***
Следующие несколько дней представляли собой череду сперва коротких, но с каждым разом планомерно удлиняющихся «сцен». Все действа происходили всё в той же комнатушке. Что-то менялось, что-то оставалось неизменным, а что-то, наверное, просто наконец-то становилось заметным. Например, Мотоко в первые несколько просыпаний улавливала тонкий приятный аромат, и лишь на третий или четвёртый раз обнаружила в дальнем углу, рядом с окном, пьедестал с цветами в вазе. И вот они-то, как ни странно, и стали для неё своеобразным личным хронометром. Нет, конечно же, часы здесь были – висели в изящной рамке с ажурным, но не вычурным кантом, и тикали так тихо, что услышать их можно было лишь в полной тишине. Удивительно, что при первом пробуждении каждый щелчок секундной стрелки буквально оглушал. Впрочем, главным минусом часов сейчас являлась не изменчивая громкость их хода (может, это просто последствия от первого шока), а отсутствие даты. Так что, провалившись в небытие в 7:00 и вновь вынырнув из него в 7:15, невозможно было сказать, «отсутствовала» ли она всего четверть часа, или уже целые сутки. Ну, утро/вечер, положим, отличались с помощью окна – по направлению солнечных лучей, а вот дни… Тут-то и помогали букеты – они менялись ежедневно. Незначительно, постепенно, но всё же менялись. То вместо чисто жёлтых цветов появлялись такие же, но с розовыми прожилками, то ленточка, вчера нежно-салатовая, «темнела» до сочной травы, то появлялась какая-нибудь безделушка вроде бумажного фонарика на высокой спице. Это стало для Мотоко практически игрой – дождаться, пока она останется в комнате одна, подождать ещё несколько минут, чтобы окончательно исчезло ощущение чужого присутствия где-то за стенкой, сползти с кровати, направиться к пьедесталу всё ещё нетвёрдой походкой и найти изменения в букете. Не только найти, но и чуть-чуть поправить их – так, словно фонарик развернули другим боком не человеческие пальцы, а лёгкие прикосновенья сквозняка. А потом стремительно улечься обратно в постель и притвориться, что даже не вставала с неё. То ли так на опытного бойца действовала совсем юная игровая «оболочка», как раз проходящая через период активизации «юношеского бунтарского духа» и прочую гормонально-психологическую перестройку. То ли ей самой просто отчаянно хотелось если не добавить адреналина в кровь, то привнести в жизнь хоть какое-то подобие разнообразия и развлечений. В любом случае, стоило ей остаться одной и перестать ощущать гнёт чужого присутствия, как она сразу мчалась к букету. Кстати, упомянутое ощущение тоже появилось не сразу, а где-то день на третий. В первый раз это случилось, когда после очередного визита её «папаша» прикрыл за собой дверь, но ушёл не сразу. Возможно, Мотоко просто на подсознательном уровне не услышала удаляющихся шагов и рефлекторно напряглась, ожидая какого-нибудь подвоха, и всё ощущение чужого присутствия было не более чем игрой больного воображения, исчезнувшим сразу, как только по коридору прошёлся кто-то ещё… Но в следующий раз то же ощущение возникло за несколько секунд до того, как она осознанно расслышала приближающиеся шаги. И в этот раз чувство усиливалось, а не сглаживалось, как при первом опыте. Заинтересовавшись подобным эффектом, Мотоко сконцентрировалась на изучении данного феномена, и уже к вечеру следующего дня стала чувствовать не только сам факт наличия кого-то в коридоре, но даже начала улавливать некоторые различия в собственных ощущениях в зависимости от того, кто именно собирался посетить её комнату. А потом она поймала себя на мысли, что уже испытывала подобное, причём неоднократно. Это было чем-то похоже на проникновение в чужую систему, когда на каком-то особенном уровне даже не ощущаешь – осознаёшь! – наличие