Возмездие.
21 мая 2020 г. в 23:05
Было ясное субботнее утро. Тодд открыл глаза и увидел, что кровать напротив пуста, а Нил сидит на подоконнике. Закутавшись в теплый плед, он сосредоточенно что-то читал.
— Нил? — сонно обратился к нему сосед.
— А? Что? — очнулся парень.
— Что ты делаешь?
— «Сон в летнюю ночь». Перечитываю уже в третий раз, поеду после завтрака на пробы.
— Ты все-таки решился?
— Не волнуйся, может я не получу роль. Но пойми, Тодд, я не прощу себя, если хотя бы не попытаюсь.
— Я просто не хочу, чтобы с тобой что-то случилось.
— Что может случиться?
— Не знаю, просто надеюсь, что тебе за это не влетит от твоего отца.
— Ему не нужно знать, что я попробуюсь. Поверь мне, я все обдумал.
— Я желаю тебе удачи, — улыбнулся Тодд.
— Спасибо, приятель.
— Кстати, о Шекспире, — парень сел в кровати и потянулся, — Что с операцией?
— Хороший вопрос. Я ни Чарли, ни Бет не видел после того, как мы наш план привели в исполнение. Но хочется думать, что все получилось. В любом случае скоро завтрак, вот мы и узнаем наверняка.
— Надеюсь, ты прав. Ладно, не буду больше тебя отвлекать, сбегаю в душ.
Тодд встал, накинул халат поверх пижамы, взял свою одежду и открыл дверь.
— Нил, — он еле слышно окликнул друга, застыв на пороге.
— Да?
— Ты должен это видеть, — прошептал он.
Нил поспешил спрыгнуть с подоконника и подойти к другу. Теперь уже две пары удивленных глаз уставились в коридор. А там, у комнаты Беатрикс в халате стоял Долтон, расслабленно облокотившись на косяк, и что-то негромко говорил. Девушка стояла рядом с ним в дверном проеме и тихо хихикала. Тодд и Нил срочно скрылись в своей спальне.
— Я же говорил, что получилось, — ликовал Перри.
— Я бы не поверил, если бы собственными глазами этого не увидел.
— Так, ты собирался в душ. Иди, вдруг ты что-то интересное услышишь. Мне не терпится узнать, о чем они так мило болтают.
— Хорошо.
Тодд вышел из комнаты и медленно зашагал по коридору к душевым.
— Я даже не знаю, Би, — услышал он голос Долтона, подходя все ближе, — В таких вещах главное не торопиться.
— Ты прав, Шарль, — отвечала Беатрикс, — Есть у меня одна идея, но нам придется потерпеть.
— Я готов терпеть. Это того стоит.
Тодд был уже в паре шагов.
— Именно. Только представь их лица, когда они узнают.
— О, это будет сладчайший момент в моей жизни. Я так рад, что ты согласилась.
— Доброе утро, Тодд, — прервала Чарли Бет.
— Привет, ребят, — смущенно кивнул парень.
— Подслушиваешь? — ухмыльнулся Долтон.
— Нет, я в душ шел и...
— Он просто шутит, — отмахнулась Беатрикс, — Не переживай.
Тодд слабо улыбнулся, потоптался мгновение на месте и пошел дальше, провожаемый взглядами Чарли и Бет.
— Думаешь, они уже о чем-то догадываются? — с подозрением спросил Долтон, когда Андерсен скрылся из виду.
— Очень сомневаюсь. И нам нужно, чтобы все так и оставалось, иначе не видать нам сладкой мести, как своих ушей, — тихо ответила девушка.
— Ты правда готова к тому, что мы придумали?
— Да, а ты?
— Притвориться ненадолго, что ты мне не противна ради великой цели? — улыбнулся Чарли, — Будет сложно, но я справлюсь.
— Ах, на какие жертвы ты идешь! — усмехнулась она, — Ладно, оденься ради Бога, и встретимся перед завтраком, как договаривались.
— Обычно я слышу обратное, — он рассмеялся.
— Вот закончим, и вернешься к тем, кто просит тебя раздеться, — покачала головой Бет, все еще широко улыбаясь, — А пока что терпи.
— Так и быть.
Бет шагнула к себе в спальню и закрыла дверь, а Чарли еще мгновение постоял на месте с глупой улыбкой. Он не признавался, но ему было безумно приятно по-человечески с ней общаться. Более того, он был откровенно счастлив, что хотя бы на время исполнения их плана ему не придется притворяться, что Бет ему не нравится. Долтон вздохнул, одарил закрытую дверь мечтательным взглядом и отправился приводить себя в достойный вид.
В спальне, пока Чарли разбирал свою одежду, к нему был прикован пристальный взгляд Ричарда, который силился понять, удалось ли друзьям привести в исполнение ненавистный план. Но ничто в молодом человеке не выглядело необычным, кроме подозрительного спокойствия.
— Где ты был? — наконец не выдержал Кемерон.
— Ходил пожелать Би доброго утра, — не оборачиваясь на соседа сказал Чарли и подавил подступивший смешок.
— Би?
Вместо ответа парень обернулся и с широкой улыбкой двинул бровями. Ричарду показалось, что его сильно ударили в живот, внутри все сжалось.
— С каких пор ты ее так называешь? — старательно скрывая досаду в голосе, нахмурился он.
— Дай-ка подумать, так, сегодня суббота, значит примерно с «а твое какое дело?»
— А как же твои проповеди о том, что она Нолан и все они крысы? — не унимался Кемерон.
— Что я могу сказать? Я ошибался, я тоже человек. Она скорее зайка, — до отвращения слащавым тоном пропел Чарли.
Он не без удовольствия заметил, как лицо Ричарда приняло болезненное выражение.
— Ну не хмурься, ты становишься похож на курагу, — звонко рассмеялся Долтон.
И, отвернувшись от соседа обратно к шкафу, Чарли стал переодеваться, насвистывая «Love me Tender» Элвиса Пресли. Эта мелодия показалась несчастному Кемерону гвоздями в крышке его гроба. Не в силах выдерживать такую пытку, он быстрым шагом ушел в душ, громко хлопнув дверью.
Когда Ричард вернулся, в спальне было пусто и тихо; он вздохнул с облегчением, оделся и вышел, намереваясь отправиться к завтраку. Стоило ему выйти в коридор, где уже один за одним появлялись и другие ученики, как он услышал взрыв громкого смеха из спальни Беатрикс и веселый возглас Чарли: «да-да, так и сказал!» и новую волну смеха. Кемерону захотелось заткнуть пальцами уши, он отказывался верить, что операция «Шекспир» так просто сработала. Совершенно раздосадованный, он поспешил в столовую. Но там его ждала новая порция разочарования.
— Шарль? — едва сдерживая хохот, переспрашивал у Тодда Нокс, когда Рич подошел к столу.
— Поверь, я был шокирован еще больше твоего, — парень с улыбкой покачал головой.
— О, Кемерон, доброе утро, — улыбнулся Перри, — Ты не поверишь!
— Ты прав, не поверю, — загробным тоном отозвался тот.
— Мы с Тоддом утром видели, как наш Чарли стоял у комнаты Бет и они о чем-то хихикали, как две девчонки. Вот, и Тодд пошел в душ и слышал, как она называла его «Шарль»! Ты можешь в это поверить? А он ее...
— «Би», — перебил Кемерон, не дожидаясь продолжения.
— О, так ты тоже слышал?
— Нет, Долтон при мне ее так назвал.
— Это же просто прекрасно! — ликовал Нокс, — Мы положили конец всеобщим страданиям.
— Я же говорил, что сработает! — сиял Нил, — Мы с вами большие молодцы. Каждый за этим столом внес неоценимый вклад во благо нашего общества.
— Summum bonum, — кивнул Микс.
— Пожалуйста, могу я хотя бы позавтракать без Lingua Latina через каждое слово? — запротестовал Джерард.
— Barbarus! — драматично воскликнул Стивен.
— Пускай я варвар, но сегодня, черт возьми, суббота! Я хочу отдохнуть от всех занятий хотя бы утром.
— Ладно вам, — улыбнулся Нил, — Не ругайтесь, у нас поинтереснее есть тема для обсуждений. Давайте все договоримся, что постараемся не приставать к Долтону и Бет с расспросами.
— Почему?
— Во-первых, чтобы не вызвать у них подозрений, что мы сыграли свои роли в их соединении, а во-вторых, чтобы не ранить их чувства, которые растут, как нежный цветок, — мечтательно вздохнул парень.
— Вот это ты завернул! — расхохотался Джерард.
— Эмм, ребят, к слову о цветах, — робко окликнул друзей Тодд, кивая на дверь.
Все тот час же устремили взгляды туда. От порога столовой к ним шагали Чарли и Беатрикс, держась за руки и о чем-то смеясь. Оба были в голубых джинсах и бардовых свитерах, явно сговорившись о таком выборе гардероба.
— Друзья мои, это триумф, — забыв, как дышать, прошептал Нокс.
Пара подходила все ближе, все больше учеников их замечали, по столовой разносился шепот, похожий на переливистый шелест крыльев неспокойной стаи птиц, быстро летавшей из конца в конец.
— Доброе утро, — приветствовал друзей Чарли, останавливаясь у стола, — Кемерон, могу я попросить тебя пересесть к Ноксу? — неестественно вежливо улыбнулся он.
— Это еще зачем? — нахмурился Ричард.
— Хочу сидеть рядом с mon cher, — поспешила объяснить Бет.
— И давно ты у нас разговариваешь на французском? — хихикнул Нокс.
— С тех пор, как Шарль сказал, что это сексуально, — спокойно ответила девушка, но на щеках ее вспыхнул румянец.
— И ты превосходно справляешься, mon chaton! — согласно кивнул Чарли.
Друзья переглянулись. Услышав из уст Долтона слова «мой котенок», Стив подавился тостом, задержал дыхание, и лицо его плавно стало принимать оттенок свитеров сладкой парочки. На мгновение повисло молчание, Кемерон, сжав зубы, пересел к Ноксу. С вилки Питтса соскользнула сосиска и шлепнулась на стол. А виновники всеобщего шока, будто не замечая его, уселись на скамью и одарили друзей беспечными улыбками.
— Би, зайчонок, давай налью тебе чаю, — нежно сказал Чарли, взяв с середины стола чайник с заваркой.
Стивен наконец-то сдался и разразился мучительным кашлем, Джерард принялся стучать друга по спине.
— Merci, — кивнула Бет, игнорируя страдания Микса, — Только сахара не нужно добавлять.
— И не думал, ты у меня итак самая сладкая.
— Вы себя хорошо чувствуете? — не выдержал Нил, который не ожидал, что операция «Шекспир» обернется во что-то подобное.
— А? Лучше, чем когда-либо! — радостно воскликнула Беатрикс, смотря на него так, будто только что заметила, что они с Чарли не одни за столом.
— Эх, Нил, дружище, — покачал головой Долтон, — Твое беспокойство только от того, что ты не знаешь, какое у нас счастье. Я надеюсь, что однажды ты тоже найдешь свою chérie, и у тебя больше не будет желания задавать такие глупые вопросы, — поучительным, поистине отцовским тоном он объяснил другу.
Беатрикс закусила губу, старательно сдерживая приступ смеха.
— Кхм, ладно, — пожал плечами Нил.
— Мы вас вчера на ужине так и не увидели, — мягко заговорил Нокс, — Где вы весь вечер пропадали?
— Я когда засыпал, Долтона еще не было, — подал недовольный голос Кемерон.
— Что же ты меня перед всеми разоблачаешь? — усмехнулся Долтон.
— А то, что это пренебрежение всеми возможными правилами и могут быть проблемы, — огрызнулся парень.
— Если никто не узнает, то и проблем не будет, не правда ли, Рич? — нервно улыбнулась Беатрикс.
— Слухи быстро разносятся, — грустно ответил он.
— Зануда, — насмешливо пропел Чарли.
— Ну и дела! Что ж, Дон Жуан, рассказывай, что вы делали вечером? — нетерпеливо выпалил Нил.
— Если скажу, то перестану считаться джентльменом, — хищно ухмыльнулся Долтон.
Беатрикс подавилась чаем.
— Шарль, дорогой, не перегибай, — с натянутой улыбкой прошипела она.
— О, крошка, я же их просто дразню, — быстро ответил Чарли, не давая друзьям осознать всю злобу в девичьем шепоте.
— Ладно, черт с ним с вечером, — махнул рукой Нокс, — А зачем, скажите на милость, вы оделись одинаково?
— Мы решили, что так будем выглядеть еще милее, — улыбнулась девушка.
— Глупышка, ты и так милее некуда, — мягко усмехнулся Долтон и обратился к другу, — Все просто, Нокси, мне очень идет бардовый, а моя Би, — он снова повернулся к ней и одарил взглядом полным томной мечтательности, — Только взгляни на нее! Моя девочка похожа на дивную венецианскую рюмочку на тонкой голубой ножке из хрупкого хрусталя, а сам бокал будто полон сладчайшего вина, от которого мне так не терпится опьянеть.
Беатрикс смотрела ему в глаза не моргая, щеки ее пылали. Чарли расплылся в улыбке, подмигнул ей и повернулся обратно к друзьям с таким видом, будто все сказанное и происходящее было чем-то совершенно привычным.
— Еще есть вопросы? — бодро поинтересовался он.
— Множество, но предлагаю отложить все это до нашего собрания, — нервно улыбнулся Нил, — И так привлекаем много внимания. А Кемерон, кстати, прав, если до Нолана дойдет, что ты хочешь «опьянеть» от его внучки, случиться апокалипсис.
— И это еще мягко сказано, — кивнул Питтс.
— Он все равно не сможет нас разлучить, — пожал плечами Чарли и сжал руку девушки.
Она вздрогнула, улыбнулась и нервно рассмеялась.
— Все будет хорошо, — заверил Долтон, — А теперь давайте сменим тему.
Друзья разговаривали о предстоящем собрании в пещере, о занятиях, смеялись и уплетали завтрак, то и дело тревожно переглядываясь, когда Чарли и Беатрикс в очередной раз обменивались нежностями на французском. Оживленную беседу прервал мистер Киттинг, внезапно появившийся у их стола.
— Доброе утро, джентльмены, мисс Нолан, — доброжелательно поприветствовал учеников Джон, — Приятного аппетита.
— Спасибо, Капитан, — с набитым ртом улыбнулся Нил.
— Bonum mane, — кивнул Микс.
— О, ради Бога! — выпалил Питтс и пнул друга под столом.
— Прошу извинить мой бесцеремонный визит, я по делу, — улыбнулся учитель, — Мистер Долтон, я же правильно понимаю, что вы один из редакторов газеты «Честь Уэлтона»?
— Так точно, Капитан, — кивнул Чарли, внезапно почувствовав собственную важность.
— Превосходно, в таком случае я попрошу вас и мисс Нолан зайти ко мне ненадолго после завтрака, — радостно объявил Киттинг и, оглядев пару, добавил, — Надо же, если бы я вас не знал, решил бы, что вы сегодня нарочно выбирали наряды. В самом деле, до чего же забавно!
— Действительно, цирк, — тихо буркнул Кемерон.
— Что случайно в этом мире? — с претензией на высокую философию протянул Чарли с загадочной улыбкой.
— Вы удивитесь, — рассмеялся Капитан, — Буду вас ждать. Джентльмены, мистер Микс, vale.
Джон одарил всех своим лучезарным взглядом, кивнул и ушел так же быстро, как появился.
— Как думаете, чего он от вас хочет? — спросил Джерард с набитым ртом.
— В случае с Капитаном предугадать невозможно, — пожал плечами Чарли.
— Точно знаю, что ничего плохого, — улыбнулась Бет.
И веселый завтрак продолжился. Девушка иногда осматривалась вокруг, подмечая много любопытных взоров, как бы невзначай то и дело обращавшихся к их столу. К своему большому облегчению среди заинтересованных она так и не увидела пронзительных и ледяных серых глаз мистера Нолана. Обсуждая свою идею накануне, Бет и Чарли единогласно сошлись на том, что единственный недостаток их блестящего плана мести — это то, что их может заметить директор. Было бы бесполезно пытаться убедить его в безобидности их затеи. Но одновременно с этим необходимо было поддерживать образ перед друзьями; поэтому, смеясь и держась за руки, парень с девушкой время от времени мельком поглядывали в сторону преподавательского стола, вздыхая с облегчением каждый раз, когда замечали, что мистер Нолан не обращает на них внимания. Оба все равно страшно волновались, хоть и не подавали виду. Наконец, все вдоволь наелись и стали расходиться. Питтс с Миксом отправились разбираться с радиоприемником, Чарли и Беатрикс вышли из столовой, держась за руки, а Нил, Тодд, Нокс и Кемерон остались за столом под предлогом недопитого чая. Они проводили новоиспеченных возлюбленных обеспокоенными взглядами.
— Это что за черт? — выдержав солидную паузу, спросил Нокс.
— Омлет, — пожал плечами Ричард, прежде чем понять, что вопрос был не о еде.
— Я даже не знаю, кто из них меня больше пугает, — вздохнул Нил.
— И что за бред со всеми этими французскими словечками? — не унимался Оверстрит, — Откуда это свалилось?
— Что-то тут явно не чисто, — оживился Кемерон, видя, что не его одного смутили эти выходки.
— Мы не можем в этом быть уверенными, — задумчиво хмыкнул Тодд.
— Объясни, — попросил Нил.
— А откуда нам знать, как себя ведут пары? Я что-то не замечал, чтобы у кого-то здесь были отношения.
— У меня есть Крис, — запротестовал Нокс.
— Ага, в мечтах, — съязвил Кемерон.
— Предположим, что Тодд прав, — Нил покачал головой, — Тогда что же получается, нам теперь придется постоянно это терпеть?
— Мы породили монстра, — безнадежно вздохнул Нокс.
— Я предлагаю выждать и посмотреть, что будет дальше, — пожал плечами Тодд, — Может они только на первых парах так себя ведут.
— Согласен, это они, наверное, от шока.
— Что? Нет! Какой еще шок? — запротестовал Ричард, — Что с вами не так? Тут явно что-то не чисто, люди себя так не ведут.
— А вот такой шок, они до вчерашнего вечера без ругани и пяти минут в одном помещении находиться не могли. Всеми этими нежностями они, наверное, компенсируют это или наверстывают упущенное.
— Давайте постараемся за наших голубей порадоваться? — неуверенно предложил Нокс.
— Ты в своем уме? Чему тут радоваться?
— Тому, Кемерон, что они больше не пытаются откусить друг другу головы.
— Если совсем честно, я теперь не уверен, что вызывает у меня большее отвращение.
— Я бы мог согласиться с Кемероном, если бы не одно «но», — Нил почесал затылок.
— Это еще какое?
— Поначалу и мне весь это французский показался каким-то фарсом, но сомнений не осталось, когда Долтон назвал Бет «венецианской рюмочкой». Я знаю этого чертенка много лет и никогда еще не слышал, чтобы он так откровенно говорил.
— Пожалуй, ты прав, — кивнул Нокс.
Чарли и Беатрикс вышли из столовой рука об руку, закрепляя за собой образ главной и, раз уж на то пошло, единственной пары Уэлтона, но стоило им завернуть в пустой коридор, девушка резко освободила свою руку, а слащавые улыбки были стерты с молодых лиц.
— Что-то не так, mon chaton? — с издевкой ухмыльнулся Долтон.
— Не называй меня так, — поморщилась девушка, — Наконец-то мы одни.
— А это значит...
— Что мы можем провести работу над ошибками, — перебила она.
— Боже, — Чарли скривил рожу, — Ты еще никогда не была менее привлекательной.
— Как, по-твоему, все прошло? — она проигнорировала его колкость.
— Превыше всяких похвал, — он пожал плечами, — Все по плану, мы были удивительно отвратительными.
— Нет, Чарли, никаких похвал. Мы же с тобой договаривались, что ограничимся французским и пушистыми животными. Кто тебя просил импровизировать?
— Ты это о чем?
— О том, что «венецианская рюмочка» — это вовсе не отвратительно и не слащаво! Это были красивые слова, мы о таком не договаривались.
— О, так тебе это понравилось! — неподдельно обрадовался молодой человек.
Беатрикс демонстративно закатила глаза.
— Мне понравилось звучание. Но по нашему плану это сильно ударило, с таким отношением ты быстро нас выдашь.
— Святая наивность! Ты когда-нибудь раньше лгала? И я не про маленькую, белую ложь, а про долгосрочное, наглое вранье.
— А твое какое дело?
— Значит, нет. А дело в том, что чтобы на твои байки купились необходимо на две трети самой откровенной лжи добавить одну треть правды, тогда успех обеспечен. Поверь, я на этом деле собаку съел.
— Чарли, — она не смогла сдержать улыбку, — Неужели ты хочешь сказать, что это и была треть правды.
— Можно подумать, я буду отрицать, что ты хорошо выглядишь в наряде, который я же для тебя и подобрал, — он небрежно отмахнулся, умело скрывая искренний трепет, вызванный ее улыбкой, — В широком смысле это был комплимент мне самому.
— Ладно, забыли. По-правде говоря, ты прав, я ничем подобным раньше не занималась, поэтому тут скорее я виновата.
