Моя вторая тень

      — Вам будет удобно завтра во второй половине дня? Тогда подходите в кабинет господина заведующего, он завтра после обеда уедет по делам, мы его не побеспокоим и спокойно всё обсудим. До завтра, Тацуми-сан!       Ещё раз улыбчиво глянул на меня с высоты своего роста — сердце почему-то пропустило удар, поклонился и направился в кафетерий, из которого я только что вышел. Почему я готов придушить тех парней, к столику которых он направляется, улыбаясь куда приветливей, чем мне?       Сзади лёгкие быстрые шаги. Мне не нужно прислушиваться, чтобы расслышать их в любом гаме, не нужно оборачиваться, чтобы узнать его... Моя «вторая тень» почти всегда со мной.       — Семпай! Вы ещё здесь? Что застыли? Да что такое с Вами?       Проследив мой взгляд, хмыкает:       — А, новый помощник завхоза. Говорят, старик Катахара наконец-то собрался на пенсию, как только подготовит себе достойного преемника. Да только это уже третий, кажется, претендент, которого он пытается обучить своим хитростям, предыдущие сбежали... Ну и чего Вы на него так уставились? Он похож на кого-то, кто в далёком детстве попросил у Вас мячик поиграть, да так и не отдал? А может... — заговорщически понижает голос: — поближе познакомиться хотите?       Ах ты, скотина языкатая! Успел ведь отскочить.       — Да ладно Вам, я ж не в том смысле! Вы что-то последнее время сам не свой, опять всё неправильно поняли. Просто знакомство может быть полезным, парень продержался дольше всех предыдущих, вполне вероятно, что он наш будущий завхоз. А с хозяйственниками надо дружить! У старого скряги вон гвоздя ржавого не выпросишь! Идите, Вам пора, таймер скоро сработает. Образцы перестоят, если Вы не поторопитесь.       — Раскомандовался! Сам знаю! А ты давай быстрей, одна нога здесь, другая — там! Не болтай долго, и не забудь взять мне...       — Фюст... Фюрс... тьфу, ну и фамилия! Список у меня с собой, не беспокойтесь!       — Мой читательский взял?       — Зачем? На мой запишут, как всегда.       — Идиот! Говорил же, тебе могут не дать, книга из особого списка.       — Семпай, думаете, девчонки в библиотеке за столько лет не выучили, для кого я книги беру?       — Эту могут не дать!       — Ха, и куда ж они денутся? Дадут, я их уговорю, — подмигивает, демонстрирует мне свою самую обаятельную улыбку и, развернувшись каким-то балетным пируэтом, шагает в сторону библиотеки. Мне-то что улыбаться, я же не девчонка-библиотекарша, меня его улыбочки не волнуют, скорее уж обеспокоит их отсутствие. Ведь если мой кохай не «сушит зубы» хотя бы раз в час, значит случилось что-то серьёзное. Так что пусть его лыбится.       — На обратном пути купишь мне кофе! — кричу вслед.       Не оборачиваясь, машет рукой, мол, понял, и скрывается за поворотом.       — Эй, Тацуми! Опять гоняешь свою «вторую тень» почём зря?       Только этих мне ещё не хватало для полного счастья! Два первостатейных лоботряса, прожигатели родительских капиталов, надоели за время учёбы хуже горькой редьки.       — Ты эту каланчу за прислугу держишь? То он обед тебе тащит, то за кофе бегает, то за сигаретами, сейчас куда, в библиотеку? Разбаловал ты его совсем, он хоть работает у тебя, или только числится в лаборатории?       Ну и где логика, спрашивается, гоняю или разбаловал? Дебилы! Вежливо интересуюсь:       — Вам-то что за дело?       — Как что? Парень в первой десятке по успеваемости, а к такому наставнику угодил. Жалко же! И как только он ещё от тебя не сбежал? Я бы, или Сато вон, с удовольствием такого бы к себе взяли...       Нашлись жалельщики! Что же они его второкурсником-середнячком не взяли? Эта бестолочь в первой десятке именно потому, что «угодил» ко мне. Вернее сказать, навязался сам. После того случая... Я очень быстро пожалел о принятом второпях решении взять это недоразумение ассистентом. Беспокойный и шумный, он смертельно утомил меня своей трескотнёй в первый день ещё до обеда, но в тоже время оказался весьма толковым помощником и вменяемым учеником. А вот его пробелы в знаниях удручали. Зачем мне в лаборатории ещё один безмозглый штатив, пусть даже говорящий и способный к самостоятельным манипуляциям? Мне нужен человек, на которого я могу положиться, и поэтому я поставил ему условие: или в следующем семестре я увижу его имя в рейтинге второкурсников факультета не ниже чем на пятидесятом месте, или он покинет мою лабораторию. Тогда он, помнится, стал всего лишь сорок седьмым...       