Teach my soul

Я разревелась как маленькая – в три ручья. Мне даже стало капельку стыдно. Котенок в моих руках вдруг затих и весь как-то расплылся что ли… Пелена соленых слез все ещё застилала мне глаза, но я посмотрела на него. Лучше бы я этого не делала. Животное перестало дышать. Я чувствовала, как по моим пальцам струится холодная вода, делая его шерсть неестественно жесткой, будто это и не мех вовсе, а щетина. Маленькая голова с серыми острыми ушками буквально за секунду стала тяжелой. - Простите, я не хотел, – раздалось за моей спиной. Я резко обернулась и увидела перед собой мужчину лет тридцати в черном плаще со старомодным ремнем на поясе. – Мне жаль, что так вышло… я вас сильно забрызгал? Только тут до меня дошло, что это тот самый водитель. Машина его стояла с распахнутой дверцей и незаглушенным мотором в конце улицы. Чего ему надо? Или такой совестливый нашелся?! Я продолжала всхлипывать. - Я могу помочь? – снова спросил незнакомец, подходя близко. Наверное, слишком близко. Я отрицательно покачала головой – чем теперь поможешь? Да и вообще: пустая, хоть и утренняя, улица и серый одинокий двор не располагали к общению. - Ваш? – он кивнул на котенка в моих руках. Я снова помотала головой. Неужели нужно будет ему что-то объяснять? Кто он такой вообще? Катился бы лучше отсюда… Я быстро огляделась, желая найти место, куда можно было бы закопать котенка. Жутко не хотелось держать его в руках теперь ни минуты. Мне было тошно, словно это я убила его. Наконец я увидела небольшую песочную насыпь возле газовых баков. Лучше туда, чем в помойку, верно? Пока я возилась со жмуриком, за мной наблюдали два темно-зеленых глаза. Я чувствовала это спиной. Стало не по себе. А вдруг он педофил какой? Я осторожно оглянулась, продолжая сидеть на корточках возле небольшого бугорка мокрого песка, куда только что закопала котенка. Мужчина остался стоять на прежнем месте, заложив руки за спину и словно думая о чем-то напряженно. Ветер трепал его вьющиеся каштановые волосы, похоже, давно не знавшие руки парикмахера. Он был среднего роста, худощав и одет как-то… странно, одним словом. Белые брюки, обрезками торчавшие из-под длинного плаща, про который я вам уже говорила, сменялись не изящными лакированными ботинками, а резиновыми сапогами! Деревенщина? Лицом он был вполне ничего: большие глаза и широкий немного курносый нос, красивые классические скулы, особенно выделяющиеся при движении тонких губ, подбородок с ямочкой, покрытый едва уловимыми темными волосками. Когда мой взгляд задержался на его нижней части лица, я заметила, что он, немного склонив голову набок, посмотрел на меня! Черт! В его взгляде читалась заинтересованность, примерно такая же, как и в моем. Что-то внутри подсказывало мне, что нужно немедленно прервать зрительный контакт и броситься бежать домой. Но я и не подумала улепетывать. Я поднялась и чуть отошла в сторону. Мои запястья были испачканы полностью, так, что нельзя было даже увидеть пальцев. На пальто остался большой развод в том месте, где я прижимала животное к себе. Да и вообще, у меня стали замерзать ноги, так «удачно» окунувшиеся в октябрьскую воду! Не по моей вине, причем! Подвитые локоны, которые я обычно успевала сохранить до школы, сейчас развились от ветра и продолжавшегося длительное время дождя. Слава богу, ещё тушь не потекла, а все потому, что я ею не пользовалась – спасибо природе (ну и маме, конечно) за черные ресницы. Вот именно тут я поняла, что попала. Если я заявлюсь в таком виде домой, то отец, скорее всего, подумает, что на меня напали. Я знала, какой он щепетильный и нервный, особенно когда ему дают отгулы по будням – ведь тогда на его плечи ложится вся квартира. Нужно помыть посуду, пропылесосить полы, прибраться… Моя мама была за разделение обязанностей. Пока я не решалась тронуться с места, мужчина