Asunder, sweet

Он приходит в себя нехотя и медленно, хмурясь, ворочаясь, отбиваясь от. Локи не сразу понял, что с ним говорят, даже когда осознал, что раздражающий шум — это чей-то голос. Человеческий. Женский. Ётун открывает глаза и первое, что он видит — посветлевшее небо. Теперь оно не чернильное — серо-белое. Снег перестал идти. — ...шите меня? Эй, пожалуйста, скажите хоть что-то, я очень боюсь за вас. Отвечать или игнорировать? Больше всего сейчас трикстеру хотелось послать эту надоеду ко всем чертям и продолжить лежать здесь дальше. Там, где он пробыл всю ночь, ему хотя бы не было больно. Веки ётуна медленно-медленно начали опускаться, несмотря на увещевания мидгардки. — Да открой ты глаза, в конце-то концов! - кажется, в этом голосе отчаяния даже больше, чем в положении Локи, поэтому к возгласу примешивается пощечина — очень слабая, но ётуна она будто прожигает до костей. Он распахивает глаза и резко вдыхает, в панике пытаясь растормошить себя и свой сонный мозг. Воспоминания о последних сутках перемешиваются в голове. Асгард, Мидгард, чужие руки в перчатках, лицо Одина, и печальный Тор, и «Экстрим», и бутылочное стекло, и лицо человека, его избившего, и, и, и... — Вы как? Можете встать? Я уже думала, что не придёте. В себя, в смысле. Жутко перепугалась — а ну как умер? Но вы молодец. Давайте, я помогу вам. Локи фокусирует на ней взгляд — точнее, на отдельных частях её тела. Выхватывает частное из общего, избегая смотреть в глаза. Что он пытается скрыть? Замешательство? Страх? Трикстер трясёт головой, выбрасывая эти мысли, а тело мгновенно отзывается болью. У девушки грубые руки и очень высокий голос, крашенные в соломенный цвет волосы, курносый нос и щербинка на переднем зубе. Она всё говорила и говорила, и это её нервозное «не молчите, пожалуйста» порядком Локи поднадоело. Ощущение, будто кто-то лупил десертной ложечкой по стеклянной чашке. — Я в норме. В норме. Незнакомка вздыхает и убирает руку с его руки, а Локи понимает, насколько же он замёрз. — Что с вами произошло? - резонный вопрос, но ётун тянет с ответом, и мидгардка снова раскрывает рот, давая понять, что так просто от него не отвяжется. Локи кисло морщится, но всё же успевает её перебить — этот надломленный голос выводил из себя. — Меня ограбили, - с этими словами кислая гримаса его лица перетекает в отчаяние, едва ли не плач. Болезненно сведенные брови, выразительные глаза, искривленный дрожащий рот и рассадник гематом по тощим рукам. Ложь всегда давалась ему легко. — Я отведу вас внутрь. Давайте, будьте хорошим мальчиком, не сидите мешком. Это её «не сидите мешком» бесит ничуть не меньше голоса в целом, но Локи послушно поднимается, опираясь на руку девушки. Тело ноет от побоев и холода, ноги не слушаются, поэтому несчастные несколько метров до двери незнакомка практически тащит его на себе. Ётуна вся эта ситуация безумно злит. Хочется отдёрнуть руку, но он не может, и эта чёртова безысходность прожигала внутри колоссальных размеров дыру. Внутри и правда было тепло — как раз так, как вчера представлялось Локи. Тепло, но пусто. Зал тонул в полумраке настенных светильников. Пахло сигаретами и пролитым алкоголем. Тут только до ётуна дошло — дамочка-то не тусовщица, а уборщица. Приходит с рассветом подметать пол и вытаскивать всяких подобных Локи из передряг. Отсюда грубые руки и налёт безграмотности. Что ж. Могло быть намного хуже. Она сразу же надевает на него своё ярко-розовое пальто и заставляет с ногами забраться на диван у крайнего столика. Локи делает это слишком медленно, но она не торопит. Потом приносит что-то горячее в чашке, а сама садится напротив мужчины, всматриваясь в глаза. Какое-то время он избегает зрительного контакта, пребывая в странном оцепенении. Состояние, будто надо что-то решить, и решить, желательно бы, немедленно, но ты не знаешь, что предпринять, и сидишь так, повиснув между двумя вариантами. — Давайте вызовем копов. Хорошая попытка, но нет. — Отвезём вас в больницу. Дадите показания против преступников. Сделаете