— Не нужно брать вину на себя, ты и без этого достаточно жалкая, — отмахнулся Чарли, отчаянно поддерживая образ врага в ее глазах, — Просто будь естественнее, договорились? Не нужно выглядеть шокированной, когда я говорю что-то приятное.
— Потому что это все фарс? — вздохнула Бет.
— Именно. И это временно.
Они остановились у кабинета Киттинга. Долтон снова взял девушку за руку и ободряюще улыбнулся, как бы говоря: «Пора возвращаться к нашему спектаклю».
— А! Проходите, мои дорогие! — обрадовался Джон, увидев учеников на пороге.
— Капитан, — улыбнулась девушка.
— Удивительно! — насмешливым тоном воскликнул мужчина, увидев сплетенные руки, — Сколько помню эту каторгу, подобного здесь никогда не было. Дам вам дружеский совет, молодые люди, что бы между вами ни было, не позволяйте моим многоуважаемым коллегам это заметить.
— Мы стараемся, — кивнул Чарли, — Но вам мы точно можем доверять. А зачем вы нас позвали?
— Вы правы, мистер Долтон, давайте к делу. Как вы помните, мы с вашим классом разбирали сочинения по Шекспиру. Многие ученики выбрали его комедии, было и несколько до умиления детских попыток анализа трагедий Барда, а было кое-что совершенно невообразимое, — Джон многозначительно поднял брови и посмотрел на Беатрикс.
Она побледнела и отпустила руку своего спутника.
— Так вы поэтому ничего не говорили про мое сочинение, Капитан? Оно слишком плохое? Я знаю, что там много горечи, настроение депрессивное, — быстро затараторила она, — но я...
— Успокойтесь, дорогая, — перебил Киттинг, — Все с точностью до наоборот. Я дрожал от восторга, когда читал ваши рассуждения о том, что Гамлет и Макбет оба видят решение своих проблем в смерти, а единственная разница между ними в том, что Гамлет хочет собственной гибели, а Макбет желает убить всех остальных. Это настоящее сокровище! К тому же прекрасно изложенное.
— Что ты написала? — Чарли посмотрел на нее, не скрывая выражения восторга.
— Потому, — улыбнулся Капитан, — Я вас и позвал. Я хочу передать ваше сочинение мистеру Долтону, чтобы он опубликовал его в школьной газете. Я знаю, так не принято делать, но искренне считаю, что ваши мысли заслуживают всеобщего внимания и восхищения! Вот за этим я вас и позвал. Что скажете? Вы сможете это провернуть, мистер Долтон?
— Безусловно! — Чарли сиял, — Как один из главных редакторов я и не такое смогу!
— Прекрасно.
— Я не понимаю, — покачала головой Бет, — Капитан, спасибо вам за такую похвалу, я очень рада, что вам понравилось, но раз вопрос только о публикации в «Чести Уэлтона», то зачем вы позвали меня? Почему не только Чарли?
— Мисс Нолан, вы меня поражаете! Как такой светлый ум иногда не видит простейших вещей? Я не могу ничего передать на публикацию без разрешения автора, конечно же.
— Да, глупенькая, — мягко усмехнулся Долтон.
Беатрикс молчала, смотря то на Джона, то на Чарли. Они мирно улыбались, а в голове ее жужжал неистовый рой мыслей. Разрешение на публикацию? Автор? Ей на мгновение показалось, что она упадет в обморок. Никто этого, конечно, не знал, но она давно уже мечтала стать писателем. Обожая книги с самого детства, Беатрикс грезила, что однажды сможет внести свой вклад в безграничный, завораживающий мир литературы, что за ее героев тоже будут переживать, что она сможет тронуть чьи-то души. Для девушки услышать в свой адрес слова, которых, по ее мнению, были достойны лишь лучшие из лучших, было чем-то невообразимым. Можно было бы усмехнуться, махнуть рукой и отнестись к предложению Капитана спокойно, ведь речь шла всего лишь о школьной газете; но пышное, подобное Эдемскому саду молодое воображение раздуло простую идею до планетарных масштабов. Сначала «Честь Уэлтона», потом «The New York Times», а там, кто знает, и полноценный контракт с крупными издателями! У Бет пронеслось перед глазами блистательное будущее настоящего, признанного писателя такой яркой вспышкой, что закружилась голова.
— Я могу дать вам время для раздумий, — улыбнулся Киттинг, — Вы вложили множество своих переживаний в ваше видение Гамлета и Макбета, я пойму, если вы не захотите со всеми делиться.
— Нет! — очнулась девушка от своего волшебного сна, — Нет, Капитан, никаких раздумий. Я даю свое согласие.
— Какое счастье это слышать! Спасибо, мисс Нолан. Мистер Долтон, прошу вас, — учитель протянул Чарли бумаги, — Жду с нетерпением, когда смогу получить от вас, Беатрикс, копию «Чести Уэлтона» с автографом.
— Теперь вы мне просто льстите! — она залилась краской.
— Вовсе нет, я жду от вас великих свершений.
— Я сделаю все, чтобы сочинение Би оказалось в ближайшем выпуске нашей газеты, — с чувством долга заверил Чарли.
— Я вам двоим премного благодарен. Не смею больше задерживать, предполагаю, что у вас на сегодня и так много дел, — подмигнул Киттинг.
— Приходите на собрание, — внезапно для всех выпалила Беатрикс.
— Что? — хором отозвались Киттинг и Долтон.
— Приходите сегодня ночью в пещеру. Все будут счастливы вас видеть, — робко объяснила Бет.
— Благодарю за приглашение, моя дорогая, но вынужден отказаться, — покачал головой учитель, — Я теперь в том возрасте, когда по ночам необходимо спать; да и я буду лишним, — он увидел, что девушка собиралась возразить, и улыбнулся, — Ваши собрания — это новая глава в истории Общества Мертвых Поэтов, я не хочу и не посмею этому мешать. Вам необходимо самим во всем разобраться, высосать из жизни весь костный мозг. Быть может, однажды я и навещу снова полную воспоминаний пещеру, но точно не сейчас. Не обижайтесь, мертвые поэты моего поколения должны уступать место молодым, иначе это канет в лету. Думаю, вы понимаете.
— Понимаю, — тихо вздохнула Беатрикс, — Но знайте, вы никогда не будете лишним, напротив, будете желанным гостем.
— Спасибо, Беатрикс. Что ж, на этом мы с вами прощаемся, и у вас, и у меня еще много дел.
— До скорых встреч, Капитан, — кивнул Чарли.
— Спасибо вам, — улыбнулась Бет.
Молодые люди покинули просторную классную комнату, оставляя мистера Киттинга наедине с его делами и мыслями. Они были под таким впечатлением от беседы с ним, что совершенно забыли демонстративно взяться за руки, учитель провожал их хитрым взглядом. Джон был старше, мудрее, опытнее, видел жизнь, знал любовь, его невозможно было одурачить, как одноклассников. Он видел, до чего наигранно и неестественно держалась пара, как чересчур самоуверенно они цеплялись за свою легенду. Но хоть Киттинг и понял, что отношения учеников были просто представлением, он также видел, что они не равнодушны друг к другу. Мужчина сидел в пустой комнате и размышлял о чуде зарождающейся влюбленности, о страхах и предубеждениях неразлучных с ней, особенно в каменных стенах Уэлтона. До чего драгоценны юные чувства, и как часто неосторожные, безнадежно наивные дети жестоко обжигаются ими, превращая острую боль в напыщенный цинизм и пренебрежение. Разумеется, это не правило, бывают и те, кто способен по-настоящему ценить и слушать свое сердце, кто готов бороться за свое счастье в этом мире. Джон почесал затылок, стараясь понять, были ли Чарли и Беатрикс этими немногими счастливцами или им было суждено поддаться до отвращения простому пути черствости. Он переживал за них, потому что не только видел, как они с каждым днем все нежнее смотрят друг на друга, а еще и как они ведут неравный бой со своими демонами. Роль учителя литературы помогала ему заглянуть за кулисы всех подростковых глупостей и через стихи и сочинения увидеть крупицы настоящей истории и боли, казалось бы, простых ребят. Не имеет значения, прожил ли кто-то тридцать восемь лет, девяносто или семнадцать — за любой срок можно сполна познать ужасы мира, горечь, жестокость, несправедливость, коварство. И счастлив тот, кто не позволяет этому очернить безграничное чудо любви, красоты, добра и сострадания, которыми полнится маленький голубой шарик, одиноко вращающийся в темном и загадочном просторе бескрайнего космоса. Смысл жизни в самой жизни. Джон улыбнулся собственным мыслям и заставил себя вернуться к кипе непроверенных домашних работ.
— Ну что, Агата Кристи, первая публикация? — усмехнулся Чарли, когда они отошли от кабинета Киттинга.
— Это потрясающе, правда? — Беатрикс будто светилась от счастья.
— Честно говоря, даже я не могу придумать, как в этой ситуации над тобой поиздеваться. Ты молодец. Но вот с чего ты вдруг пригласила Капитана на собрание? Ты не вправе решать за всех.
— Я знаю, я и не пыталась. Тем не менее, я не соврала, сказав, что все были бы ему рады, не так ли?
— Верно. Просто это было так неожиданно с твоей стороны, как, пожалуй, и все на этой встрече.
— Неожиданно, что Капитан попросил напечатать мое сочинение?
— Не пойми превратно, сам факт такой просьбы очень необычен, но я не удивлен. Если «Чести Уэлтона» и суждено было увидеть чью-то работу, то кроме твоей на ум ничего не приходит, — пожал плечами Чарли.
— Знаешь, мы ведь сейчас одни, тебе не нужно притворяться, что ты на моей стороне, — грустно вздохнула Бет, — Ты ведь даже не читал, что я там написала.
— Хочешь, прочту прямо сейчас, и мое мнение не изменится? — он потряс бумагами.
— Не делай мне одолжений, — ухмыльнулась она, — Тебе все равно придется прочитать мое сочинение, когда будешь перепечатывать. Кстати, значит ли это, что ты теперь моя машинистка?
— Как ты смеешь? — театрально воскликнул парень, — Я не твоя машинистка, а казенная.
Они рассмеялись.
— Вчера Киттинг говорил, — продолжал Чарли, — Что хорошую поэзию понять не сложно, и мне кажется, что к прозе это тоже относится. Поэтому я приятно удивлен, что ты не против, что я, а потом и все остальные будем читать твое творение.
— Это не высокая литература, а школьное сочинение, — махнула рукой Бет, — Может там и есть интересные идеи, но точно ничего секретного.
— И да, и нет, — с умным видом протянул Чарли, — Капитан именно на твоих идеях и сделал акцент, но я думаю, что и я, и он увидели большее. Мне это даже из его описания твоего сочинения стало понятно. Вот, например, почему ты выбрала именно Гамлета с Макбетом? Потому что в глубине души чувствуешь себя преданной и видишь решение в смерти?
— Чарли, — Беатрикс остановилась и серьезно вгляделась в его лицо, — Ты пытаешься вытянуть из меня какие-то признания? Чего ты хочешь добиться этими вопросами? Мы же еще вечером сошлись на том, что мы с тобой не любители открываться.
— Ох, прости пожалуйста, что мне хочется узнать о тебе больше, — саркастично воскликнул он.
— Я не хотела тебя задеть, глупый. Просто есть некоторые вещи, о которых мне больно говорить.
— Но это и не секреты вовсе. Все прекрасно знают, какие печальные события привели к тому, что ты оказалась на каторге вместе с нами. И да, мы с тобой не любители открываться, но для исполнения нашего плана нам придется проводить время вместе; боюсь, мы не сможем говорить исключительно ни о чем, понимаешь?
— Но это и не значит, что мы обязаны друг другу открываться. Мы можем говорить о книгах, искусстве, уроках
— Ничто из этого ничего не значило бы без чувств.
— Прости, но я под впечатлением, что наши с тобой чувства ограничиваются обоюдной неприязнью.
— Которую, как мы и решили, придется отодвинуть на второй план для исполнения нашей задумки, — не без горечи отозвался Чарли.
Его захлестнуло сожаление, стало горько от того, что ради поддержания собственной репутации он с первой встречи с ней скатился в пучину лжи. Безусловно, в тот момент, когда он услышал впервые ее фамилию, возникла некоторая предвзятость к Бет, как к представителю человеческого вида в принципе. Но в то же время, когда она сбила с ног Киттинга, вбегая в его класс, Долтон четко и ясно ощутил до тех пор незнакомый ему прилив тепла. С первого взгляда она пробудила в нем невероятную бурю, которая с каждой секундой все больше уничтожала его. Любовь — удивительный феномен, — ужасное чувство, способное причинить невообразимую боль, а с другой стороны волшебное блаженство. Никто до конца так и не разобрался в ней; одни придерживаются позиции, которая настаивает на том, что это всего лишь норма, привитая любому человеку обществом с детства всевозможными сказками, книгами, новостями и фильмами. Такие люди, обычно, во что бы то ни стало, утверждают, что если бы им не приходилось с самый ранних лет впитывать саму идею любви, они не были бы способны на нее. Но те, кому, как и Чарли, доводилось смотреть на кого-то и видеть бескрайний, бесконечно прекрасный мир, который манит своими тайнами, не согласны с идеей того, что любовь — это выдумка окружающего мира. Эти прекрасные романтики готовы до последней капли крови бороться за то, что бушует внутри их сердец.
— Мы возвращаемся к тому, что сейчас нас никто не видит, а это значит, что и притворяться не нужно, — после долгого молчания сказала Беатрикс.
— А давай во имя успеха нашего плана все время вести себя так, будто мы друг другу не противны, что скажешь? Вдруг мы станем друзьями? — стараясь звучать как можно обыденнее, предложил Чарли.
— Ты действительно думаешь, что такое возможно?
— Эй, нет ничего невозможного!
— Клише, — закатила глаза Бет.
— Кроме того, — Чарли пропустил ее негодование мимо ушей, — Неужели ты не допускаешь того, что, может быть, ты мне не так уж и неприятна?
— От тебя такое слышать как минимум лестно, — грустно усмехнулась Беатрикс, — Может, ты тоже не безнадежно мерзок в моих глазах.
Девушка посмотрела на своего спутника проникновенно и печально. Увидев такой взгляд, Чарли взял ее за руку и остановился, заставляя ее сделать то же. Они долго смотрели друг другу в глаза.
— Я знаю, — наконец тихо заговорил Долтон, — Что тебе тяжело даже допустить возможность дружбы со мной. Поверь, для меня это тоже задачка не их простых. Я не буду мучить тебя расспросами, если ты захочешь, то сама мне все расскажешь. Но должен признаться, я порядком устал от ругани, такое однообразие угнетает.
— Чарли, неужели ты признаешь свое поражение? — насмешливо усмехнулась девушка.
— Поражение? Не смеши мои кеды! Мне это все наскучило, потому что я настолько хорош в своих оскорблениях, что я заведомо победитель. А если нет соревнования, то нет и интереса.
— Единственное, в чем ты хорош — это вознесение себя любимого на воображаемый пьедестал. Падать будет ох как больно!
— Какой еще пьедестал? Ты на меня снизу смотришь не из-за того, что я себя куда-то вознес, а из-за того, что ты коротышка.
— Зато я последней узнаю о наступлении дождя, — Беатрикс скорчила гримасу и высунула язык, намекая на то, что конфликт исчерпан.
— Очаровательно. Что сейчас делать будешь?
— Хочу Лорда на прогулку вывести.
— Хочешь побыть с ним вдвоем или? — Чарли многозначительно вскинул брови, намекая, что требует приглашения.
— Если нет других планов, можешь с нами пойти.
— Думаю, я могу позволить себе прогулять фехтование, — деловым тоном заключил молодой человек, не подавая виду, как был рад, — Только пса сама у Нолана забирай, не хочу с ним пересекаться.
— Ладно, трусишка, тогда увидимся во дворе через пять минут.
Бет похлопала Чарли по плечу и свернула к кабинету директора. Когда она вошла, мистер Нолан в глубокой задумчивости заполнял какие-то важные бумаги.
— Доброе утро, дедушка, — она улыбнулась.
— С тех пор как ты здесь учишься, тебе нужно обращаться ко мне, как и остальные ученики, — строго сощурился на нее старик, — Ты здесь, чтобы учиться, а не налаживать родственные связи. Что ты хотела?
— Да, сэр, простите, — смутилась девушка, — Можно я Лорда выведу погулять?
Услышав свое имя и слово «погулять», сеттер сразу же вышел из-под стола директора, виляя хвостом. Пес подошел к Беатрикс, позволил потрепать себя за ухом и умоляюще уставился на своего хозяина.
— А занятий у тебя сейчас нет? — недовольным тоном осведомился мистер Нолан.
— Мы с ребятами будем заниматься латынью, но только после обеда.
— Мне не нравится, что у тебя столько свободного времени, — нахмурился директор, — Ладно, мне сейчас все равно не до тебя, так что иди.
— Спасибо, сэр. Лорд, гулять, хороший мальчик.
Беатрикс подняла с пола теннисный мяч и быстро покинула дедушкин кабинет, пес послушно семенил рядом. Девушку больно укололо, что «на нее нет времени», ведь она совсем не такое отношение надеялась со стороны своей единственной семьи в этом мире. Ее захлестнуло темное разочарование, какое может быть только когда даже общая горькая потеря все равно не сплачает двух людей. Неужели у директора и на сына не было времени? Непроизвольно в памяти всплыли похороны отца, на которых она впервые увидела мистера Нолана. Он тогда не проронил ни слова в ее адрес, но в тот страшный день Бет это не могло заботить, она подумала, что боль была настолько сильна, что ему не хотелось говорить. Сама она была настолько уничтожена горем, что даже пропустила мимо ушей его сухую речь на кладбище. А на этот раз ей показалось, что старик совершенно ни о чем не сожалел и не было для него ничего святого, до того он зачерствел. Беатрикс нахмурилась, найдя в дальнем, темном углу памяти те бессердечные слова, которые произнес мистер Нолан на свежей могиле единственного сына, которые в тот момент казались ей туманными и далекими. Но теперь, услышав их повторно отчетливо и ясно в своей голове, девушка сжала кулаки. «Страшно, когда человека не становится внезапно. А в случае с Майклом, мы все этого ждали. Мой сын уже несколько лет болел и угасал, поэтому его кончина не стала ни для кого потрясением. Это был всего лишь вопрос времени. Спасибо всем, кто пришел с ним проститься в последний раз». Жестокие, циничные слова грубо зажали сердце девушки в свои тески. Как он мог такое сказать? Как посмел? Он, который годами не общался с сыном, который все время работал, который за три года болезни прислал всего один банковский чек на лечение? Какое право старик имел говорить, что смерть сына была ожидаемой? Как у него хватило совести говорить такое перед его дочерью? Последние три года жизни отца она каждый день проводила с ним, заботилась о нем; Беатрикс умирала внутри каждый раз, когда ему становилось хуже и его снова увозили в больницу, и как она радовалась, когда были улучшения, и папе опять разрешали вернуться домой. Отголоски речи директора, страшно звеневшие в голове, сейчас вызвали приступ гнева и отвращения. Что за бред он нес, говоря, что «все этого ждали»? Бет не ждала. В последние недели отцу становилось лучше с каждым днем. Сначала он мог только лежать, и она кормила его с ложки и читала ему веселые рассказы Вудхауза, в попытках как-то подбодрить. Потом Майкл мог уже сидеть в кровати, слабо улыбаться и диктовать благодарственные письма всем друзьям в ответ на их пожелания скорейшего выздоровления. А через несколько дней уже вставал, чтобы пообедать за столом. За несколько дней до его смерти Беатрикс привезла отцу в больницу его портативный проигрыватель, и он даже смог несколько минут потанцевать с дочерью под любимую песню Ноэля Кауарда. В то утро, когда его не стало, ничто не предвещало беды. С каждой минутой ранний апрельский день становился все ярче, маленькая кухонька, где Бет пила кофе, закутавшись в потертый отцовский халат, была залита золотым солнечным светом. На плите настаивался горячий куриный бульон, за окном щебетали весенние пташки, таял последний снег. Раздался пронзительный крик старого телефона. Беатрикс тот час же вскочила и ответила. Звонил отец.
— Привет, родная, — звучание слабого голоса свидетельствовало об улыбке на его лице.
— Пап, все хорошо? — первым делом спросила она.
— Я немного устал, только и всего. Хочу тебя попросить привезти мне серую кофту, которую твоя мама мне подарила. Тут в больнице немного холодно.
— Хорошо, сейчас сложу ее.
— Спасибо, ты у меня сокровище. Скоро приедешь?
— Я только соберу для тебя вещи и обед. Через полчаса буду уже у тебя.
— Хорошо, милая. Я тогда посплю еще немного, пока тебя жду.
Он повесил трубку, оставляя после своего голоса только гудение телефона. В ту секунду Беатрикс даже подумать не могла, что это были последние слова, которые папа ей скажет. Быстро одевшись и сложив в сумку бульон, подаренную мамой кофту и чистое белье, постиранное на досуге, девушка вышла из дома, напрочь забыв про недопитый кофе на столе. День был прохладный, ото всюду пахло расцветающей весной и новой жизнью, солнце слепило глаза, а апрельский ветер трепал волосы. Бет с улыбкой оглядывала оживающую природу в окно автобуса, который вез ее к больнице. Доехав, она, перепрыгивая отражающие голубое небо лужи, оказалась у дверей грязно-салатового здания.
