судя по всему, не было, хоть дыхание и отзывалось болью в легких. К нему не было подключено никаких капельниц, а пластиковый браслет на его запястье указывал, что врачи не знают, как его зовут. Когда Джима нашли, при нем не было кошелька, а сам он в силу молодости еще не получил паспорт. Ему было лишь пятнадцать лет. Он мог остаться здесь, пока его не выпишут, и хотя бы поспать в более или менее пристойной кровати. Но тогда ему пришлось бы отвечать на тонну вопросов, чего он не хотел и не собирался делать. Он вздохнул, почувствовав сухость во рту и привкус меди на языке – судя по всему, он пробыл здесь уже несколько часов. Джим понятия не имел, как он сюда попал – скорее всего, кто-то нашел его на улице и вызвал скорую. В мире все-таки не без добрых людей, но Джим не особо в них и верил. Паренек отлежался еще несколько минут и встал, пересиливая ужасную боль в мышцах. Он подошел к небольшому шкафчику и посмотрел, что из его одежды пережило нападение. Похоже, один из свитеров выбросили – видимо, он был слишком окровавлен, чтобы его подбирать. Джим стянул с себя больничный халат и начал одеваться, чувствуя боль каждым сантиметром своего тела. Но он не может здесь оставаться – здесь он слишком уязвим. Джим покинул палату и пошел вниз по лестнице, направляясь в приемный покой. Судя по объявлению на стене, он находился в госпитале святого Варфоломея в центре Лондона. Он сможет добраться до дома, хоть на улице уже темно и холодно. Но ему нужно зализать свои раны, и он выходит из госпиталя.-----
Что обычно делает кучка буйных подростков, только что избивших очередную жертву? Правильно – они орут на весь город о своем «достижении» и нажираются до посинения в своем любимом кабаке. Они так оттопыривают грудь и лыбятся, как будто бы только что победили вселенское зло – хотя, с другой стороны, не так уж они и неправы, верно? Они отомстили пацаненку, из-за которого их друг упал с крыши и так переломал ноги, что вряд ли когда-нибудь сможет ходить. Как все дошло до такого? Себастьян был знаком с Финли уже несколько лет подряд – сначала по словам его старшего брата, а потом благодаря таким вот выходным. Он знал, что Финли мало что нравится, кроме спорта. Он знал, что младший Коттерилл ленив, ужасно учится и не делает ничего, чтобы добиться поставленных целей или исполнить свои мечты. Он знал, что Финли во многом похож на своего брата – в целом рассудительный, но легко раздражаемый и так же легко отбрасывающий рассудок в сторону. И быстро кладущий большой болт на тех, на кого ему наплевать. Когда Финли упал с крыши, все были расстроены. Команда по регби настолько сочувствовала Финли, что все игроки оставили свои подписи на дурацком свитере и передали ему в больницу. А Моран просто похлопал Оливера по спине, чтобы тот не подумал, что Себастьяну было наплевать. На самом деле его просто не задевали проблемы Финли. Себастьян действовал на автопилоте. Картинка перед его глазами шаталась и расплывалась – он последовал древней мудрости «плохие мысли лучше запивать». Обычно после обильной попойки Моран становился «пьяным весельчаком», забывая обо всех мрачных мыслях, да и друзья его вели себя точно так же. Спустя немного времени все перестали думать о том, что произошло в переулке. Финли отправился домой – он больше не может жить в общежитии Вестминстера. Остальные вернулись в Итон, избегая встречи со старостой – им не нужны были проблемы из-за попойки. Себастьян заснул, записывая в дневник рассказ о больших и сильных зверях, охотящихся стаями на невинных жертв. Проснувшись в воскресенье, он так и не смог продолжить историю, сбившись с мыслей. Дни сменились неделями, и все забыли о Джиме и избиении в переулке. Все, кроме Себастьяна, который внезапно начал писать о маленьких птичках, темных глазах и сломанных куклах, о крови и бордовых синяках на бледной коже. О бесстрашном мальчике, который не плакал и не молил о пощаде стаю диких собак, готовых разорвать его на части.-----
Себастьян был не единственным, кто не смог забыть тот вечер. Джим тоже все запомнил. Он целую неделю не посещал школу, зализывая раны, но это не сказалось на его успеваемости. Все эти семь дней он изучал и планировал. Планировал уничтожение. У него не осталось ран, но они будут помнить его и страдать всю жизнь. Каждый из них. Он предупреждал их, но его не послушали. Это их глупость и их вина. Джим аккуратно подобрал наказание для каждого из парней. Эдвин Стэнбери: Все было достаточно просто. С помощью шантажа Джим заставил девушку из его школы прийти на одну из выходных вечеринок, которую он собирался посетить, и предложить ему напиток, смешанный с жидкостью для чистки унитазов. Ничего не подозревая, Эдвин выпил отраву, и через несколько секунд его губы покрылись волдырями, а едкое вещество начало сжигать его горло. Ему вовремя вызвали скорую и врачи успели спасти его жизнь, но печень Эдвина была слишком сильно повреждена. Стенбери трижды в неделю ходит на диализ, чтобы очистить кровь от токсинов – его собственный организм больше никогда не сможет этого сделать. Дэриан Николас: Этот сильно заботился о своей внешности. Джим пробрался в химическую лабораторию своей школы и забрал немного соляной кислоты из шкафчика для реагентов. Он выследил Дэриана в кинотеатре, куда тот пошел с очередной красивенькой девушкой на свидание. Джим дождался, пока Дэриан выйдет в туалет, и перехватил его на полпути. На секунду они встретились взглядами, и Джеймс облил паникующего Дэриана кислотой. Химикат выел его лицо, оставив на нем жалкие ошметки кожи и оголив мышцы. Даже спустя несколько операций по пересадке кожи Дэриан больше никогда не сможет похвастаться своей внешностью. Квинтен Уорд: Джим даже немного жалел об этом случае. Он нашел гнездо шершней в парке неподалеку от колледжа и аккуратно перенес его в коробку. Притворяясь кузеном одного из студентов, Джим вошел в общежитие и проник в комнату Уорда, после чего подложил коробку под подушку. Когда Квинтен лег спать, он раздавил гнездо и шершни накинулись на него, не оставляя на парне живого места. У Уорда начался анафилактический шок, но в больнице ему ввели адреналин и спасли его жизнь. Тем не менее, осиный яд повредил сердце Уорда. Он больше никогда не сможет бегать, не ощущая удушья. Джим жалел лишь об одном – ему пришлось разрушить отличное шершневое гнездо. Оливер Коттерилл: С парнем, который решил напасть на него, Джим решил разобраться более лично. Оливер думал, что мстит за своего бедного маленького братика, который на самом деле заслужил страданий. Джим последовал за ним, и когда Коттерилл проходил мимо того самого переулка, вырубил его одним точным ударом битки для крикета. Он оттащил Оливера на то самое место, где тот избивал его, и перерезал перочинным ножиком сухожилия на его руках. Коттерилл больше никогда не сможет сжать руку в кулак и ударить хоть кого-нибудь, не говоря уже о том, чтобы играть в регби. Было весьма иронично – благодаря Джиму Финли остался с искалеченными ногами, а Оливер – с неработающими руками. Джим был настолько любезен, что вызвал Оливеру скорую помощь, пока тот не скончался от потери крови. В конце концов, ему ведь тоже вызвали скорую, не так ли?