Беглый взгляд

      Пеллеон лежит на диване, с удовольствием чувствуя тяжесть мужского тела на себе, принимает торопливые поцелуи и с ума от радости сходит: наконец-то эта расчетливая, холодная, противоестественно хитрая тварь хоть что-то поняла.       У главы Империи нет времени объяснять подчиненным разницу между ранними и поздними полотнами Сана, нет времени для бесед на мостике. Их встречи стали столь редкими, что взгляды и случайные касания рук можно считать основным видом ласк. Капитан скучает даже не по физическому контакту, а по тому чувству близости, что связало их в последний год войны, и в конце концов толкнуло в объятия друг друга. Каждый раз, когда Пеллеон видит высокую фигуру Трауна в окружении телохранителей, по пути на заседание или прием, он чувствует укол тоски и того, что он ревностью называть не хочет. Он просто скучает немного. Капитан испытывает чувство вины: в последний раз, когда он попытался выяснить отношения, из разговора получилась истерика, Траун его попросту проигнорировал и с тех пор ни разу не навещал.       - Откуда ты здесь? Я сам видел, как ты улетел в Оперу.       Траун переносит вес на локти и откидывает голову, вглядываясь внимательно.       - Это Райтелл улетел. Новый мофф Внешнего кольца. Он примерно моего роста, будет сидеть там и раздуваться от важности, это у него получается прекрасно. Я так и знал, что люди одного чисса от другого не отличат.       Пеллеону немедленно хочется оправдаться: он смотрел издалека, его ввела в заблуждение униформа. Он вообще ни разу в жизни другого чисса не видел и как-то по умолчанию считал, что Траун один такой, уникальный, неповторимый и чуть ли не возникший из небытия космоса по собственной воле. Уникальный и неповторимый тем временем деловито вытряхивает капитана из одежды, и до Пеллеона наконец-то доходит несложная мысль: Траун остался во Дворце, обманув всех тактической уловкой, просто для того, чтобы провести вечер с ним, Гиладом, истосковавшись столь же сильно. И от нахлынувшего чувства бескрайней признательности капитан мгновенно забывает все разногласия – подобного романтического поступка он совершенно не ожидал, не надеялся даже. Траун шепчет, на мгновение остановившись, уткнувшись носом в живот Пеллеону:       - Я прислал тебе приглашение присоединиться ко мне, почему ты не ответил?       Как объяснить ему, что было бы больно и невыносимо сопровождать первое лицо Империи на официальном мероприятии, держаться на расстоянии вытянутой руки, изображая из себя товарища и помощника, когда тебе так тоскливо и холодно, и бесконечно обидно? Возможно, чиссы подобных чувств не испытывают. Пеллеон вновь чувствует себя виноватым: мало того, что истерику закатил, так ещё и наплевал на искренний жест примирения.       Траун быстро, мелко зацеловывает низ живота капитана, дразня, уворачиваясь от направляющей его руки, и как ни в чем не бывало проводит пальцем меж ягодиц, снова и снова. Пеллеон от таких ласк всегда зажимался и отстранялся, не разрешая ничего подобного, но сейчас, благодарный, он готов позволить любовнику делать с ним всё, что хочется: уступки должны быть взаимными.