Иллюзия выбора

Она не доверяла графу Титания, но сейчас в руках этого человека было слишком многое. "И от него зависит мой сын - не потому ли, что я не могла быть со своим ребенком, защищать от всех угроз...". Вероятность родства - сто процентов. Встреча назначена. Теперь некуда отступать. Ну когда же, когда же прошлое отпустит окончательно?! Долгое время Эжени была уверена, что тот дикий, жуткий год не напомнит о себе. Она надеялась навсегда забыть серые стены общежития, постоянное чувство голода и злость на выродка, который рос внутри. Забыть то, как пришлось рассказать обо всем соседке по комнате, тоже беженке, но местной, спасающейся в центре для переселенцев после наводнения где-то в провинции. Тогда Эжени отчаянно просила не помощи даже - просто согласия промолчать, не говорить никому о ее намерении избавиться от ребенка... Ей хотелось навсегда вычеркнуть из своей жизни то, как она корчилась от боли на узкой койке, но заставляла себя молчать, чтобы ни единым стоном не выдать себя. Было бы обидно сдаться в последний день, - все те мучительные месяцы живот был почти не заметен... Ледяными щупальцами прокрадывался страх - а вдруг осложнения? вдруг случится что-то, из-за чего придется вызвать врача? Так не хотелось умирать из-за какого-то отродья! Когда всё закончилось, она лежала, даже не решаясь глянуть на ребенка. - Мальчик, - сказала Элен. - Маленький совсем, но такой хорошенький. Может, одумаешься еще? Родная же кровиночка. Детей мы рожаем для себя. - Жалеешь - расти его сама, - простонала Эжени. - Или если в приют, то отвези в хороший, где о детях заботятся. Может, кто-то усыновит. А я этого уродца ненавижу, даже не заставляй меня на него смотреть. Она боялась рано или поздно в новом живом существе увидеть грубый звериный облик того самого пьяного солдата. Вдруг вырастет еще один орангутанг с мутным взглядом, способный только крушить всё вокруг? Так пусть обретается где-то подальше от нее, он не заслужил от нее ничего, даже имени. Эжени не сомневалась в своем решении ни тогда, когда боролась за выживание, ни когда вышла замуж за Луи и строила карьеру с таким упорством, будто этим мстила тому солдату и всем имперцам в целом. Луи не знал о ребенке. Эжени и сама почти вытеснила эту подробность из памяти. Никто ведь не свяжет безымянного младенца с ней. И может, ублюдок уже сдох, туда и дорога. Прошлое напомнило о себе страхом перед родами, когда Эжени решилась на ребенка от любимого. Она нарочно заранее договорилась о палате в самой лучшей клинике, всех удобствах и присутствии врачей, не пожалев денег на множество разных мелочей, которых хочется будущим матерям. И все равно она боялась оказаться в той самой серой комнате, вместе с женщиной, которая могла помочь только собственным опытом и сочувствием. Ее дети получили всё, что она могла дать. Габриэль и Ванесса росли в покое и благополучии, в том единстве, которое свойственно близнецам. И не подозревали о том, что в жизни родителей когда-то были какие-либо несчастья. Не приведи высшие силы никому узнать, как это - восставать из пепла. Эжени не ждала, что вся ее защита рухнет в один момент. По долгу службы ей пришлось посетить приют на Селене-2. Заведение привлекло внимание общественности из-за отвратительных порядков, халатности воспитателей и растрат государственных денег на нужды, никак не связанные с детьми. Эжени стало дурно, когда она увидела потрепанные обои, кое-где по верхам отлипшие от стен, старую мебель и детей, зимой одетых в тоненькие свитера и коротковатые брюки. Но больше всего ее потряс услышанный рассказ одной из воспитательниц о недавно поступившем ребенке. - Вот, подбросили мальчика. Ну совсем нет совести у женщины! В мусорный пакет завернула, разве трудно было хоть тряпку найти, я не говорю уже об одеяльце... Как таких земля носит?! Эжени пришлось собрать всю волю, чтобы продержаться до конца визита. Было больно узнать о такой страшной судьбе чужого ребенка и подумать, что свой тоже мог вырости в таких жутких условиях, среди чужих людей. И так стыдно - защищать права людей и говорить о семейных ценностях, когда на душе невидимым камнем висит такой грех. Она сорвалась уже дома, плакала, говорила Луи, что недостойна быть его женой, что построила их брак на обмане... может даже, на смерти ребенка, не виноватого в том, что зачат от мерзавца. Она была готова к скандалу и разводу, мужское самолюбие вещь опасная. Но Луи простил, и даже первый заговорил о том, чтобы найти мальчика, убедиться что ребенок выжил и помочь, если он в беде. И все же она провела не одну