— Доброе утро, — весело поздоровалась Беатрикс с дежурной медсестрой, — Я к Майклу Нолану в восьмую палату.
— В восьмую? — обеспокоенно повторила женщина, — Подождите, пожалуйста.
Она встала и быстро скрылась, оставляя озадаченную девушку одну. Через минуту медсестра вернулась с врачом. Высокий, темноволосый мужчина подошел к Бет и внимательно посмотрел на нее.
— Мисс Нолан? — холодно спросил он.
— Да, — улыбка исчезла с ее лица, — Что такое?
— Мисс Нолан, дело в том, что ваш отец, — врач замолчал, подбирая правильные слова.
Но в этом не было необходимости, Беатрикс все поняла. Лицо ее лишилось всякого цвета, руки затряслись, подступившие слезы ослепили ее, а в груди все больно сжалось, будто из легких вытянули весь воздух и вдохнуть никак не получалось. Сумка громко упала на кафельный пол, и больничные стены отозвались пронзительным эхо от удара.
— Нет, — выдавила из себя девушка, — Нет, этого не может быть. Нет. Что вы такое говорите? — ее трясло уже всю.
— Мне очень жаль, мисс Нолан. Мои соболезнования.
— Нет! — она перешла на крик, — Говорю вам, это ошибка. Я только полчаса назад разговаривала с ним по телефону, все было хорошо. Он просто прилег поспать, пока ждал меня.
— Ваш отец тихо и быстро скончался во сне, — спокойным, ровным голосом объяснил врач, — Был тромб.
— Но этого не может быть, — слезы неслись ручьями по бледному лицу, — Так не должно быть. Так не бывает. Он не мог уйти без прощания.
— Пусть вас утешит хотя бы то, что он совсем не страдал. Все случилось безболезненно и быстро. Мы не могли этого предвидеть и, следовательно, предотвратить.
— Что вы такое говорите? Нет, он же не попрощался. Он не мог меня не дождаться, — тупо повторяла Беатрикс сдавленным рыданиями голосом, — Я же собрала для него вещи.
Девушка упала на колени и принялась доставать содержимое сумки, лежавшей перед ней.
— Нет, он не мог. Смотрите, папа попросил привезти ему эту кофту, ее мама ему подарила, — она в истерике трясла серой вещью перед врачом, — Я привезла ему куриный бульон, чистое белье, я весь вечер его вчера стирала.
К ней подбежала медсестра и стала поднимать на ноги. Бет встала, сжимая в руках отцовские вещи, перед глазами все было темно, слезы душили, мешали дышать.
— Где он? Я хочу его видеть. Отведите меня к папе.
— Лучше не стоит, — мягко сказал врач, — Тело мистера Нолана скоро повезут в морг.
— Перестаньте. Что вы говорите? Я вас не понимаю, — тараторила девушка, — Отведите меня к нему, я хочу его видеть. Вы не можете мне запретить. Вы не можете увезти его, не дав мне попрощаться.
— Что ж, как скажете. Сестра, проводите мисс Нолан в восьмую палату, — кивнул врач, — А потом отдайте ей вещи мистера Нолана и разберитесь с документами.
Беатрикс скользила по холодным больничным коридорам вслед за женщиной подобно призраку. Они остановились у белой двери с цифрой «8» наверху.
— Сколько тебе лет? — ласково спросила медсестра.
— Шестнадцать, — ответила Беатрикс, и свой собственный голос показался ей чужим и далеким.
— Хочешь, я пойду с тобой?
— Нет, оставьте меня.
Женщина впустила ее в палату и закрыла за ней дверь. Небольшая комната была залита ослепительным светом. Одинокая кровать у окна в первое мгновение показалась Беатрикс пустой, вызывая у нее желание кричать. Она же сказала, чтобы его пока не увозили, чтобы дали попрощаться. Трясущаяся девушка подошла ближе, ватные ноги плохо ее слушались. Дрожащей рукой она взяла край белого одеяла и отдернула его. Под ним лежал ее отец. Он так сильно исхудал за время болезни, что когда он был закрыт белоснежностью мягкого покрывала, кровать действительно выглядела пустой. Его худое, доброе лицо выглядело очень спокойным, будто он спал, только очень тихо. Беатрикс опустилась на жесткий стул у кровати, совершенно обессилев. Из нее будто вытянули всю жизнь. За окном бушевал ветер, разнося повсюду веселые песни маленьких птичек. Глаза Майкла были закрыты, будто нарочно настойчиво поддерживая обман о мирном сне. Девушка осторожно убрала прядь волос с его лба ледяными пальцами.
— Пап, — тихо всхлипнула она, — Я привезла кофту, которую ты просил. Пап? Почему же ты не отвечаешь? Зачем ты так со мной? Ты же сказал, что подождешь меня, а сам...
Она не могла больше говорить, давилась рыданиями. Майкл не двигался, не открывал глаз. Его больше не было. Но разве могла юная Беатрикс понять эту простую, хоть и страшную истину, когда он лежал прямо перед ней? Разве кто-то может по-настоящему и полностью понять, что любимый и родной человек больше никогда не посмеется, не улыбнется, не появится на пороге? Даже спустя много лет такие потери не получается принять до конца. Смерть никогда не удосуживается объясниться, не стучится в дверь и не спрашивает вежливо разрешения войти; она внезапно и без причины забирает дорогих людей и уносит их так далеко, чтобы они не смогли к нам вернуться. А те, кого она до поры до времени оставила позади, измученные и опустошенные, до собственного конца смотрят на дверь, и каждый надеется на то, что может быть именно его любимый человек сумеет найти дорогу обратно и постучится, и войдет, и улыбнется, как прежде. Но Смерть каждый раз оказывается умнее, хитрее, не позволяя никому от себя сбежать. И сколько бы ее не умоляли, она никого не отпустит домой даже на несколько минут, не позволит сказать важные слова, которые не успел, не даст обнять родных и друзей в последний раз. Так и пройдут годы, а дверь никогда не откроется, чтобы впустить дорогого человека; но однажды ледяная, костлявая рука Смерти схватит и тщетно ждущего, оставляя на его месте пустоту. Унесет ли она его навстречу всем тем, кого она отобрала раньше? Кто-то в это верит, заглушая мыслью о предстоящей долгожданной встрече острую боль; другие думают, что в конце не будет ничего, кроме забытья и пустоты, такие мысли тоже удивительно успокаивают, ведь конец жизни будет концом страданий, в пустоте будет уже все равно. Вот только никто не может сказать наверняка, что ждет по ту сторону. Можно сказать, что после смерти будет то же, что было до рождения. Но что это было?
Шестнадцатилетняя Беатрикс не задавалась глубокими философскими вопросами, сидя рядом со своим бездыханным отцом. Она вообще ни о чем не могла думать и просто рыдала. Весь ее мир разрушился, со всех сторон не осталось ничего, кроме запыленных руин и безжалостного одиночества. Девушка не знала, сколько просидела в пустой палате, крепко держа еще такую теплую руку отца. Она не слышала пения птиц за окном, только оглушительное биение своего израненного сердца, которое, казалось, не в силах больше выдерживать жгучую агонию рвалось сбежать из тесной груди, истечь горячей кровью, иссохнуть и замолчать навсегда.
— Мисс Нолан? — в дверь постучала медсестра.
— Одну минуту, — сдавленно отозвалась девушка.
Она обвила тонкие руки вокруг мертвого тела, обливая его слезами. Отпустив его, Беатрикс нежно погладила отцовскую щетинистую щеку, наклонилась и поцеловала его в лоб. Каким же теплым было его неподвижное лицо! Казалось, будто Майкл решил сыграть злую шутку и притворяться, что не просыпается. Оторвав, наконец, от испещренного мелкими морщинками лба свои маленькие губы, девушка выпрямилась.
— Поцелуй за меня маму, — тихо попросила она, бросая на папу последний взгляд, и вышла из палаты.
Она забрала у медсестры немногочисленные вещи своего отца, что-то бездумно подписала, механически ответила на какие-то вопросы врача и обнаружила себя на больничном крыльце с сумкой в руках. Солнце сияло, коварно надсмехаясь над страшным горем, выжигая заплаканные глаза. Жестокой звезде было наплевать, что чей-то мир рухнул, она и не думала облачиться в траур черных туч и перестать светить. Беатрикс села на холодные ступени, достала из сумки большую отцовскую куртку, в которой он месяц назад приехал в больницу и надела ее. Запустив руки в карманы, она что-то почувствовала и достала помятую, полупустую пачку Lucky Strike и зажигалку. Молодой апрель бушевал звонкой капелью и сильным ветром, поджечь сигарету оказалось непросто, да и руки не переставали дрожать. Но наконец Бет почувствовала едкий вкус дыма, закашлялась и затянулась снова. Первая сигарета была отвратительной, горькой, от нее кружилась голова и тошнило. Вторая была не лучше. От третьей Бет показалось, что она потеряет сознание. К больнице с ревом подъехал автомобиль и из него вышли мужчина и женщина.
— Беатрикс, что ты делаешь? — мужчина подбежал к ней и обеспокоенно вгляделся в заплаканное лицо.
Девочка слабо подняла красные глаза и узнала близкого папиного друга, а за его спиной его жену.
— Джон? Линда? Что вы здесь делаете? — сдавленно спросила она.
— Нам позвонила медсестра, она все рассказала. Мы приехали отвезти тебя домой, — мягко ответила женщина.
— Брось эту дрянь, — попросил Джон, — Что бы сказал Майкл, если бы увидел, что ты куришь?
— Он ничего уже не скажет, — еле слышно ответила Беатрикс и затянулась снова, — Куда вы меня повезете? У меня больше нет дома.
— Не говори глупостей, твой дом никуда не делся.
— Нет, — горько усмехнулась Бет, качая головой, — Нет, без него это не дом, просто стены, пол и потолок. Это здание, а не дом.
Джон в ответ только вздохнул, поднял со ступеней сумку и отнес ее к машине. Линда нагнулась, ласково приобняла Беатрикс за плечи и помогла ей подняться. В глазах резко потемнело, все вокруг кружилось, Бет показалось, что она падает в обморок, сигарета выскользнула из трясущихся пальцев. С усилием волоча отяжелевшие ноги по лужам, она добралась до машины и рухнула на заднее сиденье. Оглушительно взревел мотор. За окном что-то ярко мелькало, а девушка тупо смотрела в одну точку невидящими глазами, из которых продолжали струиться слезы. Она пришла в себя, когда машина остановилась у ее дома. Он выглядел непривычно серым, населенным призраками.
— Линда останется с тобой, ладно? — мягко предложил мужчина.
— Нет. Не нужно, спасибо, — всхлипнула Бет, — Я хочу побыть одна.
— Это совсем не лучшая идея в твоем положении, — заботливо обратилась к ней Линда, — Тебе наоборот сейчас ни в коем случае нельзя быть одной.
— Оставьте меня в покое! — закричала девушка, — Просто уезжайте и оставьте меня одну!
Она схватила сумку и вылетела из автомобиля, с силой хлопнув дверью. Зайдя в дом, она с неменьшим усилием захлопнула за собой и входную дверь. Прошла мучительно долгая минута, прежде чем послышался звук уезжающей прочь машины. А потом все погрузилось в пронзительно звенящую тишину. Беатрикс огляделась, все вокруг выглядело чужим, холодным, бессмысленным. Ее взгляд скользнул по столу и остановился на полупустой чашке остывшего кофе. Она подумала, что, быть может, если бы она не растягивала бездарные утренние удовольствия, не варила бы себе этот чертов кофе, то могла бы успеть к отцу, могла бы поговорить с ним, держала бы его за руку, провожая в последний путь. Бет почувствовала невыносимую боль в груди — это внутри нее разрасталась густая, черная пустота, пожирая последние искры тусклого света, безжалостно уничтожая все наивные надежды и детские мечты; это жизнь, — жесточайший палач, — пронзала сердце раскаленными ножами, измельчая его в порошок; это грубое сожаление, горькая вина, ледяное отчаяние и ни с чем несравнимое одиночество давили своей неподъемной тяжестью на истерзанную в клочья душу. Ту ночь она провела без сна. Последующие несколько дней Джон и Линда постоянна были с ней, помогая организовать похороны, встречаясь с юристами и нотариусами, заверяя завещание Майкла и оповещая всех, кому он был дорог о его безвременной кончине. Сам день похорон был ледяным и дождливым, небо было плотно затянуто темными, серыми облаками, обесцвечивая все вокруг. Было много людей, из которых Беатрикс знала не больше полудюжины, они все что-то говорили, выражали ей сочувствие, жалели ее и вспоминали Майкла. Перед закрытием гроба все подходили попрощаться. Когда настала очередь Беатрикс, она наклонилась над белым, как полотно, и умиротворенным отцом, утопающим в цветах, положила маленькую, дрожащую руку ему на щеку и чуть не вскрикнула, почувствовав, что лицо было холоднее льда; Беатрикс показалось, что ее руку больно обожгло. Едва ли в сознании она поцеловала его лоб и отошла. Друзья и знакомые принесли столько букетов, что, отойдя на пару шагов от гроба, невозможно было увидеть в нем исхудавшее мертвое тела среди пестрых цветов. Когда его накрыли крышкой и стали забивать гвоздями, девушка отчетливо ощущала, будто острый метал со страшным звуком входит не в дерево, а в ее собственную плоть, так было больно. Под раскидистыми кронами старых дубов на кладбище было особенно холодно, все еще лежали сугробы и грубо шумел пронзительный ветер, пытаясь перекричать неумолимый дождь. И вот уже гроб скрылся под горой черной, грязной земли, на которую свалили новую порцию цветов, чьи лепестки, казалось, тускнели и увядали от мороза прямо на глазах. Мистер Нолан произнес свою черствую речь, и мир стал еще невзрачнее. Жестокие слова снова отозвались в голове Беатрикс, а потом из другого угла памяти их перебил спокойный и мудрый голос Капитана снова и снова повторяющий: «потому что мы — пища для червей».
Беатрикс шла по пустому коридору, рядом спешил веселый пес. Очнувшись от своих страшных воспоминаний, она смахнула слезы и глубоко вдохнула, будто только что выплыв на поверхность из глубины леденящего кровь, темного океана. Девушка остановилась у выхода во двор и посмотрела в окно. На улице пестрело все буйство прохладного октября, на крыльце стоял Чарли, ветер ласково играл его темными волосами. Немного помедлив, Беатрикс вышла.
— Римская Империя успела зародиться, расцвести и пасть, пока ты за Лордом ходила и, — насмешливо начал Долтон, но ухмылка покинула его лицо, как только он взглянул на девушку.
— Неужели? Двенадцать веков прошло? Надеюсь, ты сполна успел насладиться периодом правления Нерона, — стараясь звучать буднично, ответила Беатрикс.
— Тебя будто через мясорубку пропустили. Что с тобой? — серьезно спросил Чарли, — Что этот старый придурок тебе сказал?
— Да, Лорд, — она погладила беспечного пса, — Твой хозяин действительно старый придурок.
— Ты не будешь его защищать? — парень не верил своим ушам, — Ты не ударилась головой?
— Не отстанешь?
— И не подумаю. Выглядишь, словно тебя долго избивали.
— И что же с того?
— А то, что это моя задача тебя доводить, никому другому этого делать не позволю. Особенно этому ископаемому Нолану. Что случилось?
— Как быстро ты отказался от идеи не допытываться друг до друга, любопытная ты задница, — закатила глаза Бет.
— Ничего не могу с собой поделать. Ты тоже хороша, с чего ты взяла, что имеешь право противоречить Сократу?
— Каким образом ты сейчас сюда Сократа приплел? Он же уже две тысячи лет мертв.
— А таким, что он утверждал, что «лучший способ что-то узнать — это задать вопрос», — с непомерно умным видом объявил Чарли, — Но ты, видимо, считаешь, что старый грек был не в своем уме, поэтому от тебя вопросами ничего не добиться.
— Ох, ладно, из уважения к великому философу я скажу тебе и, надеюсь, мы сможем перевести тему. Старик сказал, что у него на меня нет времени, а я стала вспоминать папины последние дни и похороны, а Нолан там тоже наговорил всякого. В общем, ничего не случилось, мне просто паршиво.
— Что же он наговорил?
— Что папину смерть все ждали и прочее в том же духе, а я, — Беатрикс замолчала, слова встали комом в горле.
— Боже мой, Би, — Чарли с трудом поверил в услышанное, — Мне очень жаль, что тебе пришлось такое слышать.
— Не надо меня жалеть, итак чересчур жалкая, — отмахнулась она, сдерживая слезы.
— И вовсе нет.
— Ты сам так сказал.
— Это же была шутка. Прости, — не находя слов, Чарли просто шагнул к ней и обнял, — Прости меня, я дурак.
— Это точно, — усмехнулась Бет, одинокая слеза скатилась по ее щеке и упала молодому человеку на свитер.
— Ты так не радуйся, ты тоже дурочка. Зачем ты из-за слов Нолана грустишь? Нашла, кого слушать!
— Точно, мы с тобой два сапога — пара! Ладно, отпусти меня, хочу с Лордом побегать.
Она высвободилась из его объятий, вытерла краем рукава щеку и улыбнулась. Беатрикс достала из кармана теннисный мяч, что не на шутку взволновало пса, хорошенько размахнулась и бросила, Лорд пулей пустился в погоню. За считанные секунды он настиг свою жертву, схватил ее в полете и принялся трепать из стороны в сторону, восторженно рыча. Девушка побежала за ним, он — от нее. Чарли остался на крыльце наблюдать за беспечной игрой с умиротворенной улыбкой. Отобрав наконец у Лорда мяч, Беатрикс обернулась на парня и подмигнула.
— О нет, Нолан, даже не думай об этом! — завопил Долтон.
Но было уже поздно, пушистый желтый комок летел прямо в него, а следом с устрашающей скоростью несся ирландский сеттер, вспахивая большими лапами землю. Чарли интуитивно, из чувства сохранения своего прекрасного лица выставил руки и поймал мяч.
— Черт! — только и успел воскликнуть он.
Пес с разбегу налетел на него, сбивая с ног и валя на каменные ступени. Долтон крепко зажал мячик в руке, не позволяя Лорду его заполучить и отчаянно пытаясь сбросить с себя животное. Беатрикс со звонким смехом спешила к ним.
— Так значит? Ну, получай! — не поднимаясь на ноги, парень метнул в нее мяч.
Тот приземлился прямо у ее ног, и Беатрикс едва успела отпрыгнуть в сторону, чтобы избежать судьбы Чарли.
— Неплохая попытка, Долтон, — рассмеялась девушка, подбегая к нему, — Только прицел сбит.
— Неужели? — коварно усмехнулся парень, не принимая вертикального положения.
— Ага, наверное, дело в твоем косоглазии, — серьезно заявила Бет.
— Тебе стоило бы быть осторожнее с такими остротами.
— А то что, инвалид? Ты же даже встать не можешь, — она продолжала его дразнить.
— А то порежешься, — Чарли резко подсек ее ногой.
Беатрикс такой подлости никак не ожидала, потеряла равновесие, вскрикнула и упала. Долтон тут же проворно вскочил со ступеней, налетел на нее сверху, схватил за запястья и прижал к земле.
— Надо же, и кто теперь встать не может? — хохотал он.
Девушка старательно извивалась в попытках освободить хотя бы руки, но он крепко ее держал.
— Что такое, Нолан? — сочувственно улыбнулся Чарли, — Находишься под давлением?
— Подлец и трус! Посмотрим, как ты запоешь, когда я руки освобожу.
— Думаешь, они тебя спасут? — прыснул парень, — Давай проверим, — он выпустил запястья и принялся ее щекотать, — Заодно посчитаем твои ребра! — победно расхохотался он.
— Нет! — завопила Бет, захлебываясь смехом, — Ты пожалеешь!
Она стала щекотать его в ответ, весь двор переполнился криками и смехом молодых людей, борьба пошла на смерть. Они смеялись, плакали, извивались и катились по яркой листве. Перевозбужденный игрой пес бегал вокруг них кругами, рычал, подпрыгивал и требовал внимания. Беатрикс и Чарли расцепились только тогда, когда оба уже не могли дышать. Они лежали рядом на земле, смотрели на быстро бегущие по небу облака и жадно упивались воздухом, все еще посмеиваясь и дрожа.
— Теперь будешь знать, как в меня мячами кидаться! — Чарли сел на траве, тяжело отдыхиваясь.
— Ты же напросился с нами гулять, а сам встал на крыльце. Я просто помогла тебе присоединиться к игре, — Бет тоже села.
— Ну ты и чучело! — рассмеялся парень, разглядывая ее безвозвратно испорченную укладку.
Он подполз к девушке и стал доставать пожухлые листья из ее волос.
— Ты и сам не Аполлон, — весело ухмыльнулась она и растрепала ему прическу, закапываясь холодными пальцами в мягкие, темные волос.
— Зато ты развеселилась.
— Потому что ты — клоун.
— Что? — фальшиво оскорбился Чарли, — Ты за это заплатишь!
