Иллюзия выбора

Избежать общего разговора было невозможно, учитывая всю серьезность обстоятельств. И на это время граф отпустил почти всех слуг, даже оставшимся - тем, кому доверял хотя бы относительно - приказал не показываться, пока не позовут. - Так, представление "взволнованная свекровь и непутевая невестка" у нас уже было, на повестке дня встреча зятя с тещей. Ну вот правда, штамп о браке - только формальность. Мы с тобой в отдел регистрации не ходили, а жизнь такая, будто сто лет женаты! - шутил Фан. - Вот только медового месяца всё не видать... где страстная любовь на пляже при свете звёзд? - Будет тебе и любовь, и звезды! Думаешь, я в восторге от того, что кровать у нас становится главным местом для совещаний? - в тон ему ответил Альзес, но тут же добавил: - И не пытайся доказать мне, что ты не беспокоишься. Я уже вижу, что ты чувство юмора оттачиваешь как раз на проблеме, которая больше всего грызет. - Русалочка, забей. - Русалочка забьет, когда выспится спокойно. Или когда принц перестанет говорить, что всё в порядке, если это на самом деле не так. Я попробую поладить с твоей мамой. Конечно, ее мнение обо мне оставляет желать лучшего... но будем ломать стереотипы. "Ломать стереотипы"? Хоть бы это и правда было так!.. * Еще с юности Эжени ненавидела ситуации, когда формально выбор есть, а на самом деле все обстоятельства подталкивают к одному решению, притом всё равно рискованному. Родные были правы, побывать у графа Титания одной было слишком смело... Но она представить себе не могла, чтобы ее сопровождал хоть кто-то. "До этого меня довели мои же поступки, мне и бороться с этими обстоятельствами". Муж поддерживал ее. Когда они поговорили и она рассказала о встрече, Луи слушал, не перебивая. А потом сказал: - Ты права, еще слишком рано приходить к каким-то окончательным выводам... но наши дети всё равно остаются нашими детьми. Даже если ошибаются. Даже если в чем-то неправы. - Неправы? - Эжени виновато смотрела на любимого. Он ведь столько пережил двадцать с лишним лет назад, когда ее искал, поседел всего за несколько месяцев. А она ему только добавляет забот. Как же хотелось сейчас оказаться дома, в сильных теплых объятиях, слышать голос, не искаженный дистанционной связью, чувствовать, как их сердца бьются в такт... - Габриэль прав, тебе это только лишняя забота. - Если этот Титания издевается над парнем, мы должны найти способ выручить. Забрать к себе, обеспечить лечение, помочь найти работу. - Фан не выглядит несчастным, у меня не возникло впечатления, что его там бьют или унижают. Ты же знаешь, такое полностью не скрыть. Хотя всё равно, тревожно за него... И Несс тоже не в восторге от новостей. Говорит, такие парни милы на экране, но не в жизни. - Дети!.. Мне и самому нелегко было тебя отпустить. Но даже Титания можно не всё, я надеюсь, что граф это осознает. Береги себя. * "Логово хищника" оказалось особняком с идеально ухоженным садом. Разве что настораживала незаметность прислуги, странная для резиденции столь важной персоны. Ворота открылись автоматически, когда Эжени вышла из такси. Фан сам встретил ее, провел в дом. - Вот ты и у нас побываешь. Я поведу тебя по второй галерее, там картины и мозаика красивее. С парадного входа зрелище тоже впечатляющее, но своеобразное. Там мне нравятся не столько произведения искусства, сколько то, как новые гости на них реагируют. Я и сам в первый день так оглядывался... а потом привык. И всё будет хорошо, это же не переговоры высокого ранга. Да, вкусу графа следовало отдать должное. Но уж слишком этот Титания выглядел элегантно, слишком галантно себя вел... а макияж не такой эпатажный, как во время общения по видеосвязи. Всего едва-едва заметные штрихи, создающие облик какого-то диковинного морского существа. Право слово, сирена, заманивающая путника сладким пением, чтобы привести к скалам! - Рад увидеться с вами лично, мадам. И особенно рад, что мы можем поговорить в мирной обстановке, по-семейному, за чаем, - сказал Альзес. - Кстати, фруктовый чай очень хорош. Она заметила, что в небольшой комнате было довольно уютно. Казалось, что именно здесь и хозяин, и фаворит проводят большую часть свободного времени. Но привычка держаться настороже сказывалась. - Лучше перейти сразу к делу, - ответила Эжени, когда