опись пропавшего имущества, или чем там занимаются в таких ситуациях, - она подтянула под себя ногу, мельком взглянув на босые ступни Локи. Да уж, отличный план – привлечь внимание правоохранительных органов на второй день своего изгнания. — Вам ничего не сломали? – по глазам трикстер видит, что она, вообще-то, ожидает от него хоть какого-то (желательно вразумительного) ответа, но снова медлит, вцепившись в чашку с горячей жидкостью. Хотя, может, жидкость и не была такой уж горячей – трудно судить о температуре других объектов, когда дотрагиваешься до них отмороженными пальцами. Не дождавшись от него реакции, мидгардка поднимается и неловко мнётся возле ётуна. Локи понимает – либо он сейчас же что-то придумывает, либо она зовёт охранников. От второго варианта неприятный мороз по коже, поэтому он поднимает на неё взгляд, вымученно улыбается и тихо говорит, что расскажет ей всё-всё, но ему бы немного прийти в себя. Совсем немного. Буквально самую малость. Девушка заламывает руки и кивает ему, осторожно так улыбаясь – прикидывает, верить или не верить. Но вид босых ступней ётуна становится для неё решающим – так думает Локи – и она отходит куда-то по своим делам. Как же здесь потрясающе тепло. Интересно, сколько он был в отключке? Трикстер решает, что где-то в промежутке между "замёрз бы насмерть" и "совсем не выспался". Он все ещё очень злился на происходящее/произошедшее - побои, слабость, ублюдочная пластина, этот нелепый клуб, надоедливая уборщица, бессилие, безысходность. Катастрофическая безвыходность – ни туда тебе сунуться, ни обратно. У него болит абсолютно всё, каждая ссадина, каждая гематома. Дернешься - и тут же волной накатывает, забирается глубоко в мышцы, скребется в кости. Поэтому он какое-то время сидит недвижимо, прикрыв глаза и вцепившись в чашку. А потом начинает себя осматривать. Ушибы выступали багрово-синим на белой коже, как спирали далёких галактик. Маленькие и большие, аккуратные и не очень. Были и желтоватые, которые начали сходить, ещё полностью не появившись. Они, пожалуй, преобладали – наставленные как будто не ударами, а неловкими касаниями пальцев к сверхчувствительной коже. Царапины и синяки, бегущие по рёбрам как азбука Морзе. Локи с отвращением одергивает рубаху. Вот кем он умудрился стать только лишь за одни сутки – изгнанником, слабаком. «Человеком, - думает Локи, совмещая все остальные нелестные слова, которые лезут в голову. – Че-ло-ве-ко-м». Как же он их всех ненавидел в этот момент. Его рука тянется к затылку, ощупывая последствия экспериментов Все-не-отца. Волосы были на месте, только под ними ощущалось что-то рельефное, длинное. Будет шрам, когда эта штуковина рассосётся, определённо будет. Ну что ж. Как только он переключает своё внимание на чашку с горячей жидкостью, пытаясь избавиться от морозного оцепенения, возвращается незнакомка. По ней видно, что она тревожится, хотя внешне это никак не проявляется – ётун, скорее, чувствует. По старой привычке везде искать скрытый смысл. — Ну как? – она снова садится напротив него, внимательно трикстера изучая. — Лучше. Спасибо, - он добавляет второе слово после неловкой паузы – для правдивости. — Говорить готов? Локи пожимает плечами. — Нечего говорить. Просто оказался не в то время не в том месте. Пока все веселились в клубе, крича так, что с трудом можно было услышать музыку, какой-то человек выволок меня сюда и избил. Подумал, что я лёгкая добыча. Так и оказалось. Ложь всегда давалась ему легко. Даже та, которая больно ранила его гордость. Прикинуться жертвой – как низко ты пал, Локи – но чего не сделаешь ради выживания. Чего не сделаешь? — Забрал средства связи, - на секунду он забывает короткое «телефон», — деньги. Удостоверение личности. Всё, до чего смог дотянуться. — И даже обувь? – она спрашивает очень сдержано, но Локи читает в этом вопросе совсем другое: «Ты выглядишь, будто недели три провёл в алкогольном угаре». — Извращенцев хватает. Трикстер осторожный, и ещё помнящий, что его одежда выглядит неубедительно