других сил где-то по ту сторону разноцветной завесы-лабиринта гиперссылок и информационных потоков. Наверное, паук испытывает подобное чувство, когда кто-нибудь попадается в его сеть. Может, и не всегда он точно знает, кому именно не повезло запутаться, но хотя бы оценить габариты и силу жертвы по колебаниям своих тончайших нитей – вполне способен. И как только Мотоко нашла опору в своём прошлом опыте, дело моментально пошло в гору – с каждым разом удавалось улавливать всё новые и новые нюансы, и вскоре она уже добилась достаточных успехов. По крайней мере, «мать» и «отца» вычленяла из остальных посетителей с почти идеальной точностью – видимо потому, что они приходили чаще всего. Хотя, если говорить откровенно, «угадай посетителя» было так себе развлечением. Как ни крути, а навещали её в основном всё те же «мама», «папа», врач, пара-тройка сиделок/служанок, да раза два заскочила какая-то девчонка с розовыми волосами. Судя по всему – ровесница и, возможно, подруга. Тем не менее, было у Мотоко ещё несколько способов занять время. Во-первых, сбор и систематизация информации. О «себе», о «семье», о мире в целом. К сожалению, этим удавалось заниматься не настолько часто и эффективно. Нет, разумеется, комната была буквально набита её вещами, и порой хватало если не беглого взгляда, то прикосновения к предмету, чтобы в сознании появились «воспоминания». Разумеется, это не могло быть ничем иным, кроме как ложной памятью, а посему чудом не только сохранившиеся, но и вполне себе активные «лекарства» от подобных вирусов и взломов приходилось каждый раз чуть ли не силой отключать – а то начинали проверять данные на корректность и «корректировать выявленные отклонения от действительности», а тогда, считай, пиши-пропало! В смысле, начинай пялиться на всё по новой. Осложняло ситуацию то, что даже полноценно порыться в комнате было практически невозможно – бардак, неизбежно возникающий при подобных «изысканиях» быстро не ликвидировать, а приближение гостей она могла почуять максимум за минуту-полторы – тут уж не до уборки будет. А покидать и спрятать как получится – тоже не вариант: заметят, удивятся, начнут расспрашивать… Собственно, примерно по той же причине она сознательно лишала себя ещё одного источника информации – старалась свести время чужих визитов к минимуму, а разговоры вела на самые отвлечённые темы. Просто чтобы не шокировать «родителей» полной амнезией у их «бутончика». Ну а ещё одним развлечением была… еда! Да-да, банальнейшая еда! Просто никогда раньше в её жизни не было столько вкусов и ароматов. Даже самая убогая полу-каша, полу-похлёбка, которой её пичкали при первых пробуждениях, порождала настоящую бурю ощущений. У мозга, конечно, могут храниться воспоминания о вкусе и запахе еды, и киборги даже порой страдают своеобразными «фантомными болями», но воспоминание и повторение, мягко говоря, несопоставимы. Специальные драйверы вкусовых рецепторов – вещь довольно «тяжёлая», а в боевой обстановке – практически бесполезная, поэтому загружала она их буквально несколько раз – для каких-то там особо высоких приёмов (ну и свиданий, разумеется), а потом сразу же удаляла. Ну а еда, «заточенная» под стандартные «рецепторы» киборгов, увы, особым разнообразием не отличалась. Разумеется, это не относится ко всяким эксклюзивным «продуктам», но стоят они так, что «питаться» золотыми слитками того же веса выйдет ненамного дороже. И вот теперь у Кусанаги был прямо-таки непрерывный гастрономический детектив. Каждое, даже самое простое блюдо становилось своего рода загадкой – а из чего оно? И что за приправы использовались? Да, для начала, как хотя бы описать вкус всего этого?! Кислый? Солёный? Или настолько приторный, что уже горький? Так что подносы с тарелками и