подошел ко мне сам. Я нарыла в сумке последнюю влажную салфетку и кое-как привела свои руки в порядок. Подул ветер, и я ощутила, что от незнакомца пахнет хозяйственным мылом. Этот запах, знакомый мне с детства, имел в себе нечто притягательное. Ого. Неужели кто-то для стирки использует ещё его? Я опустила глаза, стараясь как можно меньше смотреть на мужчину. Ситуация становилась, прямо скажем, двусмысленной. - Давайте я вас подвезу? – предложил он. Голос у него был не грубый и не писклявый – что-то среднее. И довольно приятное слуху. - Нет, спасибо, – я произнесла эти слова как можно тверже. Ещё чего не хватало – кататься с каким-то мужиком. Я хорошо усвоила это табу – не садиться в машины к дяденькам, предлагающим сладкую вату или что-то типа этого. – Мне нужно домой, и если я очень поспешу, то успею на три последних урока. - Какая школа? – тут же спросил он, внимательно глянув на меня. - Общеобразовательная! – я сверкнула глазами. - А класс? Нет, ну он издевается?! Что я должна за «здорово живешь» выкладывать ему подробности? Точно педофил! - Мне пора! – я удаляюсь в противоположную сторону и пару раз оглядываюсь – не идет ли он за мной? Когда я дошла до того угла, откуда и выехала эта злосчастная «девятка», мужчина был уже там. Что? Как это? Он по воздуху летает? Я укорила шаги и старалась скрыться в многочисленных поворотах. И вот я уже увидела свой дом, но меня снова одолели сомнения. Что я скажу? Рассказывать про тех идиотов и про мертвого котенка – это все равно, что отрицать теорему Пифагора, то есть – бессмысленно. Папа не поверит. Вызовет ментов и начнется… Этого только не хватало! - Может, я всё-таки подвезу? – рядом со мной (в этот раз аккуратно) затормозила машина, которую я просто вознавидела всеми фибрами души! Наверное, у каждого человека в жизни бывают ситуации, когда самые абсурдные решения являются спасением. Чуть подумав, я поняла, что единственным местом, куда мне можно сунуться, была квартира бабушки на другом конце города. Добираться до туда общественным транспортом немыслимо – 25 километров. Это две пересадки и больше получаса перерыва между рейсами. - Не волнуйтесь, милое создание, – мужчина, словно почувствовав мои сомнения, вышел из машины и открыл переднюю дверцу. Он улыбался. От этой улыбки у меня аж дар речи пропал. – Довезу в целости и сохранности. Это было странное чувство. Очень. Пока мы ехали, ни он, ни я не обмолвились даже словом. Но это молчание не тяготило, как в случае с Владом, а наоборот – успокаивало. Не было и тени напряжения. Хотя, нет, было. Было тогда, когда он, доставая карту местности из бардачка (приезжий он что ли?), случайно (или специально) коснулся локтем моего колена. Капрон было не видно из-за присохших частичек грязи. Сапоги тоже выглядели не самым лучшим образом. В салоне не был включен кондиционер. Мне даже пришлось расстегнуть две верхние пуговицы пальто и ослабить шарф. Мы остановились на заправке. Мужчина вышел и направился к кассе. И тут я посмотрела на заднее сиденье. Случайно. Там лежал портфель – на нем стопка бумаг. Я чисто из любопытства прочитала надпись на верхнем листе, это была какая-то справка: «Кораблев Александр Игоревич. 1985 года рождения. Образование – высшее. Должность – учитель русского и литературы в старших классах. Принят на работу в общеобразовательную школу № 5 с 20.10.14» и куча каких-то печатей и подписей. Я лишь усмехнулась и снова прислонилась спиной к мягкой обивке сиденья. И вдруг за долю секунды меня осенило: это же моя школа! Там написано «учитель старших классов»… Господи! Нет! Дверь со стороны водителя снова открылась, и мой НОВЫЙ УЧИТЕЛЬ приземлился рядом со мной. Опа! Да я и вправду попала… Дальше я лихорадочно вспоминала, есть ли сегодня у меня литература или нет. Хотя, если бы она была, то стал бы он катать меня на другой конец города? Расписание