и неопрятно, волосы всклокочены, а ступни грубые и босые. Не всё в этом случае можно списать на побои – даже если очень сильно изворачиваться и стараться. Локи ведёт диалог вдумчиво и медленно, продираясь сквозь чужие «одел», «ихние» и мелкие погрешности в ударениях. Деликатные паузы задают тон, а многозначительное молчание сбивает девушку с толку, наталкивая на мысль – что она вообще спрашивает? И пока мидгардка терзается этическими аспектами, Локи пьёт своё горячее чтобы-там-ни-было и отвлеченно размышляет над общим планом действий. Злость в нём постепенно затихла, когда на повестке дня появился вопрос о самосохранении. Не очень воодушевляющий, но крайне важный. Локи-богу было весьма легко взаимодействовать с Мидгардом и заставлять людей подчиняться – о, какое прекрасное было время. Локи-человек перед этим миром абсолютно беспомощный, не владеющий даже элементарнейшей информацией. Да, он разбирался в общих вопросах. Да, он мог подавить в себе презрение ради выживания на какое-то время. Да, он теперь не жаждал полного разрушения этого мира. Но влиться в мидгардскую жизнь сейчас казалось чем-то из ряда вон. — Нужно раздобыть тебе обувку, - говорит ему девушка, отвлекая от размышлений. Локи реагирует рассеянным кивком и не сразу понимает, что она восприняла это как призыв к мгновенному действию. А когда он осознаёт, что она и вправду ушла разыскивать ему обувь… Он удивился. — Одень это, - она кидает связанные шнурками кеды ему на колени. Ётун хмурится, подавляя навязчивое желание перебить/исправить, но вместо этого молча обувается. Выбора у него, как такового, не было. Либо босиком по стеклу, либо спокойно принять помощь от незнакомки. Спокойно не получилось, но трикстер всё же предпочёл второй вариант. — Их владелец не обыщется случайно? — Да мне всё равно. Последний день тут работаю. – мидгардка пожимает плечами. — Это сменка одной из наших танцовщиц. Если что – и в каблуках попрыгают. Не развалятся. У тебя-то вообще обуви никакой. — Вот как, - говорит Локи вместо «спасибо». — Вот так. Какое-то время они молчат, а потом начинают говорить – одновременно. И когда Локи перехватывает взгляд девушки, понимает – её доверие у него в кармане. Такой простой трюк, такой отличный результат. — Я закончу свою работу, а ты можешь меня подождать. Если захочешь. Подумай ещё раз о поездке в участок и всё такое. – она забирает уже давно опустевшую чашку и удаляется в другой зал. А трикстер растягивается на коротком диване, радуясь, что сейчас под головой у него кое-что помягче асфальта. Неважно, бог ты или человек – если есть вероятность, что однажды ты узнаешь вкус собственной крови, нужно обезопасить себя по-максимуму. Локи вертел эту мысль в голове на повторе и так и этак, оправдывая принятие помощи от мидгардки, а потом вдруг заснул, загипнотизированный собственными терзаниями и противоречиями. *** Через несколько часов они уже вместе идут домой. Мидгардку звали Тасс, и она сказала, что если Локи ждал её три часа и не ушёл, значит, ему просто некуда уходить. — Я могу это исправить, - и ётун даже немного радуется, что ему все же удалось втереться в её доверие, даже будучи без способностей. По пути они говорят немного. Когда Тасс не волновалась, её голос не казался Локи таким уж мерзким. Вполне... Терпимо. Если приноровиться. Вся эта суета вроде общественного транспорта, светофоров и давки на перекрестках ётуна удивляла. Единственная мысль, возникающая в голове: "Почему бы не сделать лучше?". Громоздкие непрактичные дома, абсолютная беззащитность людей перед внешним миром, тотальная нелогичность, бессистемность и неспособность это хотя бы понять. Интересно, сколько человечеству нужно времени, чтобы достичь нормального уровня технического прогресса? Локи подумалось, что Рагнарёк наступит быстрее. А это ведь Нью-Йорк, колыбель современной цивилизации! Трикстер даже не удивился, что оказался именно здесь. По мнению Одина, жизнь в городе, который Локи хотел уничтожить первым, однозначно приведёт его к покаянию. Да. Конечно. Он