приносящие их люди были, пожалуй, самыми желанными визитёрами. Ну а поскольку довольно часто «официанткой» становилась «мать», то «дочка» из раза в раз радовала её планомерным уничтожением (или хотя бы дегустацией) принесённого провианта. И «родительница» была столь рада такому поведению «умницы» (видимо, аппетит расценивался как признак избавления от неведомой болезни), что даже почти не задавала вопросов – только сидела, подперев голову рукой, и тихонько не то вздыхала, не то всхлипывала. Однако Кусанаги не улыбалось становиться ни предметом подобного «воздыхания», ни вариацией на тему собаки Павлова. (Вы только посмотрите, как при виде человека с подносом у неё участился пульс, поменялось давление и усилилось выделение слюны – видите, насколько чаще она стала сглатывать?) Поэтому уже буквально на второй или третий день «маме» в мягкой форме был предъявлен жёсткий ультиматум: либо она больше не берёт на себя обязанности официантки («Мам, ну и зачем ты служанок держишь, если всё сама делаешь?»), либо участвует в ликвидации пищи («Да и без компании у меня аппетит как-то хуже…»), причём с того же подноса («И вообще! Что я, больная, что у меня меню отдельное?!»). Так что теперь «мама» сидела ровно в той же позе умиления, но хотя бы перед тарелкой, в которой изредка шуровала столовыми приборами. Разумеется, больше для проформы, но для начала и это сгодится. Сегодня была явно вариация на тему рыбного дня – блюда на всех приёмах пищи так или иначе касались даров моря. Например, сейчас на закуску были салат с морской капустой, канапе с креветками и некие небольшие шарики изо всякой мешанины, не без элегантности запиханные в чуть приоткрытые раковины местных устриц, и гордо названные одной из служанок «жемчужинами сёгуна». Что уж шло основным блюдом, пока оставалось загадкой. И ответ на неё появится на новом подносе не раньше, чем будет по достоинству оценён уже имеющийся поднос с закусками. Мотоко, кстати, так и не смогла пока понять, чем же в первую очередь был продиктован подобный ритуал. Помпезностью «высшего общества»? (Мол, даже хворать нужно согласно этикету.) Желанием растянуть приём пищи ради визита «мамы»? (Видимо, женщина она была довольно занятой, а подобные отлучки к «бутончику» давали ей легальное право отлынивать от дел.) Стремлением вести правильный образ жизни? (Многих в детстве мурыжили на темы «не запихивай всё сразу», «жуй медленно», «не запивай суп компотом» и иже с ними – а тут чёрта с два половину из этих советов нарушишь – просто ввиду отсутствия компота.) Банальным укладом жизни? (Ну нет в рядах прислуги маленького взвода поваров, чтобы успевали приготовить все блюда к единому моменту подачи.) Традициями? (Видите ли, у основателя сего благословенного старинного рода был ну оооочень маленький желудок и, чтобы не задыхаться от пищи, не поместившейся в данную полость организма, и не садиться за стол по десять раз на дню, он и решил растягивать каждую трапезу на три часа, а потом это «как-то прижилось».) Может, вообще всем сразу? Или чем-то другим, совсем уж фееричным… Так или иначе, но правило «основное блюдо не раньше закуски» соблюдалось со всей строгостью. Смешно сказать – даже в первый приём пищи после пробуждения почти пустой куриный бульон был подан не раньше, чем она расправилась с крохотной рисовой лепёшкой. От размышлений о местных причудах её отвлек тихий-тихий стук в дверь. «Мама» дёрнулась, словно всё это время спала с открытыми глазами и наконец-то проснулась. Слегка удивлённо хлопая глазами, повернулась ко входу и, разглядев в щели служанку, без лишних вопросов подошла к ней. Дамы о чём-то зашушукались. В первые несколько секунд Мотоко пыталась прислушаться – даже вспомнила (или загрузила из какого-то старого-старого