***
5:30 Пронзительный звон будильника разбудил меня. — Раф, вставай. Такси скоро приедет, — постучался в дверь моей комнаты отец. — Да, да, уже встаю… — сонно произнесла я. Я медленно поднялась с кровати, натянула на себя синие джинсы, розовую футболку с рисунком в виде божьей коровки и заплела косу, дабы волосы не мешались. Вспомнив, что я забыла в ящике фотографии дома, я быстренько нашла их и положила в чемодан. — Раф! — грозно сказал отец, постучавшись в дверь. — Уже иду, — ответила я, выходя из комнаты с чемоданом. Гудок. Ещё гудок. Приехало такси. Сев в машину, я мельком окинула взгляд свой дом, который не увижу ближайшие 2 месяца. Прошёл час. Я уже сижу в самолёте и пишу сообщение Мики о том, что вылетаю. Кстати, довольно много людей отправляется сегодня в Ниццу. С папой я уже попрощалась, и он уехал домой. Интересно, почему мы не поехали на его машине, а вызвали такси? Вчера Я сидела и перебирала летние вещи, т.е. собирала чемодан в Ниццу. В этот момент папа яро о чём-то спросил с каким-то человеком по телефону. Когда разговор был окончен криком отца, что тот человек должен ему немалую сумму денег, папа обратился ко мне: — Раф, я не смогу завтра отвезти тебя в аэропорт. Мы вызовем такси, — сказал он и ушёл в свою комнату. Первоначально я не услышала этой фразы. Есть такой способ — выключаешь себя, как радиоприёмник и не слушаешь никого из окружающих. Такое случилось и со мной. Я не слышала, о чём они разговаривали. Пока я вспоминала, в моей голове всплывали отрывки некоторых фраз: «ты в этом виноват», «ты мне должен … $», «у тебя неделя», «встретимся завтра» и т.д. Интересно, а что случилось с машиной? Я не стала спрашивать об этом папу, т.к. он был сейчас не в настроении. Сейчас Я решила отложить этот вопрос в долгий ящик. Папа сам разберётся. Тем временем, я уже час как лечу в самолёте в Ниццу. Проспав всего несколько часов, я решила, что, если я приеду в таком полусонном состоянии, то девочки меня не узнают. С этими мыслями я заснула.***
3:45 И вот, долгожданный момент. — Уважаемые пассажиры. Наш самолёт прибывает в аэропорт «Ницца. Лазурный берег» ровно через 15 минут. Просим вас пристегнуть ремни в целях безопасности, — произнёс кто-то. Я за всё время полёта ни разу не отстегнула ремень, ибо мне страшно. Особенно во время снижения, ведь посадочная скорость самолёта достигает 250 км/ч. Самолёт приземлился. Я, пошатываясь на ходу, сошла с самолёта. — Раф! — дуэтом крикнули Мики и Дольче и подбежали ко мне. Девочки так крепко обняли меня, что я не могла дышать. — Спокойно! Я тоже очень рада вас видеть. Я так скучала, — кое-как смогла выговорить я. — Раф, здравствуй. Нужно ехать, — с вечно доброй улыбкой произнесла мама Мики. — Здравствуйте, да, конечно, — откликнулась я. Мы с девочками сели в салон машины миссис Венсан и поехали домой к Мики. По пути мы разговаривали обо всём на свете, в пределах Ниццы и Нью-Йорка. Даже один раз мама Мики прикрикнула на нас из-за того, что мы очень громко смеёмся. — А как твой папа поживает, Раф? — вдруг спросила мисс Венсан. Честно говоря, этот вопрос ввёл меня в ступор. А, ведь, действительно, я совсем не знаю, как живёт мой отец? Я редко его вижу, и разговариваем мы раз в неделю, как максимум. Мои школьные, спортивные и музыкальные достижения его не интересует. И я не особо проявляю интерес к его работе, т.к. слушать лекцию о том, что акции понизились на фоне роста российского рубля и т.