Иллюзия выбора

Вернувшись в особняк после встречи с матерью, Фан неожиданно для самого себя почувствовал, что возвращается именно _домой_. Раньше он как-то не задумывался над тем, долго ли здесь останется, но теперь возникло незнакомое раньше чувство покоя. Альзес сидел на диване, что-то отмечая в чертежах, и говорил с кем-то по телефону о новом строительстве: - Осенью можно будет и начать, место удачное, если подобрать хорошую команду, то расходы себя оправдают. Следующий сезон должен получиться лучше этого. И было так хорошо пойти сделать себе чаю, устроиться рядом, дождаться, пока любовник договорит... вместе спокойно и уютно даже тогда, когда каждый занят чем-то своим. - Ну что? Как встретились? - с беспокойством спросил Альзес, закончив с делом. - Ой. И наплакались, и насмеялись. Я не знал, куда себя деть, рассказывал, что первое приходило в голову, только бы не молчать... - Фан смущенно улыбнулся. - Я тоже не знал, волноваться, язвить или смеяться, пока вы там по городу гуляли. Представь себе, днем мне позвонил Ричард Мейнард - ты, наверное, его помнишь, на приемах он часто бывает, сын депутата демократической партии. И сказал, что я зря тебя еще не бросил, что я не должен позволять любовнику изменять с женщинами, и с таким возмущением сообщил мне, что видел тебя в аквапарке с красивой дамой. Жаль, что он не по видеосвязи решил донести, хотел бы я видеть его выражение лица! Я ответил, что мне всё известно и встреча сугубо деловая. Бедняга на несколько минут потерял дар речи. - Рыбка, представь себе, как я рад оценить твое мастерство в игре на нервах, когда это чужие нервы, - весело ответил Фан, но тут же насторожился: - А этому Мейнарду какое дело до твоей личной жизни? - У меня с ним был роман. Зимой расстались. Причем Ричард на меня обиделся и сам ушел, еще и сказал на прощание, что спал со мной только ради дорогих подарков. Он тогда сидел в долгах, как в шелках, а сказать отцу или кому-то из друзей семьи не мог, потому что никто из них игру в карты не одобряет. Не думаю, конечно, что господа демократы одобрили бы то, что ко мне он ездил не только на чай и разговоры о коллекциях раритетов... - Альзес поправил выбившуюся из прически прядь. - И этому любителю азарта в очередной раз понадобились деньги? Предсказуемо, что лорд мог провести когда-то ночь-другую с этим холеным типом, наружность подходящая, блондин с голубыми глазами. Но длительная связь с такой пустышкой, у которой только покер и преферанс на уме? - А ты ревнуешь? Он того не стоит. Во всей этой истории меня беспокоит только то, что нам придется как можно раньше самим открыть правду, в выгодном нам свете, пока вот такие любители пикантного не дотянулись. Фан допил чай, поставил чашку на стол и прижался к любовнику, склонив голову ему на плечо. - Придется. Но что твоя семья скажет? И Эжени будет трудно. Мы хорошо пообщались, и все-таки одно дело - признать родство наедине, а другое - перед всеми. Мы как из разных миров, у ее детей такие специальности солидные. Сын в военной академии, дочь учится на врача. Поверить не могу, что это мои брат и сестра. А вдруг вообще Эжени меня искала просто, чтобы очистить совесть, просто убедиться, что я жив, здоров и не стал каким-нибудь насильником или наркоманом. Вроде мы нашли общий язык, и всё равно... - Только не вздумай себя с кем-то сравнивать. Ты нравишься мне таким, как есть. А что касается моих... я говорил с братом, - ответил Альзес. - И? - Он, конечно, кричал, что я и раньше придурком был, а теперь деградировал до влюбленного придурка. Представь, он сказал мне: "А вдруг твой парень место Безземельного Лорда захочет!". Поспорили от души, припомнили друг другу что накипело, помирились, договорились до того, что я на этом деле смогу хоть немного исправить свою репутацию. - Типа, Титания тоже могут быть хорошими? - пошутил Фан. - Что мир решение не вынужденное, а обдуманное и так далее. - Примерно так. Это то, что должна услышать публика. Но ты же знаешь, в первую очередь я стараюсь для тебя. Ну, хватит с нас на сегодня дел. Давай вместе искупаемся и пойдем спать. * Ну и денек выдался. И даже после ванны с ароматными добавками, даже заснув рядом с любимым, Фан видел кошмары. На сей раз уводящих его в неизвестность людей сменила полная пустота. Он