Но она уже вскочила на ноги и бежала от него по двору, громко и заливисто смеясь. Долтон со всех ног пустился следом. Восторженный Лорд и думать забыл про свой мяч и носился вместе с ними, беспечно веселясь. Наконец, Чарли ее догнал у самого озера, обхватил сзади за талию двумя руками, поднял и принялся кружить.
— Et in Arcadia Ego! — завопил Чарли, упиваясь моментом чистейшего счастья.
Когда он опустил Бет обратно на землю, она покачнулась, развернулась и серьезно на него посмотрела.
— Я что-то не то сказал? — не понял ее пронзительного взгляда Долтон.
— Откуда ты знаешь эти слова и почему решил сейчас их сказать?
— Это латынь, оттуда и знаю. Аркадия — это рай, вот я и решил сказать, что я в раю. У тебя с этим проблемы?
— Не верю, что вы проходили это на латыни.
— Почему?
— Потому что МакАлистер бы объяснил значение этой фразы, а ты его явно не знаешь.
— В чем же я не прав, мисс всезнайка?
— Et in Arcadia Ego — и в Аркадии Я есть. Аркадия действительно трактуется, как рай или его близкое подобие, счастливое место. Но в этом выражении «Я» — это Смерть. Так говорят про неизбежное присутствие тьмы даже в лучшие моменты. Это крылатое выражение о нависающей угрозе над любым счастьем.
— Черт, это все объясняет, — сказал Чарли самому себе.
— И что же это объясняет?
— Как-нибудь потом тебе расскажу, после дождичка, в четверг.
— Ну и не говори, не больно то и хочется. Но ты мне напомнил кое о чем.
— Хм?
— Кемерон должен мне отдать одну вещь.
— Ты с ним помадой поделилась что ли? — язвительно отозвался Долтон, раздраженный упоминанием соседа.
— А что, тебе тоже одолжить?
— Чтобы я подхватил с нее не только твою заразу, но и его? Нет уж, обойдусь.
— Если под заразой ты подразумеваешь красоту, то не переживай, тебе не грозит.
— Вот опять мы это делаем, — внезапно серьезно вздохнул парень.
— Что делаем?
— Ругаемся.
— И ты переживаешь? Нас же сейчас никто из ребят не видит, планам нашим это не помешает и...
— И можно снова быть уродами? — резко перебил ее Чарли, — Надоело.
Он угрюмо отвернулся и уставился на большое, испещренное рябью озеро. Беатрикс уставилась на траву, помолчала, потом, мягко ступая, подошла к Долтону.
— Et in Arcadia Ego, — тихо повторила она.
— Точно, любой счастливый момент обречен, — печально отозвался парень.
— Я не об этом, — улыбнулась девушка, — До моего разъяснения ты сказал, что ты в раю. Ты действительно имел это в виду?
— Да, наверное, впервые в жизни я имел это в виду.
— Прости, что я это испортила.
— Нет, я первый начал, — он улыбнулся.
— А почему впервые в жизни? Ни за что не поверю, что ты до этого ни разу не был счастлив.
— Да был, конечно, — небрежно отмахнулся он, — Но не так. Черт, даже не знаю, как тебе объяснить. Вот тут на каторге куча правил разных, устав школы, Нолан со своей тиранией, да?
— Да, все так, — Бет прищурилась, — Но ты тут не все время проводишь, на каникулах ты дома.
— Именно. Тут может быть плохо, но дома хуже.
— Почему?
— А, не важно, — наигранно ухмыльнулся Долтон, — Забудь, что я что-то сказал.
— Ты серьезно? Это слишком инфантильно, Чарли, даже для тебя.
— Какие умные слова ты знаешь! — саркастично восхитился он, — Правда, тут не о чем говорить.
— Ах так? Значит, мне нельзя противоречить Сократу, а тебе все можно?
— Бьешь меня моим же оружием? А ты хороша. Ладно, — вздохнул Чарли, — Читала «Возвращение в Брайдсхед»?
— Серьезно задаешь этот вопрос?
— Сглупил, извини. Помнишь, там еще замученные материнской тиранией дети и отстраненный от них отец?
— У тебя так же? — сочувственно спросила Бет.
— Только мой сюжет в четыреста страниц не уложился, — с горечью усмехнулся Долтон.
Девушка вгляделась в его грустные глаза, отражающие многообразие осеннего пейзажа. Она собиралась попросить его рассказать подробнее, но ее сбил с мысли Лорд, принесший мяч к ее ногам и заскуливший, требуя игры.
— Прости, что мы про тебя забыли, — она потрепала пса за ухом, — На, апорт!
Обрадованный полетом желтого мяча, сеттер пустился вихрем вслед за ним.
— Правильно. Пора бы сменить тему, — облегченно вздохнул Чарли, глядя ему вслед.
— О нет, любезнейший, ты так просто не отделаешься, — улыбнулась Бет, — Скажи, когда ты успел прочитать «Возвращение в Брайдсхед»?
— Напомни, почему это твое дело?
— Уходишь от ответа?
— Нет, просто не обязан перед тобой отчитываться.
— Что ты скрываешь, Долтон? — с подозрением прищурилась на него Беатрикс.
— Quid pro quo, дорогуша, — он издевательски двинул бровями, — Что тебе нужно от Кемерона?
— Ладно, а знаешь что? Не говори, не хочу знать.
— Я тогда тоже не хочу ничего знать.
Чарли нарочито безразлично пожал плечами. В этот момент игравший рядом с ними сеттер отпустил мячик и в ожидании завилял хвостом.
— Эх, Лорд, — Долтон подобрал игрушку, — Хорошо быть безмозглым, да? Апорт!
Он размахнулся, что было силы и швырнул мяч, тут же пожалев об этом. И у Беатрикс, и у Чарли сердца ушли в пятки, пока они провожали взглядами желтую молнию, несущуюся прямо к одному из окон под радостный лай пса. Оба успели лишь прошептать «черт» и одновременно толкнуть друг друга. По двору разнесся громкий всплеск, а через секунду с оглушительным звоном разбилось окно.
— Какого дьявола? — тот час же высунулась из него голова мистера МакАлистера.
Облитый кофе и разъяренный педагог окинул взглядом пестрый пейзаж, приметил Лорда, вилявшего хвостом, но больше на дворе никого не увидел. Невнятно рявкнув какое-то явно ругательное латинское слово, его голова скрылась в разбитом окне. А уже в следующее мгновение гладь воды была разорвана другими двумя головами, теперь жадно вдыхающими воздух. Чарли быстро выбрался на берег и помог Беатрикс. С них лилась вода.
— Хорошо быть безмозглым, да? — зло передразнила его девушка, отплевываясь, — Ты зачем меня толкнул?
— У меня к тебе тот же вопрос. Черт, это же мой любимый свитер!
— Свитер? Тебя только это волнует? — Бет начинало трясти от злости и холода.
— Отвечай, зачем толкнула? — потребовал Чарли.
— Чтобы спасти тебя, ясно? Ты, может, забыл, но ты, придурок, прогуливаешь фехтование. Тебя здесь быть не должно, и если бы МакАлистер тебя увидел, тебе бы влетело.
— А что сразу «придурок»? — возмутился Чарли.
— Потому что ты придурок! Меня-то ты зачем толкнул?
— Чтобы принять удар на себя, дура! — он тоже дрожал, — Чтобы меня наказали за разбитое окно. Я не мог допустить, чтобы тебя снова наказали или еще хуже, чтобы в этот раз исключили за мои проделки.
— Погоди, — сдавленным голосом сказала девушка, — То есть мы только что попытались спасти друг друга, едва не утопив?
— О, боже, только не плачь, пожалуйста, — заволновался Долтон, напуганный ее тоном.
Плечи Беатрикс затряслись, она закрыла лицо ладонями. Чарли показалось, что все его внутренности больно сжали, он в ужасе подумал, что снова увидит ее слезы и снова будет в них виноват. От одной только мысли ему сделалось дурно. Но тут ее немые содрогания преобразились в яркий, заливистый смех, струящийся по двору, как хрустальный ручей с вершин гор по весне.
— О, я поверить не могу, — хохотала Беатрикс, складываясь пополам.
— Вот мы идиоты, — он облегченно рассмеялся вместе с ней.
— Знаешь, ты не клоун, ты — целый цирк, — заливалась девушка.
— Взаимно, Би, взаимно. Но что нам теперь делать?
— Не позволить МакАлистеру донести вести о разбитом окне до Нолана, иначе мне конец.
— В этот раз я не позволю тебе пойти ко дну в одиночестве, я с тобой.
— Ты прости, Чарли, но мне от этого не легче. На дно я точно больше не хочу.
Они поспешили к дверям академии, пытаясь придумать, как спастись. Лорд беспечно семенил рядом.
— Давай в следующий раз ты просто позволишь мне стоять на крыльце, а сама поиграешь с псом. Ты кидаешь, как девчонка, а значит и проблем не будет.
— Если следующий раз будет. О, к твоему сведению, я и есть и девчонка.
— Может, скажем честно, что окно мы разбили не нарочно и упросим МакАлистера не рассказывать Нолану?
— Чарли, ты здоров? С каких это пор честность — твой туз в рукаве?
— А у тебя есть идеи получше?
— Deus ex machina! — внезапно вскрикнула Беатрикс и побежала быстрее.
— Не вижу здесь ни бога, ни машины, — не понял Чарли.
Но тут и он заметил то, что так воодушевило его промокшую спутницу. Двери академии плавно распахнулись, и на крыльце показался мистер Киттинг.
— Капитан! — запыхавшись, поприветствовала его Бет.
— Боже, что с вами случилось? — Джон удивленно уставился на подбежавших к нему молодых людей.
— Мы гуляли с Лордом…
— Я мяч бросил слишком сильно...
— Окно МакАлистеру разбили...
Они одновременно тараторили, голоса смешивались в беспокойной какофонии.
— Остановитесь, сделайте глубокий вдох, — улыбнулся учитель, — А теперь пусть кто-то один посвятит меня в эту удивительную историю.
— Прошу, — уступил Долтон.
— Я вывела Лорда на прогулку, а Чарли с нами прогуливал фехтование, ну и он слишком сильно кинул псу мяч и разбил окно мистера МакАлистера, и вот теперь нам обоим конец, если это дойдет до директора, — на одном дыхании взволнованно рассказала Бет, — Помогите нам, Капитан. Что делать?
— Но зачем вы искупались? — едва сдерживая смех, спросил Джон.
— Мы решили спрятаться в озере, чтобы МакАлистер не увидел нас сразу, — смущенно улыбнулся Чарли, — Что же нам делать?
— Прятаться! — внезапно воскликнул мистер Киттинг, — Не ты, Лорд. Рядом.
За дверью послышалась приближающаяся ругань. Не поняв еще, что случилось, Долтон быстро схватил Беатрикс за руку и оттащил за каменные ступени крыльца. В следующую секунду двери резко распахнулись, и вышел свирепый учитель латыни.
— Джон? — он удивленно уставился на Киттинга.
— О, Джордж, мне так ужасно жаль. Я как раз спешил к вам, чтобы извиниться.
— Извиниться? — совершенно потерялся МакАлистер.
— Воистину! Я совершенно не хотел разбивать ваше окно, но не рассчитал бросок.
— Вы хотите мне сказать, что это ваших рук дело? — недоверчиво вскинул брови мужчина.
— Да, — спокойно подтвердил Капитан, — Я лишь хотел поиграть с Лордом, но вышло как у Шекспира: «Коль буйны радости, конец их буен».
— А он хорош, — прошептал Чарли Бет.
— Что? Причем тут «Ромео и Джульетта»? И как это могли быть вы, Джон, если я вас из окна не увидел? И с каких пор вы гуляете с директорским псом?
— Не видели? Как странно, дорогой коллега, ведь я от озера помахал вам рукой. Наверное, вас ослепили гнев и солнце. Но вы меня разоблачили, гулять с Лордом для меня в высшей степени необычно. С ним гуляла мисс Нолан и...
— Так это ее рук дело? — снова вскипел МакАлистер.
Сердце Беатрикс, казалось, пропустило удар от испуга.
— Джордж, не спешите с выводами, дослушайте меня. Мне срочно нужно было ее сочинение, я нашел мисс Нолан во дворе и послал принести мне его, оставшись с псом. Я бросил ему мяч, а дальше вы уже знаете. И вот мы здесь. А знаете что? У меня залежалась бутылка прекрасного виски, что скажете? Пойдемте ко мне. Вы же больше не обижаетесь, Джордж?
— Ну, что я могу сказать, personam vitae non deponebam, sine.
— Прекрасно сказано, коллега! Пойдемте же.
И Джон увлек за собой мистера МакАлистера внутрь, не дав ему дальше анализировать подозрительную ситуацию. Дождавшись, пока голоса учителей удалятся, молодые люди вылезли из-за ступеней.
— А у Капитана талант! Даже я не смог бы лучше солгать, — восторженно объявил Чарли.
— Мы просто обязаны возместить ему эту бутылку прекрасного виски, — улыбнулась Беатрикс.
— А что МакАлистер сказал про маску жизни?
— В смысле?
— Ну, он нам как-то говорил про выражение «personam vitae deponere», что означает снять маску жизни.
— То есть умереть. Получается, он сказал: «не умер, и ладно», — улыбнулась Бет.
— Есть что-то, чего ты не знаешь?
— Тригонометрия, но Стив упорно это исправляет.
— Точно. Ладно, не знаю на счет тебя, а я хочу переодеться в сухое.
— Умная мысль. Лорд, пойдем, мальчик.
В Уэлтоне они разошлись, Чарли направился прямиком в свою комнату, а Беатрикс — отводить пса обратно мистеру Нолану. Зная, что ей нельзя (в том виде, в каком она была) показываться на глаза дедушке, она тихо приоткрыла дверь его кабинета и впустила Лорда внутрь. К счастью, достопочтенный директор был до того погружен в работу, что даже не заметил этого, и Бет невредимой отправилась к себе.
В Уэлтоне все шло своим чередом, по коридорам сновали туда-сюда шумные группы мальчиков, спешащие на занятия и обратно. Занимаясь латынью у Микса в комнате, Нил с друзьями укрепились в своих подозрениях, что операция «Шекспир» была страшной ошибкой; Чарли с Беатрикс вели себя просто невыносимо, сидя в обнимку на полу и отпуская такие слащавые нежности, что всех присутствующих при этом передергивало. Кемерон, который был мрачнее всех, не проронил за все занятие ни слова, болезненно бледный Тодд выглядел так, будто его вот-вот стошнит, у Микса постоянно дергался глаз, Питтс ритмично покачивался, смотря в пол, Нил сжимал кулаки, а Нокс то и дело поднимал глаза в немой молитве всевышнему, чтобы тот поразил парочку молнией. Наконец, стрелка больших часов объявила о конце этой пытки.
— Уже? — воскликнул раздосадованный Стив, — Мы ничего не успели сделать. Потратили столько времени на... на бог знает что!
— Знаете, я тут подумал, — устало потер глаза Нил, — Как-то у нас сегодня ничего не идет. Может, отменим собрание?
— Нет! Почему? — запротестовал Чарли.
— Из-за вас, умник, — огрызнулся Кемерон.
— Чушь не пори. Нил?
— Ну, если честно, он прав.
— А если мы пообещаем сбавить обороты? — обеспокоенно спросила Бет, — Я собиралась выдвинуть на собрании кое-что важное на обсуждение.
— Только не говори, что вы уже придумали имена детям и хотите знать наше мнение, — в ужасе воскликнул Питтс.
— Если бы и выбрали, мы бы с mon trésor вашего мнения не спросили, — усмехнулся Долтон.
— Давайте просто запретим членам общества мертвых поэтов говорить на французском, — предложил Микс.
— А еще держаться за руки и делать комплименты, — активно закивал Кемерон.
— Не перегибай, — улыбнулся Нил, — Кто за запрет французского, поднимите руки.
Чарли с Бет окинули насмешливыми взглядами поднятые руки.
— Единогласно, — заключил Перри.
— Ребята, вы слишком остро на все реагируете, — улыбнулась девушка, — Но так уж и быть, мы воздержимся от перехода на другие языки.
— Легко, — подтвердил Долтон, — Ведь для нашей любви нет языковых барьеров.
Кемерон издевательски изобразил тошноту.
— Ладно, уверен, нам всем есть, чем заняться, — объявил Нил, не дав другу огрызнуться в ответ, — Увидимся с вами ночью.
Стали расходиться по комнатам. Беатрикс окликнула Кемерона в коридоре.
— Рич, прости, что снова напоминаю, но ты обещал вернуть мне книгу на выходных, если помнишь.
— Что? Конечно помню! Давай перед собранием это обсудим?
— А есть, что обсуждать? — прищурилась девушка.
— Перед собранием, — загадочно улыбнулся парень, пряча свою панику.
Он быстро скрылся за дверью своей спальни. Беатрикс пожала плечами и оправилась к себе делать задания на предстоящую неделю.
Чарли поступил иначе, решив, что выполнять домашку — дело Микса, он отправился прямиком в кладовую, где его ждала заветная книга. Устроившись в дальнем углу на пыльных чемоданах и закурив, он в очередной раз погрузился в мир и сознание Чарльза Райдера. Шло время, мелькали страницы. И вдруг Долтон обнаружил перед глазами слово «Эпилог», вернувшее его на мгновение в реальность. Неужели так скоро придется прощаться с этим миром? Что же получается, еще несколько страниц и все? Это показалось ему абсурдом. Он в очередной раз закурил, собрался с мыслями и продолжил читать нарочно медлительно, стараясь растянуть удовольствие. Неизбежный конец был все ближе, до него еще три страницы, две, одна...
— «Quomodo sedet sola civitas», — прочел Чарли вслух, уставившись на бумагу так, будто требовал от нее объяснений.
Только сейчас, когда эти слова отозвались у него в памяти голосом Беатрикс, Долтон понял, чья книга у него в руках. «Quomodo sedet sola civitas. Суета сует, все — суета». Чарли с новой жадностью впился в слова, в последнюю страницу. Наконец, он дошел до последней точки, после которой на странице не было больше ничего. На него нахлынуло удивительное чувство переполненности впечатлениями и воспоминаниями героев и вместе с тем полного опустошения от конца истории, ставшей такой родной.
Молодой человек еще несколько минут сидел не шелохнувшись, растворяясь в буре собственных эмоций. Наконец, собравшись с мыслями, Чарли покинул свое убежище. Дойдя до общего коридора, он постоял мгновение у двери своей спальни, нахмурился, улыбнулся, развернулся и быстро прошел к комнате Бет. Собравшись с мыслями, он положил книгу на пол, постучал в дверь и резво убежал.
Кемерон дернулся, когда в спальне резко появился его сосед.
— Долтон, тебе делать нечего?
— Может быть, — Чарли уселся за свой стол.
— Микс заходил, оставил тебе конспект по физике.
— Отлично.
— Я не твоя секретарша, — надулся Ричард.
— Спасибо, Дорис, — издевательски улыбнулся Чарли.
— Между прочим, Долтон...
Кемерон не договорил, его прервал стук в дверь. Мальчики переглянулись.
— Чего ты ждешь, дорогуша? Открывай, — усмехнулся Долтон.
Рич возмущенно фыркнул, но послушался. Недовольство с его лица пропало, стоило ему увидеть на пороге Беатрикс.
— Привет, — он улыбнулся.
— О, это ко мне! — воскликнул у него за спиной Чарли.
— Не льсти себе, — усмехнулась девушка, — Я к Ричу.
— Ко мне?
— К нему?
— Да, я хотела поблагодарить тебя.
— За что? — не понял Кемерон.
— За то, что ты сдержал слово. Если ты сейчас не очень занят, то мы могли бы обсудить «Брайдсхед». Если хочешь, конечно.
— Погоди, ты хочешь с ним обсуждать книгу?
— А что, Долтон, ревнуешь? — оживился Ричард.
— К тебе? Не смеши мои тапочки.
— Сейчас неподходящее время? — смутилась Беатрикс, — Я могу потом зайти.
— Не говори глупостей, — отмахнулся Чарли, — Я всегда рад своей крошке.
— Даже когда она приходит не к тебе? — ухмыльнулся Кемерон.
— Мы можем пойти ко мне в комнату, чтобы не мешать Чарли списывать.
— Прошу прощения? — возмущенно нахмурился Долтон.
— Точно, не списывать, а честно трудиться своими силами, — Бет согласно кивнула.
— Что? Нет же, я против вашего уединения. Вы и здесь можете провести свой книжный клуб.
— Все-таки ревнуешь, — Рич расплылся в довольной улыбке.
— Ты мне не соперник, ничтожество.
— Хватит, — вздохнула Беатрикс, — Лучше потом когда-нибудь обсудим книгу. Рич, спасибо, что вернул ее.
Девушка секунду помедлила, обеспокоенно смотря на мальчиков, и ушла к себе.
— Доволен собой? — разозлился Чарли, — Ты испортил ей настроение.
— Не понимаю.
— Чего тут непонятного?
— Я о другом. Я не возвращал ей книгу, я ее потерял.
— Что ж, она ее нашла, — мрачно буркнул Долтон, — Поздравляю.
На этом разговор был исчерпан, мальчики погрузились каждый в свои заботы и до ночи не проронили ни слова.