Пожимаю плечами:       — Сами спросите у него, нужны ли ему такие наставники, как вы... Я должен идти, работа ждёт.       Нужны, как же! Он сам их поучить может, эта дубина всё-таки мой кохай! И мне надо поспешить, иначе наша с ним работа пойдёт насмарку. Задержали меня помощник заведующего да эти двое. Украдкой в последний раз бросаю взгляд через стеклянную перегородку. Он смотрит сюда! Черт! Видел ли, как я тут любезничал с этими человекоподобными? Что он может обо мне подумать — что я такой же оболтус? Проклятье! Почти бегу к себе, чувствуя, как начинают гореть уши и щёки. Да что же это? Что со мной происходит?..       — Ваш кофе. Ваши книги. А ещё, — понижает голос, оглядываясь по сторонам, — я кое-что о кое-ком узнал.       Играем «в шпионов»? Взрослый ведь парень!       — Что там шепчешь? Кроме нас тут никого нет. И о чём ты?       — Он Ваш ровесник, родом с Кюсю, а к нам его перевели из филиала в Нагано. С отличными характеристиками, кстати. Не женат, и очень похоже, что у него никого нет. Всегда приветливый, аккуратный, обходительный. Девчонки от него без ума, вовсю глазки строят, а он на это ноль внимания, представляете? Только вежливо улыбается и раздаёт комплименты всем подряд. Если старик всё-таки оставит всё на него... Такой молодой, и такая должность! Интересный экземпляр, всё-таки Вам стоит поближе с ним познакомиться... Ай! Больно же! Ну что я такого сказал?       — Прекрати болтать всякую чушь! С чего ты взял, что мне интересно слушать про этого... как там его? — уши снова предательски горят, но, может, под волосами это не заметно?       — Что? — отнимает руку от покрасневшего уха, на лице появляется ехидная усмешка. Отойдя подальше, заливается хохотом:       — Вы что... и его имени запомнить не смогли? Вот умора! Он же наверняка Вам представлялся! Ну, Вы в своём репертуаре...       — Хватит! — отшибаю ладонь о стол.       Мгновенно замолкает, став серьёзным. Только в глазах прыгают чёртики.       — Семпай, а Вы помните, что обещали сегодня закончить вовремя?       Переводим разговор? Замечательно, я совсем не против, только это не значит, что так сразу перестану сердиться.       — Если получится, я сказал!       — Всё получится, если Вы не будете опять витать в облаках! Мы и так последние дни сидим тут допоздна. А Вы обещали!       — Ладно, посмотрим, угомонись, и за работу! Четвёртый комплекс, по схеме А-2, я тебе всё вчера расписал. Эй, куда? Марш за тот стол, нечего мне здесь мешаться!       — Там темно!       — Свет включи, дебил! Пшел быстро!       Что за наказанье мне с эти придурком! Ладно хоть, научился работать молча. Сейчас мне совершенно не до кретинских шуточек. Я никак не могу понять, что со мной. Просто наваждение какое-то. Полторы недели, как он работает у нас. И неделю, как я не могу прийти в себя после нашей первой встречи. Даже со стороны, оказывается, это заметно. Я ни разу в жизни не был ни на Кюсю, ни в Нагано, но почему мне кажется, что давным-давно его знаю? Почему мне показалась такой знакомой его улыбка, адресованная проходящей мимо знакомой, почему мне так досадно, что она предназначена не мне? Почему я так странно себя чувствую в его присутствии? Почему невозможно смотреть на него и одновременно трудно оторвать взгляд? Почему... Черт!       — Семпай, Вы так неаккуратны! Сейчас обработаю, не дёргайтесь, — телепортировался этот придурок из своего угла, что ли?       — Ну, вот и всё! Посидите немного, я закончу тут, и пойдём домой.       — Рано ещё...       — Рано?! В самый раз! Опять хотите увильнуть? Сегодня не выйдет! И руку лучше поберечь, пусть порез затянется. Отнесите пока это в холодильник, будьте добры. И, пожалуй, идите переодеваться.       — А... — бросаю взгляд на его стол. Там уже все убрано, на абсолютно чистой столешнице только журнал. Значит, этот хитрец закончил этап, и, пользуясь тем, что я несколько задумался, тихо всё прибрал и приводил в порядок записи. Когда успел? А сколько времени-то? М-да, я немного увлёкся. Действительно пора домой, обещал.       Возвращаюсь через пару минут, вспомнив, что оставил на столе библиотечные книги. Он меня не замечает, из лежащего на столе мобильника доносится:       — А, привет, пропащий! Ты где? Всё ещё батрачишь?       — Привет-привет! Слушай, Ямагучи, не знаешь, Маеда-семпай нашёл уже себе нового ассистента?       