1158 дней

Дождь. Сквозь открытое окно капли приземляются на стол и на зелёные листья сиреневой фиалки. У Донхэ в доме много цветов. Хёкдже суетится на кухне, стараясь приготовить из подручных материалов что-нибудь съедобное, при этом сам успевает жевать кусочки только что нарезанных овощей. Он знает, что тот, кто привёл его к Донхэ и тот, кто приводил его к железной дороге — одна личность. Он знает это, потому что ему вдруг удалось уловить мысли чужого сознания, хотя раньше так сделать он не мог — оттуда же к нему пришли и воспоминания. Хёкдже скользит взглядом по окну, за которым из-за сильного ливня видны лишь призрачные очертания пейзажа, в сердце тоскливо. Через несколько минут на кухне нарисовывается Донхэ, обернувшийся в одеяло. Юноша, завидев его, сразу улыбается. Непроизвольно. Художник дрожит. Садится с пустым взглядом, направленным на стол, и покрепче сжимает в руках мягкую тёплую ткань. — Ты замёрз? — Хёкдже вспоминает, что в комнате было открыто окно и винит себя за такую оплошность, Донхэ ведь мог заболеть. — Немного, — ощущая волнение в голосе юноши, Донхэ хочет, чтобы тот не беспокоился за него. — Я тут кое-что приготовил, ты будешь? — художник вопросительно поднимает бровь, осматривая кастрюлю на плите, парень видит это и неловко перебирает свои пальцы. — Я тут немного похозяйничал, ты не против? — Нет, — мужчина чувствует, как его подташнивает, и голова идёт кругом, так что лучше пока посидеть без еды. Юноша понимающе кивает, ставя на стол стакан воды. Донхэ берёт его и подносит к своим губам, но руки ослабевают, и, не успев сделать и глотка, стакан падает на пол, разбиваясь вдребезги. Художник уже тянется к острым осколкам, слегка задевая, но Хёкдже мягко убирает его руку: — Я сам, — он аккуратно собирает осколки и выбрасывает, а затем замечает, как маленькая капля алой жидкости проступает на подушечке указательного пальца мужчины. Хёкдже сейчас ни о чём не думает, а просто садится перед художником на колени и нежно поднимает его ладонь, притягивая к себе и слизывая выступившую кровь с кончика. От этого у Донхэ по коже пробегаются мурашки, сердце колотится быстрее, он отодвигает стул, на котором сидел, и, сбросив куда-то одеяло, спускается к Хёкдже. Плавно проводит рукой по выступающей скуле юноши и смотрит в глубокие карие глаза, блестящие, прекрасные. Обхватывает чужое холодное лицо ладонями и медленно притягивает к себе. Касается губами бледной щеки, а Хёкдже прикрывает глаза, наслаждаясь моментом. Донхэ целует его в уголок губ и, обвив руками талию, обнимает, утыкаясь носом в грудь. Юноша чувствует, как тепло дыхания мужчины согревает, проникая до самого сердца. Они молчат, у обоих бешено колотится в груди, у обоих захватывает дыхание от обычных прикосновений. Донхэ глубоко вдыхает и поднимается. С улыбкой протягивает руку Хёкдже, помогая встать. Они ещё пару мгновений смотрят друг на друга, но для них — это почти как вечность. — Мне нужно сегодня сходить за покупками, — словно ничего не случилось, Донхэ поднимает упавшее одеяло и уносит в комнату, Хёкдже идёт за ним, останавливаясь в проходе. — Ты пойдёшь со мной? — Пойду, — юноша по привычке смотрит на настенные часы и вдруг понимает — у художника в каждой комнате висят часы, они просто повсюду. — Откуда у тебя столько часов? — Купил специально для тебя, — мужчина надевает красную рубашку и берёт свой кошелёк, проходя по коридору к гардеробу. — Ну и для себя, — он достаёт голубое пальто, а Хёкдже даёт свою любимую кожаную куртку с оленями в виде вышивки. Они одеваются и выходят из дома. Дождь кончился, но под ногами лужи, а над головой тёмно-серое неприятное