архива?) принципы чтения по губам, но речь шла о каких-то семейно-хозяйственных делах (на уровне «круглый рис кончился – положили бурый»), да и служанка дала хозяйке какой-то документ для изучения, так что Мотоко вернулась к своему гастрономическому детективу. На очереди были те самые загадочные «жемчужины сёгуна». Рука, схватившая ближайшую раковину, почему-то дрогнула в момент «откидывания» верхней створки, так что вместо перламутровой «бабочки» у неё получилась «лодочка», да ещё и с заострённым краем – так уж неудачно отломилось место соединения половинок. Однако это вовсе не смутило Кусанаги, и она уже поднесла раковину почти к самым губам (есть-то, конечно, она будет палочками, но так не хочется уронить мимо рта даже крохотный кусочек неведомого блюда, что в гробу она видела все правила этикета) и тут… - Ино! – «мама», бросив на «дочурку» косой взгляд, тут же развернулась к ней всем корпусом, переменилась в лице и буквально бросилась в атаку. Мотоко рефлекторно сжала кулаки и попыталась вскочить в защитную стойку, но последнему порыву помешал стоявший на постели поднос (он героически принял рывок на себя, пал в неравном бою на пол, но таки не дал девичьему телу покинуть кровать), а после первого «жеста» раздался тихий хруст, левой ладони стало липко, а ещё почему-то тепло и… больно?! Она бросила беглый взгляд на руку, да так и застыла – от вида красных потёков… крови. Сердце застучало с частотой пулемёта, моментально оглушив, выбив воздух из лёгких и не давая им наполниться вновь. А в мозгу билась лишь одна мысль: «Этого не может быть!» И ведь этого действительно просто не может быть. Просто потому, что реальность – другая! Кибертела, особенно боевые, создаются с максимально возможным упором на безопасность использующих оные. А механизм минимальной регенерации и принудительной остановки кровотечений есть даже в самый простых гражданских моделях киберимплантов. Ну, разве что качество «изделий» разное – если «мирные» модели спокойно восстановятся после неглубокого пореза кухонным ножом (ну, соскользнул, пока салат резала), то боевые чихать хотели на большинство пулевых ранений в конечности, а то и в корпус (ну, разумеется, за вычетом специальных снайперских «горячих приветов».) Но порез-то! Порез! Даже не ножом – осколком сжатой в кулак раковины!! Да и чёрт с ней, с реальностью! Даже для игры, сколь бы глубок ни был эффект от погружения в неё, такая травма была слишком неправильной. Просто потому, что была не просто «нерациональной», а слишком неаккуратной. Слишком живой… Так, замершую, оглушённую и забывшую дышать, её и обхватила заботливая «мама». Обхватила и прижала к себе. Прижала и… зарыдала! Мотоко перевела на женщину мутный, ничего не замечающий взгляд, и смогла сфокусироваться на улыбающуюся сквозь рыдания фигуру лишь через несколько секунд. Примерно тогда же в сознание стали вклиниваться обрывки её причитаний, почти полностью сводившиеся к «успела», «ты цела» и «слава высшим силам». Кусанаги перевела взгляд обратно на окровавленную левую руку, сведённый судорогой кулак дрогнул, пальцы словно помимо воли хозяйки разжались, и мятый невыразительный комок омерзительной мешанины салата, осколков раковины и человеческой крови, шмякнулся прямо на пол. А Мотоко глазами, всё расширяющимися от невозможности поверить в реальность происходящего, таращилась и таращилась на ладонь, ставшую картой неведомого мира в исполнении безумного творца – на просторах белой трясины то тут то там возвышались чуть прозрачные валуны гребешков, а из-под чёрных панцирей (или просто плоских камней?) причудливыми змейками струились красные ручьи, то тут то там огибая белую гальку рисинок. - Я…. живая… – наконец, выдохнула Кусанаги, всё ещё не веря в реальность происходящего и от того поднося ладонь ещё ближе к лицу, словно надеясь найти на ней опровержения своей догадки, но находя лишь всё новые и новые подтверждения оной. – Живая!! - Да, доченька, да! – шептала «матушка», и, уткнувшись в свой «бутончик», вновь запричитала что-то невразумительное. Не то про жуткую аллергию «своей родной» на один из ингредиентов «жемчужины», не то про прикинувшегося поваром наёмного убийцу, желавшего столь оригинальным отравлением свести к Кланом чьи-то личные счёты.***
