1158 дней

18 июня 2015 год — А потом я ему по роже как да-а-ам! — юноша встал, размахиваясь кулаком. — Вот так ему я и дал! По роже во-о-от так! Ты вообще слушаешь?! — парень злобно смотрит на полуспящего Донхэ, подперевшего щеку рукой. — Ты меня не слушаешь, — Донхэ покачал головой с прикрытыми глазами: — Слушаю я, Хигаши, слушаю… — Тогда я потом его за воротник схватил и говорю: «Ты че такой дерзкий, а!» После этого меня ещё больше зауважали! — парень поставил одну ногу на табуретку и показательно выпятил грудь. — У меня сейчас такое классное тело, можно какого-нибудь верзиле морду набить! — до Донхэ вдруг доходит смысл слов, и он резко встаёт, хватая юношу за руку: — Никакого рукоприкладства, тем более в теле Хёкдже, — парень закатывает глаза, обидчиво хмыкая носом. — Ну и ладно. Я пойду на улицу! — Хигаши рванул к выходу, но крепкая хватка не позволила и сдвинуться с места. — Ну что? — Сиди дома и мультики смотри, мне не нужно, чтобы ты всех дворовых детей избил, — художник недовольно оглядывает расстроенного юношу и ведёт в гостиную, садя перед телевизором. — Приятного просмотра, — он включает телевизор и выдав личности пульт, уходит в свою студию. Близко к стене стоял мольберт, а на нём холст, на который была накинута белая ткань. Донхэ сдёрнул её и отошёл, рассматривая картину издалека. Начало уже было положено — цветовые пятна хаотично были разбросаны по холсту, но где-то всё ещё оставались пустые места. Художник улыбнулся и открыв свежую коробочку с акварелью, распечатал завёрнутые в фольгу кюветы, смочил краски водой и, коснувшись баночки с ярко-красным цветом, мазнул по холсту, добавил холодных оттенков и положил ещё один мазок, отходя, и оценивая, как всё выглядит. Донхэ не считает рисование картин своей работой. Для него это неотъемлемая часть жизни, без которой существование поблёкнет, не имея более смысла. Рисовать он начал ещё в детстве, когда — не помнит точно, и детских рисунков почти не осталось — брат их почему-то выбросил. На его книжных полках лежат широкие альбомы с огромным количеством героев мультфильмов, каких-то выдуманных, а затем, чьи-то портреты, натюрморты в цвете, серьёзные работы маслом и далее всё, что только угодно. Рисование — это как способ расслабиться, забыться ну и самосовершенствоваться. Мужчина слышит, как кто-то входит в его студию — цокот каблуков. Он за пару мгновений успевает тысячу раз пожалеть, что забыл закрыть дверь. — Доброе утро, Ли Донхэ, — Минджи. Художник быстро закрывает холст тканью, поворачиваясь к ней и хмуря брови. — А что это мы такие недовольные? — Не помню, чтобы я тебя приглашал, — он замечает в её руке маленький ключ — Донхэ сам ей отдал копию дабы не заморачиваться, когда ей нужно было прийти к нему и оставить документы. — Что нужно? — «Что нужно»? Захотела и пришла, вот и всё. Что за мерзость сидит в твоей гостиной? На картине тоже он? — девушка кивает головой на дверь и складывает руки на груди, крутя каблуком по полу. — Не твоё дело, и не смей его обзывать скверными словами, не имея даже понятия о том, кто этот человек, — художник встаёт и подходит к Минджи, сердито заглядывая в её глаза — она его раздражает до жути. — Говоришь, что я понятия не имею? Ха! Как раз имею. Нашёл себе такую игрушку? Этот парень выглядит как шлюшка, зачем он тебе? Ты ненормальный, Хью, — она смеётся, прикрываясь рукой в кожаной перчатке. — Пойду и поставлю тварь на место, — девушка разворачивается, проходя в гостиною, Донхэ кидается за ней, но, почувствовав резкую боль, хватается за голову, видя, как Минджи подходит к парню всё ближе и ближе. Юноша смотрит на неё совершенно невинным взглядом, непонимающим. Художник скалится, замечая, как её уголок губ поднимается в коварной ухмылке. — Проучу маленькую дрянь. Она хватает маленькую пустую хрустальную вазу, стоящую рядом с телевизором. Донхэ лишь видит, как Минджи поднимает руку вверх. Юноша сжимается, отодвигаясь на несколько сантиметров испуганно смотря на грозный предмет у девушки. Страх обволакивает все мысли мужчины, тело, всякое понимание реальности пропадает. Не видя ничего перед собою, художник несётся к юноше сколько есть сил. Удар. Внезапная боль в виске, перед глазами мутно, а ноги не держат. Только тёплая кровь течёт по виску, родной голос что-то невнятно шепчет, а сознание отказывается понимать ситуацию и выключается. * Гигантский помпезный дом, щедро украшенный и снаружи, и внутри. Гладкие каменные полы, на стенах подсвечники, напоминающие те, что бывают в коридорах древних особняков. Симметрично оформленная гостиная — посередине мраморная лестница, по обе стороны от неё большие белёсые колонны. На стенах великое количество живописных полотен девятнадцатого века, репродукций, конечно же. Под потолком огромная люстра, поблёскивающая своими позолоченными частями и подвешенными на ней камнями. Маленький опрятно одетый мальчик спускается по лестнице, стукая низкими каблучками своих лакированных ботинок. Спустившись, сразу бежит к высоким деревянным дверям, распахивая их и останавливаясь на входе, кивает сидящему за столом мужчине в строгом костюме. Подходит к нему, обнимая: — Чем ты занимаешься, папа? — мальчик смотрит на листки с какими-то табличками и текстом. — Это что? — Это моя работа, — он улыбается, поглаживая мальчика по голове. — Скоро всё наладится и твою маму выпишут из больницы, — в глазах мальчика загораются огоньки, он радостно смеётся, прыгая на месте. — Здорово, папа! * 19 июня 2015 год Хёкдже сидит подле белой койки с белоснежными простынями. Запах медикаментов. Он сжимает руку Донхэ, который лежит без сознания с забинтованным лбом, чёлка небрежно взъерошена, а по шее стекают редкие капельки пота, почти незаметные. Хёкдже легко касается его лба, а в душе что-то переворачивается с каждой минутой нахождения здесь. Он чувствует свою вину, ведь если бы его не было, Донхэ бы не бросился его спасать от Минджи, находящуюся вне себя и не получил бы такой удар. Хёкдже теперь осознаёт, что делает чужое сознание, управляя его телом, что несказанно его радует. Похоже, что он идёт на некую «поправку». Ресницы художника слегка дёргаются, а юноша замирает, выжидая его прихода в сознание. Сердце Хёкдже бьётся слишком быстро, чтобы сейчас уследить за его частотой, он слишком сильно волнуется. Донхэ приоткрывает глаза, втягивая ртом немного воздуха. Смотрит несколько минут просто в потолок, а потом понимает, что кто-то сидит рядом с ним. Он медленно поворачивает голову, осматривая лицо перед собою из-под полуприкрытых ресниц. — Донхэ, ты хорошо себя чувствуешь? — юноша ждёт, ждёт хорошего ответа, хотя бы просто ответа, ну же, ответь! Мужчина моргает, продолжая рассматривать лицо Хёкдже, плавно проводит пальцами по чужой ладони, пряча руку под одеяло. — Кто ты? .. — Хёкдже широко распахивает глаза, а художник непонимающе отворачивается в сторону, прикасаясь к повязке на своей голове.