оказывался в капсуле, которую постепенно наполняла вода, и безжизненный голос, похожий на голос автомата, вещал: - Ты не нужен родной матери, ты лишний, чужой. Ты не должен был родиться. - Нет... - хотелось возражать, сопротивляться, не брать обидные слова близко к сердцу. - Ты сын насильника. Ты титанийская подстилка. Тебе не место в нормальной семье. Тебе не место в жизни. - Нет! Мама Джи. Луис. Михаил. Альзес. Я им нужен... Капсула наполнялась мутной водой, голос повторял одно и то же. Надо было выбраться, надо было избавиться от этого потока, вернуться в привычный мир. Когда отчаяние достигло грани выносимого, Фан проснулся. - Что тебе такого снится, что ты так отбиваешься? - прошептал Альзес. - Зараза, я не удивлюсь, если синяки будут. - Да ерунда всякая. Я пойду в свою спальню. - Придумал тоже! Расскажешь, что тебе так действовало на нервы? Фан прижался к любимому, расслабляясь от ласковых прикосновений, но от перспективы откровенного разговора увернулся: - Просто снилось, что семья не примет. Не бери в голову, само пройдет. * * * Луи еще работал и должен был вернуться только на следующий день, а вот Габриэлю необходимо было позвонить сразу, сказать, что всё в порядке, рассказать, как прошла встреча. Близнецы, в отличие от мужа, знали далеко не всю правду. Только то, что у них есть брат. Остальное Эжени собиралась сказать, когда сама выяснит всё необходимое. - Мам, у тебя всё в порядке? Ты в безопасности? - сразу спросил Габриэль, когда они включили видеосвязь. Как же он похож в моменты беспокойства на Луи... даже точно так же хмурится и сжимает кулаки. - Ты плакала. Волновалась или он тебя обидел? - Волновалась, - признала Эжени. - Очень... хотя все-таки мы неплохо провели день. - Тот парень, мой брат... как он оказался в Империи? У него там уже своя семья? - Любовник. Женщина не ждала, что даже на эту часть правды младший сын так отреагирует. - Ничего себе! - Габриэль не скрывал возмущения. - Я же говорил, что лучше не ехать, тем более в Империю, тем более на Эменталь... если там даже губернатор садист и извращенец, а рыба гниет с головы. - Эль, не надо так. И это еще не все. Мой старший как раз и есть нынешний любовник губернатора. Неловкое, тяжелое молчание. Как затишье перед грозой. - Значит, Фан Хьюлик? Этот позор воинской профессии - мой брат?! - воскликнул Габриэль. - Это ничтожество, которое даже сложно назвать мужчиной? - Ты веришь желтой прессе? - спросила Эжени, надеясь, что досадное недоразумение решится само собой. - Сам ведь знаешь, там что только ни напишут, даже об ангеле скажут, что крылья не такие. Я понимаю, первое впечатление может быть обманчивым, но мне показалось... - Да ведь не может быть хорошим человеком тот, кому плевать на честь мундира! После победы при Цербере его бы приняла любая страна, дали бы пост главнокомандующего и все привилегии. Как можно променять это на деньги и драгоценности от графа Титания? И как бы мужчина в здравом уме согласился... спать с лордом Альзесом! Да это же собрание всех пороков в одном человеке, да лучше сразу пулю в лоб! - Я сама так и не поняла еще, что у них происходит... - вздохнула Эжени. - Может быть, если побываю у графа... - Мама, прошу тебя, к чему тебе идти в это змеиное гнездо?! Ладно, если бы мы с папой были с тобой... почему ты решила полететь одна? И разве бы не хватило просто убедиться, что тот твой сын жив и здоров? Ты ему ничего не должна. К чему он тебе? У тебя есть я и Ванесса. А садить папе на шею какую-то продажную тварь... - Эль! Прошу тебя, не говори таких вещей. Эжени готова была расплакаться снова. Ведь в своих детях она никогда не видела злости по отношению к кому-либо. Это просто юношеский максимализм... просто Габриэль еще верит в идеалы, любит свою будущую профессию и считает, что в армию по велению высоких чувств идут все. Он не знает, что в жизни может произойти всякое. - Извини... я погорячился. У нас всех просто выбора нет, придется признать родство, пока не произошел скандал. - Еще не всё так страшно. Не бойся за меня. - Пока ты не приедешь домой, мы все себе места находить не будем. Будь осторожна, прошу тебя. Эжени пообещала. Но ей было неспокойно. Было страшно, что тайна, вышедшая на белый свет через годы, внесет споры и подозрения в дружную любящую семью.