теряет себя среди крошечных улиц и магистралей, многоквартирных домов, людей, магазинов. Калейдоскоп событий вертится вокруг Локи справа налево, и он даже слышит щелчки появляющихся узоров – названий улиц. И это так ему кружит голову, что бог останавливается, поднимая взгляд к верхушкам стеклобетонных монстров, неожиданно обнаруживая себя в самом крутящемся колесе, где цветные фигуры распадаются на отдельные ничего не значащие детали. Локи думает, что он сам теперь точно такая же деталь. *** Тасс поворачивает в супермаркет - покупает бутылку вина и фрукты. — Отметим моё увольнение и то, что ты жив. Ло-ки. - она растягивает слоги его имени, улыбаясь. — Ты северный? Ну, то есть, норвежец там или кто? Имя у тебя нездешнее. Слово "северный" воскрешает перед глазами Железного человека. Локи кривится. — Да, я издалека, - уклончиво говорит ётун. Тасс кивает вроде бы понимающе и больше ни о чём не спрашивает – видимо, делает свои выводы. У неё в квартире густо пахнет сигаретным дымом и пылью, и на удивление царит бардак. Тасс извиняется раз двести, убирая после себя явно не однодневные завалы вещей/посуды, но ётуну всё равно – темница и мокрый асфальт научили его быть чуточку неприхотливее. Он опускается на диван. — Утром я иду устраиваться на работу, так что тебе придётся уйти со мной. Я бы оставила тебя тут, но сам понимаешь, - мидгардка разводит руками, которые сейчас по локоть в мыльной пене. — Может, обменяемся телефонами и всё такое – если вдруг захочешь. — У меня его временно нет, - отвечает Локи, удобно устраиваясь на новом месте. — Точно, - Тасс легко хлопает себя по лбу и снова уходит наводить порядок. Усилия девушки, впрочем, успехом так и не увенчались – мидгардка бросила это дело где-то на середине, осознав, что Локи плевать, где спать, ну а ей, в общем-то, и подавно. Она открывает вино и разливает его по мутноватым бокалам. — Ну что, за тебя? - Тасс протягивает трикстеру выпивку. Ётун кивает и делает глоток – терять ему уже было нечего. Пойло оказывается крепким, но довольно мерзким на вкус. Правда, мидгардку это не смущает – заметив, что Локи не очень-то воодушевлён вином, она допивает его сама и быстро засыпает, сворачиваясь клубочком прямо на ковре. Бог какое-то время наблюдает за ней, а потом встаёт и выходит на балкон, дышать пылью и гарью неспящего мегаполиса. Нью-Йорк безразличен и молчалив, в нём ощущается некая отстранённость от своих жителей. Локи опирается локтями о бортик балкона и свешивается вниз. Интересно, остановит ли его пластина, если он захочет навредить себе? Улица гудит и переливается светом автомобильных фар, а бог обмана ощущает катастрофическое бессилие. Если ещё чуть-чуть посидеть в темноте, к нему вернётся ощущение из детства – что-то смутное и далёкое, что-то противоречивое и жалкое, что-то щемящее и унизительное. Что-то похожее на осадок от общения с не_отцом. Локи нужно выбираться из этой патовой ситуации немедленно. Сегодня у него есть ночлег, но едва ли он будет завтра. Зато пластина уж точно останется – навсегда. Если только трикстер не придумает способа её поломать/вытащить. Ему бы поговорить с Фригг, ему бы послушать Фригг, но всё, на что Локи может сейчас рассчитывать – это собственное воображение. Даже не иллюзии. Хоть теряй самоконтроль и совершенно по-человечески убивайся от горя. Но трикстер только криво улыбается, возводя этой гримасой стену между собой и целым Мидгардом. Ему просто нужно передохнуть, привыкнуть и что-то придумать. ...