Родной и домашний

День этот выдался не самым лучшим. На улице было прохладно, ветер дул не по-летнему вовсе, а солнца почти не было видно. И ладно бы его закрыли тучи – нет, небо было просто серым. Серым, как мышь, которую недавно поймали воспитательницы Лео. В прошлый раз ему очень досталось за побег из приюта. Его вовсе не отпускали с Элиотом; воспитатели были слишком странными людьми, им было невдомек, что Элиот Найтрей, вообще-то, Найтрей. Конечно, они должны были оберегать детей от кого угодно; но держать Лео все лето в приюте в семнадцать лет, позволяя только выходить во двор да возиться с мелкими, было не просто по-идиотски. Это было бесчеловечно. Поэтому Лео, подумав, что люди так к другим относиться не будут, легко махнул из приюта к Элиоту в машину, не почувствовав никаких угрызений совести. Мозгов нет? Сердца нет? Души нет? Все, не люди. Ответ окончательный. Потому что адекватные служащие приюта понимали бы, что в семнадцать лет, вообще-то, хочется свободы, и, если ее не дать по-хорошему, по-настоящему сильный духом юноша без проблем возьмет ее силой. Поэтому в этот раз возникли еще большие проблемы, но аргумент, что он все равно сможет выбраться даже из самой дальней комнаты приюта, возымел действие, и воспитательницам пришлось дать зеленый свет. А как же иначе? Залезая в весьма изящную черную машину, Лео ухмылялся под нос, будучи очень собой довольным. – Что, Элиот, твоя старушка все-таки отдала колеса? Я говорил, что ее нужно покрасить, – бросил сумку на соседнее сиденье он, потягиваясь. – У вас тут тепло. – Я как раз отдал ее покрасить, – пробурчал Элиот с переднего кресла пассажира. – И она не старушка! Это просто стиль! – Какой? – поинтересовался Лео. – Ну… Ретро! – пожал плечами Элиот. – Этот стиль называется не «ретро», Элли, – подал голос Винсент, сидящий за рулем. – И как же? – «Развалюха». Винсент улыбнулся ехидно, оборачиваясь назад, и кивнул Лео. – Здравствуй. – Привет, – ответил тот сдержанно. Винсент не был плохим человеком, но в нем очевидно таилось что-то опасное, а его комнату Лео помнил до сих пор. Ой, чего там только не было. Поразительно было то, что при всех своих садистских – и не только – наклонностях Винсент умудрялся уважать Аду Безариус, с которой у него сейчас были отношения. Она же все еще была девственницей? Оскар Безариус был замечательным человеком – в отличие от своего брата, – но за честь и достоинство своей драгоценной племянницы мог буквально глотку порвать, а смерти тех немногих Найтреев, что не смотрели на Лео косо, самому Лео не хотелось. В конце концов, в этом доме было и так слишком много змей, чего стоили только Эрнест с Клодом да дядей Элиота. Хотя о некоторых аспектах своей жизни Ада вряд ли рассказывала дяде и отцу. Вот неловко будет, если она все-таки забеременеет… За мыслями этими Лео и не заметил, как они добрались до того брезентового шатра, что для него сделал Элиот. Все-таки он был слишком велик для палатки, а словарный запас Лео позволял ему подобрать более подходящее слово для такого… подарка. Вместе с тем внутри было все так же уютно, и Винсент помог Элиоту дотащить несколько сумок до шатра. «Понабрал-то, понабрал. Сразу видно – денег куры не клюют». Лео думал так, но на самом деле прекрасно понимал, что половина того, что лежало в сумках этих, предназначалась для него. В любом виде: еда, может, книги, что-то более важное для того, собственно, зачем они сюда с Элиотом приехали. Лео неловко сжал правой рукой левую, к себе притягивая. Он сам полез – буквально – на Элиота, но теперь немного… Нет, не сомневался. Это было больше похоже на какой-то испуг, даже не на страх. Лео не очень хотелось ему отдаваться. Вопрос был в том, кому именно: Элиоту или страху. Он как-то не решил все для себя четко. Элиот осторожно положил сумку в угол, то