Беглый взгляд

      Мальчик продолжает массировать ягодицы Вейдера. Люк, возможно, хотел бы взять его.       И, поскольку сын продолжает тискать его неумело и настойчиво, Вейдер решает позволить ему это. В конце концов, своему любимому сыну он просто не даст испытать эти ощущения с кем-то другим. Он поворачивает голову и тихонько спрашивает, стараясь не спугнуть:       — Люк, ты хочешь?       Люк молниеносно, с истинно джедайской реакцией отдергивает руку, и за спиной воцаряется неловкое молчание. Вейдер говорит:       — Мне было бы это приятно. Приласкаешь меня еще?       Только подумать — Повелитель Тьмы уговаривает своего сына трахнуть его в задницу. Не то чтобы он без этих ощущений жить не может, но его ребенок познает все. И только с ним.       Пальцы Люка возвращаются на прежнее место, ему явно неловко, и он не слишком-то понимает, что нужно делать. Приходится взять дело в свои руки: долго с каменным стояком носом в стену Вейдер не протянет.       — Сильнее, я не развалюсь.       Люк молчит упорно, будто все слова растерял, но осмеливается на большее: он разводит в стороны ягодицы отца и поглаживает пальцем вход, неторопливо, оценивающе. Становится на камни, оскальзываясь на мокрых плитах и ойкая. Обхватывает отцовские бедра руками, облегчая себе доступ. И прижимается ртом к тугому кольцу мышц.       Мальчик явно копирует прежние движения Вейдера. Стараясь протиснуться языком внутрь, он каждый раз встречает упругое сопротивление тела. Тогда он присасывается губами, словно майнок, слишком сильно и напористо, и начинает щекотать вход быстрыми движениями языка. Люк очень неопытен, но очень старателен, и Вейдер ловит себя на том, что стонет под ласками сына, распутно выгибаясь в пояснице и методично стукаясь о стенку освежителя лбом. Расставляя пошире ноги. Стараясь приоткрыться для вторжения.       Люк приободряется от таких поощрений и делает то, до чего только девственник додуматься может. Да еще и не абы какой, а из дремучего захолустья: засовывает внутрь палец безо всякой смазки и шевелит им любопытно. Вейдер дергается и затихает, это, как минимум, неприятно. Люк царапает внутри пальцем на пробу, и это нужно прекращать.       Вейдер отстраняется и оборачивается, запечатлевая в памяти картину, развернувшуюся перед ним. Берет флакон со смазкой и начинает растягивать себя сам. Люк охает, стонет, уверяет отца, что он уже всё сам понял и справится, тянется к вожделенной заднице, но получает по рукам и затихает на полу в нетерпеливом ожидании.       Долго готовиться незачем: при их разнице в размерах сильной боли не будет точно.       Вейдер прикидывает, что стоя у них не получится, и опускается на плиты пола, выгибая спину. Сзади он сразу чувствует жадно лапающие его руки сына: мальчик счастью своему поверить не может.       Девственник есть девственник: одним быстрым неловким движением Люк вталкивает член внутрь и начинает двигаться рвано, до синяков вцепляясь в ягодицы. Он вскрикивает каждый раз, когда Вейдер сам подается навстречу. Член юноши ощущается как что-то неорганически твердое, и Вейдер сжимает внутренние мышцы изо всех сил, слыша, как сын захлебывается стоном. Люк вколачивается уже бесконтрольно, причиняя саднящую боль, но надолго его не хватает.       «Мой ребёнок, — обволакивает Вейдер теплом своего обессилевшего сына, чувствуя, насколько прочны узы Силы между ними, — дитя моего сердца. Мой любимый».