Когда все собрались в пещере, Долтон и Кемерон все еще то и дело бросали друг на друга враждебные взгляды. Этого никто не замечал, все были слишком заняты разведением костра из влажного хвороста, который упорно отказывался гореть. Наконец, когда ветки затрещали от жара пламени, мертвые поэты удобно устроились на своих местах, а Нил прочел традиционное вступление Генри Дэвида Торо, собрание пошло своим привычным ходом. По очереди читали стихи, аплодировали и передавали друг другу «Пять веков поэзии», фонарик и сигареты. Нил восторженно рассказывал о пробах, на которых был утром и декламировал отрывки из своей роли, которые уже выучил, сопровождаемый бурными овациями друзей. Чарли и Беатрикс, охваченные общим торжеством поэзии, почти совсем забыли, что должны отыгрывать влюбленную пару. Они, просто наслаждаясь радостью, царившей в пещере, иногда все же вспоминали свой план и тогда спешно обменивались нежными комплиментами и их руки переплетались. Микс и Питтс в свою очередь рассказали друзьям о своем успехе с радиоприемником и фантазировали, как смогут его улучшить до того, что можно будет слушать музыку даже в глубине леса на собраниях общества. Прочитав несколько сонетов Шелли, Нокс порадовал друзей красочным описанием своего сна, в котором Крис в обличии то Эвтерпы, то Эрато являлась ему в золотом свете и нашептывала стихи. Среди темных деревьев гуляли пронзительные осенние ветры, а под каменными сводами было тепло и уютно, кружился смех и плясали причудливые тени. Когда все истории прошедшей недели были рассказаны, все подготовленные стихотворения прочитаны, а запасы продовольствия съедены, Нил в очередной раз вышел на центр пещеры. Все взоры обратились к нему и гул голосов утих.
— Уэлтонцы, я боялся, что это собрание может стать для нас последним, что кое-кто, — он многозначительно посмотрел на Чарли и Беатрикс, — Испоганит нам весь нектар поэзии. Но теперь вижу, что страх мой был напрасен.
— Хорошо сказал, пафосно, — согласно усмехнулся Долтон.
— Не ты один боялся, — кивнул Нокс.
— Спасибо, что мои опасения не подтвердились, — улыбнулся Нил, — Мы славно провели время сегодня и, надеюсь, проведем еще ни раз. Перед тем, как закончить наше собрание, я хочу дать слово прекрасной части нашего общества. Бет, ты хотела нам что-то предложить. Прошу.
И он уступил центр пещеры ей, присаживаясь рядом с Тоддом.
— Спасибо, Нил. Друзья римляне, я хотела обсудить с вами вопрос, который не дает мне покоя с самого начала октября. Ни для кого не секрет, что я в Уэлтоне раньше не училась и еще не во всем разобралась. Поэтому скажите мне, как вы тут празднуете Хэллоуин?
— Хэллоуин? — вскинул брови Кемерон.
— Празднуем? — удивился Нокс.
— Я тоже не знаю, — кивнул Тодд.
— Да, Рич, праздник такой. Его еще называют «Днем всех Святых».
— Я знаю, что это за праздник, — надулся парень.
— Думаю, — вступился Микс, — Кемерон удивился, потому что мы его в Уэлтоне не празднуем.
— Иди ты! — Беатрикс не верила своим ушам, — Серьезно?
— Боюсь, это правда, — пожал плечами Чарли, — Уэлтон не поощряет веселья.
— В таком случае, дорогие мои каторжники, я предлагаю провести праздник самим прямо здесь. К тому же тридцать первое октября — это как раз будет суббота.
— А как же костюмы? — робко спросил Тодд.
— У нас до конца месяца еще две недели. За этот срок все успеют подготовиться. Что скажете?
— Это зависит от того, в кого захочется переодеться, — развел руками Питтс.
— Ты предлагаешь пожертвовать вечером поэзии в угоду вечеринки? — почесал затылок Нил, — Я даже не знаю.
— О, нет. Это самое лучшее. Поскольку это будет вечером нашего общества, я предлагаю нам переодеться в разных поэтов и читать их стихи, как свои. Вы только представьте, как это будет здорово!
— Чур я Байрон! — вскричал Чарли.
— Идет, — кивнула Бет, — Так что скажете?
— Хэллоуин мертвых поэтов, — протянул Нил, — Мне нравится!
— Только нужно будет договориться, чтобы костюмы не повторялись, — сказал Стив.
— Не знаю, ребят, нам повезет, если нас не исключат за это, — неуверенно хмыкнул Ричард.
— Ой, ну тогда все отменяется, — язвительно ответил ему Чарли, — ведь за наши обыкновенные ночные побеги нам ничего не грозит, да? Господи, Кемерон, вытащи уже голову из собственной задницы и научись развлекаться.
— А как мы сделаем костюмы? Из чего? — нахмурился Нокс.
— Я думала об этом. Нам может помочь мисс Джемесон, все наши параметры у нее есть, нужно только придумать, как к ней выбраться.
— Беру это на себя, — Чарли хитро ухмыльнулся.
— О, а я могу достать несколько париков из театра, — восторженно воскликнул Нил.
— Вы просто золото! У нас точно получится самая лучшая вечеринка на свете. Я так счастлива!
— Тогда сделаем так, — деловым тоном заговорил Нил, — К вечеру понедельника все должны определиться, какими поэтами будут, тогда сможем начать подготовку костюмов.
— Тогда уже на следующих выходных я смогу обеспечить нам с Би поездку к нашей любимой швее, договоримся с ней о костюмах, — Чарли сиял.
— Сам не справишься? — угрюмо заметил Кемерон.
— А ты так и ждешь, что я тебе свою девочку оставлю, да? И кто теперь ревнует?
— Думаешь, мисс Джемесон за неделю управится? — отвлекая его от ссоры, спросила Бет.
— Она способна творить чудеса. Но если хочешь, можно и раньше.
— Что насчет вторника?
— Друзья, — усмехнулся Нил, — Я воодушевлен не меньше вашего, но предлагаю отложить все вопросы хотя бы до завтра. Нам пора бы возвращаться.
Все согласились и стали собираться. Пока тушили костер и потом всю дорогу до академии друзья обговаривали предстоящий праздник, обсуждали идеи костюмов. Веселье как всегда утихло только в опасной близости к каменным стенам. В темном коридоре мальчики прощались шепотом и расходились по спальням. Кемерон дернул Чарли за рукав, когда они подошли к их двери.
— Я позже приду, — шепнул Долтон и отстранился, — Нужно пожелать Би сладких снов.
Ричард с тяжелым сердцем смотрел, как державшиеся за руки фигуры скользнули в ночном мраке и скрылись в спальне девушки. Ему еще отчаяннее хотелось верить в свои догадки о том, что они просто играют во что-то, но теперь это казалось невозможным. Как Чарли собрался желать ей сладких снов наедине в ее комнате? От этих мыслей Кемерону становилось невыносимо грустно и больно. А ведь еще только днем она хотела обсудить с ним книгу, приглашала к себе. Но ночью ей милее Долтон. Как ужасно страдал Ричард от этих мыслей! Пока он разбирал свою кровать, воображение подростка рисовало самые отвратительные ему картины того, что должно быть происходило в то же время у Беатрикс. Разумеется, ни что из этого не соответствовало действительности.
— Хорошо придумал, — улыбнулась Бет, когда оказалась с Чарли наедине в своей комнате, — если Рич расскажет об этом остальным, ни у кого не останется сомнений.
— Поверь мне, он расскажет, у него язык без костей.
— Мы с тобой и без этого достаточно убедительные, но это ты все равно красиво придумал.
— Брось, перехваливаешь меня. Я на самом деле придумал кое-что другое, поэтому и хотел с тобой с глазу на глаз поговорить. Но можем и поцеловаться, а то вдруг кто зайдет, — Чарли насмешливо двинул бровями.
— Очень смешно. Рассказывай, что придумал?
— Что, не готова еще к первому поцелую?
— Чарли, не беси меня.
— Ладно, забыли. Когда поедем к мисс Джемесон, предлагаю заскочить в еще пару мест и прикупить тебе подарков.
— Мило с твоей стороны, но до Рождества еще дожить нужно.
— Да нет, не таких. Для нашей легенды подарки. Испокон веков мужчины дарят разное своим избранницам в знак симпатии, понимаешь?
— Я даже не знаю, Чарли. Мне было бы неудобно что-то от тебя принять.
— Почему же? А ты постарайся лучше войти в роль и будет удобно. Ты только подумай, Би, как это поможет нам перейти к следующей части нашей мести. Это будет незабываемо!
— Тебе так не терпится скорее перейти к следующей стадии? — печально прошептала она и отвернулась к окну.
— Конечно! Только представь их лица, когда... Я что-то не то говорю?
Чарли шагнул к ней и посмотрел на залитое серебристым светом личико. Девушка была похожа на статую из белоснежного, полупрозрачного алебастра. Ее ровная кожа отражала холод луны и, казалось, светилась сама, глаза смотрели спокойно в ночную даль и блестели в сиянии небесных тел. Молодой человек подавил возглас восторга, едва не сорвавшийся с его губ, и просто смотрел на нее.
— Может, глупость скажу, но каждый раз, когда смотрю на луну, я вспоминаю греческие мифы, — мягко зашептала Беатрикс, не отрывая взора от небосвода, — И воображаю, что Селена улыбается мне, пока ведет по небу свою серебряную колесницу. Думаешь, это бред?
— Думаю, Байрон гордился бы тобой, — улыбнулся Чарли.
— В моей прошлой школе мы пару лет назад ставили мифы, я тогда только прочла поэму Китса «Эндимион» и очень хотела сыграть богиню Луны. Но роль досталась другой девочке. А меня выбрали Артемидой. Мы с папой тогда садились вечерами и шили мне тунику из простыни, он еще очень смешно негодовал, говоря, что я должна быть Персефоной.
— Ты? Богиней царства мертвых? — с нежной насмешкой спросил Долтон.
— Да, теперь особенно видна ирония, не так ли?
— Прости, я не это имел в виду.
— Знаю, не переживай. Так вот, он говорил, что только я могла бы покорить сердце мрачно красивого Аида. А меня это в те времена очень вдохновляло, потому что бога мертвых играл мальчик, в которого я была влюблена.
— Влюблена?
— А чего ты так удивляешься? — усмехнулась Бет, — У меня в прошлом целая жизнь была. Он был на год старше, такой загадочный, некоторые мои одноклассницы даже распускали слухи, будто он вампир. Они сами в это верили, потому что он был очень бледный, его темные волосы до плеч...
— Ой, понятно, — перебил Чарли, едва сдерживая волну раздражения, — Загадочный, красивый недодракула и ты до сих пор о нем думаешь.
— Боже мой, неужели ты так хорошо вошел в роль, что правда ревнуешь? — прыснула девушка, — Он в итоге оказался полным придурком, так что можешь не переживать.
— И не думал переживать, — небрежно отмахнулся Долтон. — Так чем же все закончилось?
— Забавным детским театром. Ничего интересного на самом деле, просто вспомнила этот эпизод из-за луны. Сейчас та беспечная жизнь кажется далеким сном.
Чарли внимательно всматривался в подернутое дымкой печали бледное лицо и хотел отдать все на свете, чтобы вернуть нежному созданию всё столь бесцеремонно отнятое жизнью. Он подумал, что не случись с ней всех тех горестей, они бы никогда не встретились, он не узнал бы, что можно быть счастливым только лишь глядя на дорогую улыбку, что сердце может разрываться от вида хрустальных слез на белом личике, что можно оживать от одного только звука любимого голоса. Неужели его счастье в ее боли? Разве это правильно?
Они стояли молча. Беатрикс смотрела сквозь пейзаж за окном и в мыслях была где-то далеко, а Чарли смотрел на нее, не отводя глаз, старательно сохраняя в памяти каждую ее черту.
— Знаешь, — наконец прошептала она, — С греческого «ностальгия» буквально переводится, как боль от старой раны. Она переносит нас туда, где так болезненно хочется быть.
— Ты сейчас там?
— Уже нет, — девушка вздохнула, повернулась к нему и улыбнулась, — Я с тобой. Прости, что ушла в свои воспоминания. Порой мне кажется, что кроме них у меня ничего не осталось.
— Не извиняйся, я тоже временами склонен к эскапизму. Правда, я больше ухожу совсем в детство. В первый год на этой каторге я подружился с Нокси раньше, чем с остальными. Мы с ним оба с ума сходили от «Острова сокровищ» и постоянно играли у озера в пиратов. Когда нас было только двое, было сложно, потому что он постоянно хотел быть Джимом Хокинсом, а я — Флинтом. Но уже к середине года наша компания была такой же, как сейчас, и тогда началось веселье. Нил был то капитаном Смоллеттом, то доктором Ливси, Стив и Джерард играли Слепого Пью и Черного Пса, Кемерон изображал Трелони и Бена Гана, а я брал на себя роли Билли Бонса и Джона Сильвера, когда Флинт был совсем не к месту. Мы прятали и искали сокровища, рисовали карты, воевали, брали друг друга в плен. Нам как-то раз здорово влетело от Нолана за то, что мы устроили перестрелку котлетами, когда брали во время обеда «Испаньолу» на абордаж.
Чарли усмехнулся.
— Люблю вспоминать то время. Все было так просто, мы были совсем еще наивными. Я тогда впервые узнал, что есть на свете что-то помимо безразличия и денег, узнал, что бывает дружба. Я был счастлив.
— Неужели дома у тебя действительно было так ужасно?
— Как тебе сказать, все мое будущее родители распланировали еще до моего рождения. Отец твердо решил, что я пойду по его стопам в банковское дело и решил, что этой идеей мое воспитание ограничивается. Мать все детство отбирала у меня любимые приключенческие книги и подсовывала на их место учебники. Благодаря ей я с пеленок знал, что Санта Клаус — вымысел, Зубная Фея — бредни, под кроватью нет монстра, а главное в жизни — это успех и богатство. Все разговоры дома были только о финансах. Ты будешь смеяться, но мое первое слово было «деньги». А потом меня пристроили в Уэлтон, ведь здесь проповедуют все то, что так любят мои родители. Традиции, честь, дисциплина, превосходство, — он ухмыльнулся, — Только они не учли, что здесь, в отличии от дома, есть еще и друзья.
— Поэтому ты терпеть не можешь Рождество? — неуверенно прошептала Бет.
— Да. Меня всегда на рождественские каникулы забирают домой, и мне снова приходится мириться с полным безразличием отца и навязчивой одержимостью деньгами матери. Они меня не понимают, да и не хотят понимать.
— Чарли, я не знаю, что сказать. Мне так жаль.
— Да ладно, — он махнул рукой и ухмыльнулся, — Я давно уже нашел выгоду в своем положении.
— Спасибо, что рассказал мне.
— Забавно, еще утром мы с тобой ничего не хотели друг другу рассказывать. И посмотри на нас сейчас!
— Ночью всегда хочется говорить по душам.
— Это верно. Но ты, должно быть, устала, — он зевнул, — Да и я уже с ног валюсь. Так что, пожалуй, пойду. Думаю, я побыл у тебя достаточно долго, чтобы поползли новые слухи.
— Лишь бы до Нолана они не доползли.
— И то верно. На неделе перейдем с тобой к новой стадии нашей сладкой мести. А пока, спокойной ночи.
Он улыбнулся и направился к двери.
— Чарли, постой, — окликнула его Бет.
Долтон развернулся и вопросительно вскинул брови.
— Сними свитер.
— Святые труселя! А я-то уж думал, до страсти не дойдет! Давай и тебе помогу от одежды избавиться? — он шагнул к ней.
— Нет, дурачок, я не об этом, — негромко засмеялась Беатрикс, — Дай мне свой свитер и иди к себе. А я завтра его надену. Представь, что остальные подумают!
— Бывают же у тебя светлые мысли. Можем и переспать для убедительности, — он ухмыльнулся, а увидев, как она закатила глаза, добавил, — Но я не настаиваю, просто имей в виду.
— Я запомню, спасибо, — саркастично ответила девушка.
Чарли стянул с себя мягкий бежевый свитер, оставаясь в футболке, и протянул ей.
— Ты мне хоть волосы растрепи, чтоб Кемерону было на что любоваться.
— Это можно.
Бет подошла к нему почти вплотную, хитро улыбнулась и запустила холодные пальчики в темные волосы. Хорошенько растрепав ему прическу, она отшагнула назад и с критичным видом творца оглядела результат.
— Настоящий ураган страсти, — заключила она, — С вас пятьсот долларов.
— Спасибо, — он улыбнулся и указательным пальцем коснулся кончика ее носа, — Я пришлю чек.
— Доброй ночи, Чарли.
— Взаимно, Би.
Они обменялись улыбками, и Долтон тихо покинул ее спальню. Беатрикс села на кровати, прислушиваясь к удаляющимся шагам. Когда все вокруг стихло, она поднесла к лицу мягкий свитер и вдохнула его аромат, прикрыв глаза. Сильнее всего чувствовался резкий запах сигарет и кострового дыма, тише звучали ноты каких-то древесных духов, которыми пользовался Чарли. Девушка не отнимала ткань от лица, растворяясь в уютном и теплом аромате. Не отпуская его, она легла и вскоре уже забылась безмятежным сном в обнимку со свитером.
На следующий день Кемерон встал раньше, чем обычно, посмотрел с отвращением на мирно спавшего на соседней кровати Чарли, оделся и ушел в библиотеку. Ему хотелось побыть одному и в тишине отвлечься от всех недавних событий. Это оказалось непросто. Он взял несколько книг и упорно пытался их читать, но чернила на страницах складывались не в слова, а в темный силуэт Долтона с растрепанными волосами, входящего ночью в комнату. Ричард злился сильнее, чем когда-либо в своей жизни. Он никогда не был в особенно хороших отношениях с Чарли, хоть и старался понравиться ему всеми силами. Между ними давно уже образовалась пропасть, с одной стороны которой были правила, законы, добродетель, а с другой веселье, опасность и внимание. Долтон чаще остальных издевался над Кемероном за его веру в порядки, и это жгло его хуже всего. Он искренне не понимал, что делает не так. Но за годы Ричард научился с этим мириться и спокойнее относился к остротам своего соседа, но все изменилось с появлением в Уэлтоне Беатрикс. Она принесла ему радость, какую приносят первые теплые дни после мрачной зимы или свежий дождь знойным летним днем; в стенах академии она представлялась ему таким же обыкновенным чудом, каким является цветок, пробившийся посреди асфальтовой дороги. Поэтому у него в голове не укладывалось, как это тонкое создание могло влюбиться в нахального и самовлюбленного Долтона, который обижал ее просто ради собственной забавы. А может Питтс был прав, и девчонкам действительно нравятся придурки? Погруженный в эти печальные размышления, Кемерон долго смотрел невидящими глазами сквозь страницы. Наконец он решил, что наивную девочку нужно спасать любой ценой, захлопнул книгу и покинул свое тихое убежище.
На втором этаже только зарождались первые признаки разумной жизни, постепенно выползали из своих спален помятые сладким сном мальчики. Как рыбы, готовые постепенно эволюционировать во что-то больше напоминающее людей, они толкались, зевали и переговаривались на пути в душ и обратно. Между немногочисленным скоплением заспанных физиономий Кемерон увидел выходящую из своей комнаты Беатрикс. Короткие волосы стояли торчком во все стороны, на щеках светился легкий утренний румянец, она показалась ему свежее Афродиты, рождающейся из морской пены. Но тут он увидел бежевый свитер, который был ей великоват и скрывал тонкий силуэт. Ревность больно уколола Ричарда в самое сердце, мимолетная улыбка с лица пропала бесследно.
— Ненавижу, — тихо прошипел он себе под нос.
— А, Кемерон, — похлопал его по плечу только подошедший Нокс, — Как дела?
— Полюбуйся, — он кивнул на Бет, — Ночью Долтон у нее запирается, и вот новая сцена.
— Это что, его кофта? — нахмурился Оверстрит.
В этот момент Беатрикс их заметила и, помахав рукой, а вернее рукавом ее скрывавшим, подошла.
— Доброе утро, мальчики.
— О, ты еще ходишь! — язвительно заметил Кемерон.
Она вопросительно подняла брови.
— Долтон говорил, что после одной ночи с ним девчонки неделю не могут на ногах стоять.
— Ричард! — одернул его друг.
— Нокс, не волнуйся так, — улыбнулась девушка, — Уверена, что он и не такое вам рассказывал. Но этой ночью ничего такого не было.
— Охотно верю, — Кемерон закатил глаза, — Только вот все улики говорят об обратном.
— Поверь мне, Рич, я не собираюсь торопить события, пока не выжму Шарля до последней капли.
Она загадочно улыбнулась и ушла, оставляя мальчиков в полном недоумении. Они оправились от оцепенения, когда их толкнул проходящий мимо и что-то насвистывающий Чарли.
— Может, скажем ему? — неуверенно спросил Нокс.
— Что скажем? Мы ведь и сами толком ничего не знаем.
К ним вскоре подошли Тодд и Нил, и мальчики поспешили поделиться с друзьями всем увиденным и услышанным, а уже через несколько минут в ситуацию были посвящены уже все члены общества и еще с полдюжины других одноклассников.
Беатрикс старательно чистила зубы, когда, подняв глаза к зеркалу, увидела подле себя Чарли.
