Одержимость

      Pov Bill       Часы сливались в дни. Дни перерастали в недели. Недели становились месяцами. Я не особо добросовестно следил за течением времени. Для меня его не существовало. Была лишь одна вселенная, представляющая собой стены, в которых я проводил день и ночь.       Каждый раз одно и то же.       Жизнь уже не напоминала беспросветный кошмар. В какой-то степени пришло смирение со сложившейся ситуацией, на которую я никак не мог повлиять.       Отношения с Томом перешли в разряд натянуто дружеских. Мы могли часами разговаривать ни о чем, обсуждать погоду или прочитанную мной книгу. Он даже привёз ноутбук, и я смог смотреть фильмы. Интернета естественно не было. Стало легче. Правда. Я более не был унижен. Всё приобрело краску серой повседневности. У каждого она своя и каждый живёт в своём мире. Так и я жил тем, что имел. Том не таскал меня за шею, не трепал за шкирку как провинившегося котёнка. Так же и цепь — перекочевала с шеи на лодыжку. Приятного мало, но не так унизительно.       Отгуляв те последние отпускные дни, Том вернулся к работе и приезжал раз в три дня. С этим я более-менее смирился. Мне не было одиноко, не было грустно. Пропало чувство безысходности и страха за жизнь. Мне просто было…никак. Поначалу, во времена очередного отсутствия Тома, я ещё пытался выбраться, но сковывающее железо держало намертво и тщетные попытки остались в прошлом.       Я научился приспосабливаться, и моменты близости с похитителем стали не более чем регулярной неприятностью. Да, было всё так же мерзко. Приятного мало в таких «отношениях», но я привык и к такому. Всё настолько вошло в свою колею, что несколько раз Том даже сумел доставить мне удовольствие. Весьма сомнительное, конечно, «счастье», но я живой человек и иной раз физиология берет своё, пусть и играя моментами против нашей воли.       Всё слилось в нескончаемую тягомотину моего беспомощного беспросветного бытия, пока в один весенний день я не услышал шум мотора. Сердце бешено забилось и, натянув цепь до предела, я попытался дотянуться до плотно закрытого окна. Причина сильного волнения на тот момент была проста — кто-то посторонний проник на территорию Тома. Парень уехал вчера. Следовательно, сегодня у него рабочий день и это явно не он!       Я закричал что было сил: «Помогите! На помощь!», и заметался по комнате моля Бога быть замеченным извне. И он услышал мои молитвы. Из-за закрытых входных дверей какой-то человек крикнул всего два слова, от которых мои глаза наполнились слезами. Должно быть, это сон и происходящее нереально. Я упал на колени и зажмурился, когда дверь, содрогаясь от ударов распахнулась.       А в ушах ещё долго эхом звучали те самые два спасительных слова: «Это полиция!»

      Полгода спустя.