что-то детское и болезненное, что-то насмешливое и тоскливое, что-то унылое и пугающее. Локи так и не смог понять, убегает он от своих мыслей или же нет. *** Заснуть ему удалось почти на рассвете, аккурат за час до подъёма мидгардки. Тасс его долго пытается добудиться, но не выходит, поэтому она кладёт ледяную ладонь ему на лоб. Локи чувствует прикосновение к своему лицу и мгновенно, даже не открывая глаз, хватает чужую кисть. В затылке предупреждающе укололо, будто бы отрезвляя. — А ты пугающий, - говорит мидгардка, выпутывая свою руку из его хватки. — И весьма убедительный. — Это всего лишь ты, - он выдыхает. — Классно ты задумался, - девушка растягивает губы в кривой улыбке. — Наверняка тебе снилась полиция, а? Нет, не полиция, думает Локи, успокаивая в очередной раз потревоженное стремление защититься. Не полиция. Едва ли сотрудники службы безопасности одноглазые или ходят с молотами. — Собирайся. Завтрак на столе. Посуду можешь не мыть, - Тасс кидает в ётуна полотенцем и удаляется в другую комнату. — Надеюсь, что ты не говорила подобное предыдущему едоку, - Локи фыркает. Всё, что можно сказать о завтраке – его мало. Пока Тасс не появилась на горизонте, трикстер обыскивает чужой холодильник в поиске хоть чего-то, что можно взять и отложить на вечер, к примеру. Но ничего не находится, поэтому Локи решает сегодня же решить вопрос с проживанием. Ему нужен был не шибко тупой мидгардец с интересами к мифам, едой и работой. Как примитивно. Пластина безумно всё усложняла. — Твоя следующая работа будет такой же или более человеческой? – ётун облокачивается плечом о дверь, за которой возилась с утренним макияжем Тасс. — В этой стране к эмигрантам по-человечески не относятся, - её голос звучит глухо и периодически исчезает за шумом воды. — Хотя кому я об этом рассказываю. Думаю, ты и сам в курсе. Она выходит, пропуская в ванную Локи. Критически осматривает его одежду, а потом добавляет: — Если ты не сильно брезгливый, то у меня для тебя найдётся одёжка. От моего прошлого. — Ты хотела сказать «бывшего», - машинально поправляет ётун. Она пожимает плечами. — Как мудака не называй… - мидгардка отмахивается. — Так что? Он был той ещё зубочисткой. Думаю, его вещи будут тебе по размеру. Не в обиду. Трикстер пожимает плечами, и девушка трактует это как согласие. Вряд ли чьи-то вылинявшие рубашки усугубили бы его положение. *** Толстовка, джинсы, футболка, кеды – всё вытертое и старое, но хотя бы чистое. Локи ей благодарен и даже говорит «спасибо», не ощущая при этом разъедающего бешенства. Почти. Тасс собиралась устраиваться в бар – в этот раз не уборщицей. Может быть, официанткой. Локи спрашивает, почему она не осталась на прошлом месте работы. — Надоело. Да и тут как-то по-человечески относятся к персоналу - так говорят. Ну, знаешь. Не как обычно. Нам сюда. Они останавливаются напротив неприметного входа в подвал. Никаких помпезных вывесок, только перевёрнутая восьмёрка висит над дверью. — «Инфинити», - поясняет Тасс. — На самом деле у них название более сложное, но все говорят «Инфинити». Девушка оборачивается к ётуну. — В общем. Ло-ки. Вот я и пришла. Если меня возьмут на работу, может, пересечёмся как-нибудь. Ты, это… Береги себя. И утряси побыстрей детали с документами. Девушка его обнимает и бог застывает от удивления. Вот как, значит – она увидела в нём своего. Растерянного мальчишку, который нелегально живёт в Нью-Йорке. Которому требуется такая же помощь, как и ей. Тем лучше. Локи в ответ только терпит чужие объятия – благо, короткие – и скомкано улыбается напоследок. Тасс быстро скрывается за дверью бара, оставляя бога наедине с Нью-Йорком. Что ему делать? Локи какое-то время стоит на месте, разглядывая окрестности. Скромная табличка возле двери бара гласила, что он работает круглосуточно. Впрочем, у трикстера всё равно нет никакой наличности. Он даже не знает способа, откуда её можно взять. Хотя, нет. Пожалуй, один вариант на уме у него всё же был. Локи заходит за угол, откуда открывался вполне себе сносный обзор на дверь. Там он ждёт ухода Тасс – это случается в скором времени – а потом заходит внутрь, останавливаясь на пороге. Да, у него нет никаких возможностей здесь, в Мидгарде. Да, он больше не может отбиться от кого-либо в драке. Да, он здесь как будто в ловушке. Но нужно было находить в себе силы жить – в данном случае выживать. Локи делает глубокий вдох. ... что-то едкое и меланхоличное, что-то захлёстывающее и острое, что-то отвлекающее и разъедающее… Природную ловкость рук пластина ведь не должна отобрать, верно?