д., я не хочу. — Раф, — добрым голосом произнесла мама Мики, вывела меня из мыслей. — Ах, да. Всё хорошо, — ответила я, оторвавшись от мыслей. — А сама как учишься? — продолжила допрос миссис Венсан. — Я вышла отличницей, состою в женской сборной от школы по баскетболу, продолжаю заниматься вокалом. А у вас как дела? — рассказала я. — У нас всё хорошо. Джереми (муж миссис Венсан и отец Мики) работает всё там же, стал чаще бывать дома, больше проводит времени с семьёй, я оставила работу и теперь сижу дома. А остальное тебе расскажет Мики, — рассказала миссис Венсан и обратилась к дочери. — Ну, а я ударница в школе. Решила выбрать всё-таки на будущее конный спорт. Живём мы на том же месте, что и до твоего отъезда. В классе ничего интересного. После твоего отъезда Мишель захватила власть. Все, кроме нас с Дольче, бегают перед ней на задних лапках. А у нас война. Так и живём. — А мы с мамой живём также как и раньше. Я ударница, как и Мики. На кружке кройки и шитья друзей у меня нет, потому что я шью лучше всех. Мои модели нравятся всем учителям. Надеюсь стать дизайнером, — продолжила рассказ Дольче. — Если что, я буду рада тебе помочь, — откликнулась я. — Спасибо, Раф, — радовалась она. — А с меня Дольче уже взяла слово, — усмехнулась Мики. Так мы и доехали до дома Мики. Это двухэтажное здание, обделанное плитами сиреневого и белого цветов. Рядом с входными дверями прекрасный сад, за которым ухаживает мама Мики. А на заднем дворе стоит закрытая беседка, которую отец Мики сделал для нас. В этой беседке прошло наше детство и часть юности. Там висят наши общие фотографии, записи с моими песнями, первые модели Дольче, которые она сделала сама дома, кубки Мики, наши общие поделки с начальной школы. И да, это всё до сих пор сохранилось, т.к. вокруг всего участка стоит железный забор с колючей проволокой поверху. Да уж. Интересно, от чего семья Венсан так охраняется? До боли знакомые места. Я рада, что вернулась в свой родной город. Мы прошли в дом. Отец Мики уже давно спал, ибо ему рано вставать на работу. Мы с девочками умылись, взяли еду из холодильника и направились в комнату темноволосой. Её комната была в зелёных и лиловых тонах. На окнах висели лиловые шторы, возле окна стоит компьютерный стол из чёрного дерева. Напротив компьютерного стола под другую сторону комнаты стоит большая двуспальная кровать, укрытая леопардовым чёрно-белым пледом. На полу лежит белый ковёр. Рядом с кроватью стоит шкаф-купе, а рядом с ним находится дверь в ванную комнату Мики. Когда мы прошли в комнату, мы увидели, что в комнате стоят 2 раскладушки для нас с Дольче, укрытые фиолетовым постельным. — Раф, расскажи уже, что там у вас случилось с Сульфусом? — завела Дольче разговор на свою любимую тему «любовь». Пришлось рассказать девочкам обо всём, что случилось за эти три месяца. Дольче долго упрекала меня в том, что я до сих пор люблю Сульфуса. Как трудно осознавать то, что она права. Я согласилась с ней, т.к. лгать друзьям нельзя. Тем более, лучшим. Вообще, Дольче права в том, что чувства нельзя скрывать. Но моя ситуация — это исключение из правил. Я не могу открыться человеку, который меня предал. Думаю, что наша история с Сульфусом окончена. — Раф права, нельзя прощать предательство, — вмешалась в разговор Мики. — Ну, он же пытался тебе что-то объяснить. Почему ты не выслушала его? — удивилась Дольче, продолжая настаивать на своём. — Мне не стоит его слушать. Это будет очередная ложь. — Ты уверена? Как ты, зная человека в роли близкого всего неделю, можешь судить о нём и о его поступках? И где гарантия, что он солжёт? Если бы ты его любила, ты бы выслушала. Может, та ситуация была ошибкой? Нельзя так просто отпускать людей, не узнав причины их поведения, — высказала розоволосая. — Может, ты и права. Но уже поздно что-либо обговаривать с ним. Прошло свыше двух месяцев. Вряд ли он всё ещё любит меня, — согласилась я с ней. Так мы проговорили до утра, а наутро легли спать. К несчастью, мне было нелегко заснуть, т.к. я обдумывала слова Дольче. Она права, ведь я даже не дала ему возможности объясниться, тем самым оттолкнув от себя Сульфуса. Но не будем оглядываться в прошлое. Надо жить настоящим. Он с Кабале, а я одна. И моя жизнь сейчас меня вполне устраивает. Завтра начинаются репетиции с Zaz. Моя любовь к музыке началась именно с прослушивания песен этой певицы. Странно, но факт. Мне придётся работать со своим бывшим кумиром, т.к. сейчас мои приоритеты слегка изменились. Ну, как слегка? Очень изменились. Спустя час я заснула, оставив ни единого ответа на свои вопросы. И где брать эти ответы? Не знаю…