я никогда не записывала и даже не запоминала. Все дни недели с начала первого семестра в моей голове абсолютно перемешались, ведь добавились факультативы и прочая муть, так «нужная» одиннадцатиклассникам. - Здесь направо? Я, встрепенувшись, кивнула. До двухэтажного дома на несколько семей, где жила моя бабулечка, оставалось совсем немного, но мне вдруг не захотелось, чтобы он подвозил меня прямо к дому. Мало ли… Что я скажу, если соседи (я хорошо знала, что эти соседи могли обсуждать только друг друга) поинтересуются, кто это на такой задрипанной машине? Не нужны мне эти споры-разговоры! - Мы приехали, – сказала я, отстегнувшись. Машина остановилась. – Спасибо вам… - Не за что, – мужчина снова улыбнулся, а я тут же выскочила из салона. – Мне было не в тягость оказать вам услугу, тем более что я стал виновником этого незапланированного путешествия. До свидания! - Прощайте, – против воли сорвалось с моих губ, когда я обошла машину, а он опустил стекло (зачем только?). Что я творю? С какой это стати я с ним прощаюсь? Завтра-послезавтра, да и вообще в течение последнего года в школе, я, судя по всему, буду лицезреть его в школе! – То есть, до свидания… - Позвольте узнать, когда вы намерены возвращаться? Что? Он действительно это спросил? Я почему-то чувствовала, что этим кончится. Неужели, он сейчас скажет, что подвезет меня обратно? - Я бы мог вас подкинуть… *** 21 октября. Я до сих пор не ложилась. Только начало светать. Знаешь, дневник, когда я бываю у бабушки мне всегда трудно уснуть. Может, это от того, что у неё слишком громкий холодильник и алкаши за стенкой, а может, я потеряла сон после случившегося. Бабушка любит накормить меня на ночь. Не то что бы я была вчера такая голодная, но её котлетки с парой ложек пюре – это нечто. В какой-то книжке по психологии я читала, что именно еда приносит человеку счастье. Не могу полностью согласиться, но и отрицать не буду. Правда, никакие горы котлет не смогут помочь тому маленькому котенку, который вообще не знал ничего о жизни. Зато узнал о людях. О нас. Меня всегда мучает вопрос: что мы сами знаем о себе? Мы живем лишь иллюзиями. Страхами и запретами. Да. Мы все без исключения стремимся к совершенству. Оно у каждого свое. Только почему в погоне за идеалом мы так безжалостно рубим тот сук, на котором сидим, то есть живем? Люди издеваются над животными и постепенно становятся… нет, не такими же животными, а гораздо хуже. Нельзя сравнивать человека и животное. Мы абсолютно разные. Мы равны лишь в том, что у каждого есть право на существование. И быть человеком, не значит равняться на животных или превосходить их, или жалеть, это значит уважать себя и думать о других. Может, это прозвучит странно или необоснованно, но я считаю, что даже самый плохой человек остается таковым до тех пор, пока знает, кто он. Если тебе плевать на окружающих, то как вообще ты можешь быть собой? Поздно вечером мне звонил Влад. Просил прощения. За что, спрашивается? Он всего лишь продемонстрировал всё то, о чем я только что говорила. И самое страшное, что он извинялся не потому, что понял, а потому что считал, будто это нужно мне. Рюмин казался нормальным, но лишь до тех пор, пока не стало очевидно, что ему слишком мало уделяли внимания в детстве. Одним словом, я не ответила ему ничего конкретного… Я так часто чувствую себя одинокой. Одиночества больше, чем чего бы то ни было в нашей жизни. Мне кажется, что одиночество – это заболевание. Не знаю, как оно передается (можно ли им заразиться случайно?) и передается ли вообще, но болеют им все, даже самые популярные и любимые. Кто-то тяжелее, кто-то легче его переносит, но осложнения неизбежны и одинаковы – острая нехватка счастья. Если верить ученым-психологам и сексопатологам, то для физического ощущения счастья человеку достаточно правильно питаться и регулярно