      Когда выпадаешь из повседневной жизни, трудно вернуться в привычное русло. После продолжительной болезни, например или долгого отпуска. Мне же, после почти годового заключения в плену, казалось, что я с другой планеты. Всё так же осталось на своих местах, но изменилось окончательно и бесповоротно. Этот мир продолжал жить без меня, в то время как я без него сходил с ума. Желание вырваться в нормальную жизнь на первых парах слегка поостыло. Я боялся людей, открытого пространства, и иной раз просто заставлял себя выйти из дома. Одиночество являлось спасением, но парадокс — я не хотел быть один. На предложение отца пожить у него я ответил отказом. Не хватало еще и его «заботы» смешанной с радостью возвращения сына. Мой магазин он сдал в аренду и теперь вместо цветочного царства там расположился мир табака. Моя реальность умерла. Прошлое осталось в прошлом. Я пытался строить новое настоящее.       Сняв небольшой дом на окраине города, я проводил время в свое удовольствие. Занимался комнатными растениями, много время проводил в интернете, поглощенный любимым занятием. Это помогало отвлекаться.       Завёл собаку для охраны дома и для того, чтобы дарить кому-то заботу. Немецкая овчарка Рик, стал мне лучшим другом, с которым было не страшно проводить одинокие вечера. Темнеть стало рано и часто мне мерещились какие-то тени. Казалось, кто-то хочет проникнуть в дом. Но пёс был спокоен и я, глядя на него, так же успокаивался. Он не даст в обиду и предупредит об опасности. Конечно, я понимал, что ничего больше не угрожает ни жизни, ни свободе. Разыгравшаяся паранойя это временно и в моём случае — норма. Так говорил и психолог, которого я посещал раз в неделю. Он реально помогал. Становилось легче. Но все же иногда ночью меня будил лязг цепи. Я просыпался и в полусонном порыве пытался в очередной раз снять с лодыжки закреплённую замком цепь. Не находя, не чувствуя холодного металла на коже я ликовал: «Свободен! Том забыл про оковы, можно сбежать!» В тот же миг я понимал где нахожусь, и сделав глубокий вдох, откидывался на подушки, стараясь уснуть дальше. «Всё хорошо, Билл, ты свободен. Ты дома, а Том в тюрьме». — Повторял я себе, но душа была не на месте. Что-то было не так. Чувство тревоги и странного волнения практически не отпускало. И я не мог понять причину. Почему? Я дома, кошмар окончен и можно жить нормальной жизнью, как и прежде. Но мысли снова и снова возвращались на круги своя. Я анализировал ситуацию, прокручивал возможные другие варианты исхода событий. Зачем? Для чего? А если бы тот сосед Тома не нашел мой платок в лесу? Если бы он был менее бдительным и, не сложив дважды два, не догадался, что происходит нечто плохое?       Я вспоминал суд, на который явился, собрав все свои силы. Ни разу за время долгого процесса, подсудимый не был удостоен даже моего взгляда. Но я знал, чувствовал как он смотрит на меня. Пристально, обволакивающе. Наверняка запоминая каждую мелочь во внешности, с болью от того, что видит меня в последний раз. Я чувствовал на расстоянии, настолько сильна его энергетика.       Тот парень, Юрри, видел расклеенные листовки с моим фото. Видел новости, но поначалу не придал этому должного значения. Каждый день пропадают люди, исчезают бесследно и одному Богу известна их дальнейшая судьба.       Он рассказывал, что уволился с работы и жил в своем загородном доме дольше обычного. Суду он поведал, как заметил странное поведение соседа, обескуражившее его. Том приезжал регулярно, привозя с собой много пакетов с характерной символикой продуктового супермаркета. Несмотря на отдаленность домов друг от друга, это было отчетливо видно из окна Юрри. Это казалось странным. Для кого и зачем столько? На какое-то время Том «пропал» и Юрри забыл о своих наблюдениях. В конце то концов — это не его дело. Может быть, парень задумал грандиозную вечеринку. Замотавшись в делах и заботах, сосед Тома жил своей жизнью. Тому везло — он не пересекался с парнем, ведь тот так же время от времени покидал пригород. Однажды, парень даже решил навестить Тома, удивив его тем, что тоже, не смотря на осень, всё еще не уехал. Он долго стучал в двери, но никто не открыл. Или не хотел открывать? Машина оставалась припаркованной во дворе, а значит, хозяин находился дома. Он точно видел, как тот входил внутрь и не выходил обратно.       Не дождавшись ответа, Юрри отправился восвояси. На следующий день он уехал в город и на фоне своих проблем совсем забыл про соседа. Был конец октября. Вернулся же парень обратно — весной.       Был отличный теплый день. Грех было отказать себе в прогулке по лесу. Именно тогда, почти дойдя до реки, парень заметил под одним из кустов кусок белой ткани. Этой тканью оказался носовой платок, который я выронил в ночь неудачного побега и купания в реке. Вышитые же буквы «БК», означали мои инициалы. Память Юрри озарилась вспышкой молнии. Он вспомнил, один из выпусков новостей, в котором рассказывали о несчастном старике, потерявшем единственного родственника. Старик на камеру вытирал слезы белым платочком, описывая сына, какая одежда была на нем и что он имел при себе. Был упомянут и платок. Юрри запомнил тот момент хорошо, так как подумал: «Платки с инициалами? Как старомодно и по-английски».       И вот теперь он держал точь в точь такой же платок. Только изрядно потрепанный и грязный. А дальше как эффект домино — память услужливо напомнила о белом фургоне, который несколько раз стоял у дома соседа. Тот же фургон фигурировал по описанию тех, кто вроде-бы видел, такой же автомобиль накануне пропажи того самого парня. Неприятный холодок меж лопаток ощутил Юрри, а догадки показались несусветным бредом. «Парень пропал почти год назад и скорее всего уже нашелся. Загулял с друзьями. С кем не бывает?» — пытался он успокоить себя. Но что-то подсказывало: всё не так просто. Он не попытался проникнуть в дом, дабы убедиться в своей правоте. Нет. Если мысли верны — можно спугнуть предполагаемого преступника.       Юрри вернулся домой и сразу же позвонил в полицию. Дальнейшее — известно.       Я был бесконечно благодарен этому человеку за бдительность и неравнодушие к чужой беде. Если бы не он… Сколько еще длился бы мой плен?       Слишком много «если». Закрой я на пять минут магазин раньше или будь чуть внимательней, возможно со мной и не произошло такой неприятности.       Что уж рассуждать и примерять различные формы этого самого «Если»? Всё теперь так, как должно быть.       Время — лучший лекарь и постепенно я успокаивался, обретая хоть и хрупкую, но гармонию внутри себя.