они устроились за столом. - Зачем вам понадобилось раскопать эту историю, ваше сиятельство? И что еще вы хотите от меня, помимо тех выгод, которые уже получили? Альзес был готов к такому вопросу, но все равно от пронзительного взгляда женщины ему стало неловко. - Я не искал именно вас и компромат о вашем прошлом. Может быть, если бы я чувствовал тогда, к чему мой интерес приведет... Я просто хотел узнать о семье своего любимого. Фан только улыбнулся. Конечно, если это необходимо, Альзес будет говорить о любви!.. - Конечно, вы хотели знать точно, кого вы используете в своих целях, - с горечью ответила Эжени. - Я признаю родство официально. Если вы этим меня не шантажируете, не факт, что кто-то окажется не таким щепетильным. - Но ведь не только поэтому? - невольно спросил Фан и тут же отвел взгляд, смутившись. - И... там, в Союзе, меня вряд ли радостно примут. Альзес слегка прикоснулся к его ладони, успокаивая. - Я же не только из-за политики приехала, - тихо ответила Эжени, чувствуя, что ступает на тонкий лед. - А насчет твоих брата и сестры, им понадобится время, чтобы свыкнуться с новостями. - Понимаю, моя репутация уже успела всех шокировать, а заодно бросает тень на того, кто рискнул со мной связаться, - сказал граф. - Не буду оправдываться, из всех слухов, что обо мне ходят, большая часть правда. Но все же у меня есть совесть хотя бы для того, чтобы пойти вам навстречу... я смогу подать всю историю так, чтобы она не вредила ничьей репутации. Да и в свете мирного договора это будет выглядеть как признание кланом грехов системы. А придумать сентиментальную сказку для публики нам вместе не составит труда. - Какая редкая благотворительность. И вы изображаете любовь, хотя на самом деле вам это просто выгодно... - сомневалась Эжени. - Чего вы этим добиваетесь? Пока они спорили, Фан успел съесть плитку шоколада и сложить фигурку птицы из бумажной обертки. Следом в ход пошла фольга, и вскоре на скатерти лежал серебристый цветок. - Вы не верите, что даже у Титания могут быть человеческие чувства? - Альзес смотрел растерянно, этот вид был не похож на его обычную "светскую маску". - Леди Эжени, ваш сын для меня важнее карьеры, важнее возможности вернуться в Уранибург. - Это красивые слова, за которыми нет гарантий, - женщина вела разговор уверенно, но взгляд выдавал тревогу. - Гарантии будут. О главной проблеме мы почти договорились. И я обеспечу для Фана достойное будущее, что бы ни случилось со мной или с нашими отношениями. Счет в валюте Империи, счет в Союзе, золото и драгоценности. - Да ведь не в деньгах дело! - Фан попробовал возражать. - Это твоя безопасность. Чтобы ты не зависел ни от меня, ни от своей семьи. Чтобы никто не посмел сказать тебе в лицо всякую мерзость... ты заслужил намного большее, чем то, что смог предложить тебе я. Запала напряженная тишина. Разговор оказался тяжелее, чем они все предполагали. Альзес прикоснулся кончиками пальцев к вискам. - Голова болит? - тихо спросил Фан. - Принести тебе лекарство? - Не надо. Всё в порядке. Эжени наблюдала за ними, все еще не в силах поверить. Эти взгляды, осторожные прикосновения... не похоже ни на отношения хозяина и жертвы, ни на игру на публику. И ведь если верить фактам, за то время, что Фан и Альзес вместе, слухов о скандальных или жестоких выходках графа почти не было! О покушении на них говорили всякое, но это можно было воспринимать как защиту. - Люди редко меняются... - задумчиво сказала она. - Я уже не в том возрасте, чтобы верить в чудеса. Только в контракты, и то не всегда. - Ну почему все считают, что меня и Альзеса надо срочно друг от друга спасать? - Фан изобразил донельзя измученный и озадаченный вид. - Мам, я сам никуда не хочу уходить. И представь себе, его маме я тоже не нравлюсь! Его друзья говорят, что я ему не пара, мои друзья - что он мне не пара... - Брат и кузен Идрис говорят, что я нарочно влип в эту связь, чтобы родственникам поиграть на нервах, - продолжил Альзес. - Такое впечатление, что всем, кроме нас, виднее! Эжени неуверенно улыбнулась. Да, она могла предложить сыну поддержку семьи, могла бороться за его счастье и требовать возможностей для его будущего... но оставалось что-то, недоступное ей. То, в чем не может быть уверен никто. Секрет, доступный только двоим.