1158 дней

Все ученики обернулись, отвлёкшись от своих занятий, стихло бульканье кисточкой, подозрительными, удивлёнными и просто непонимающими взглядами, смотрят на взрослого парня, который продолжает выпрашивать мороженку у их недоумевающего учителя. — Подождите немного, я сделаю дела и вернусь, — мило улыбаясь своим ученикам, якобы ничего странного не случилось, Донхэ хватает новоприбывшего за рукав его свитера и выводит за дверь — здесь можно свободно поговорить. По помещению проходит лёгкий смешок, и учащиеся вновь приступают к своей работе. — Так… — он смотрит на юношу — тот незаинтересованно чешет нос, рассматривая яркие бумажки с различными надписями — приглашения в клубы и школьные кружки, висящие на стене. — Ты у нас кто? — парень широко зевает, смотря на свои развязанные шнурки кед. — Я мороженку хочу… — Донхэ молча наклоняется и завязывает юноше шнурки. — Хорошо-хорошо, — художник поднимается с колен и отряхивает запачкавшиеся в пыли штаны. — Я куплю тебе мороженку, — глаза парня оживают и начинают светиться, он подходит ближе к художнику, дёргая его за край рубашки, будто выпрашивая. — Как тебя зовут? — Я скажу, когда купишь, — Донхэ удивляется такой продуманности предположительно детской личности. По всей видимости, придётся последовать его желаниям. Мужчина трогает карманы, но деньги, похоже, остались в сумке, которую он оставил внизу, в раздевалке. — Пойдём вниз, я достану свой кошелёк, — парень послушно спускается вместе с мужчиной на первый этаж, и, пока Донхэ ищет в своей бездонной сумке деньги, юноша стягивает с себя свитер. – О, нашёл, — нащупав свой кошелёк, Донхэ разворачивается к парню и столбенеет. — Т-ты чего тут делаешь! — художник случайно пробегается взглядом по подтянутой груди и кубикам пресса, нервно сглатывает, замечая заинтересованный взгляд вахтёрши, пристально за ними наблюдающей и как-то коварно ухмыляющейся. — Надевай обратно! — Но мне жарко… — Сейчас выйдем на улицу, будет не жарко! — парень на ходу натягивает на себя свитер и, держа руку мужчины, они быстро выходят из здания и идут к киоску с ледяными лакомствами, находящемся всего в нескольких шагах от школы. — Какое ты хочешь? — юноша рассматривает красочную витрину и указывает пальцем на самую привлекательную этикетку. Донхэ сразу обращается к продавцу: — Эскимо, пожалуйста, — мужчина отдаёт парню угощение на палочке, а тот с аппетитом начинает грызть и посасывать сладость. — Ну как? Довольна душенька? — Угу, — не отрываясь от эскимо, бубнит юноша, а у Донхэ словно груз с плеч — похоже, что угодил. Парень съедает сначала весь шоколад и только потом приступает к белоснежной начинке. — Ну и что мне с тобой делать? — художник размышляет о том, что бросать здесь Хёкдже, тем более в таком состоянии, при котором он даже не понимает, что делает — опасно, так что нужно держать его возле себя, пока он не придёт в сознание. Донхэ так и не догадался, как юноша пришёл в город и как вообще его нашёл, но сейчас лучше просто спустить это со счёту и «держать под контролем» завладевшую им личность. Они поднимаются обратно на второй этаж здания — так просто с занятий, тем более оплаченных, Донхэ сбегать нельзя. Он возвращается в помещение, извиняясь перед учениками, и садит личность в конце кабинета на стул. — Посидишь здесь немножко, хорошо? — тот коротко кивает головой, крутясь в разные стороны — повсюду графические и живописные работы; розетки, головы и фигуры из гипса. Донхэ быстро пробегается по всем ученикам, говоря, что им стоит исправить, а потом присаживается рядом с парнем. Тот с интересом рассматривает, как работают юные художники. — Хочешь тоже попробовать? — он быстро кивает головой, а художник приносит ему небольшую картонку с бумагой, ластиком и карандашом. Он что-то сразу же рисует, а мужчина устало откидывается на спинку стула, смотря на белый потолок. Он прикрывает глаза, наслаждаясь окружающими его звуками — сразу ощущаешь такую свободу, понимание, находишься в своей тарелке. Донхэ почему-то замечает, что он бы хотел быть сейчас с Хёкдже, а не с посторонней личностью, которых в его голове полным-полно. Есть ли способ избавиться от них всех? Ведь они не должны мешать Хёкдже жить, эта жизнь его. Через несколько минут парень осторожно тыкает пальчиком в плечо Донхэ, он сразу реагирует и берёт в руки рисунок «на оценку». Художник удивлённо разглядывает работу — на ней слегка намеченная железная дорога со своими рельсами и шпалами, по ней едет длинный поезд, а из одного окна выглядывает мальчик. Нарисовано очень хорошо. — Кто этот мальчик? — мужчина рассматривает мальчика в слабо прорисованном, но всё равно видимом пиджачке. — Это я, — юноша смотрит куда-то в пол, словно и не желает больше, даже на мгновение, увидеть своё творение. — Ты куда-то едешь? — Донхэ ожидает