же самое сделал Винсент с теми, которые нес. Элиот потянулся, выгибаясь; Винсент внимательно посмотрел на него и хмыкнул, изящно поправляя будто золотые локоны. Пальцами пряди перебрал довольно, оглядываясь. – У вас тут уютно, мальчики. – Я старался, – буркнул Элиот, но потом стал чуть добрее. – Хочешь перекусить с нами? Я взял парочку дополнительных порций с собой. – Уже вечер, и время ужина, – посмотрел на часы Винсент, склоняя голову. – Не откажусь. А на ночь я могу остаться? – Не думаю, – чересчур резко ответил ему Элиот, а потом поправился: – Не стоит. У нас были планы. – Жаль, – покачал головой Винсент. – Потому что вам, очевидно, пригодился бы третий… Ментор, я хотел сказать. Он сощурился до того хитро, что Лео передернуло. Винсент был так похож на лису – на хитрую лису, которая загнала кролика в нору, из которой не было выхода, и Лео этим кроликом сейчас себя чувствовал. Он физически ощущал свои кроличьи ушки, на какой-то момент ему даже захотелось, чтобы их погладил Элиот – но вовремя наваждение спало, и Баскервиль вздрогнул еще раз, поняв, на что намекает Винсент. – Че-чего? – переспросил его Элиот, уже начавший копаться в термосумке, в которой и в прошлый раз привез еду. – Элиот, когда я попросил у тебя орехов, ты сказал: «Посмотри в сумке». Я посмотрел. И нашел в ней много интересного. Элиот выпрямился, стал ровным-ровным, словно его меч, и плечи его дрогнули. – К тому же… У меня на днях пропала «Камасутра» для мужских, гм, – сглотнул Винсент, внимательно на приемного брата глядя, – однополых пар. Дело в том, что в нашей семье интересуются мужчинами всего четыре человека: я, ты, матушка и Ванесса. Хотя Ванесса, на самом деле, под большим вопросом, – отвлекся он, но тут же вернулся к теме: – В любом случае, всех женщин я могу исключить, ибо книга эта предназначена для мужских пар, а не женских. А книгу у самого себя я бы тайком забирать не стал и запомнил бы. – Ты мог выпить, – еле выдавил из себя Элиот. – Мог. Но тогда почему я заметил ее у тебя на столе прямо под учебником мировой истории? Нет, конечно, – усмехнулась Златовласка, – знания из нее я мог использовать на тебе, забыв ее содержимое из-за алкогольного опьянения, но тогда бы ты сейчас не смотрел мне в глаза, верно? «Элиот, как ты мог мне изменить?» – прозвучало ехидное в голове Лео, но он не рискнул произнести что-то подобное вслух. Слишком уж это было опасно и не к месту. Когда Винсент шагнул к нему, Лео отступил назад, пытаясь не дать мужчине себя коснуться, и тот только покачал головой. – Элиот, вы ведь не делали этого раньше, верно? – Вовсе не… – Элиот, – с укором глянул на него Винсент. – Тебе стоит быть внимательнее. За все время, что мы ехали сюда, Лео был молчалив и не очень приветлив, сейчас он стоит поодаль, а к тебе старается не приближаться. Ты видишь на его губах улыбку? Ты чувствуешь, что его решение неизменно? Ты уверен, что вам не нужна помощь? Ты-то, конечно, много интернет на эту тему шерстил. Но ты сам сейчас согласишься оказаться снизу? Лео неловко поежился. Порой его пугало то, что Винсент говорил; но не зря Винсент Найтрей был психиатром, и этот факт, если честно, напрягал немного больше. Особенно вместе со всем тем, что было так любо сердцу Винсента. – Ты уверен, что узнал все, что нужно? При этом купив смазку, предназначенную явно для женщины, если только у Лео нет вагины, – усмехнулся Винсент, пальцем на Баскервиля указывая, и тот аж неловко сжался. На миг в шатре повисло молчание. – Вообще-то, – ставшими вмиг сухими губами произнес Лео, – он прав, Элиот. Я бы хотел поговорить об этом с человеком, который знает в подобном толк, потому что… Он замолк. – Ты не хочешь? – спросил Элиот. – Если не хочешь… – Хочу. Но немного испуган, – честно ответил Лео. Элиот опустил взгляд на кончики своих