После той памятной раны Мотоко кардинально изменила взгляд на происходящее. Быть может, данная «реальность», всё же была игрой, но тогда явно очень и очень специфичной. И, пожалуй, наиглавнейшей спецификой являлась хрупкость. Если не всей её новой жизни, то уж «оболочки» – точно! И вот тут Майору очень помог опыт, почти нереальный для жизни привычной (почему-то на языке всё чаще вертелось «прошлой»), но от того – поистине бесценный для текущей. Собственно, речь шла о том, как однажды Тогуса… сломал ногу. И не просто сломал, а начал лечить её. Нет, ну, допустим, тройной открытый перелом – действительно не для всех достаточно веская причина, чтобы вместо «натуральной» конечности ставить кибер-имплант. Но отказаться хотя бы от сыворотки, ускоряющей регенерацию?! Это только Тогуса! В общем, этот во всех отношениях «белый ворон» в дружном коллективе, стал ещё белее, когда не просто заявился на службу с загипсованной ногой, но и гонялся в таком виде за каким-то преступником, а в финале погони ещё и накостылял бедолаге в прямом смысле этого слова. Но речь, собственно, не только и не столько о том, как у бывшего детектива на несколько недель появилась возможность пародировать Тяжёлую Поступь Неотвратимого Рока (шеф его, кажется, только затем на дознания и приглашал, чтобы капать на нервы подозреваемых мерным перестуком лубка по полу), сколько о том, что произошло после снятия гипса. В общем-то, ничего особо серьёзного и уж тем более непоправимого – просто мужчина на некоторое время стал наглядным пособием для темы «деградация мышц в условиях отсутствия нагрузок для них». Видимо, этот гений даже стимулирующих электродов в гипс вмонтировать не додумался! Так что толщина ног различалась вполне себе зримо – даже через штанины. Поэтому Мотоко поняла: если уж текущая «шкура» настолько нежная, что ощутимые повреждения может нанести даже небольшой острый осколок, просто сжатый в кулаке, то надо всерьёз браться за «здоровье». Проще говоря, чем дольше она будет валяться в постели, тем в худшем состоянии окажется её новое тело и тем труднее будет восстанавливаться. Но, разумеется, глупо было бы сразу кидаться с места в карьер и, скажем, идти в тренажёрку. Тем более, что за такую выходку вполне могли отправить к местному психиатру, священнику, или кто уж у них здесь по душевно-психическим расстройствам? В общем реабилитация началась… с генеральной уборки комнаты. «Родители», разумеется, были несколько удивлены подобным желанием их «бутончика», но, судя по их сдержанно-обречённой реакции, девушка в целом и раньше была склонна к неожиданным и «резким» поступкам. Такая вот лёгкая вариация на тему «принцесски». Так что когда Мотоко заявила, что разборкой будет заниматься (а не просто руководить) собственноручно, взрослые лишь тихонько вздохнули, а более рационалистический «папа» ещё и головой помотал – мол, знаем мы вас, юная барышня, и часа не пройдёт, как ватагу слуг затребуешь на подмогу, ну да чем бы дитя не тешилось… Вот так вот и началось её первое самопальное задание в этой игровой вселенной! Хоть журнал заводи. Бумажный, раз уж виртуально-цифрового разработчики не предусмотрели…***