ответа, но парень будто застыл, совсем ничего не чувствует. Мужчина слабо касается его руки, и он подаёт голос, как сигнал к тому, что ещё всё-таки с нами: — Я больше не хочу ездить, — юноша как-то сжимается, обхватывая свои коленки руками. Художник молчит, видя, как парень о чём-то грустно вздыхает. — Ты мне обещал, что скажешь, как тебя зовут, — вспоминая недавно данное обещание, мужчина решает как-то разрядить обстановку. Парень неловко поднимает глаза на художника и шепчет: — Донхэ. — О, красивое имя, — почему-то на автомате проговаривает мужчина, молчит, разглядывая мальчика на рисунке, и, через несколько секунд, до него только доходит: — Стой, как ты сказал? Донхэ? — Да, — художник задумчиво смотрит в окно, решая, что это просто совпадение. По крайней мере, убеждая себя в этом. — Так мы с тобой тёзки. На улице постепенно темнеет, а парень зевает, потирая глаза. — В принципе, на сегодня всё, можете собираться домой. Приходите на следующие занятия, — Донхэ прощается с учениками, и они уходят. Он бегло просматривает работы, оставленные на мольбертах — у всех хорошее начало, прекрасное чувство цвета и акварельная техника. Он гасит свет и смотрит на задремавшего юношу. Ну что вот с ним теперь делать? Донхэ чуть встряхивает его руку, заставляя открыть глаза и ведёт к себе домой — больше некуда, не оставлять же здесь, как брошенного щенка. Сонного парня садят на кровать, а он сразу падает, засыпая, будто ребёнок, вернувшийся с долгой прогулки. Донхэ садится напротив, рассматривает его безмятежное лицо, по которому скользит голубое освещение от ночника. И всё-таки это всё так странно. Донхэ уже поверил в существование так называемой «судьбы», которая предусматривает всё заранее — разлуки, встречи, пересечения дорог. Он убирает несколько прядок из чужой чёлки в сторону и любуется лицом — в нём для художника с самого начала было что-то манящее, чарующее. Он готов просто подолгу смотреть на острые скулы и пухлые губы, ему хочется, чтобы этот парень находился рядом с ним. Просто хочется. Только сейчас художник чувствует, что состояние почти неживое. Донхэ моргает, пытаясь сосредоточиться на чём-либо, но голова кружится, а картинка перед глазами плывёт и мажется. Сердце стучит как-то неестественно и стук отдаётся в ушах. Он встаёт и на полпути до шкафчика с лекарствами, без сил падает на кровать рядом с парнем. В голове будто что-то большое шебуршится, заставляя испытывать боль. 17 июня 2015 год Донхэ вздрагивает от раската грома за окном, по коже бегут мурашки, он повыше натягивает одеяло. Втягивает носом воздух, ощущая в нём запах дождя и слабые нотки мужского парфюма. Приоткрывает глаза, смутно видя перед собой размазанный образ. Он закрывает глаза и вновь открывает, напротив — лицо Хёкдже, немного уставшее, с тёмными синяками под глазами. — Хёк? .. — голос сиплый, еле слышимый. Парень смотрит на Донхэ и неожиданно крепко притягивает в свои объятия, кладёт голову на обнажённое плечо, случайно касаясь его холодными сухими губами. Тяжёлое дыхание отдаётся в ушах художника, он упивается чужим теплом и неосознанно проводит руками по едва ощутимым из-под майки позвонкам. — Я вспомнил тебя, Хэ, — непонятно — то ли радостный, то ли трагичный голос. — О чём ты? .. — мужчина чувствует себя под полным контролем Хёкдже: всё — чувства, эмоции и жизнь, он готов отдать этому человеку. Непонятный порыв, до ужаса странный, но почему-то вполне оправданный. — Мистер плюшевый Хью, — Донхэ вслушивается в слова, и что-то щёлкает в голове, обрывки фраз, клочки картины собираются в памяти, но не дают ничего точного. Он морщится от головной боли, а Хёкдже гладит его по спине. — Так звали твою любимую детскую игрушку, плюшевого мишку. — Хью? .. — художник вскрикивает от сильной боли — сознание наполняется сумасшедшим вихрем образов и изображений, они с безумной скоростью меняются, рябят перед глазами, Донхэ кажется, будто сейчас он целиком и навсегда лишится рассудка. — Я приеду через неделю, жди меня на … хорошо? — художник слышит чей-то голос, картинка раздробленная, неясная. — Я встречу тебя! — ещё один голос, до страха знакомый. Мужчина громко кричит от режущих сознание острых воспоминаний, они уже на кульминации, голова просто взрывается, тело непроизвольно дёргается, Донхэ дрожит, а по щекам текут слёзы. Его лицо наполнено невыносимым страданием и болью, он страшно вырывается из объятий, но Хёкдже не собирается отпускать, лишь прижимает крепче, успокаивающе треплет волосы и, взяв чужое напуганное лицо в ладони, накрывает бледные губы поцелуем, каким-то печальным, со вкусом горя и отчаяния. Донхэ тихо мычит и чуть расслабляется, прекращает жуткие дёрганья — боль уходит. — Всё в порядке… — последний шёпот, который он слышит, перед тем как закрыть глаза и попасть в пучину из страха и грусти.