Я заберу все твои невзгоды

      День обещал быть долгим. Симидзу вновь обрела трезвый ум и действовала уже без доли сомнений, колебаний и излишних проявлений чувств. Она направилась в лечебницу, у входа в которую все еще сидел Соджи. Девушка подошла и начала отодвигать ширму.       - И куда ты? - схватил ее сидящий за запястье.       - Ты же хочешь, чтобы с Кондо-саном все было хорошо? - Ханако была непоколебима. Окита молчал. Симидзу без труда освободила запястье от теплых рук шатена и вошла, – Ямадзаки-сан, вы не могли бы выйти? - с формальным почтением проговорила девушка. Парень начал колебаться.       - Оставь нас, - прохрипел раненный Кондо. Тот не посмел ослушаться приказа и удалился, - Я знаю зачем ты пришла... - тихо проговорил он.       - Потерпите немного, Кондо-сан, сейчас все пройдет, - Ханако села около командира Шинсенгуми и взяла его за руку.       - Тебе от этого ничего не будет? - смотрел он на нее глазами, полными сочувствия и заботы. Симидзу покачала головой и положила одну руку на лоб раненному, тот продолжал опечаленно смотреть на девушку, словно на свое дитя.        -Anata no kokorowohiraite, - в ее ладони загорелся свет, она закрыла глаза, - Все тягости, боль, раны, сомнения покинут твое тело, лишь опыт и итог останутся тебе. Бог Эмма, сквозь меня... - шептала Симидзу, так и не убирая руки. Ладошки ее начали дрожать, она нахмурилась от напряжения, но продолжала держать за руку Кондо Исами. Из закрытых глаз хлынули слезы, девушка стала дышать глубже. И когда наполняющая ее боль чуть не перелилась в крик, она отпустила руки, - Поспите, Кондо-сан, поспите... - провела по волосам мужчины Симидзу, тот погрузился в сон, а Ханако все не могла успокоиться. Она закрыла лицо руками, после сделала глубокий выдох и провела руками от лица назад, - Хиджиката-сан, - обратилась она к стоящему позади нее в плохо освещённом углу комнаты, который думал, что останется незамеченным, - Проследите, чтобы не снимали несколько дней повязку, - сухо договорила та и вышла.       Каждый воин был обеспокоен случившимся и до этого бушующая и размеренная жизнь отряда вдруг угасла. Девушки накрывали обед. Ханако, не жалея себя, расставляла посуду левой рукой, правая жутко ныла, острая боль от плеча отдавала к самым кончикам девичьих пальцев. Все приготовления были сделаны. Командиры отряда вошли и расселись. В этот раз единственное свободное место осталось между Сайто и Окитой. Капитаны ели, уткнувшись в свои тарелки и лишь иногда переговариваясь. Хиджиката наблюдал за Симидзу, которая не притронулась к еде.       - Ханако-тян, ты чего не ешь? - спросил Хейске.       - Угу, - девушка потянулась дрожащей больной рукой за палочками. Каждое движение давалось с невыносимым трудом. Хиджиката заметил, что Ханако стала белая словно мел, на лбу и над верхней губой, которая дрожала при малейшем движении правой руки, выступили испарины. Девушка немного пошатнулась, прикрыв глаза. Ее скулы сжались, а на глазах уже готовы были появиться слезы боли. Девушка положила в рот одну порцию риса. Левой рукой взяла палочки из правой и положила на столик. Хейске и Харада уже вышли из комнаты. Задумавшийся Окита все так же ковырял рис. Симидзу встала и открыла ширму.       - Ханако-тян, поможешь мне убрать?- спросила Юкимура. Та лишь судорожно закивала и вышла. Хиджиката встал с места и взял грязную посуду.       - Хиджиката-сан, - произнесла с вопросительной интонацией Чизуру.       - Ты же просила помочь, - ответил тот. Из комнаты вышли засидевшиеся капитаны, перед этим прибрав за собой, после того, как почувствовали пристальный взгляд зам.командира.       Ханако с трудом дошла до комнаты. Она рухнула на колени, зажимая рот рукавом, чтобы заглушить крик. Искаженное гримасой ужаса и невыносимой боли лицо уже обрамляли дорожки слез. За этим через приоткрытую ширму наблюдал Тошидзо, но ничего не мог сделать.       Приближался вечер, а боль все не стихала. Симидзу вышла из комнаты. В одной из секций штаба, недалеко от места тренировок сидели Харада и Шимпачи и распивали саке.       - Эй,Ханако-тян, - протянул Шимпачи, подзывая девушку.