- А вот это – с моря… Тебе тогда годика три, наверное, было… – «мама» притащила очередную коробку из какой-то дальней кладовки. Мотоко кивнула и потянула за хвост бантика, чтобы вновь окунуться в чужое придуманное (или уже практически своё собственное?) прошлое. Последние несколько дней она упорно разгребала завалы старых вещей. Сперва непосредственно в комнате, затем – в личном гардеробе, потом – в её вещах из общей кладовой на этаже и, наконец, в коробках из некоего таинственного «Главного Архива Клана» (или как там оно называется?), в который до неё с целью выноса, кажется, не обращались лет пять, как не десять. Это тоже было похоже на игру – этакий детектив. Вот, она знает, как сейчас выглядит, может сказать о своих привычках только самую малость (по крайней мере, сказать, какие любит цвета и блюда), но вот она разгребает ящики стола, и для неё открывается целый новый пласт знаний о себе. Горы макияжа. Не обязательно дерзкого или экстравагантного – просто тысячи оттенков любимых/подходящих теней, пудр, румян, блесков для губ, лаков для ногтей и далее по списку. «Значит, «я» люблю красиво выглядеть. Не обязательно вызывающе, но обязательно максимально подчёркивая достоинства и скрывая недостатки.» Разнокалиберные книжки про диеты, похудения, порой – из разряда «стакан воды за три дня до еды». «Значит, дура. Или не самая дальновидная. Если нормально не питаться, можно весь желудочно-кишечный тракт угробить (это мне жена Тогусы в уши надула – пересеклись пару раз, когда она ему передачки в больницу сразу после перелома таскала), да и сил никаких не будет (это уже по личному опыту – даже кибертелам нужна энергия, а уж из «пищи», или ещё как – другой вопрос). Гораздо важнее объёмов съедаемого соотношение в пище белков, жиров, углеводов, микроэлементов и далее по списку. (Опять пламенный привет второй половине нашего экс-детектива.)» «А вот, кстати, по макияжу макулатуры не завалялось – видимо, у «меня» и так рука набита в этом вопросе…» Несколько вырезок из журналов о причёсках и прочей дребедени. «Некоторое чувство стиля у «меня», может, и есть, но вот с практичностью – туговато. Причём как-то местами туговато. Забрать волосы в хвост, чтобы не мешались – пожалуйста. Дёшево и сердито, времени на «изготовление» причёски – минимум, а смотрится в целом неплохо. НО! При этом – идиотский локон поперёк правого глаза. Зона видимости урезана процентов на 40-45 как минимум.» Каталоги одежды… «В общем и целом диагноз ясен. Робкие вариации на тему светской львицы, ну или как минимум «девушки, знающей себе цену». Хорошо хоть, в хорошем смысле этого слова.» Потом, уже в другом месте попадаются на глаза какие-нибудь фотографии. Например, «она», стоящая в горделиво-кокетливой позе; угрюмо-скучающий брюнет с причёской «ананас» и сложенными на груди руками; парень с красными спиралями на щеках и явным избытком веса, но при этом продолжающий жевать какие-то чипсы; и, на заднем плане, лыбящийся мужик с аккуратной бородкой без усов, зато с сигаретой в зубах. Все четверо – в одинаковых жилетах неопределённо-зелёного цвета, отдалённо напоминающих гибрид бронежилета и разгрузки, только карманы какие-то узкие и высокие. «Мда. Девочка-то любит красиво выглядеть в любых условиях. Стиль жизни, а не просто «охота на самцов». Последнее, конечно, тоже можно считать «стилем», но соплячке рановато ещё об этом думать.» Потом выясняется, что это – её «команда» и их общий учитель. Угрюмый – Нара Шикамару, упитанный (однокоренные с «толстый» и «жирный» его, видите ли, бесят) – Акамичи Чёджи. А вместе они – команда Ино-Шика-Чё, своим единством продолжая традиции трёх знаменитых кланов. А их учитель – Сарутоби Асума – тоже та ещё шишка, поскольку приходится сыном одного из предыдущих мэров, пардон, Хокаге, этого полувоенного городка. Ещё одна фотография. То же трио учеников, тот же «персональный