Следуя за венской тенью

      И ты сможешь отдать её так просто?..       Ной едва удерживает руль на повороте. Выпрыгивая из машины и что есть сил хлопая дверцей, он пулей влетает в дом, не обнаруживая никого, кроме Лайла, как ни в чём не бывало слушающего музыку за компьютером.       - Пап, всё в порядке? Пап? - Лайл смотрит на него вопросительно-удивлённо, убрав один наушник. Сердце Ноя пропускает удары снова и снова. Лишь спустя минуту он неуверенно кивает сыну и на негнущихся ногах удаляется прочь по коридору. Чёртова паранойя скоро доконает его. Клэр ещё просто не вернулась из школы, а он готов устроить драку из-за того, что её забрали. От этой мысли Ной яростно стискивает зубы и заходит в комнату дочери.       Он всё меньше верит в то, что после здесь хоть что-то останется неизменным. И ещё меньше у него веры в то, что он действительно сможет забыть. Конечно, он видел последствия на Сандре, но ей стирали память лишь о некоторых мимолётных событиях, а не о том, что сопровождало её всю жизнь. Глупо, но у Ноя и вправду такое чувство, что он ни дня своей жизни не провёл без мыслей о Клэр. Ему сложно представить силу способности гаитянина, которая потребуется, чтобы заставить его забыть.       Раньше, когда Клэр была совсем крошкой, перспектива разлуки казалась Ною такой далёкой, что он предпочитал и вовсе об этом не думать. Считал себя слишком сильным для того, чтобы подставиться под удар из-за какой-то шумной чужой девчонки. Со временем Клэр стала тише, а мысли о так называемом родстве - совершенно неадекватными (они-то и натолкнули Ноя на воспоминания о Клоде). Он знает, что совсем скоро уже ничего нельзя будет изменить, и впервые ему кажется, что он не только подставится, но и не перенесёт удара.       Смешно было с самого начала просить его не привязываться к ребёнку.       У Ноя в груди пустота, которой он не ощущал даже после бесчисленных убийств. Речь шла о далёких, незнакомых людях, по заверениям руководства Компании таивших в себе смертельную угрозу. Чёрт возьми, у него не было выбора, как, впрочем, не будет и теперь. Ной устало подходит к окну, из которого Клэр в детстве часто выглядывала его, и невидящим взором смотрит вдаль, за стекло, тонкое, как его иллюзии о том, что с дочерью всё будет хорошо.       Кажется, ещё совсем недавно он начал чувствовать себя неловко в её присутствии; привычка лгать впервые показалась неправильной, и куда неправильнее было то, что он, вопреки всем самовнушениям и обещаниям, думал о Клэр всё больше. С этим было бесполезно бороться - Ной всё чаще ловил себя на мыслях о ней и о том, что привязываться, конечно, не следовало, но менять что-то было уже слишком поздно. Голос Клода, не сгинувший ко всем чертям вместе со своим обладателем, продолжал то и дело выдёргивать его из уютного забытья по Клэр; да, пожалуй, Клод из всех убитых преследовал его неотступнее всего.       Отец года.       За своими мыслями Ной не слышит прихода Клэр и не реагирует на звуки её шагов и всё такого же испуганного голоса.       - Что ты здесь делаешь? Папа? Папа!       Клэр неуверенно тормошит его. Ной отрывается от окна и потерянно разглядывает лицо дочери, словно видит её впервые.       - Ты напугал меня, - шепчет Клэр и без того очевидный факт. - Что-то случилось?       - Нет, ничего, медвежонок. Всё в порядке. Я просто устал.       Ложь не удалась - Клэр всё так же с тревогой в невыносимо жалобных глазах ждёт объяснений. Ной тяжело вздыхает и отворачивается. Он уже сомневается, в чём страшнее признаться - в том, что ему придётся без сопротивления отдать её чёрт знает кому, или в своих идиотских мыслях, о существовании которых она не должна даже догадываться. Клэр пятнадцать, она всего лишь ребёнок, и разрушить её жизнь правдой не представляется возможным. В этот момент Ной отчётливо понимает, что ему не удастся отдать её, равно как и избавиться от любого воспоминания о ней, как бы он ни убеждал себя в обратном.       - Я пытался быть хорошим отцом, Клэр. Я хотя бы пытался, - произносит он наконец, оборачиваясь. Дочь смотрит на него с не меньшим интересом, затем склоняет голову набок:       - Ничего, я тоже пыталась, но прошедшее время уместно только в моём случае.       Ной замирает. Он уверен, что ослышался.       - Ты же не думал, что я ничего не замечу? - Клэр улыбается уголками губ. - Раньше тебе нечего было от меня скрывать, теперь ты ведёшь себя по-другому.       Ною не остаётся ничего иного, кроме как нервно сглотнуть и отступить на пару шагов. Впрочем, это единственный способ избежать разговора о том, что ждёт их в ближайшем будущем.       - Прости... Я не должен... - выдавливает он из себя, с удивлением отмечая совершенно спокойное выражение лица дочери.       - Ничего, всё нормально, - уверяет его Клэр. - Через полчаса встретимся внизу. Только ты, я, вафли и дурацкий чёрно-белый фильм, помнишь?       - Да-да, конечно, - Ной заставляет себя выйти и пару минут переводит дух в коридоре. Он запутался, это очевидно, и ещё большую путаницу во всё это внесла Клэр, тот самый медвежонок, который, вместо того чтобы ни к кому не привязываться, чему-то так загадочно улыбался на пороге.       Клэр всего пятнадцать - Ной повторяет про себя эти слова, как мантру. Дочь послушно является к половине пятого, уже в домашней одежде, и они устраиваются перед телевизором в гостиной. Лайл отнимает у них пару вафель, не расставаясь с наушниками, а Сандра всё никак не вернётся от одной из своих подруг. В принципе, они и не делают ничего предосудительного. Ной уже готов поверить в то, что никакого разговора наверху между ними не было, однако решает для проверки закинуть руку на диван позади Клэр, и та не то что не отстраняется - немедленно придвигается ближе, вроде бы не отрываясь от телевизора. Ноя фильм и вафли не интересуют, поэтому он без зазрения совести обнимает её, мягко целуя в щёку. Клэр поворачивается и тоже целует его.       Ной старательно делает вид, что никаких мыслей о Клоде никогда не существовало. Теперь ему снова совершенно не верится в то, что кто-то сумеет отнять у него дочь.