Camomile tea and Caramel macchiato

У студии The Voice, которая стала вторым домом для многих людей, уютно стояли три знакомых автомобиля, греясь на солнышке и докладывая Адаму, что Кристина с Фарреллом, а также душка-Карсон уже были на месте и готовились к съемкам, в отличие от него. Он никогда не опаздывал, но приезжал всегда впритык, каждый раз извиняясь перед гримерами, которым приходилось делать из него человека, а не бомжа, за слишком короткий срок, замазывая круги под глазами цвета спелой черники и приводя торчащие во все стороны волосы в модную рок-прическу. Ничего не изменилось и сейчас. Почти бегом передвигаясь по прохладным коридорам здания и кидая улыбки знакомым лицам, Адам, наконец, вваливается в гримерную и желание выйти и закрыть за собой дверь тут же подскакивает до высшей отметки, потому что глаза, будто отдельно от их обладателя, замечают знакомый вихрастый затылок. Слишком знакомый. - Еще раз дернешь меня за волосы, и я заеду тебе в челюсть, не отвлекаясь от процесса. - Полегче, они все равно тебе больше нигде не нужны. - Тогда отрежу их и будешь хвататься за лысый череп. - Яйца себе отрежь, придурок. Сьюзан – милая невысокая девушка и мать двоих неуправляемых пацанов – поджимает губы и кидает на вошедшего самый суровый взгляд из своего арсенала, уперев руки в бока. Выходит все равно мило. Адам знает, что вместо того, чтобы делать из него сияющую суперзвезду, стилистка могла бы сейчас сидеть в буфете и пить свой любимый кофе с молоком, откусывая от шоколадного эклера, которые всегда были свежими. Выбирая между ним и эклером, даже сам мужчина выбрал бы эклер, поэтому он, извиняясь, целует Сьюзан в щеку – наверное, со стороны это выглядит искренней, чем поцеловать собственную жену – и плюхается в удобное кресло, скинув перед этим джинсовку. Ему не жарко и куртка не может испачкаться. Просто поврежденное плечо совершенно случайно находится со стороны Блэйка, который, видимо, слишком поглощен собственным телефоном, чтобы это заметить. Деревенщина. Адам умудряется задремать, пока девушка с невероятным знанием дела массирует его голову с каким-то вкуснопахнущим гелем на ладонях, а затем они оба вздрагивают от вибрирующего в кармане мужчины телефона. Тот шевелится единоразово, а значит очередное оповещение чего-то абсолютно неважного, но Левину все равно любопытно. «@blakeshelton: Бурная ночка, принцесса? @adamlevine» Он сглатывает, касается подушечкой пальца фотографии, которая прикреплена к твиту, и скрипит зубами от злости. Видимо, слишком громко, потому что Сьюзан дает ему мало ощутимый щелбан. На картинке он – Адам проверяет это достаточно тщательно, рассматривая каждую татуировку – спит в этом чертовом кресле, а синяк каким-то европейским континентом сияет на его плече. Видимо, Блэйк фотографировал с высоты своего роста вечно улыбающейся секвойи, потому что пятно и правда выглядит, как фотография из космоса. Он должен пожалеть об этом. - Готово, иди уже, герой-любовник. Странное чувство, будто все обо всем знают, поэтому поначалу мужчина вскидывается, чтобы парировать, но, увидев, абсолютно безобидное личико стилистки без какого-либо намека на насмешку, он выдавливает благодарность из своего рта, обнимает девушку напоследок и, хватая куртку, выходит из гримерной. До записи еще минут десять и их ему хватит, чтобы превратить тестикулы этого идиота в яйца-пашот. Шелтон не курит, но его всегда можно найти на улице, стоящего у дверей черного входа и рассматривающего что-то на железном заборе, который отгораживал их от оживленной улицы. Это, можно сказать, была его точка, на которую никто никогда не заходил, кроме Адама, которому кантри-исполнитель позволял слишком много, даже в глазах других людей. - Ты! Железная дверь с грохотом ударяется о стену рядом с мужчиной, но тот даже не вздрагивает, лишь переводит взгляд на взъерошенного ребенка, по которому сходит с ума добрая женская половина населения. Левин шумно дышит и делает вид, будто он невероятно зол – он и был невероятно зол – но Блэйк против своей воли расплывается в улыбке и опускает голову, чтобы не давать Адаму лишний повод для возмущения. - Если ты думаешь, что это было смешно, то ты… - Миранда уехала в тур, - перебивает Шелтон, встречаясь с зеленоглазым взглядом. - О, и ты уже безумно скучаешь? Спесь Адама проходит так же быстро, как началась, и он встает рядом с мужчиной, запихивая руки в карманы джинс, которые сегодня первыми вывалились из шкафа. В отличие от его собственного брака, семья Шелтон-Ламберт была счастливой не только у всех на виду. При любом удобном случае Блэйк обожествлял жену и описывал свою любовь, как что-то неземное, а Левин не смел возмущаться, потому что поговорка про чужое несчастье и что-то там была слишком жизненна в его случае. Но, хоть он никогда не признается вслух, туры и какие-то командировки Миранды он ждал с замиранием сердца, поэтому официальный сайт исполнительницы был самым посещаемым в истории его браузера, чтобы наверняка знать, когда Шелтон позвонит с идиотским вопросом «Как дела?», ответ на который всегда ожидаемо заканчивается утром в чужой кровати. - Скучаю, - честно признался мужчина, на что Адам скривился и разве что не сплюнул. – Приедешь сегодня? - Нет. Левин бурчит, как старый дед, а когда его притягивают в тесные, но такие теплые объятия, он начинает еще и кряхтеть, на что Блэйк лишь посмеивается, утыкаясь в залаченную макушку. - Приедешь. - Ненавижу тебя.