Одержимость

Pov Bill       Ситуация напоминала какой-то театр абсурда. И главная роль досталась мне. Я не мог простить себе упущенного шанса на спасение, ведь победа была близка. Том добился, чего хотел — меня захлестнуло отчаяние и я смирился. Смирился с проигрышем, но всё ещё не терял надежду. Тело болело после его ударов, я был раздавлен, напуган больше прежнего и практически сломлен. Каждый день становился унизительной пыткой. Отношение похитителя заставляло меня стыдиться каждой минуты, проведенной рядом с ним. Если бы я мог передать всю ту мерзкую и грязную гамму испытываемых чувств, если бы я только мог хоть как-то избавиться от омерзения и отвращения к самому себе, стало бы легче. Несомненно. Но выхода не было. Ни мыслям, ни страданиям, что делало меня слабее и пассивнее. Есть ли спасение?       Или я обречен? Брошен, забыт окружающим миром. Наверняка меня никто не ищет.       Горло давило горечью каждый раз от таких мыслей. Больно осознать одиночество и ненужность. Страшно окончательно понять для себя и принять это. Что я и сделал. Сколько времени длится плен? Счёт потерян. Месяц? Два? А может, намного больше? Трудно ориентироваться, когда нет ни малейшего просвета. Я считал недели, когда Том отсутствовал, но остальное время слилось в одно целое, беспросветное, безнадежное.       Один. Совсем один.       Иногда я вспоминал отца и думал, скучает ли он? Беспокоится? Или даже не заметил исчезновения сына. А магазин, что с ним? Мои любимые цветы. Единственная радость, глоток света, солнце, оставшееся после матери, что с ними стало? Наверняка, уже завяли. Погибли медленной смертью так же, как, наверное, скоро погибну и я.       Иногда я начинал думать, что Том в какой-то степени прав, и я был нужен только ему.       Реально ли полюбить на самом деле так, как полюбил он?       Да нет же, какой бред. Чёрт, признаться честно, я готов был проникнуться пониманием хоть к самому черту, лишь бы снова стать свободным. И, как только я опять принадлежал бы сам себе, не покоряясь воле мучителя, мнение моё поменялось бы в корне!       Но я имею то, что имею.       Неудачный побег сильно подкосил, а разъярённый Том отлично дал понять: такие «шутки» могут плохо кончиться. Я и без того получил сполна. Подвластный чужой воле, я подвергнулся новой волне унижений и страха. Любовь Тома вошла в стадию жестокости. Он не отпустит. Скорее убьет, но уйти не даст.       Либо вместе, либо… Да никак. Просто никак иначе. Не дано ни одного другого варианта. Так он однажды сказал.       Теперь я уяснил это в полной мере. Я боялся неизвестности, не знал, что у него на уме. Его одержимость пугала. Каждый раз, вспоминая моменты злобы, я словно весь сжимался внутренне. Зря поначалу решил, что легко отделаюсь и смогу обвести его вокруг пальца, ведь итог будет один.       Повтора таких побоев мне не выдержать. Том заставил бояться его.       Я же был ничтожен. И, видимо, так и надо, заслуженно по моей никчемной карме: сидеть на цепи, как побитый пёс. Именно так я себя и ощущал. Иногда приходили мысли: «А если бы все пошло не так? Если бы Том отпустил меня ещё в самом начале, я был бы ему благодарен и, возможно, простил?»       «Нет!» — одергивал себя.       Странно пытаться понять пленителя, и ещё более странно не находить огрехов в его абсурдном плане. Всё было логично. Он знал, на что идёт, знал о том, кто я такой, и тщательно готовился к задуманному.       Боже! Какая теперь разница? Никакой. Ровно как и толку от бесконечных раздумий и мыслей, но это хоть как-то помогало абстрагироваться и уйти от реальности.       Уныние это грех, и я был грешен. Ничтожный слабак, который рано сдался. Как иначе? Страх двигал мной и я хотел жить.       