Одержимость

      Pov Tom       — Зачем ты пришёл? — я с трудом подавлял довольную улыбку, а вот Билл наоборот, хмурился, — так и будем молчать? Сказать честно, удивлён, хоть и ждал. А тебе идёт, — я кивнул, давая понять, что новый образ с короткими светлыми волосами мне понравился.       — Решил изменить хоть что-то в себе, — неуверенно ответил он и, чуть замешкавшись, продолжил, — хотя бы внешне.       — Немного необычно.       — Сам пока привыкаю.       — И все-таки? — я выжидающе посмотрел на теперь уже блондина, — ты ведь пришел не новый имидж обсуждать?       — Нет. Просто хотел посмотреть тебе в глаза.       — И всё?       — И всё.       — Нет, не пойдёт, что-то тут не так. Что-то гложет тебя, Билл. Не оставляет в покое. Поэтому ты решился. Поэтому пришел в первый раз и сбежал, но от себя не убежишь и ты пришёл снова. Ты не можешь избавиться от навязчивой мысли, что…       — Хватит! Я ухожу, — резко перебил он.       — … что я нужен тебе, — продолжил я, но слова улетели в пустоту. Билл бросил переговорную трубку и ушел, не удостоив меня даже взглядом на прощание.       Довольная улыбка коснулась моих губ. Я знал, верил, что так произойдет. Рано или поздно к нему придет осознание. Вопрос о причине так и оставался открытым. Что спровоцировало перемену взглядов Билла? Так просто он не решился бы посмотреть правде в глаза. Нечто там, в реальном мире, окончательно надломило его. Надломило так, что он снова остался наедине с собой. А бремя одиночества не всегда бывает легким. Гложат воспоминания, мысли не дают покоя, как бы ты ни старался уйти от наболевшего. Уж я-то знаю, как никто.       Неужели ты впустил кого-то в своё сердце, Билл? Тебя предали? Или не приняли таким, какой ты есть?       Множество вопросов, на которые, может быть, так и не будет ответов, но одно стало ясно на все сто: ты понял, что больше, чем мне, ты никому не будешь нужен в этом мире.       С чего я так решил? В глазах Билла была надежда, которую он так старательно пытался скрыть. Надежда не увидеть того, что он хотел увидеть. Иллюзии его рухнули. Мой взгляд остался прежним. Я смотрел на него точно так же, как и в первую встречу. И это никогда не изменится.       Pov Bill       Как же мне хотелось видеть равнодушие в глазах Тома, как же хотелось удостовериться, что кроме больной души я ничего не увижу. Я ожидал холодного, колкого взгляда с ноткой обиды и злости, но увидел то же самое, что и в первое посещение — тепло.       Том не был больным ублюдком. Он знал, чего хочет от жизни и кого. Несмотря на то, как разошлись наши пути, он так и не потерял надежду. Я видел, чувствовал, как тяжело ему дается моё общество. Но граничащее с садизмом чувство собственного превосходства не оставляло места для жалости. Да и о какой жалости может идти речь? Разве он жалел меня, изматывая своей больной любовью? Нет. А я? Я сам, должно быть, так же болен, если всё-таки пришел к нему?       Я злился. На себя. На Эрни. На Тома, что изменил мою жизнь, перевернув ее вверх дном. За то, что нагло ворвался в мою обыденность, не давая права вернуться к прежней норме. Я честно пытался.       Эрни не смог принять меня и ушёл. Он чувствовал, как его замещают другим человеком. А прежний Билл остался в прошлом и вернуть его не получилось. Том отпечатал свой след внутри меня шрамом на душе, который болел время от времени, напоминая: «Теперь я с тобой навсегда».       Всё больше и больше происходило погружение в бездну извращенного порока. Незримо Том присутствовал в моей жизни, сразу же заявляя о себе, стоило лишь какой-нибудь мелочи вызвать ассоциацию и напомнить о нем. Те самые параллели привычки плена и желания свободы грозили своим пересечением. Душевная травма граничила с памятью тела о моём смирении и того самого малого процента удовольствия, которое я иногда получал. Что же случилось потом, Билл? В какой момент процент начал расти и ты понял, что снова хочешь вкусить то самое сладкое, но отдающее горечью унижение? В тот момент, когда просто занятия любовью с Эрни стало недостаточно для твоего сознания? Сознания отравленного больной любовью Тома. Я не мог выбросить, вырвать, забыть его. Выжечь алкоголем, закуривая едким дымом крепких сигарет. Не мог заставить себя не представлять, пусть даже на долю секунды, вместо Эрни Тома и то, как он поступал со мной.       К своему стыду я просил Эрни сделать то же самое, что когда-то делал мой пленитель и дикое, больное возбуждение охватывало каждую клеточку тела. Чувство опасности и порабощения издевательски щекотало нервы, но это было лишь замещение того настоящего, от которого я так старательно пытался бежать.       Поначалу Эрни с опаской отнесся к моим странностям, но потом подыграл. Однажды он понял, конечно, что от занятий любовью практически ничего не осталось. Был секс. Пошлый, страстный, необузданный, иной раз грубый, но просто секс. Без души и любви тем более. Отношения дали трещину и я остался один.       Осталось принять постыдное: я не хотел более никем замещать Тома.       Понять истинное желание бывает нелегко, но еще тяжелее жить самообманом.