ботинок. – Прости. Лео хотел было спросить, за что простить, но Винсент мягко взял его за плечо. – Хочешь поговорить со мной наедине? Лео неловко повел плечом, но руку мужчины не сбросил. У него не было возможности даже для того, чтобы изучить теоретическую сторону вопроса, а ведь он всегда делал это перед тем, как приступить к чему-либо важному. Это, безусловно, было важным; Лео казалось, что такой мелочи, как простому сексу, они с Элиотом уделяли слишком много внимания, но ничего не мог поделать. Потому что у него не было вопросов, на самом-то деле. У него был страх. – Да, – кивнул Лео. – Я оставлю вас, – взял из сумки свой телефон Элиот, выходя из шатра, но до этого виновато глянул на Лео. Тот улыбнулся ему – и неловко отстранился от Винсента Найтрея, который, казалось, подошел слишком близко. – Вряд ли ты что-либо читал по этому поводу, – склонил голову тот, убирая руку с плеча мальчика. – О чем ты хотел поговорить? – Ну… Я боюсь, – пожал плечами Лео. – Как вы пришли к этому? – поинтересовался Винсент. – Вообще-то это я виноват. Я первый поднял эту тему, и, как мне казалось тогда, это не так страшно, но сейчас у меня даже ноги немного подгибаются, – глянул на него из-под очков Баскервиль. – Но ты все-таки хочешь чего-то подобного, – закончил за него Винсент. – Хорошо, что это не просто желание Элиота, из-за которого ты мог бы пойти на поводу. Это значит, что все у вас получится. – Серьезно? – изогнулась тонкая бровь Баскервиля. – Сомневаюсь. – Ну, вы, очевидно, не такие, как я, – усмехнулся в ответ Найтрей. – Вы это делаете из-за чувств, а именно чувства делают наши воспоминания такими, какие они есть. Но ты не об этом же хотел поговорить, да? – Я – реалист. Я боюсь, что будет очень плохо и я Элиота буду потом месяцами грызть. Янтарно-желтый и алый, словно кровь, глаза встретились с глубокими, по-ночному черными, и Лео неловко отвел взгляд. Все-таки Винсент Найтрей был не тем человеком, с которым он мог говорить по душам часто, да и желание такое никогда у Лео раньше не возникало. Но Винсент был единственным, кто мог его успокоить. Именно этого хотел Лео, но… – Конечно, будет немного больно. Ты же знаешь Элиота – он грациозен, как олень, но только когда держит меч. В обычной жизни он бывает груб и неуклюж, – положил руку на лохматую голову юноши Винсент, теребя патлы. – Но… Знаешь, в этой боли будет своя прелесть. Ты почувствуешь, насколько сильно доверяешь ему, насколько глубоки твои чувства, и именно это изменит твое мировоззрение, а не физическое удовольствие. Оно придет позже, – улыбнулся Винсент. Не так, как всегда. Не лукаво-сладко, не медово, просто… легко и мягко. Лео даже понравилась эта его улыбка. Он даже ощутил, как от руки Винсента идет странное тепло, пробегающее по спине и до самых пят, расслабляющее и успокаивающее. – Я не мазохист. – Конечно, нет, – согласился с ним Винсент. – Но о твоей боли должен будет позаботиться Элиот, ты вряд ли что-то сможешь сделать. Так что ты должен ему довериться. Если ты не можешь сделать этого сейчас – попроси его подождать. – Я что, зря к нему на колени в прошлый раз лез? – печально усмехнулся Лео. А потом вздохнул, качая головой, и Винсент убрал свою руку. – Может, хотя бы дашь мне афродизиак? Винсент тихо рассмеялся. – О, нет, поверь, он лучше не сделает, хотя и такая вещица у меня всегда с собой, – хитро глянул на Баскервиля Найтрей. – Но… Ты так решителен. Это правда хорошо. Хотя, знаешь, я могу принести тебе то, что успокоит нервы. – Отвар ромашки? – Почти, – оценил шутку Винсент. – Но по крайней мере ты не будешь дрожать от страха. – Я и сейчас не дрожу, – буркнул Лео. – Зато сердце так быстро бьется, – прижал пару пальцев к жилке на шее Баскервиля Винс, удовлетворенно улыбаясь. Чуть понизил голос. – Так все хорошо? Хочешь еще что-нибудь