Я вел себя тихо и в последнее время стал замечать, что похитителю это не нравится. Молчание действовало и на него. Чёрт знает, какие мысли блуждали в его больной голове и, судя по всему, он не хотел оставаться с ними один на один. Pov Tom       Билл украдкой разглядывал окружающую обстановку. Это не ускользнуло от моего внимания.       — Нравится?       — Не особо.       Я был удивлён его ответу, думал, промолчит.       — Для тебя старался. Теперь будешь жить тут. Здесь намного комфортнее и не холодно.       — Извини, не могу оценить стараний, — сухо ответил Билл.       Его слова задели. Жестом я приказал ему сесть за стол.       — Кормить с ложки будешь? — спросил парень, демонстративно звякнув наручниками за спиной.       — Пока так посидишь. Позже сниму, — так же сухо, как и ранее он, ответил я. Обстановка была напряжённой.       — Тебе не кажется всё это глупым? — Билл снова решил заговорить.       — Нет. Думаю, хоть и в ограниченном пространстве, но тут будет лучше. Цепь достаточно длинная. Ты сможешь ходить в туалет и достать до кухонной раковины. Так же в твоём распоряжении…       — Я не об этом! — Билл повысил голос и в интонации его слышалось отчаяние, — ты же прекрасно знаешь.       — Не понимаю.       — Понимаешь.       — Нет, — я повернулся к нему, оставив готовку. Сегодня, в честь окончания обустройства комнаты, в планах был праздничный ужин.       — Это смешно, — сидящий на стуле парень повел плечами, как от холода, — смешно.       — Этот разговор ни к чему не приведёт. Лучше сменим тему.       — Пожалуйста, Том… — в глазах брюнета было отчаяние, мольба, боль.       — Нет, — коротко ответил я и продолжил своё занятие.       — Абсурд, — тихо пробормотал он напоследок и замолчал.

***

      Билл больше не промолвил и слова. Обстановка оставалась гнетущей. Упрямство парня раздражало. К еде, очень даже вкусной, он не притронулся. Так же нетронутым остался и стаканчик с вином, что совсем не входило в мои планы.       — Не голоден? — я все же решил начать разговор.       — Нет.       — Выпей хотя бы немного вина.       — Нет.       — Решил разозлить?       — Решил напоить меня той же отравой, что и в прошлый раз? — Билл взглянул на меня и в глазах его отразилась ненависть.       — А если и так? Что с того? — я решил сыграть на его нервах. Ещё немного и парень будет сломлен. Скоро, совсем скоро граница отчаяния достигнет своего апогея. Я видел как он искал выход и не находил его.       — Что с того?! Ты совсем охренел? Это же… Это… — закусив губу, дабы сдержать некстати появившиеся слёзы, Билл пытался найти нужные слова, — это уму непостижимо.       — Я так не считаю.       — Конечно. Было бы странно, думай ты иначе, — голос его неожиданно задрожал, — в твоём воспаленном сознании это норма. Так ведь, Том? Ты считаешь, что мне не за что тебя ненавидеть? Решил, что я вещь?       — Замолчи.       — Ты должен отпустить меня.       — Я никому ничего не должен.       — Так же как и я не должен находиться тут.       — Пей, — я подвинул стакан поближе к брюнету, проигнорировав последнее высказывание.       — Пошёл ты, — ответил он, видимо, пытаясь разозлить меня в очередной раз.       Чувствуя постепенно нарастающее раздражение я встал из-за стола, подошел к Биллу и схватил его за волосы:       — Будешь делать так, как сказано. С первого раза. В противном случае кое-кому будет плохо!       Резко отпустив парня, я вернулся на своё место.       Пронзаемый испепеляющим, полным ненависти взглядом, я делал невозмутимый вид. Внутри же, в моей душе, бушевал калейдоскоп эмоций.       