— Добое уто! — улыбнулась она, не переставая двигать щетку во рту.
Молодой человек рассмеялся.
— Хорошо спалось?
Она выплюнула пену.
— Исключительно. Я хотела тебе сказать, что подбросила ребятам интересную мысль, — она многозначительно подмигнула.
— Я надеюсь, ты не стала сразу все карты вскрывать.
— За кого ты меня держишь? Я всего лишь бросила легкий намек. Вот увидишь, еще до конца недели они будут засыпать меня вопросами.
— Прелестно. Я приступлю к раскрытию своих планов после нашей поездки. Ты больше не расстраиваешься, что мы перешли к следующему шагу?
— Я не меньше твоего хочу увидеть их лица, когда они все поймут, не переживай.
Продолжить свою конспирологическую беседу они не смогли, потому что к ним подошли Стив и Джерард, увлеченно спорившие о волновых процессах электромагнитного поля.
Все шло своим чередом. Мальчики расходились на разные занятия. Потом снова собирались вместе на другие. В свободное время обсуждали идеи костюмов на предстоящий Хэллоуин, Нил все записывал в блокнот. Чарли и Беатрикс, уже немного привыкшие к своим ролям, вели себя все более естественно и все реже называли друг друга французскими нежностями. Они все же держались вместе почти все время, чтобы не давать друзьям возможности поговорить с ними отдельно, а если приходилось быть порознь, они отшучивались и умело и непринужденно переводили тему каждый раз, когда кто-то пытался узнать про их отношения. Кемерон в их присутствии был мрачен и немногословен, но в душе его теплилась надежда, ему не давали покоя слова девушки про «выжимание до последней капли». Так незаметно пролетел день.
В понедельник все были слишком заняты уроками, событием как всегда было только занятие у Киттинга. Мальчики читали свои стихи, одни Капитан хвалил, другие мастерски высмеивал, но настоящим представлением был выход застенчивого Тодда, который раскрылся для всех с удивительной новой стороны. Он не написал стихотворение и вместо этого поверг весь класс в восторг своей смелой импровизацией о безумце с потными зубами, попутно заработав себе новое прозвище. Этот урок Киттинга оставил всем еще больше пищи для размышлений, чем любой предыдущий. Тодд был одновременно в восторге и ужасе от своей пятиминутной славы, его внезапно стали замечать казалось вообще все ученики Уэлтона. К нему подходили, хлопали по плечу, что-то спрашивали, а он краснел и запинался, отвечая на расспросы. Нил не спускал с него восторженного и гордого взгляда, каким старший брат смотрит на младшего, когда тот первый раз без поддержки едет на велосипеде. Чарли на скорую руку нарисовал забавную карикатуру, изображающую Тодда с потом на зубах кричащего «яп» над крышами мира и подарил ему, пожелав побольше таких проблесков. Микс и Питтс спорили о соотношении сторон одеяла правды, которого вечно не хватает, и обращались к Андерсену за советом, показывая свои чертежи. Беатрикс, даже не пытаясь сдерживать свой восторг, заявила Тодду, что счастлива была видеть величайший триумф, какой только знал мир с тех самых пор, как Цезарь вернулся в Рим после галльской войны. На всех следующих за литературой уроках у всех на уме были слова Тодда и он сам.
Наконец академические мучения закончились, и друзья собрались за дальним столом в гостиной. Они принялись приглушенными голосами обсуждать предстоящий праздник в пещере и утверждать костюмы.
— Итак, — объявил Нил, — Почти все уже определились. Давайте еще раз подтвердим. Чарли?
— Лорд Джордж Гордон Байрон, — протянул Долтон, смакуя каждое слово.
— Отлично. Нокс?
— Перси Биш Шелли, — передразнивая Чарли, ответил Оверстрит.
— Стив?
— Джон Китс.
— Так, прекрасно. Я, разумеется, Шекспир, — Нил сделал очередную пометку в блокноте, — Джерард?
— Генри Дэвид Торо, — улыбнулся Питтс.
— Беатрикс?
— Оскар Фингал О’Флаэрти Уиллс Уайльд, — протянула она, передразнивая Чарли еще сильнее, чем Нокс.
— Тодд у нас безумец с потными зубами, — улыбнулся Нил.
— Что сказать? Мы с дядюшкой Уолтом теперь лучшие друзья, — усмехнулся Андерсен.
— Рич, только ты без поэта, — нахмурился Перри.
— Мне нужно кое-что обдумать. Я тебе потом скажу, идет?
— Кемерон, у тебя от нас секреты появились? — насмешливо спросил Чарли.
— Может, я хочу удивить? — надулся парень.
— О, ты удивляешь! Удивительно, как тебя вообще земля носит! — активно закивал Долтон, — Впрочем, как знаешь. Но костюм тогда готовь себе сам.
— И приготовлю!
— Мальчики, не ссорьтесь, — улыбнулась Бет.
— Ну что же, — объявил Нил, — Тогда у нас все решено. Я берусь достать бороды для себя, Торо и Уитмена и парики для Китса, Шекспира, Уайльда и Байрона.
— Мне парик не нужен, — тот час же отозвался Чарли.
— Ты же в курсе, что у Байрона были кудрявые волосы, да? — сощурился Нокс.
— Я знаю, — спокойно ответил Долтон и больше ничего не сказал.
— Как скажешь, — Нил пожал плечами.
— Раз все решено, — Чарли встал из-за стола, — Прошу меня извинить, мне необходимо сделать важный звонок.
— Какой звонок? — не поняла Бет.
— Завтра все узнаешь.
Он ей подмигнул и удалился.
— Поверь мне, Чарли в этом деле волшебник, — заверил ее Нокс, — Он несколько лет назад умудрился вытащить нас в кино.
— Да, когда крутили повтор «Против всех врагов», — восторженно подтвердил Микс.
— Мы тогда поголовно влюбились в героиню Морин О’Хара и хотели спасать ее от мадагаскарских пиратов! — рассмеялся Нил.
— Да и нашей одержимости Эрролом Флинном не было предела, — мечтательно вздохнул Нокс.
— А я обожаю Чаплина! — улыбнулась девушка, — Я не раз сбегала с уроков, когда в кинотеатре крутили повторы «Малыша» или «Огней большого города». А когда мне было десять лет, мы с родителями пошли смотреть «Огни рампы». Он тогда только вышел в прокат и с тех самых пор остался моим любимым фильмом.
— А мне Хичкок нравится, — сказал Стив, — Если бы мне сказали, что я до конца жизни могу смотреть только один фильм, я выбрал бы «Окно во двор».
— Из-за Хичкока, конечно же. Грэйс Келли ни при чем, — саркастично усмехнулся Питтс.
— Она божественна, но фильм еще лучше, — отрезал Микс.
Пока друзья увлеченно обсуждали искусство кино и самых ярких его представителей, Кемерон незаметно протянул Нилу записку на клочке бумаге. Тот прочитал, кивнул, сделал пометку в своем блокноте и вернулся к оживленному обсуждению фильмов и актеров. И продолжалось бы оно, наверное, еще очень долго, если бы в гостиную через некоторое время не наведался доктор Хейгер. Пожилой преподаватель быстро возвратил всех с небес на землю и обратно к занятиям и учебникам. Вскоре вернулся Долтон и, заверив друзей в успехе, присоединился к их мучениям.
На следующее утро Чарли зашел к Беатрикс и сказал, чтобы она была готова к поездке сразу после последнего урока, заинтриговав ее еще больше. Она не знала, чего ждать. День из-за этого тянулся кошмарно долго, преподаватели, казалось, говорили в два раза медленнее обычного, а стрелки на часах вообще не собирались шевелиться. Наконец, занятия подошли к концу, прозвучал резкий звонок, и потоки мальчиков хлынули из классных комнат во все стороны. Кто-то спешил в библиотеку, другие в гостиную, а третьи — попытаться украсть какую-нибудь еду с кухни до ужина. Оказавшись в коридоре, Чарли взял девушку за руку, махнул друзьям и повлек ее к выходу из академии. Когда они подошли к воротам, Бет увидела припаркованный по ту сторону автомобиль. Это был прекрасный Buick Roadmaster Skylark, его зеркальная темно-вишневая поверхность была идеально отполирована и отражала окружающие краски осени и витую ограду Уэлтона. Рядом с машиной стоял мужчина средних лет в строгом черном костюме-тройке и со скучающим выражением лица.
— Это за нами? — не веря своим глазам, спросила девушка.
— А ты видишь здесь другие машины? — улыбнулся Чарли.
Когда они вышли за ворота и подошли к автомобилю, мужчина открыл им двери. Беатрикс, не скрывая выражения шока и восторга на своем лице, устроилась на комфортном сидении из красной кожи и стала разглядывать салон.
— Опять тебя гоняют, Дживс? — насмешливо спросил мужчину Чарли, следуя за своей спутницей.
— Я Монтгомери, сэр, — с каменным лицом ответил тот.
— Жаль, что мне все равно.
— Очень хорошо, сэр.
Закрыв за Долтоном дверь, Монтгомери сел за руль, завел автомобиль, и они отправились в путь. Сначала никто не говорил. Беатрикс внимательно оглядывалась вокруг, а Чарли с улыбкой смотрел на блеск в ее глазах.
— Слышь, Дживс, поставь музыку, — наконец обратился к водителю парень.
— Что сэр хотят услышать?
— Как думаешь, какое настроение? — Чарли обратился к Бет, отрывая ее внимание от красно-белого интерьера, — Синатра? Элвис? Мартин?
— А? Ну, они все хороши, — смутилась она.
— Очень хорошо, — сухо ответил мужчина и включил радио.
Салон тот час же наполнился легкой музыкой и негромким голосом Джонни Мэтиса, исполнявшего свой хит «I look at you». Чарли откинулся на сидении и стал подпевать, улыбаясь смущенной девушке.
— Я смотрю на тебя, и я говорю своему сердцу: «Какой бы у меня был шанс, зачем позволять огню начинаться?» Я хочу знать трепет твоих сладких объятий; но когда мы лицом к лицу, я просто смотрю на тебя.
— Чарли, — она обеспокоенно посмотрела в сторону беспристрастного Монтгомери, — Не стоит.
— Я хочу знать трепет твоих сладких объятий; но когда мы лицом к лицу, я просто смотрю на тебя, — повторил вместе с Мэтисом Долтон, — Ты же не против, что мы тут развлекаемся, Дживс?
— Я не могу приказывать вам, что делать, сэр.
— Видишь? — усмехнулся Чарли, — Ему все равно.
— А он твой дворецкий? — полушепотом спросила девушка.
— Он на побегушках у моей матери, которая, как видишь, сама не соизволила приехать.
— Миссис Долтон просила вам передать, сэр, что она занята сборами в Париж и не может найти время с вами увидеться. Она уверена, что с покупкой новых книг вы справитесь сами.
— Она собирается в Париж? — оживился Чарли, — Когда? Прошу, Монти, скажи, что полетишь с ней.
— Все верно, сэр, мы с миссис Долтон отправляемся во Францию завтра, пробудем там в столице три дня и вернемся.
— У меня будет для тебя задание, приятель.
— Я помню про Gitanes, сэр, — едва заметно улыбнулся мужчина.
— Ты лучший! Но мне кроме сигарет еще кое-что понадобиться, — загадочно улыбнулся Чарли.
— Ты сказал, что будешь покупать книги? — толкнула его плечом Беатрикс.
— Думаешь, поездку за костюмами мать одобрила бы больше?
— Ты прав. Но каким образом ты смог договориться с мистером Ноланом?
— Это делал Монти. Кстати, что ты ему сказал?
— Что миссис Долтон необходима была срочно молодая модель на примерку ее новой коллекции перед поездкой в Париж, — мужчина улыбнулся, — И передал ему письмо от нее.
— Ты гений! Я не знаю, как ты это все придумываешь.
— Мне не впервой, сэр.
— И вы уверены, что ко мне не будет вопросов? — недоверчиво вскинула брови девушка.
— Нолан моих родителей обожает, — отмахнулся Чарли, — Они одни из главных покровителей нашей каторги. Уверен, он был рад и польщен, что его внучку пригласила на примерку моя мать.
— Ты не перестаешь меня удивлять, — она вздохнула и улыбнулась.
— Что же тут удивительного?
— Все. Удивительный Монтгомери, невероятный побег из Уэлтона, а этот автомобиль! Я таких даже в кино не видела!
— Это прелестное корыто? — усмехнулся Чарли, — Отец его подарил матери на день рождения в пятьдесят третьем, когда эту модель только выпустили. Мне тоже нравится.
— Для меня это все очень необычно, — мягко сказала девушка.
— На самом деле к такому быстро привыкаешь, — он отмахнулся.
И они стали говорить о другом. Обсуждали уроки, великолепное представление Тодда, свой коварный план и предстоящий Хэллоуин. Радио пело им разные хиты недавнего времени, а Монтгомери сосредоточенно смотрел на дорогу, то и дело поглядывая в зеркало на молодых людей и мягко улыбаясь.
Вскоре они оказались у радостно встретившей их в своей привычной простоватой манере мисс Джемесон. Женщина угостила молодых людей чаем и до ужаса сладкими бисквитами и с удовольствием и неподдельным энтузиазмом взялась помочь мертвым поэтам с костюмами. Она внимательно слушала Чарли, пока он диктовал ей пожелания друзей и свои собственные идеи. Наконец, когда все наряды были утверждены, весь чай выпит, а сладости съедены, пришло время прощаться. Беатрикс пожелала Эмилии доброго вечера и собиралась уже выйти на улицу, но увидела, что Долтон не двинулся с места.
— Чарли?
— Иди, я буквально через минуту догоню, — заверил он.
Девушка пожала плечами и вышла к машине, у которой в глубокой задумчивости курил Монтгомери.
— Мистер Долтон задерживается?
— Как видите, — кивнула Бет.
— Сигарету?
— Прошу прощения?
— Мистер Долтон говорил, что вы курите, — сухо ответил мужчина и протянул ей открытый портсигар.
— Спасибо, угощусь, — смущенно ответила девушка и взяла сигарету.
Монтгомери ей прикурил. Они стояли и молча выпускали в вечерний воздух голубоватые клубы дыма. Мужчина думал о чем-то своем, а Беатрикс чувствовала себя очень странно, свободно куря при взрослом человеке. Наконец она не выдержала и спросила:
— Неужели родители Чарли знают, что он курит?
— Они понятия не имеют, — спокойно протянул Монти.
— Это значит, что его вы не угостите? Может, и мне не стоило?
— Не волнуйтесь так, мисс Нолан. Миссис Долтон, принимая меня на работу, ясно дала понять, что одна из моих задач — выполнять прихоти ее сына, чтобы он не лез к ней. А я и рад, по правде сказать. Он единственный живой человек в этой семье и, что греха таить, с ним весело.
— Это точно.
— Стоило упомянуть дьявола, — улыбнулся мужчина выходящему от мисс Джемесон Чарли, — Все уладили, сэр?
— И еще сверх того, — ухмыльнулся Долтон и протянул мужчине сложенный лист бумаги.
Монтгомери кивнул и убрал его во внутренний карман пиджака.
— Поедем в академию, сэр?
— Не торопись так, Дживс. Дай-ка мне сигарету для начала. Я смотрю, вы тут уже подружились.
— Можно и так сказать, — кивнула Бет, — Кстати, Чарли, ты называешь Монти Дживсом. Вот я и подумала, не значит ли это, что себя ты считаешь Вустером?
— Конечно нет! У него же куриные мозги! — запротестовал молодой человек, закуривая.
— Как скажешь, просто со стороны кажется именно так. Поэтому советую тебе убавить обороты.
— Вы были правы, сэр, — усмехнулся Монтгомери, — Мисс Нолан мне нравится.
— Да тебе все нравятся, — махнул Чарли, выдыхая дым.
Покурив и вспомнив любимые рассказы Вудхауза, все устроились в просторном автомобиле, и Долтон скомандовал ехать к ювелирному магазину. Там, несмотря на горячие протесты Беатрикс, он купил ей серебряные сережки, инкрустированные горным хрусталем. На все ее аргументы против этой покупки он отвечал, что без них успешного возмездия не получится, да и кроме того ему нравится, как играет свет от свисающих кристаллов на ее шее. Поняв, что сопротивление бесполезно, девушка покорно приняла подарок и надеялась, что теперь они точно поедут назад. Но Чарли не спешил садиться в машину и, попросив ее подождать там, прошел дальше по улице и скрылся в одном из бутиков.
— Монти, вам не кажется, что это безумие?
— Что именно, мисс?
— Такие траты ради такой глупости. Неужели миссис Долтон поверит, что на книги ушли такие суммы?
— Вы снова напрасно волнуетесь. Миссис Долтон не утруждает себя знаниями о ценах на учебники в наше время. А то, что ее сын сейчас потратил, для нее сумма столь неощутимая, что она даже задумываться об этом не будет.
— А для меня очень ощутимая. Мне неудобно принимать от него такие дорогие подарки, особенно зная, что они не искренние, а просто для нашего плана.
— То, что мистер Долтон решил подарить вам приятные мелочи в контексте вашей невинной шалости, совсем не значит, что он делает это не от всего сердца, — усмехнулся Монтгомери.
— Почему вы так говорите? Он что-то говорил вам? — Беатрикс его слова взволновали и она покраснела.
— Ровным счетом ничего, мисс. Но я ведь не слепой и не глухой.
— Объясните, пожалуйста.
— Не обижайтесь, но я предпочту промолчать. Уверен, вы и сами все прекрасно видите, пусть пока еще и не понимаете.
Больше они не проронили ни слова. Монтгомери снова включил радио, а девушка погрузилась в глубокие размышления об услышанном. Она и сама заметила, что Чарли с ней в последнее время обращается ласково и дружелюбно даже тогда, когда они одни и некого убеждать в их выдуманной симпатии. А выдуманной ли? Себе Бет уже призналась в том, что влюбилась в него. Но она так же решила, что эта проблема исключительно ее. Она не могла поверить в искренность его улыбок, в тепло в его голосе, ведь перед ней был искусный лжец со стажем. Для Чарли, думала она, все это было лишь веселой игрой, которая скоро ему наскучит, как наскучили в свое время издевки над ней. И тогда, быть может, он и вовсе перестанет ее замечать. Эта мысль пугала Беатрикс больше всего. Она знала, что сможет справиться с его остротами, но не с безразличием.
Чарли не было довольно долго. Солнце уже клонилось к закату, когда он подошел к автомобилю. Убрав пакеты с покупками в багажник, он жестом пригласил Монтгомери и Бет выйти из машины.
— Монти, мы тут пока покурим, а ты сбегай и купи какой-нибудь отличный виски. Сегодня там какой-то новый менеджер, он отказался мне продать алкоголь, а мы задолжали нашему учителю.
— Хорошо, сэр, — мужчина протянул ему портсигар и ушел.
Молодой человек достал сразу две сигареты, поджег обе у себя во рту и протянул одну из них девушке. Медленно затянувшись, он прикрыл глаза от удовольствия, вытянул шею и выдохнул облако дыма. Чарли улыбнулся.
— Как же хорошо, — певуче протянул он.
— И часто ты так сбегаешь?
— Так я сбегаю впервые. Но я понимаю, о чем ты. Нет. Настоящее везение — это когда хоть пару раз в год получается вырвать Монти из когтей моей матери.
— Что ты делаешь, когда не везет?
— Сбегаю сам. Это куда проще, чем кажется.
— Спасибо, что взял меня сегодня с собой.
— Я и сам рад.
Наступило молчание. Они стояли плечом к плечу, облокачиваясь на машину и неспешно куря. Неожиданно для себя Чарли почувствовал, как Беатрикс придвинулась к нему ближе и уже в следующее мгновение ее голова мягко опустилась на его плечо. Сердце сделало тройное сальто, а на его лице засияла улыбка. Он протянул руку и нежно приобнял ее за плечико. Обоих обуяло тепло и неземное спокойствие, ни о чем не хотелось думать, нечего было желать, кроме как остаться в этом мгновении друг с другом на вечность. Но даже в Аркадии царит Смерть. Из-за угла на улочку вышла шумная компания молодых людей, весело о чем-то болтавших. Их голоса вырвали Чарли и Беатрикс из блаженства. Впереди всей группы шел высокий, темноволосый мальчик в красной куртке с буквой «Р» на груди, а рядом с ним легко ступала девушка. Бет не могла отвести от нее глаз. Золотистые локоны, обрамлявшие румяное личико, выглядели так, словно были созданы из чистого солнечного света. Она звонко смеялась, прищуривая выразительные серо-голубые глаза, а в следующее мгновение уже кокетливо взмахивала пушистыми ресницами и смотрела на своего спутника.
— Какая же она красивая, — с придыханием сказала Беатрикс, любуясь незнакомкой.
— Вот черт, это же Денберри! — раздраженно объяснил Чарли и убрал свою руку с плеча Бет.
— Тот самый Денберри? Четт Денберри? Который из них? — заволновалась девушка.
— Громила впереди всех. Может, сядем в машину, пока он нас не заметил?
— Ты его боишься?
— Он вылетел из Уэлтона не за красивые глаза, а потому что страшный задира.
— Ты тоже задира, — усмехнулась Беатрикс.
