Иллюзия выбора

Зорко лишь сердце, главного глазами не увидишь. (с) Антуан де Сент-Экзюпери Вечером Альзес закрылся в кабинете, решив просмотреть распечатку записи разговоров Фана с друзьями и прослушать те фрагменты, которые заинтересуют особенно. Он понимал, что вряд ли результат даст много информации - бывшие военные не настолько доверчивы, чтобы в сложившейся обстановке открыто говорить о том, что их волнует. Но проверить не мешает. Да и просто узнать, о чем общается любовник с людьми, которых знает не один год, какие интересы их объединяют. По мере чтения распечатки у Альзеса складывалось впечатление, что в чем-то его обманывают, или он сам чего-то не может увидеть, хоть разгадка и близка. Вот она, где-то между строк, где-то за всеми этими обсуждениями девиц, воспоминаниями о прошлом и сомнениями насчет будущего. Кажется, что присмотришься, перечитаешь еще раз и примешь окончательное решение. Нет! Не так всё просто. Забавно - притворяется ли Фан, или в самом деле не замечает статусных вещей, достающихся ему в силу положения? До сих пор настораживало, что фаворит ничего не просил лично для себя: за эти недели можно было выпросить и драгоценности, и самые новые гаджеты, и деньги. Получить всё желанное и похвастаться своим новым положением. А Фан... неужели стеснялся? Вспомнилось, что самых последних моделей ноутбук и мобильный не произвели на него почти никакого впечатления, он и в сеть-то вылез пару раз, посмотреть фотографии с животными и смешные клипы, да заказал через онлайн-магазин в Эурии доставку цветов своей воспитательнице из приюта. Доставка на адрес приюта, надпись на карточке - "Не беспокойтесь обо мне, у меня всё хорошо. Лис". Школьное прозвище? Хм. И, похоже, он считает, что на Эурии могут возникнуть проблемы у тех, с кем он знаком там, а здесь чувствует себя спокойнее. Не мешало бы узнать об этой миссис Кингджао и чем она ему дорога. Друзья. По первому впечатлению более опасным казался Луис Пажес - так как на родине работал в разведке. Но и Валенкова нельзя недооценивать: как знать, на что будет способен вроде бы обычный человек, не хватающий звезд с неба, если увидит неладное в положении своем и близких. Еще есть время и возможности проследить и узнать... Даже на новом месте человек редко оказывается в вакууме. Соседи, случайные - или не совсем случайные - знакомства, даже такая мелочь как повседневные расходы... всё это станет камушками, из которых сложится мозаика. Сплетни о собственной персоне для Альзеса никакого интереса не представляли. Совершенно ничего нового: "из ревности с кем-то расправился". Любители слухов могли бы придумать что-нибудь более интригующее! Но забавно, что от вопросов о подробностях любовной связи с "извращенцем" Фан уклонялся - это при том, что далеко не стеснялся обсуждать всё, связанное с сексом. Чего стоит только вся эта болтовня о женщинах. "На пассажирских лайнерах работают такие цыпочки - вот увидите, здесь барышни одеваются обалденно, можно представить себе, какое у них белье - по пути видел даму на вооот таких каблуках, к таким туфлям бы темные чулки, такие как носила Анна...". Альзес удивился той характеристике, которой удостоился - "со своими причудами, но не настолько сволочь, как все думают". Опасается обсуждать откровенно? Или действительно так считает? Никакого толку от этой информации. Пока что! На то рассчитывать и следовало. Никто не даст ответ даром и так легко. Он был уверен только в одном: Фан или убедит друзей смириться с новыми условиями, или присоединится к ним, если им вздумается во что-то ввязаться, но оставить их не сможет. Даже несмотря на все подозрения, несмотря на всё обидное, что было сказано. Не такой он человек... "Я настолько не был нужен никому", - мелькнула горькая мысль. - "И меня Фан не будет так защищать и во всем оправдывать. Я и всё, что у меня есть, для него явление временное, наверное, потому он живет в поместье как гость и не стремится обрости имуществом. Как только обстоятельства изменятся в его пользу, он уйдет". Несмотря на все их шаги навстречу друг другу, Альзес не тешил себя иллюзиями. Он отвлекся от работы как раз ко времени ужина. Фан не спешил ужинать, это было непохоже на привычное поведение. Чем так увлекся? * Оставшись один, Фан взялся за альбом и карандаши. Пусть все его "таланты" ограничивались изображением барышень различной степени обнаженности в блокнотах у себя и любителей подобной самодельной порнографии, марать бумагу он был не против. Отчего бы нет, когда есть возможность? Он сначала набрасывал фигурки, потом увлекся и прорисовывал лица, прически и одежду более детально. "Давно не брался за карандаш, но не всё еще забыл. Бывает же!". Когда рисовать однотипные картинки надоело, Фан попробовал изобразить любовника. Просто вдруг пришла в голову мысль - как бы выглядел Альзес сейчас, если бы смотрел так открыто и искренне, как до всех событий, изменивших его. Вчера, когда они говорили о первой любви, мелькнуло что-то похожее - так внезапно открывается потайная дверь, и луч света освещает картину, скрытую от посторонних глаз. Задумчивый взгляд, слегка растрепавшиеся волосы, искренняя улыбка - именно улыбка, а не оскал хищника или ехидная ухмылка. Попытка за попыткой, Фан снова и снова пытался изобразить то, что запомнил в краткие моменты откровенности. И приход своей модели заметил не сразу. - Ты забыл об ужине. На тебя непохоже, - весело сказал Альзес и заглянул через его плечо. - Неплохо. Но я не такой. - Извини. Я же не учился рисовать портреты профессионально. Так только, баловался, как всем понемногу. - Я не о качестве. Ты изобразил меня слишком нежным и беззащитным. - А что, ты рассчитывал выглядеть монстром? Тут мне трудно согласиться. - Ты просто недостаточно хорошо меня знаешь. Идем. В минуты таких резких переходов от искренности до холодности у Фана не раз возникала мысль об улитке, осторожно высовывающейся из своего домика, чтобы тут же снова спрятаться.