Билл всё-таки взял стакан и начал пить мелкими глотками. Я видел, как велико его желание плеснуть содержимое мне в лицо, но, помня горький опыт неповиновения, он вряд ли осмелится теперь на какие-либо решительные действия.       Я ясно дал понять — играй по правилам и всё будет хорошо.       Осушив стаканчик, Билл попросил еще.       — Отличное вино, не правда ли? — спросил я, наливая ему новую порцию.       Он лишь кивнул в ответ, а я почувствовал как раздражение, испытываемое ранее, отступает на второй план.       — Всегда беру только это, а если его нет, то расстраиваюсь. Оно далеко не из дешевых, но на таких вещах, считаю, экономить непозволительно.       Я нес всякую чушь, лишь бы заполнить гнетущее молчание. Билл всё так же упрямо не проронил ни слова и, казалось, его волнует только то, что находится в его стакане. Он словно был очень далеко, поэтому сомневаюсь, что парень улавливал хоть малейший смысл сказанного мною. В перерывах между глотками он закусывал губы и хмурился от своих, наверняка, тяжелых мыслей.       Я понимал, как, наверняка, ему нелегко, но желание обладать этим человеком всецело было слишком велико. Наливая ему новую порцию выпивки я заметил, как по щеке его скатилась слезинка, которую он не успел стереть свободной рукой. Я опередил его, нежно коснувшись пальцами мокрой дорожки.       — Пожалуйста, Том, — прошептал он чуть слышно, не поднимая на меня глаз. Я стоял над ним, замерев в трогательности момента, видел, как дрожат его ресницы, — прошу, отпусти.       Я сел перед ним на корточки, пытаясь поймать его взгляд, но Билл смотрел в сторону. Отрешенно, измучено, с поволокой хмеля.       — Ты же знаешь, что не могу.       — Можешь.       — Нет. Я умру без тебя, Билл.       — А если я останусь? Останусь сам. Ты дашь мне свободу?       — Нет. Пока ты не поймешь.       — Чего?       — Ты должен остаться не ради свободы.       — Ради чего же, Том? — голос Билла дрогнул, а в глазах снова блеснули слезы.       — Ради себя. Поняв наконец, что без меня свободы быть не может. Твой плен не здесь, он там, в прошлой жизни.       — Сумасшедший, — сказал он тихо. И по щеке его снова скатилась слеза.       — Да, Билл, — я снова осмелился коснуться его лица, стирая слезинки, на что он никак не отреагировал, — из-за тебя я стал таким. Пойми, мои мир перевернулся, так же, как и твой. Всё взаимосвязано. Когда-нибудь ты почувствуешь ту связь, которую ощутил я. Понимание придет неожиданно, стукнет в самое сердце, вот тут, — я коснулся груди Билла, — и придет сожаление, что так много времени осталось потерянным на осознание такой простой истины. Мне повезло больше, я понял это сразу. Почувствовал, как только увидел тебя.       — Я очень хочу домой, неужели эта истина тебе непонятна? Это же так просто.       — Ты единственный, кто нужен мне в этой жизни, — его реплика осталась без ответа, иначе разговор опять вернулся бы к исходной точке.       Я стирал с его щек новые дорожки слез, получая от этого удовольствие. Осмелился нежно провести пальцем по бьющейся венке на шее. Парень был напряжен и испуган. Он закрыл глаза и отвернулся, показывая, как неприятно ему моё столь близкое присутствие.       Но, как испытывающий жажду и начавший пить, я не мог остановиться. Сильнейшее притяжение, как магнит. Чем ближе, тем сильнее тянет и сложнее оторваться.       Я коснулся его губ губами, из-за чего Билл дернулся и попытался отпихнуть меня. Предвидя этот момент, я схватил его свободную руку, предотвращая удар. Пристегнутый наручником за другую руку к батарее, брюнет мало что мог сделать для своего спасения. Я же целовал его, пытаясь сломить в очередной раз, получая удовольствие и распаляясь от непокорной близости желанного.