бессонную ночь за сигаретами, два года посещала психотерапевта (не раз испытывая желание всё бросить и не трогать старую рану), прежде чем решилась начать поиски. Элен тогда говорила, что отнесла ребенка во Второй Государственный детский дом. Эжени на всякий случай сделала запросы и в другие учреждения, но только по данным из Второго совпало всё: мальчик, рожден 2 августа 418, оставлен 3 августа, имя матерью не указано, документы оформлены в приюте. Как следовало из дальнейших сведений, Фан Хьюлик оставался в учреждении до поступления в военный колледж, отучился положенный срок, из запроса в колледж следовало, что юноша получил распределение в военную часть, но на работе задержался недолго. Словоохотливая секретарь отдела по работе с учащимися последнего курса и выпускниками так и сказала: "Его бывшие однокурсники говорили, он отовсюду вылетает! Я могу помочь вам найти, где он сейчас, мадам, но нет гарантии, что вы его застанете именно на той работе.". Найденный было след вскоре затерялся снова - Фан Хьюлик полетел стюардом на торговом корабле и пропал без вести. Эжени сама боялась тогда своих чувств: жалость к человеку, который мог оказаться ее сыном, смешивалась с облегчением - он исчез, можно не искать, не интересоваться, жить так, будто кроме Габриэля и Ванессы у нее не было детей. Ей становилось стыдно за свое бездействие, но и продолжать поиски она не могла, не получалось пересилить себя. А через несколько лет молодой мужчина, остававшийся для нее некоей смутной тенью, вышел из темноты забвения, и о нем заговорил уже весь мир. Сенсация - адмирал Фан Хьюлик победил считавшийся неуязвимым флот Титании! Сенсация - изгнанный из родной страны экс-адмирал становится фаворитом графа Альзеса Титания! Желтые издания чуть ли не всей галактики обсуждают скандальный роман, в клубах азартных игроков делаются ставки, долго ли новый фаворит продержится на должности. Эжени трясло. Граф Альзес - да это же тот самый, черная овца в семье, за ним уже к восемнадцати годам числился допрос с применением пыток. А после ссылки на Эменталь - скандал за скандалом. Расправа с гражданами, осмелившимися критиковать политику клана. Месть за погибших жену и дочь барона Андре Титания. Любовные связи с парнями - причем пассии сбегали от графа через неделю-другую, и кто тайно, в сплетнях, а кто открыто и на публику, рассказывали такие вещи, что у слушателей волосы на голове дыбом становились. Над воротами в особняк Альзеса Титания явно не хватало надписи - "Оставь надежду всяк сюда входящий". От него возвращаются разве что в закрытом гробу! Она уже думала о том, как спасать сына - предлагать выкуп, или действовать шантажом, или воспользоваться важными знакомствами - когда граф сам вышел на связь. И просил - всего-то! - на новых переговорах не поминать прежние грехи его семьи и воздержаться от обличительных речей. Можно было и уступить. Да и необходимо - в мирном договоре были заинтересованы слишком многие. Не приведи высшие силы что пойдет не так... Пусть хотя бы перемирие. Хотя бы год, два, три, сколько получится. Люди устали, устала и она сама... И все же, будто в первые дни после насилия, Эжени чувствовала себя грязной. Да более того - недостойной своей должности и карьеры. Стыдно призывать к честности, скрывая такое прошлое. * Скоро всё должно решиться. Остались позади мучительные дни ожидания и тот момент, когда догадки и косвенные улики подтвердил документ с экспертизы. Эжени вышла из туристического аэрокара, доставлявшего посетителей города на базу отдыха на окраине. Место было выбрано неплохо: вдали от центра и любопытных глаз, прекрасная природа, никому ни до кого нет дела. Огромный парк, в котором можно побродить, собираясь с мыслями, и на целый день заказан домик. Никакой спешки и полная тайна. Только это не успокаивало главный страх. Даже видев сына на фото и видео, Эжени до дрожи боялась вживую заметить в нем что-то, способное напомнить о насильнике. И боялась услышать упрек, обвинение за то, что бросила, оставила без защиты, обрекла на беспросветную жизнь и зависимость от наделенного властью садиста. Она стояла у главных ворот базы, настороженно глядя на приближающиеся к остановке автомобили. Из одного туристического мини-кара вышел рыжий парень в синей футболке и светлых джинсах. В руках он держал красивый, яркий букет роз. Остановился, оглянулся по сторонам... и направился к ней. - М-мадам Дерош? - спросил он, приблизившись. - Кажется, я узнал вас по фото. Эжени кивнула. - Да. - Это вам, - парень протянул ей цветы и тихо, неуверенно прошептал: - Мама...