— Перефразирую. Он агрессивный задира и...
— Долтон, — перебил его громкий оклик Четта, — Надо же! Какая встреча!
— Ну вот, он идет сюда, — обреченно вздохнул Чарли.
— Зато он не один.
— Ну и что?
— Подумай, раз это Четт, то рядом с ним должно быть Крис.
— Точно, — Чарли просиял.
— Как тебя сюда занесло, Долтон? — спросил Четт, останавливаясь перед Чарли.
— Так, по делам приехал, — скучающим тоном отозвался тот.
— А где такую крошку подцепил?
— Я вообще-то прямо здесь, — возмутилась Бет.
— Я мог бы задать тебе тот же вопрос, но ответ на него уже знаю, — Чарли повернулся к подруге Четта и улыбнулся, — Мы о тебе наслышаны, Крис. Рад наконец-то познакомиться.
— От кого наслышаны? — нахмурился Четт.
— Я тоже очень рада. Я Беатрикс, — она протянула Крис руку, игнорируя ее кавалера, — Ты действительно небесное видение.
— Очень приятно, — Крис одарила Чарли и Бет своей ослепительной улыбкой, — Но откуда вы меня знаете?
— Мы учимся в Уэлоне, ты у нас широко известна в узких кругах, — подмигнул Долтон.
— Не знал, Долтон, что у тебя есть младший братик. Я извиняюсь, — саркастично обратился Четт к Беатрикс, — Я на секунду принял тебя за девчонку, но раз уж ты из Уэлтона...
— Ты бы следил за языком, Денберри, — нахмурился Чарли.
— А то что, сопляк? — парень грозно навис над ним.
— Четт, не надо!
— Не лезь в это, Крис.
— А то я сделаю так, — с ледяным спокойствием сказал Чарли и щелкнул своей zippo.
Край спортивной куртки тот час же вспыхнул, Четт резко отпрыгнул, скинул ее на землю и принялся топтать. Девочки вскрикнули.
— Скажешь еще хоть что-то в адрес моей подруги, — Чарли спокойно достал из-за уха новую сигарету и поджег все еще горящей в его руке зажигалкой, — И я тебя целиком кремирую.
— Ты труп, Долтон! — зарычал Денберри и рванулся к нему.
— Что здесь происходит? — остановил его занесенный кулак строгий мужской голос.
— Тебя не касается, — огрызнулся Четт.
— Мистер Денберри, если вы думаете, что ваш отец хороший адвокат, вы видимо забываете, какие юристы у мистера Долтона, — сказал Монти, подходя ближе, — Я вот никогда не мечтал гнить в тюрьме, а вы?
Он испытующе смотрел на парня. Помедлив с секунду, Четт все же опустил кулак и отошел. Он поднял с земли куртку и смерил Чарли злобным взглядом. Тот спокойно поправил ворот рубашки и нагло улыбнулся ему в ответ.
— Ты совсем не изменился, все так же много мышц и мало мозгов.
— Пойдем, Крис, к черту этих ботаников, — с отвращением бросил Четт.
Он взял ее за руку и увлек прочь. Вся толпившаяся вокруг компания последовала за ними.
— Правильно, катись отсюда! — крикнул вдогонку Долтон.
— О, Монти! — выдохнула Беатрикс, — Как хорошо, что вы подошли.
— Я бы и сам с ним справился, — небрежно бросил Чарли.
— Если под «справился» ты подразумеваешь, что он сделал бы из тебя отбивную, то да, ты бы справился.
Он хотел что-то возразить, но не успел. Бет обвила его шею руками и крепко прижалась к нему. От удивления Чарли только через пару секунд обнял ее в ответ.
— Эй, все закончилось, — мягко говорил он, гладя ее по спине и вдыхая сладкий аромат ее волос, — Все закончилось.
— Готовы ехать, сэр? — спокойно напомнил о себе Монти, открывая двери автомобиля.
Молодые люди отпустили друг друга и устроились на комфортных сидениях. Заговорили, только когда машина двинулась.
— Чарли, пообещай больше так не рисковать, Монти может и не оказаться рядом, — попросила Бет.
— Разве это был риск? Ладно, обещаю не нарываться на драку до тех пор, пока кто-то не посмеет тебя обидеть.
— Чарли, — она серьезно посмотрела ему в глаза.
— Я тебе говорил, что это моя работа и останусь верен слову, — подмигнул он в ответ.
— Мой герой, — не выдержав, улыбнулась девушка.
По дороге к Уэлтону Чарли веселил ее разными историями с тех времен, когда Четт еще учился вместе с ними. Потом они поговорили о прекрасной Крис, оба согласились, что ей нечего делать с таким бараном, и размечтались о том, как было бы здорово, будь она вместе с Ноксом. За беспечной болтовней дорога пролетела быстро, вскоре они проехали железную ограду академии и обнаружили себя на каменном крыльце. Монти достал из багажника пакеты, передал их Чарли и, вежливо попрощавшись, уехал.
— Мне так не терпится рассказать всем про наше столкновение с Денберри, — говорил Чарли, пока они поднимались к спальням, — Особенно Ноксу. Но сначала пойдем к тебе и разберем покупки.
— Я даже представить боюсь, что ты там накупил.
— Сущие мелочи, которые тебе непременно понравятся.
Поздоровавшись в коридоре с повстречавшимися им Миксом и Питтсом, молодые люди прошли в спальню Беатрикс. Она закрыла дверь, а Чарли сел на ее кровать и пригласил девушку присоединиться.
— Готова? — улыбнулся Долтон, — Тогда начнем с самого обычного.
Он стал опустошать один из пакетов и вручать ей его содержимое. Беатрикс с интересом вскрывала упаковки и любовалась своими подарками. Там было несколько помад, пудра, карандаш для глаз, тушь, разные кисточки и тени для век.
— Это все на случай, если ты решишь побыть настоящей девчонкой.
— Теперь у меня не осталось других вариантов, — усмехнулась Беатрикс, проводя одной из помад по тыльной стороне ладони, — Какая красота!
— Тогда это тебе тоже пригодится, — он протянул ей складное латунное зеркало, — И больше никто, даже слепой, не спутает тебя с мальчиком.
— Чарли, какое все красивое! Спасибо большое!
— Побереги благодарность, это еще не все, — он взял следующий пакет, — Так, эти ты уже видела, — он протянул ей серебряные сережки с хрусталем, — А вот еще добавка.
Беатрикс осторожно открывала коробочки, которые он ей протягивал. В одной она обнаружила нитку белого жемчуга, а в другой крупные серьги под стать. Сам крепеж был украшен поблескивающими кристаллами, а с него свисала жемчужина в форме капли.
— Ты сумасшедший, — выдохнула она.
— Тебе не нравятся?
— Они прекрасны, но...
— Значит, и обсуждать нечего, — перебил ее Чарли, — Двигаемся дальше.
— А это еще не конец?
— Не переживай так, для тебя осталась всего пара мелочей, остальное все мне.
Он протянул ей коробочку, оббитую пурпурным бархатом. Девушка благоговейно провела рукой по мягкой поверхности прежде, чем открыть. Внутри находился дивной красоты флакон духов Shalimar.
— Боже, — выдохнула Бет.
— Я еще на номер пять смотрел, но эти мне нравятся больше. У Шанель все слишком просто, а у Герлена настоящие истории во флаконах. Я подумал, что ты это больше оценишь.
— Я даже не знаю, что сказать.
— Тогда лучше послушай, а то я набрался этих знаний от матери и очень ждал, когда же они мне пригодятся. Жака Герлена на создание этих духов вдохновила история любви. Махараджа, который построил для своей жены Тадж-Махал, выстроил для нее еще райской красоты Сад Шалимар, куда разрешалось приходить только им двоим. Отсюда и название аромата, а сам флакон выполнен в форме фонтана оттуда.
Беатрикс аккуратно открыла флакон и нанесла каплю духов на запястье. Сладкий восточный аромат сейчас же заполнил всю спальню. Свежее цветение розы, ирисов и жасмина переплеталось с густой сладостью ванили и ладана, строгостью кедра и сандала и легкими брызгами лимона и мандарина. С каждым новым вдохом аромат все больше кружил голову, сводил с ума, обволакивал, словно теплый бархат и пел о любви.
— Божественно, да? — прервал долгое молчание Долтон, — Но самое лучшее я оставил на сладкое. Микс вчера проговорился, что ты любишь Чаплина, поэтому вот.
Он протянул ей деревянную коробочку, напоминавшую небольшую книгу. Внутри Беатрикс обнаружила новый флакон с волнистыми завитками в стиле ар-нуво.
— Это же, — она не смогла закончить и просто смотрела то на духи, то на Чарли округлившимися глазами.
— Mitsouko, да. Все знают, что он их носит. Я подумал, что с ними ты сможешь почувствовать себя ближе к мистеру Чаплину. Говорят, у него даже на мебели и шторах этот аромат.
Беатрикс не в силах была найти подходящие слова признательности и кинулась на Чарли с объятиями.
— Пожалуйста, — довольно засмеялся он, обвивая ее талию руками.
— Я не знаю, как тебя благодарить.
— Для начала постарайся меня не задушить от радости, — пошутил он.
Чарли был счастлив не меньше, чем она. Прижимая девушку к себе, он улыбался и понимал, что получает от нее, наверное, больше, чем заслуживает.
Но вот он почувствовал, как ее объятие ослабевает и отпустил ее. Беатрикс расстегнула три верхние пуговицы своей рубашки, взяла из коробки флакон и нанесла духи на ключицы. Маленькую спальню тот час же пронзил тончайший аромат. Он был куда спокойнее страстного Шалимара, он был загадочнее, сложнее и благороднее. Теплые ноты иланг-иланга, розы и пряной корицы исполняли в воздухе меланхоличное танго с таинственным и землистым дубовым мхом, ветивером и умопомрачительной сиренью, а довершал композицию кисло-сладкий персик.
— На создание этого шедевра Герлен вдохновился романом «Битва», — тихо заговорил Долтон, — Там речь идет о русско-японской войне. Прекрасная Мицуко, жена японского адмирала, влюбляется на приеме в английского офицера. Но вскоре и он, и ее муж уходят на войну, а она ждет. Оба погибают на поле битвы, а девушка надевает траур, который носит до конца жизни. С японского «Мицуко» переводится, как тайна. И тайна в том, по кому же из двоих она носит траур.
Он на секунду задумался.
— Позволишь? — мягко спросил Чарли.
Беатрикс кивнула и вытянула шею. Он придвинулся ближе, опустил лицо и, слегка касаясь кончиком носа ее ключицы, глубоко вдохнул аромат с белой кожи. В нем не было жаркой сладости восточного Шалимара, но его древесно-дымчатая, глубоко печальная поэзия, полная обреченной тоски, взывала к самым потаенным уголкам души. Чарли вдохнул снова и почувствовал в спокойствии аромата печаль жизни, горечь смерти и какое-то неземное тепло.
— Это ты, — еле слышно сказал он.
В ответ Беатрикс нежно провела рукой по его волосам, ощущая на коже горячее дыхание.
— Спасибо, — прошептала она.
С минуту они сидели неподвижно, а потом одновременно будто опомнились от волшебного гипноза. Чарли встал, на лице его заиграла привычная ухмылка.
— Что ж, вот мы и готовы. Нас ждут трига и сладкая месть.
— А еще две лабораторки по химии и контурные карты, — кивнула Бет.
— С картами я руку набил, когда, — он сам себя оборвал, — Собственно, предлагаю идти в гостиную.
— Чарли, что ты сказал про карты? — она испытующе на него уставилась, — Когда это ты руку набил?
— Что? А, ты про контурные карты! — беспечно отозвался парень, — А я про игральные говорил. Я прошлым летом на покере собаку съел. Пойдем?
Беатрикс недоверчиво на него сощурилась, но беспечное выражение его лица свидетельствовало о том, что он больше ничего не скажет, и она сдалась.
Взяв книги, они присоединились к друзьям в гостиной. Первым делом, Чарли посвятил всех в подробности поездки в город. Когда рассказ дошел до встречи с Четтом и Крис, Нокс так и подскочил на своем месте. Он слушал с горящими глазами и чувствовал, как бешено колотилось в груди его сердце. История о поджоге куртки Денберри привела его в такой невыразимый восторг, что он готов был броситься на Долтона с поцелуями, но помешал разделявший их стол.
Поделившись всеми последними новостями, друзья вернулись к урокам, но Нокс то и дело поднимал глаза от тетрадей на Чарли в немом восхищении. Беатрикс отвлеклась от уравнений, когда Долтон достал контурные карты. Она внимательно смотрела, как его рука быстро и уверенно штрихует континенты и расчерчивает границы, и у нее не оставалось никаких сомнений — Чарли был тем загадочным благодетелем, благодаря которому она смогла попасть на первое собрание общества мертвых поэтов. И от этих мыслей сердце ее переполнялось светлой радостью. А то, что он никому не сказал об этом, делало его поступок только более искренним и благородным. Впервые она не чувствовала, что ее любовь к нему обречена на молчаливые страдания. В душе ярко расцветала окрыляющая надежда.
Когда доктор Хейгер объявил, что пора заканчивать занятия и отправляться ко сну, Чарли задержался в гостиной с Нилом и Тоддом, собирая учебники, а Беатрикс вышла с остальными.
— Бет, хотел тебя спросить, — догнал ее Кемерон, — Что ты имела в виду, когда на днях сказала, что выжмешь Долтона?
— Тебе стоит спросить это у подарков, которыми он меня засыпал, — усмехнулась она.
— Что за подарки такие? — влез в разговор Нокс, идущий рядом.
— Французские духи, драгоценности, косметика, — жеманно перечислила Бет.
— Когда он успел? — не скрывая досады, спросил Ричард.
— Сегодня. Мне не терпится узнать, что еще я смогу из него вытянуть.
— Что все это значит? — нахмурился Нокс.
— Я удивлена, что никто из вас так не делал. С другой стороны ни в кого из вас он не влюблен.
— Ты хочешь сказать, что ты им просто пользуешься? — не поверил своим ушам Кемерон.
— Но так же нельзя! — запротестовал Нокс.
— Так арестуйте меня, — рассмеялась девушка и скрылась в своей комнате.
Захлопнув за собой дверь, она тяжело вздохнула и оглядела разваленные на кровати подарки. Беатрикс бережно убрала все в коробочки и разложила их на свободной полке в шкафу. Она знала, что сыграла свою роль убедительно, но от этого ей становилось только еще более мерзко от самой себя.
— Ты доволен поездкой? — спросил у Чарли Нил, собирая тетради.
— Как сказать. Я чуть не сжег Денберри, чему рад. Но из-за него до второй базы с Нолан добраться не вышло. А жаль, ведь от второй базы до хоум-рана рукой подать.
— Что, прости? — Тодд уронил увесистый учебник по тригонометрии.
Нил закашлялся.
— Вы правы, машина моей матери для этого место далеко не идеальное, — с нахальной ухмылкой продолжал Чарли, — А с другой стороны тут на каторге еще больше всяких помех. Но я не переживаю, у меня есть план.
— Что ты такое несешь? Какой еще план? — вопросительно поднял брови Нил.
Они втроем вышли из гостиной.
— Все просто, мои наивные друзья, Нолан еще не до конца мне верит, но если я продолжу быть с ней милым и заботливым, она сама мне отдастся.
— Чарли! — Нил не мог сдержать ужаса.
— Можно подумать, я в Уэлтоне единственный, кто хочет ее отведать, — Чарли закатил глаза, — С другой стороны, я единственный, у кого такая возможность есть, ведь в меня она влюблена.
— А для тебя это игра что ли? — еле слышно вздохнул Тодд.
— Для меня это идеальная возможность отомстить старику Нолану за все обиды, да еще и сделать это с удовольствием.
Нил серьезно посмотрел на друга, надеясь прочитать на его лице подтверждение тому, что это всего лишь неудачная шутка. Но тот лишь хищно улыбался.
— Чарли, ты не можешь так с ней поступить, — парень покачал головой.
— Спорим? — усмехнулся Долтон.
Он двинул бровями и скрылся за дверью своей комнаты прежде, чем Нил и Тодд смогли ему еще хоть что-то возразить.
— У тебя хорошее настроение, — насмешливо заметил Кемерон.
— А тебе не терпится его испортить?
— Ни в коем случае, приятель. У меня у самого вечер складывается очень удачно.
Чарли махнул на него рукой и принялся разбирать кровать. А Кемерон наблюдал за ним, и ликующая улыбка не покидала его лица. Теперь он знал, что Бет Долтоном пользуется из-за его денег, операция «Шекспир» сработала совсем не так, как Нил планировал. О, нет, она сработала намного лучше. Услышав, что богатенький Чарли в нее влюблен, девушка решила поиметь с этого максимальную выгоду. И кто ее осудит? Точно не он, не Ричард. Пускай она наиграется с этим наглым, эгоистичным придурком, а потом они вместе над ним посмеются. Кемерон упивался своими мыслями, а улыбка его становилась все шире. Теперь он знал, теперь он был спокоен.
Следующие полторы недели оказались непростыми для всех. Занимаясь тригонометрией с Миксом и Питтсом, Беатрикс как бы не нарочно стала с ними советоваться, что бы еще ей «выудить» из влюбленного в нее Чарли. А он в свою очередь спросил у Нокса и Нила после футбольного матча, где бы ему лучше переспать с внучкой директора — в ее комнате или в своей. При этом любой свободный момент они проводили вместе, не давая друзьям предупредить об опасности. Они садились вместе в столовой, ходили по школьным коридорам, держась за руки, вместе гуляли по двору, вместе делали домашние задания. Атмосфера накалялась все больше с каждым днем, и только Кемерон не переживал и ходил счастливый. В субботу на собрании общества, Чарли объявил, что подготовил стихотворение Алджернона Чарльза Суинберна, которое хотел бы посвятить «своей девочке». Он вышел на середину пещеры, прокашлялся и стал читать с подобающей расстановкой и страстью, не отрывая от Беатрикс темных глаз, в которых играло отражение огня:
— В мой скорбный сон, ночной укрыта тенью,
Любимая явилась в тишине,
Бледна, как листья лилий на волне,
Прильнув ко мне в пьянящем упоенье;
Ей бледность не дала зардеть в смущенье
При тусклой алебастровой луне;
И, рот разжав, она шепнула мне —
Я понял только слово «Наслажденье».
Из влажных губ я ртом вливал нектар,
Глазами пасся на дразнящем теле,
А руки у нее огнем горели,
Я ощущал набухших грудей жар,
Изгибы ног, и бедер колыханье,
И пламя глаз — души моей желанье.
Когда он закончил, в пещере повисло тяжелое молчание. Мальчики беспокойно переглядывались друг между другом, никто не аплодировал и не хвалил его, как это обычно бывало. Нокс сочувствующе похлопал краснеющую девушку по плечу, но ничего не сказал. Она огляделась и, притворяясь, что не замечает полных жалости взоров, обращенных к ней, принялась звонко хлопать в ладоши и смеяться. После этого друзья твердо решили, что необходимо любой ценой разлучить Чарли и Беатрикс и все им рассказать, признаться в операции «Шекспир» и спасти обоих, пока не дошло до греха. Мальчики долго советовались и ломали голову над тем, как именно это сделать. Наконец, они решили, что в стенах Уэлтона это задача практически невыполнимая, зато можно будет их оторвать друг от друга на вечеринке в честь Хэллоуина на следующем собрании. Теперь все ждали праздника с еще большим нетерпением, чем прежде, а подготовка к нему шла полным ходом. Нил привез все необходимые парики и бороды, Чарли созвонился с вернувшимся из Парижа Монтгомери и договорился, чтобы тот забрал костюмы от мисс Джемесон и привез их в Уэлтон к выходным, мальчики активно учили стихотворения, поэмы и сонеты, которые предстояло представлять их поэтам.
Конец октября выдался сухим и теплым, яркие, солнечные дни манили своей свежестью закрытых в классных комнатах детей. Поэтому на каждой перемене двор академии заполнялся шумной толпой учеников, жадно ловящих уходящие тепло и свет. Мертвые поэты не отставали от остальных, они любили собираться на большой перемене под раскидистым деревом на склоне у озера. Тодд помогал Нилу учить слова, они читали «Сон в летнюю ночь» по ролям, скача вокруг друзей, фехтуя ветками и громко хохоча. Оба получали от этого несказанное удовольствие. Нил то и дело прерывал слова своего героя, чтобы прокричать о своем счастье и огласить школьный двор громким, варварским «яп». Тодд от этих репетиций тоже расцветал, ни секунды не смущаясь, он громко и артистично исполнял свои роли, подбадриваемый Нилом. А тот все пытался убедить Андерсена поехать с ним в театр, настаивая, что там есть одна потрясающая девчонка, которая Тодду непременно понравится. Он лишь смеялся в ответ и наносил новый удар деревянной «шпагой». Нокс собирал самые красивые осенние листья и прятал их в свои книги, чтобы сохранить между страницами. Ему еще нравилось подмечать поздние цветы и думать, какие из них понравились бы Крис. Он даже обнаружил в библиотеке книгу про викторианский язык цветов и увлеченно зачитывал друзьям то, что считал наиболее интересным. Стив с удовольствием переводил все названия растений на латынь, на что Джерард театрально возмущался и возвращал его к обсуждению подлости Эдисона, исследований космоса и разных научных вопросов. Беатрикс нравилось сидеть, прислонившись к стволу дерева, и читать. Чарли ложился рядом, клал голову ей на колени, и с улыбкой смотрел, как меняется ее лицо, когда она читает разные моменты. Она иногда отрывалась от книги, ловила его пристальный взгляд, улыбалась и гладила его по волосам и отвлекалась на разговор с ним обо всем на свете. Ричард лежал на траве, разглядывал причудливые формы облаков и впитывал солнечные лучи, которых, несмотря на хорошую погоду, с каждым днем становилось чуточку меньше. Это были золотые и счастливые моменты для всех.
