Следуя за венской тенью

      Дин сам себе не верит, когда просит Сэма о передышке; ещё большие сомнения вызывает у него согласие брата, не привыкшего долго засиживаться с ним в четырёх стенах. И всё же он понимает, что им обоим необходима эта пауза - во всех смыслах.       Время тянется непривычно размеренно. Сердце Дина больше не намерено каждую минуту пытаться выскочить из груди. Он всегда сыт, чист и гладко выбрит - непозволительная роскошь для охотника. Его физическое состояние отличное, и ему совсем не хочется выяснять, откуда в бункере бесславно-бесследно сгинувших хранителей знаний вода и электричество. Нет, Дина совсем не интересует собранный ими архив данных о сверхъестественных тварях, в котором немедленно окапывается Сэм. Ему действительно нужна передышка.       Иногда Дину кажется лучшим выходом просто запереться в благословенном бункере навечно, чтобы никто - даже вездесущий Кас - не смог бы их найти. Да, Дин сломлен так окончательно, что не может снова обманывать сам себя. Сначала ад, а затем и чистилище вывернули его наизнанку, выдернув и раскрошив хребет, самое его основание. Дину не помогают обычные способы взять себя в руки - даром что Сэму тоже не до него. Конечно, прежнему Дину Винчестеру не понравилось бы такое отношение к себе. Он бы в ярости разнёс полбункера, требуя должного внимания и извинений, но новому - в сотый раз изменившемуся - Дину уже плевать. Просто он давно осознал, что Сэма не удержит, если он сам того не пожелает, и единственная их теперь связующая нить - любопытство и работа.       Жизнь в канзасской глуши вдали от новостей о каких-то ещё таинственных убийствах нравится Дину первых четыре дня. В ночь на пятый он еле засыпает, на всю включив в наушниках любимую Металлику и - позже - ещё более любимую оглушительную тишину. В следующую ночь он понимает, в чём подвох. Чистилищу не удалось отучить его спать в одной комнате с Сэмом, и теперь ему некомфортно даже на несколько жалких часов расставаться с ним. Разлука с братом - вечные причина и следствие глобальных проблем, и в сознании Дина совершенно не укладывается тот факт, что Сэм променял его поиски на попытку забыться с Амелией. В конце концов, на первый же зов он вернулся, и другие его поступки говорят красноречивее остального о том, как сильно он всё ещё к нему привязан. Дину даже не видятся глупыми выводы стайки одержимых видеоманьяков-студентов-оборотней про то, что у них - чёртовых Скалли и Малдера - год назад был служебный роман. Ему ли не знать, что со стороны понять бывает намного проще, чем изнутри, где искусно сломаны хребет и с десяток других, менее жизненно важных и крепких костей.       Впрочем, Сэм переломан ещё безнадёжнее. Иногда он на автопилоте продолжает лгать, что какое-то время был счастлив с Амелией. Дин лучше него знает, каково это - ни на миг не забывать о брате и прикрываться маской, за которой якобы совсем неразличим искореженный хребет. Проблема в том, что один Винчестер является надёжным остовом для другого; стоит попытаться сломать одного - второй сдастся ещё быстрее. Дин знает, как это легко их губит в каждую новую разлуку, но надеется, что им сможет помочь время, привычно проведённое бок о бок.       Итак, в шестую ночь Дин больше не может выносить боль, причиняемую ноющим хребтом, и, словно пьяный, пошатываясь, бредёт в комнату брата.       Сэм не спит - бросает насторожённый взгляд поверх какой-то очередной книги хранителей.       - Правильно я понимаю - ты решил поговорить со мной в самое неподходящее время только потому, что напился?       - Я не пьян, Сэмми, - устало фыркает Дин и садится на краешек его кровати (брат немедленно поджимает к себе завёрнутые в одеяло ноги). - К тому же, ты, кажется, был немного занят всю эту проклятую передышку.       Сэм не отвечает. Он уже привык злиться на брата, раз за разом превращающего его жизнь в полную опасностей и сверхъестественного дерьма дорогу. Дин тоже привык к такой реакции на свои возвращения, поэтому просто ложится рядом, заглядывая в книгу и не разбирая ни слова.       - Я не могу уснуть без тебя.       - Я понял.       - Мне всё время кажется, что с тобой что-нибудь случится, если меня не будет рядом. Каждый день в чистилище я сходил с ума от беспокойства за тебя, и...       - Дин, я знаю.       Какое-то время они молчат, и в тишине Дин медленно приходит в себя. От одной только близости к брату он чувствует себя намного лучше, чем в жутком, пожирающем его изнутри вечным голосом совести одиночестве.       - Чудненько... Чёрт, кажется, я опять сказал это слово.       Этой фразой он наводит Сэма на не самые приятные размышления, и всё же тот фыркает и отрывается от книги:       - Ну так что, снова настало время для рассказов о том, как мы целый год прожили друг без друга?       Дин одуряюще-счастливо улыбается и качает головой:       - По-моему, самое важное мы уже друг другу сказали.       Сэм закатывает глаза и даже позволяет, как прежде, поцеловать себя, почувствовать, как восстанавливается, казалось бы, безнадёжно сломанный вечность назад хребет.       - А потом мы опять будем удивляться, почему нам приписывают служебный роман.       - Так и знал, что тебя больше всего взбесил этот момент, - замечает Дин беззлобно, про себя благословляя несуществующего Бога за то, что они снова стали единым и несокрушимым целым - до следующего Апокалипсиса, который может и не наступить.