небо. Донхэ идёт быстро, и Хёкдже с трудом за ним поспевает, они останавливаются на светофоре. Юноша разглядывает высокие здания и здания пониже, эклектичные и тем приковывающие взгляды. Художник стоит, отвернувшись. Хёкдже осторожно берёт его за руку, а тот, так и не повернувшись, незаметно улыбается, быстро проходя дорогу на разрешающий сигнал светофора. Они приходят в большой магазин. Для художников. При входе сразу чувствуется запах красок, древесины, бумаги и всего-всего, чего только можно. Донхэ уверенно идёт к стеллажам, где в коробочках стоят кисточки, и внимательно их изучает. Выбирает несколько, а потом идёт к бумаге, долго растирает лист меж большого и указательного пальца, видимо, проверяя плотность и качество. Хёкдже с интересом наблюдает за всеми его действиями, хотя, сам особо не понимает, чем отличался один белый лист от другого, и почему Донхэ отложил один и взял точно такой же. Далее Донхэ берёт несколько коробочек с акварелью, а Хёкдже, заметив этикетку с ценой, изумлённо охает. Цена не маленькая. Парень рассматривает репродукции картин, которые стоят на полу в вычурных рамах, окрашенных в золотой. Пока он любуется морем на одной из работ, Донхэ уже ушёл к кассе с руками, набитыми всякой ерундой помимо нужных материалов — там и какая-то головоломка, кубик Рубика, игрушки, магнитики и прочая мелочь. Хёкдже спешит за ним и пугается счёта на чеке, но Донхэ лишь качает головой — «это пустяки». Они выходят из здания, а художник идёт ещё куда-то, Хёкдже спешит за ним. На этот раз магазин одежды. Донхэ шустро закидывает свои недавно купленные вещи в камеру хранения и, взяв Хёкдже, тащит его к ровным рядам вешалок, с красующимися на них вещами, цены которых пугают юношу обилием нулей. Художник быстро всё перебирает, а парень тем временем что-то напевает себе под нос, покачивая головой туда-сюда: походы по магазинам утомляют. Донхэ вытаскивает чёрную футболку с длинным рукавом, где-то находит вязаный шарф и загоняет недоумевающего Хёкдже в примерочную, кидая ему вещи: — Примерь. — Это было мне что ли? — Хёкдже рассматривает одежду и непонимающе смотрит на художника — он был уверен, что Донхэ выбирает вещи себе. — Я… — не успевая договорить, перед Хёкдже задёргивают шторку. — Надевай уже, — после нехитрых манипуляций с футболкой, у которой оказалось столько странных вырезов с застёжками, парень всё-таки смог её надеть и, замотав поверх всего этого шарф, довольный собою, явился перед Донхэ. Тот критично осмотрел его, потирая подбородок и недовольно оглядел завязанный в морской узел шарф. — Что за вязание ты тут устроил? — Хёкдже поморщился, не понимая, как его прекрасное плетение не оценили по достоинству. Мужчина развязал шарф и накрутил его по-другому, надевая на всё это сверху ту самую кожаную куртку с оленями. — Чудесно, — пропел он сам себе под нос, подзывая к себе продавца. — Вот это всё мы покупаем, упаковок не надо, — девушка коротко кивнула и отбила на кассе чек, где Донхэ ей выдал кругленькую сумму. Хватая немного астрального Хёкдже под руку, Донхэ выбежал на улицу, где снова начался дождь. Художник кинул взгляд на часы — осталось лишь восемь. Для мужчины этот счёт слишком быстр, ему слишком мало дают времени побыть с Хёкдже, слишком мало! Донхэ сам не понимает, как оказывается в объятиях юноши. Тепло и уютно. Они греются, слушая шум ливня и даже не замечают, что дождь уже кончился — всё произошло спонтанно, как-то само. Они целуются, нежно, трепетно, боясь спугнуть мгновение, такое волшебное и чарующее… Всё произошло само. Они и сами не заметили, как что-то поменялось, как появилось в сердце что-то жгучее и волнующее.