Так октябрь плавно подошел к концу. Вечером пятницы в Уэлтон приехал Монтгомери передать друзьям костюмы от мисс Джемесон. Чарли, Нил и Нокс помогли ему донести многочисленные сумки до спальни Долтона и Кемерона, куда сразу же прибежали остальные разбирать свои новые образы. Дружно благодарили Чарли и уходили к себе скорее примерять наряды и восторгаться ими. Всем страшно не терпелось пощеголять ими друг перед другом в пещере. Помимо костюмов, Монти оставил им две дюжины больших свечей и несколько десятков пачек французских сигарет. Когда всеобщий восторг поутих, Чарли взял одиноко лежавшую большую коробку и отправился к Беатрикс. Войдя в ее спальню, он обнаружил ее разглаживающей на себе строгий светло-серый фрак.
— Осторожнее, Оскар Уайльд, вас могут снова арестовать, — ухмыльнулся он, — Ведь быть таким красавцем незаконно!
— Ох, Лорд Байрон, вы вгоняете меня в краску, — она смущенно рассмеялась, — Что хотел?
— Да, так. Заказал тебе кое-что из Парижа, — будничным тоном ответил он и протянул ей коробку.
— Я надеюсь, что в этой большой коробке лежит что-то очень маленькое.
— Микроскопическое.
— И почему я тебе не верю?
Она улыбнулась, взяла у него из рук коробку и чуть ее не уронила, прочитав на крышке крупную надпись «Dior».
— Чарли, что это?
— Открывай.
Беатрикс поставила коробку на кровать, медленно сняла крышку, развернула упаковочную бумагу и, забыв как дышать, достала черное платье.
— Боже, — выдохнула девушка.
— Я что-то подобное видел, кажется, на Довиме. А так как ты почти ее миниатюра, я решил, что тебе пойдет.
— Это слишком, — Бет сложила платье обратно в коробку, — Я не могу его принять, мне его даже надеть некуда.
— Я сделаю вид, что не слышал этого, ладно? Во-первых, все ты можешь. Во-вторых, оно прекрасно подойдет для похода в театр на пьесу Нила.
— Чарли, это безумие. Я не Довима, не посол элегантности и я не могу. Вдруг оно мне вообще не подойдет?
— Подойдет. Я выпросил у мисс Джемесон твои параметры и передал их Монти. И ты не не можешь, а не пробовала. Как же carpe diem?
— Ловить мгновение и быть твоей содержанкой — это не одно и то же!
— Ладно, знаешь что? Просто прими его и не носи, если не хочешь. Я всего лишь хотел сделать тебе приятно, я ничего не жду взамен.
— Я знаю, прости меня.
— Если тебе так будет проще, обещаю ничего не дарить тебе на Рождество, — улыбнулся Чарли.
— Ближайшие лет двадцать.
— Мы с тобой столько не протянем.
— В смысле?
— Завтра на вечеринке мы раскроем карты.
— Пожалуй, пора. Я больше не могу врать ребятам, что люблю твои деньги.
— Да уж, мы придумали себе отвратительные легенды. Мне даже немного обидно, что они так просто нам поверили, — печально усмехнулся Долтон, — Ничего, совсем скоро ты будешь от меня свободна.
— Ага, жду с нетерпением, — без следа энтузиазма в голосе отозвалась Бет.
— Ну, я пойду. Хочу примерить свой костюм. До завтра.
— Доброй ночи.
Он уже собирался закрыть за собой дверь, когда она его окликнула.
— И, Чарли.
— Да?
— Спасибо тебе за все.
Долтон улыбнулся, махнул рукой, будто говоря: «это мелочи» и ушел.
На следующий день у общества мертвых поэтов на уме было только одно. После всех дополнительных занятий, каждый бросился готовиться к празднику, Микс даже отменил латынь вечером, чтобы все успели перевоплотиться. Чарли полдня никто не мог нигде найти, потом он появился в комнате Бет, попросил у нее карандаш для глаз и заперся с ним в своей спальне. Когда Нокс постучался узнать в порядке ли он, Долтон высунул в коридор голову в розовых бигудях, диковато огляделся, кивнул и снова спрятался. Тодд и Нил помогали друг другу установить на лицах бороды, после чего долго воевали с Шекспировским костюмом. Микс и Питтс доучивали стихи своих поэтов, советуясь друг с другом, как их лучше презентовать. Бет прохаживалась взад-вперед по своей комнате, сосредоточенно бубня себе под нос «Балладу Рэдингской тюрьмы», которую собиралась читать на собрании. Нокс вынес из библиотеки с десяток книг, среди которых были сборники Шелли, научно-фантастический роман его жены, биографии разных литераторов и даже какой-то огромный, пыльный фолиант, в котором Перси Шелли упоминался лишь один раз. Место нахождения Кемерона оставалось для всех загадкой.
Этой ночью в лес все уходили по отдельности. Раньше остальных туда отправились Стив и Джерард, они развели костер и расставили по всей пещере привезенные Монти свечи. В ожидании друзей они восхищались костюмами друг друга. Следующими к ним присоединились Нил и Тодд, принесшие самодельные гирлянды, представлявшие из себя вырезанные из бумаги черепа на нитках. Микс и Питтс покатывались со смеху, наблюдая, как Нил воюет с пышными рукавами, воротником и плащом костюма XVI века, развешивая украшения на каменных стенах. Вскоре к ним присоединился запыхавшийся от бега Нокс. Он принес целую сумку продовольствия: хлеб, сыр, яблоки, банку сардин и даже бекон. Следующей в пещере появилась Беатрикс, выложила из карманов пальто шесть пачек Gitanes и сняла его, оставаясь в сером фраке и поправляя свой парик.
— Теперь и покурить можем, пока ждем Чарли и Ричарда, — обрадовался Питтс.
— Кого? — усмехнулся Тодд.
— Ой, прости, Уолт. Я говорил о Байроне и, — он задумался, — Кто-нибудь знает, кем оделся Кемерон?
— Без понятия, — отозвался Нил-Шекспир, — Могу только сказать, что он блондин. Я доставал для него парик.
— Полагаю, мы скоро узнаем, — отозвалась Бет, — А пока, джентльмены, покурим. Ведь как Ос... как я точно заметил в моем романе «Портрет Дориана Грея», сигарета — это совершенное воплощение совершенного удовольствия. Она изящна и оставляет курящего неудовлетворенным. Чего еще можно желать?
— Браво, мистер Уайльд! Лучше никто бы не сказал!
Они разобрали сигареты и завязали непринужденную беседу, наперебой цитируя самих себя, следуя примеру Беатрикс. Каждому хотелось похвастаться уровнем своей подготовленности и осведомленности. Пышные, лохматые борода и усы щекотали Тодду лицо, отчего он то и дело негромко хихикал, выходя из роли и веселя всех вокруг. Вдруг, все услышали шорох у входа в пещеру и замолчали.
— Мне кажется или я слышу какого-то гения поэзии? — громко спросил Стив-Китс.
— Не кажется, — ответил звонкий голос из темноты, — Но я не могу быть гением все двадцать четыре часа, иначе не останется времени на бритье!
— Ах, шестой барон Байрон! — догадалась Беатрикс.
— Выходи, романтик, — засмеялся Нил.
Тогда Чарли, изображая хромоту на правую ногу, гордо вышел на самый центр пещеры и принял героическую позу. Глаза его были подведены снизу черным, темные кудри немного растрепаны, на нем была воздушная шелковая рубашка, черные брюки на высоком поясе, красный бархатный жилет и темная мантия в пол.
— Дорогой Лорд, вы как всегда ослепительны, — Нокс захлопал в ладоши.
— Шелли, милый друг! — воскликнул Чарли и бросился его обнимать.
— А мы уже начали бояться, что ты заснул и не придешь, — усмехнулся Оскар Уайльд.
— Ни в коем случае! — он оторвался от Шелли, — Большинство людей бояться смерти, но пол жизни все равно проводят во сне.
— Смерти я не боюсь — страшно только ее приближение, — усмехнулась Бет.
— Как славно, что я принес лекарство от любых страхов! — воскликнул Чарли.
Ко всеобщему удивлению из его сумки появились три бутылки вина и бутылка виски.
— Как?
— Откуда?
— Зачем?
Все смотрели на алкоголь испуганно и восторженно и засыпали Долтона вопросами.
— Друзья мои, человек, будучи разумным, должен напиться; лучшее в жизни — опьянение, — процитировал Чарли Байрона, — Что скажете, мистер Уайльд?
— Я однажды сказал, что алкоголь, принятый в достаточном количестве способен создать все эффекты опьянения, — неуверенно кивнула Беатрикс.
— Вот и прекрасно, тогда начнем с вина! — Чарли резво принялся открывать первую бутылку.
— Может, дождемся Кемерона? — робко предложил Тодд.
— А лучше выпьем, — улыбнулся Долтон, громко выдергивая пробку.
Он поднял бутылку на вытянутой руке, произнес: «за мертвых поэтов!» и сделал большой глоток. То ли его уверенность была настолько заразительна, то ли слишком уж он вошел в роль Байрона, что бы это ни было, благодаря этому вино уже в следующую минуту пошло по рукам. Когда бутылка вернулась к Чарли, снаружи снова послышался шорох, а через мгновение в пещеру вошел Ричард. Все взоры обратились на него. Он был в белых брюках, светло-бежевом пиджаке, а на золотистых локонах парика была надета соломенная шляпа канотье.
— Наконец-то! — обрадовался Нил.
— А ты у нас кто? — поинтересовался Стив.
— Это такая шутка? — побледнела Беатрикс.
— Нет, мой милый Оскар, это действительно я, — улыбнулся Кемерон.
— Мы видим, что это ты, — фыркнул Чарли, — Но кто ты?
— Лорд Альфред Дуглас, — ответила за него Бет, — Мой жестокий любовник.
— Прошу прощения? Я думал, я твой любовник! — возмущенно воскликнул Долтон, забыв, что должен быть Байроном.
— Я любовник Оскара Уайльда, — улыбнулся ему Ричард.
— Эта скандальная любовь довела меня до тюрьмы, — вздохнула девушка.
— Не будем о грустном. Наконец-то мы все собрались, поэтому предлагаю начать наше собрание, — перевел тему Нил, — Генри Дэвид Торо, прошу, открой встречу своим стихотворением.
— С удовольствием, — Питтс вышел на центр.
Все замолчали. Он прокашлялся и прочитал вступление к собранию. Пещера взорвалась аплодисментами.
— Признайте, когда Торо сам говорит о высасывании костного мозга из жизни, это ни с чем не сравнимо! — воскликнул Микс.
— Воистину, джентльмены, сегодня мы можем называться обществом живых поэтов! — ликовал Нил, — Кто следующий?
Поэты стали оживать один за другим. Китс читал свои нежные сонеты, Шелли поверг всех в неописуемый восторг потрясающим исполнением своего знаменитого «Озимандии», Байрон с упоением декламировал отрывки из «Чайльд-Гарольда» и «Дон Жуана». Вино, как должно, лилось рекой, ароматные французские сигареты не потухали, кривые бумажные черепа отбрасывали страшные тени, а под каменными сводами пещеры кружился незримый, безумный хоровод обитательниц Парнаса и Геликона. Порядком напившись полусухой красной смелости, Уолт Уитмен прочел друзьям «О капитан! Мой капитан!», за что все срочно поспешили выпить. Шекспир то читал свои бессчетные сонеты, то рассказывал о своих комедиях и трагедиях, а Альфред Дуглас все время старался оказаться как можно ближе к избегающему его Оскару Уайльду, который в свою очередь умудрился довести сборище поэтов до слез своим проникновенным прочтением всей первой главы «Баллады Рэдинской тюрьмы». Когда третья бутылка вина подходила к концу, Байрон с Шелли затеяли свой излюбленный спор.
— Перси, ты же знаешь, как я люблю вино и как я люблю тебя? — говорил Чарли.
— Так сильно, что о нас ходят всякие гадкие слухи, Джордж. И что? — посмеивался Нокс.
— И ты знаешь, что я самый настоящий поэт-романтик, да? Я загадочный, красивый, порою мрачный.
— И твоего домашнего волка зовут Лев, — покатывался со смеху Оверстрит.
— Так вот, Перси, давай договоримся, если ты умрешь раньше меня, завещай мне свой череп. Я буду пить из него вино, и думать о тебе.
— Чего? Джордж, ты совсем лишился рассудка?
— Прошу тебя, друг. Уверен, твоя жена Мэри отнесется к этому с пониманием.
— Ты болен!
Шекспир и Уитмен решили воспользоваться этим разгоряченным спором и отвели Оскара Уайльда в сторону, подальше от готовых драться за череп романтиков.
— Бет, мы хотели с тобой поговорить, — начал Нил.
— И уже давно.
— Так говорите, — беспечно улыбнулась она, — Только скорее, не хочу пропускать представление.
— Это по поводу вас с Чарли.
— А что с нами не так?
— Мы думаем, что ваши отношения могут очень плохо закончится. Ты говорила, что пользуешься его деньгами, потому что думаешь, что он в тебя влюблен. Но он не влюблен. Мы должны признаться тебе, что это был наш план. Я прочел «Много шума из ничего» и решил, что нужно вас убедить в том, что вы любите друг друга, чтобы вы перестали ссориться.
— Ты хочешь сказать, что Чарли меня не любит? — девушка изобразила удивление.
— Не больше, чем ты его.
Беатрикс усмехнулась.
— Но это еще не самое худшее. Его мы убедили в том, что ты в него влюблена, и он тоже решил этим воспользоваться. Паршивый из меня вышел Шекспир, — вздохнул Нил, — Прости.
— Но как он может этим воспользоваться, у меня-то ведь денег нет.
— Воспользоваться тобой, — тихо пояснил Тодд, — В прямом смысле.
— Я не могу в это поверить!
— Вы оба поступаете очень неправильно.
— Нет, я не верю! — еще громче воскликнула Беатрикс и направилась к Чарли, — Долтон!
— Да, мистер Уайльд?
Все вокруг замерли в ожидании.
— Никакой я тебе не мистер Уайльд, — она сняла парик, — Нил сказал, что ты хотел мною воспользоваться. Это правда?
— Надо же, какие претензии! — Чарли встал со своего места, — А мне Нокс как раз говорил, что ты хотела воспользоваться моим состоянием. Что на это скажешь?
— Это не так подло, как твой план меня поиметь!
— Что же в этом такого? Я думал, ты в меня влюблена и сама мне отдашься!
Вместо ответа Беатрикс влепила ему звонкую пощечину.
— Ай! Ты чего? — Чарли схватился за щеку, — Мы так сильно не договаривались.
— Прости пожалуйста, я не рассчитала.
— Договаривались? — нахмурился Микс.
Чарли и Бет переглянулись и расхохотались, окончательно сбивая с толку друзей. Наконец, немного успокоившись и вернув на голову парик, девушка заговорила:
— Дорогие поэты, в вашей удивительно операции была допущена фатальная ошибка. Дело в том, что вы, Джерард и Стив, и вы, Нил и Нокс, обсуждали нашу любовь друг к другу под одной и той же дверью.
— Так, я что-то не понял, — подал голос Кемерон.
— Мы с Би вместе сидели в кладовой и слушали ваши диалоги, — с усмешкой пояснил Чарли.
— Мы раскусили вас сразу же и решили достойно отомстить, заставить вас самих во всем признаться, — подтвердила Беатрикс.
— То есть ты не хочешь его денег?
— А ты не хочешь ее совратить?
— Я вам больше скажу, мы притворялись, что мы вместе.
— Вы не влюблены друг в друга! И никогда не были! — радостно воскликнул Кемерон.
— Вот, детишки, как стоит исполнять коварные планы, — самодовольно улыбнулся Чарли.
— А как же все твои подарки? — сощурился Питтс.
— Необходимый реквизит.
— Друзья, я надеюсь, что наше представление вас заставило задуматься, — Бет пристально оглядела мальчиков, — И вы больше не захотите решать наши проблемы втайне от нас.
— Договорились, — кивнул Нил.
— Мне даже немного стыдно, — улыбнулся Нокс.
— А я знал, что это не сработает, — Кемерон открыл виски, — Я предлагаю за это выпить!
Он сделал несколько непомерно больших глотков, на секунду весь сморщился и закашлялся от обжигающего горла алкоголя. С этого момента вечеринка становилась все безумнее. Крепкий, пряный виски напоминал беспокойное пламя костра, согревая и раззадоривая разгоряченных вином подростков. Они окончательно опьянели. Поджигая очередную сигарету подрагивающими руками, Тодд подпалил себе бороду, Чарли заплетающимся языком громко читал сонеты Байрона, путая слова и переставляя целые строфы. Микс и Питтс принялись плясать вокруг костра, выкрикивая то отрывки стихов, то какие-то аксиомы, то напевая мелодии с радиостанции «Свободная Америка». Нокс то и дело хватался за голову, проверяя, на месте ли его череп, а потом начинал с досадой говорить, что оставит Мэри Шелли ради Крис, а через секунду уже смеялся и клялся, что Байрон не его любовник. У Беатрикс все слегка плыло перед глазами, разум был затуманен. Она с обидой косилась на Кемерона, бурча себе под нос, что неблагодарный мальчишка Бози погубил Оскара Уайльда; уже в следующее мгновение она хватала Чарли за рукав и просила его увезти ее в Париж, чтобы быть далеко от мистера Нолана. Нил, путаясь в своем пышном костюме, весело кричал, что у его отца нет больше власти, и он сам будет творить свою судьбу, после чего он оглашал весь лес громким «Carpe Diem!» Чем больше выпивали, тем меньше здравого смысла оставалось в пещере. Собрание превратилось в беспорядочный балаган. Кемерон, державшийся чуть в стороне от остальных, напрочь забыл про все правила и пил больше всех, стараясь набраться всей возможной смелости. Наконец, он обнаружил, что бутылка в его руках опустела. Тогда, не выпуская ее из рук, он стал пробираться к Беатрикс, покачиваясь и опираясь на кривые каменные своды.
— Нолан, я так счастлив.
— Я тоже, — она похлопала его по плечу, — Какой отличный получился Хелу... Хэлло... праздник!
Беатрикс звонко рассмеялась.
— Не поэтому, — Кемерон отрицательно покачал головой, пошатнулся и схватился за плечи девушки, чтобы устоять.
— А почему же? Байрон говорит, что счастьем нужно делиться.
— Я подтверждаю! — крикнул из другого угла пещеры Чарли.
— Потому что теперь ты можешь его забыть, можешь быть со мной.
Девушка перестала улыбаться, посмотрела на него предельно серьезно и сделала шаг назад, но уперлась спиной в холодную стену.
— Я тебя не понимаю, — медленно сказала она, глядя Ричарду в глаза.
— Ты понимаешь. Он не такой, как я, он тебе не нужен, — парень шагнул к ней и стал убирать темные пряди растрепавшегося от веселья парика с ее лица.
— Рич, ты пьян. Давай обсудим это в другой раз, — девушка бледнела и трезвела прямо на глазах.
— Нет! Я достаточно терпел!
Он крепко взял ее за плечи и стал пытаться поцеловать.
— Перестань! Прошу тебя! — закричала девушка, уворачиваясь и стараясь освободиться.
— Кемерон, отвали, — к ним подбежал Чарли и попытался оторвать от нее Кемерона.
— Сам отвали! — резко дернулся тот, ударяя затылком Долтона в нос.
Он внезапной боли Чарли отшатнулся, споткнулся о камень и упал. Беатрикс что было силы толкнула Ричарда в грудь. К ним уже подоспели остальные мальчики и оттащили его от нее.
— Ты что творишь? — в ужасе выдохнул Нокс.
— Господи, — Кемерон огляделся.
По бледному личику девушки струились слезы. Она посмотрела ему в глаза, всхлипнула, быстро отошла и опустилась на колени рядом с Чарли.
— Бет, прости меня.
— Не приближайся ко мне, — не оборачиваясь, рявкнула она и обратилась к Долтону, — Чарли ты в порядке? Боже, у тебя кровь.
— Это можно считать за драку? — он усмехнулся, садясь и вытирая рукавом кровь под носом.
— В этот раз я тебе штраф не выпишу.
— Би, прости меня, — он нежно провел рукой по ее щеке, вытирая слезу, — Я не смог тебя защитить.
— Не говори глупостей, — Бет слабо улыбнулась, — Конечно же смог. А теперь вставай и отведи меня обратно в Уэлтон.
— Вы уходите? — спросил Нокс.
— Да, — Чарли встал и подал Бет руку, — Вечеринка окончена.