узнать, ну, касательно технической стороны вопроса? – Вроде бы нет, – нехотя протянул Лео тоже шепотом. Винсент похлопал его по плечу. – Сейчас принесу настойку. Он вышел наружу, наткнувшись на пытавшегося заставить работать мобильный интернет Элиота, и печально сложил руки на груди. – Чувствуешь себя виноватым? – А ты точно психиатр, а не психолог? – скрипнули зубы того, но после голос его смягчился. – Ты помог? – Конечно, – пожал плечами Винсент. – По крайней мере заставил его улыбнуться. – Твоя забота об этом аспекте моей жизни странна, – честно сказал Элиот. – Я люблю тебя, Элли. Я просто хочу помочь. Винсент открыл машину, залезая в свою уже сумку, и достал оттуда две вещи: одну небольшую баночку и один флакончик. Закрыл, вернулся к Элиоту и, припрятав ненадолго флакон в карман, протянул ему баночку. – Используй это. Вагинальная смазка не очень хороша для подобного. Элиот неловко покраснел, и Винсент с удовольствием щелкнул его по носу. Элиот спрятал баночку за спиной, в шатер заходя, и Винсент вложил в руки Лео флакончик, тут же изъятый из кармана. – Не бойся, это травяная настойка. Не люблю народную медицину, но ведь правда успокаивает и расслабляет, – улыбнулся он, видя, как расширяются зрачки выпившего немного светлой жидкости Лео, и тот вытер губы ладонью. – Но, знаешь, если хочешь, чтобы твой первый раз прошел безупречно, обращайся ко мне. Для друга Элли – все, что угодно, а ты еще и красавец… Под своими глупыми очками. – Элиот, он ко мне пристает! – прикрикнул Лео. Винсент отступил, смеясь. – И как он ко мне еще приставать не начал? Неугомонный, – послышалось в ответ, и Винсент покачал головой. – У тебя правда очень красивый бойфренд. Ладно, мне пора, – подошел к Элиоту он, останавливаясь, и сжал тонкими пальцами его плечо, наклоняясь. Прошептал на ухо: – Не забывай о долгой прелюдии, – и, улыбнувшись Лео на прощание, махнул ладонью, из шатра выходя. Совсем скоро машина отъехала, и Элиот неловко на Лео глянул. – Все хорошо? – Возможно, он только что превратил меня в скрытого мазохиста, который будет способен наслаждаться исключительно эмоциональной стороной соития, – хмыкнул Лео. – Что? Лео, я буду нежным, правда-правда, – подошел к нему Элиот, осторожно за руки беря. – А вот и эта набившая оскомину фраза из девичьих романов. Элиот, ты же еще знаешь язык цветов и разбираешься в фасонах платья, ты точно не девочка? – ехидно поинтересовался Баскервиль, тут же мягко в лоб Элиота целуя. Дал забрать из своих пальцев флакончик. Он чувствовал себя умиротворенно, и теперь неровный свет гирлянды из звездочек только согревал его, давая просто улыбаться. Лео действительно просто хотелось улыбаться. – Мне страшно, Элиот, – осторожно обнял он Найтрея, совсем мягко, и выдохнул ему в губы. – Но я попробую с этим справиться. Потому что страх этот точно никуда не уйдет. Позволил раскрыть свои губы Элиотовскими – обветренными чуть, но столь сладкими, что от них было сложно оторваться, – и потянул друга за собой, садясь на мягкие-премягкие подушки, что везде были разбросаны. Элиот преклонил перед ним колено, осторожно Лео беря за плечо, и прижался лбом ко лбу. – Мне кажется, что стоит спросить. Как ты хочешь, чтобы это было? – Ну… – покорно улегся на подушки, сопровождаемый уверенной рукой Элиота, Лео и поднял руки, за голову их закидывая. – Одного я хочу точно: чтобы ты всегда был передо мной. – Лицом к лицу? – едва заметно покраснели уши Элиота. – Да. Чтобы я мог расцарапать твою спину в кровь и мясо, – улыбнулся Лео, давая снять с себя очки, и сжал ладонями бедра Элиота, что сел сверху. – Так что лучше тебе быть осторожным. – У тебя голос дрожит. Лео замолчал. – Буду, – поцеловал кончик его носа Элиот Найтрей, вздыхая, и вновь повторил: – Буду. А гирлянда из светящихся звездочек вновь потухла на миг.