Что?! Как это понимать? Он что, решил уйти? Да ещё к кому — к Маеде, этому безалаберному придурку!       — Маеда? Нет. Приходил пару раз какой-то парень, я его не знаю, но что-то у них не срослось. А что, ты хочешь? Только не говори, что твой дракон наконец достал тебя до печёнок! И так все удивляются, как ты столько продержался!       И я должен всё это выслушивать? Нажимаю отбой.       — Семпай! Что вы себе позволяете? — он ещё и возмущается, каков нахал!       — Нет, что ты себе позволяешь, мерзавец? Личные разговоры в рабочее время! Давай быстро заканчивай, и пошли домой. Я помню свои обещания.       — Ничего не рабочее, рабочий день кончился. Уже почти всё, я сейчас.       — И перезвони, скажи, что передумал!       — Что передумал? — ох уж мне этот невинный взгляд! — А, вы про Маеду-семпая? Так я не для себя, меня ещё вчера Нито просил узнать. Сейчас вот вспомнил, решил сразу же и позвонить. Куда же я от Вас теперь денусь-то?       И за что мне это наказанье? Вот это долговязое болтливое моё личное наказание. До печёнок я его, видите ли, достал! Кто кого ещё достал! К счастью, похоже, что меня ждёт какая-то поездка — профессор Фукушима на днях намекнул, что мне нужно обновить разговорный английский. Очень кстати, хоть отдохну от этого типа. Уже две недели мы вместе снимаем квартиру, а я всё не могу понять, устраивает ли меня такое соседство или нет. С одной стороны, эта постоянно раздражающая заноза теперь достаёт меня и дома. С другой... Вечером и в выходные мне есть с кем поговорить, обсудить дела на работе, он замечательный собеседник. А также отличный хозяин и неплохой повар. Этот дурачок всегда так радуется, когда я хвалю его стряпню, а я всего лишь говорю правду. Пусть моя доля арендной платы — три пятых, но зато я избавлен от домашней работы.       — Семпай... Семпай! О чем Вы опять мечтаете? Или, — предусмотрительно отступив на несколько шагов, хитро щурит глаза, — о ком?       Ну, скотина, я тебя сейчас озадачу!       — О тебе, дубина, о ком же ещё? Кто мне не даёт ни минуты покоя?       — А я как раз хотел Вам предложить прогуляться в одиночестве.       Не сработало... Что? В одиночестве?       — Куда собрался? Сам же меня торопил домой...       — Я-то как раз домой, а у Вас сигареты заканчиваются. Вот заодно и продукты на завтра купите, список я написал.       Я избавлен от домашней работы, но не от походов в магазин. Пытаюсь всё-таки отвертеться:       — А может, я домой, а ты в магазин? Или давай опять купим возле дома что-нибудь готовое?       С показным равнодушием пожимает плечами:       — Да пожалуйста, если Вы вдруг научились готовить и позаботитесь об ужине. А полуфабрикаты и готовое мы покупать не будем, потому что, во-первых, сами же жаловались на изжогу, а во-вторых, это дорого. У нас и так на «хозяйственной» карточке мало осталось, ещё пара готовых ужинов, и до конца недели будем одним рисом питаться!       Бесит меня эта дотошность! Неимоверно бесит! Но делать нечего, придётся идти, да и, по правде говоря, вся эта магазинная еда и в подмётки не годится его стряпне. Беру протянутую карточку, бумажку со списком и поворачиваю к магазину.       — Семпай? — собрав посуду после ужина, выжидательно уставился на меня.       — Помню, не зуди! Ты помой, а я в душ схожу.       После душа мечтаю лишь об одном — залезть под одеяло и немедленно уснуть. Может, удастся потихоньку прокрасться в комнату за его спиной? Уже протягиваю руку к двери...       — Сем-пай. Вы куда? — кажется, всё плохо. Когда у него такой голос...       — Я хотел... — что бы придумать?       — Вижу. Опять скажете, что забыли? — медленно вытирает руки, глаза мечут зелёные молнии. И кто из нас страшный дракон?       — Ладно-ладно, подождёт, — примирительно поднимаю руки, сдаваясь. — Я только пару минут посижу отдохну, идёт?       — Может, всё же пойдёте в мою комнату и начнёте сами?       — Не хочу в твою, мне здесь больше нравится! Две минуты ничего не решат.       Падаю на диван, прикрываю глаза. И как я его ещё терплю? Это только со стороны он милый, а на самом деле — тиран и деспот. Прислушиваюсь. Резкое раздражённое бряканье посуды постепенно стихает, переходя в тихое постукивание. Хорошо ещё, что он отходчив. Как бы мы не ругались, уже через несколько минут он способен вернуться к нормальному диалогу, своей бесконечной болтовне и шуточкам.       — Я закончил. Вы отдохнули?       Обречённо киваю.