заниматься любовью. А вот что нужно для счастья духовного? Как найти себя и удержать равновесие? От степени «счастливости» во многом зависит успешность. Это как сообщающиеся сосуды. Переизбыток одного значит дефицит другого. Я не считаю своих родителей неудачниками, разумеется, но на мой взгляд, маме пора бы иметь солидную работу, а папе, как минимум, построить огромный дом и посадить вековой дуб. Хотя, у всех разные пути к счастью. И длина этих путей-дорог разная. Обидно только одно, что порой ты идешь слишком медленно (или вообще стоишь на месте), а когда понимаешь, становится поздно. Я не говорю о том, что нужно беременеть в пятнадцать, а в двадцать разводиться! Это табу является строгим. Те, кто решаются его нарушить, должны иметь стальные нервы и тонну терпения. У меня, например, много планов на будущее. Не личных, а карьерных. Я собралась в престижный столичный ВУЗ, поэтому аттестат должен быть соответствующим. Нет, у меня не возникает сомнений по этому поводу. Точнее – не возникало. А вот теперь мне кажется, что читать и писать станет чуточку напряжнее, чем раньше. Кораблев Александр Игоревич – тот самый, с которым я познакомилась вчера. По одному взгляду на него ясно, что человек со странностями. И не только из-за внешнего вида. Хотя, в наше время внешний вид является как раз тем бичом или клеймом, если хотите, который и определяет твое дальнейшее место. Если он и по школе будет рассекать в резиновых сапогах и белых брюках свободного покроя (шаровары какие-то не по мне), то быстро приобретет репутацию придурка. Я надеюсь, дорогой дневник, что у него хватит ума переодеться или на худой конец только переобуться… Короче, ты понял. Интересно, а я сама стала бы заморачиваться по поводу того, что кто-то считает меня странной? Если бы я была учителем, то, думаю, что меня бы гораздо больше волновала посещаемость и успеваемость. Я вот всегда думала, что мужчины-литераторы выглядят как истинные джентльмены. Что-нибудь в английском классическом стиле: дорогой костюм и брюки со стрелками; начищенные до блеска, режущего глаза, остроносые ботинки со шнурками – тонкими и завязанными педантично аккуратно; галстук в полоску, завязанный большим двойным узлом, а ещё шляпа или трость отлично бы дополнили образ… А манера говорить и двигаться у таких учителей должна бы быть воспитана с пеленок, а витиеватость речи – привиться с молоком матери. Литераторы всяких там Кембриджей, читающие наизусть Шекспира или Гёте, в своей среде выглядят примерно так же, как наши Александры в сапогах, бубнящие себе под нос отрывок из Руслана и Людмилы, то есть – обыденно. Мне всегда хотелось поменять их местами. Интересно было бы? Почему-то я была уверена, что наши сдулись бы быстрее. Я представила на секунду этого Кораблева среди огромной аудитории в лучшем университете Англии в галстуке, перекинутом через плечо, и в грязных ботинках (привычка держать обувь в чистоте, как правило, приходит не с воспитанием, а с женой, с нормальной заботливой женой, которой у нашего чтеца, наверняка, не было сроду), приклеенных к полу (из-за того, что «Момент» так быстро не сохнет, а подошва отваливается), мне просто стало дико смешно. Нет, русская литература, конечно, прекрасна и нужна, но не несет она в себе той романтично-драматической нотки. Есть только трагедия, с изредка проскальзывающей комедией или пошлостью. Увы… при нашей прежней учительнице я частенько прогуливала уроки литературы, правда потом приходилось сдавать ей всякие коллоквиумы и писать сочинения по Достоевскому про его взбесившихся идиотов, совершивших преступление и, естественно, понесших наказание от братков Карамазовых* Черт! Кажется, я увлеклась. А ведь время довольно много. Пора собираться в школу. Дописывать недовыведенные в первом классе буквы и умножать свои промахи и прогулы на шансы удачно сдать экзамены.