Конкистадоры

      Едва я почувствовал сковывающие мою сущность узы призыва, как понял, что времени придумать личину пострашнее не будет. Вызов был грубым [Хотя покажите мне волшебника, который призывает нежно?] и явно на скорую руку. Поспешишь — людей насмешишь, поэтому я заранее настроился на поиск бреши в заклинании и пентакле, состряпав стандартного рогатого демона с хлыстом и напустив серную вонь.       Но на ошибку я рассчитывал зря: в пентакле напротив стоял тощий мальчишка с растрепанными волосами и каким-то одичавшим взглядом. Да, этот скорее забудет, на какую часть тела надевают штаны, чем неправильно проведет вызов. От удивления я не сразу нашелся с ответом и вместо остроты только удивился:       — О, так ты жив. Я уж думал, тебя доедают шестерки Лавлейса, как твоего ненаглядного наставника.       Он кивнул и вместо стандартного длиннющего приказа устало сказал:       — Мне нужна твоя помощь.       — С удовольствием тебя добью, малыш Натти, — я сочувственно улыбнулся.       Тут пацан наконец вспомнил, с кем имеет дело, и, поразмыслив минуту, поглубже вдохнул.       — Бартимеус, я велю тебе во всем следовать моим указаниям, защищать меня со всей твоей силой и ни превратным толкованием, ни бездействием, ни чужими руками не допустить, чтобы мне был причинен вред. Я запрещаю тебе каким бы то ни было образом сообщать мое имя ни демону любого ранга и вида, ни человеку, ни кому бы то ни было еще...       Пока он говорил, я немного осмотрелся. Судя по обшарпанным стенам, с которых штукатурка отслаивалась, как старая змеиная кожа, и грязным разводам под потолком, мы находились в подвале. На этом мои предположения заканчивались, потому что подвал этот мог быть где угодно. Над нашими головами тускло светила пыльная лампа, чуть поодаль у стены мальчишка бросил потрепанную сумку, а еще дальше утопала в тени зловещая ржавая дверь с засовом. Но тут Нат выдохся, и я снова посмотрел на него. Видимо, действительно устал, и безопасность была в приоритете. Демон в пентакле склонил голову так, что один рог оказался в опасной близости ото лба мальчишки [О, как бы мне хотелось пырнуть его им! Но пентакль работал как часы, и все, что мне оставалось — запугивать его еще сильнее, чем он уже был напуган.]       — И это все? — спросил я. — А где приказ немедленно стащить у могущественного врага амулет? Где приказ подбросить его кому-нибудь?       — Я не за этим тебя позвал, — поморщился Натаниэль. Напоминание о том, что он был виноват в смерти своего наставника, ему явно пришлось не по душе, и я собирался пользоваться этим так долго, насколько это возможно.       — Что, даже дворец не прикажешь возвести? [Ой, просто признайтесь: вы все этого хотите!]       Мальчишка вдруг зло посмотрел на меня. Ему явно было не до шуток, но меня это устраивало.       — Заткнись и послушай. На меня вышли шпионы Лавлейса, вчера чуть было не поймали. Раньше тоже пытались, но мне везло. Один я больше от них не скроюсь. Мне нужно, чтобы ты помог мне уйти от них или сбить со следа.       — А мне нужно, чтобы ты и тебе подобные перестали меня дергать без повода. Ты посмотри на себя! Стоило оставить тебя одного на пару дней, как ты уже привлек к себе внимание шпионов. Да еще и выглядишь, как оборванец. Тебе еще милостыню не стали подавать?       — Пара дней? — жестким, лающим смехом расхохотался Нат. — Я отпустил тебя год назад!       — И, кажется, обещал больше не вызывать, — соврал я, разглядывая пятидюймовые когти на руке.       — Я не склеротик, Бартимеус.       Что ж, попытка — не пытка. Я притворно вздохнул, хотя в глубине души был невероятно раздражен.       — Слушай, ты просто ходячее невезение. Сначала поспособствовал скорой кончине своего наставника, потом не смог спасти своего обожаемого премьер-министра, теперь вот вывел на себя шестерок Лавлейса. Когда же тебя самого наконец сожрут и ты перестанешь вытаскивать мою сущность в этот жалкий мир?! Но даже если ты настолько мерзок на вкус, что тебя до сих пор никто не съел, что тебе нужно от меня? В чем проблема, я ведь даже достал тебе поддельный паспорт?       — Вот именно, — горько отозвался Нат. — Поддельный. По нему-то меня и выследили. Я просил тебя достать новый, но ты просто спер его, а владелец заявил в полицию. Если я ходячее невезение, то ты настоящее бедствие. Ни одного приказа как следует выполнить не можешь.       Ну знаете! Выслушивать подобное от сопливого недомерка, от которого воняло хуже, чем от армейского нужника [А мне в свое время довелось много путешествовать с человеческими армиями. Поверьте, некоторые вещи забыть невозможно.], было уже как-то слишком. Я мрачно забил из стороны в сторону хвостом, покрытым острыми кривыми шипами.       — Так чего ты позвал меня, а не кого получше? — с угрозой в голосе — надеюсь, она все же дошла до мальчишки — поинтересовался я.       Он не ответил, и мне показалось, что я знаю, почему. Я был первым "серьезным" духом, которого он призвал, и единственным, кто имел отношение к его жизни в Британии, когда он еще был примерным и способным учеником волшебника. Как говорится, своя рубашка ближе к телу. К тому же другого джинна пришлось бы долго вводить в курс дела, а времени у пацана было в обрез.       — Ты не выполнил наш предыдущий уговор, — поразмыслив, заявил мальчишка, — так что я вправе дергать тебя из Иного Места до тех пор, пока из тебя не выйдет хоть какой-то толк.       — Я сейчас выйду на улицу и проору твое имя так громко, что Лавлейс в Вестминстере услышит, — предупредил я его. — И мне будет плевать на твой приказ. Очень глупо и неосмотрительно с твоей стороны — хотя чего еще ожидать от глупого мальчишки? — обращаться так с единственным джинном, который может тебе помочь.       Натаниэль враждебно и в то же время затравленно глядел на меня исподлобья. В любой другой ситуации мне было бы жаль его, но не стоя в нарисованном им пентакле.       — Я избавил тебя от Бесконечного Заточения, несмотря на то, что ты провалил мой приказ. — Он почесал шею, и этот неуклюжий жест напомнил мне, насколько он еще мал [По меркам нормальных людей, конечно же, а не полоумных волшебников.] — И я отпустил тебя, хотя и тогда мне нужна была помощь.       — Ладно, — вздохнул я [Видите, какой я добрый? А все этим пользуются.]. — Имя твое никому не сдалось, можешь не трястись. Но, позволь, я тоже выдвину пару условий. Во-первых, ты будешь отпускать меня отдохнуть в Иное Место. Если я до сих пор не говорил тебе, что пребывание в вашем мире вредит нашей сущности, то исправляю недоразумение: оно вредит и может сказаться на качестве моей защиты. И во-вторых — а на это я прошу обратить особое внимание, — ты будешь слушать, что я тебе говорю, и делать то, что я тебе говорю. Понимаю, мысль о том, что это ты будешь выполнять приказы злокозненного демона, а не наоборот, заставляет тебя кипеть от возмущения так, что на твоих мозгах можно яичницу жарить, но иначе твою безопасность я гарантировать не смогу.       Признаться, я ожидал чего угодно — яростных споров, ядовитых замечаний, даже Направленного Ущемления, — но он просто махнул рукой [Довольно оскорбительно с его стороны, учитывая, какую проникновенную тираду я выдал. Мог бы проявить больше энтузиазма, речь ведь идет о его шкуре.] Я уже хотел было съехидничать по поводу его апатии, но вдруг вспомнил кое о чем.       — Да, и еще одно требование, — я дождался, когда мальчишка снова посмотрит на меня, и продолжил: — Никаких больше трюков с Бесконечным Заточением. Иначе, клянусь сущностью, я не пожалею своего драгоценного времени и сведу тебя в могилу. Одно лишь осознание того, как тебя будет пытать Лавлейс и рвать на кусочки его джинны, стоит того, чтобы провести вечность в банке.       — Хватит болтать, Бартимеус, — сипло сказал Натаниэль. — Очень скоро Лавлейс снова нападет на след. Нам нужно составить план.       — Мне, — поправил я. — Это мне нужно составить план. Ты слушаешься меня, не забыл? — Он раздраженно фыркнул, а я усмехнулся. — Первым делом, Нат, тебе следовало бы помыться. Уверен, тебя выследили не по паспорту, а по шлейфу жуткой вони. Помнишь, как славно я постирал тебя в Темзе?..       Однако я сильно ошибся, решив, что выбраться из той норы, где окопался мальчишка, будет легко. На выходе нас уже ждали, и стоило показаться на улице, как нас атаковало с десяток сущностей. Асфальт вокруг взорвался, поднимая в воздух каменную крошку, потоки огня и плотный серый дым. Приказ Ната обязывал меня защищать его, поэтому вместо того, чтобы принять бой, я подхватил пацана под мышку и вскочил на крышу, не забывая при этом прощупывать противников на других планах.       Ими оказались гули — достаточно проворные и сильные, чтобы представлять угрозу, но недостаточно сообразительные, чтобы справиться с Бартимеусом Урукским. Мгновение я наслаждался струящимся сквозь крылья ветром, а затем, пальнув в гулей Инферно, скрылся за лифтовой шахтой, зажав брыкающемуся мальчишке рот. Гули пронеслись мимо так прытко, что у нас обоих даже волосы зашевелились. Я быстро вскрыл дверь, которая вела на крышу, и запрыгал по лестнице вниз. Только теперь я счел безопасным позволить Нату говорить. Когда я убрал руку, он глубоко и лихорадочно вздохнул.       — Я чуть не задохнулся! — возмутился он.       Но я с достоинством проигнорировал его неблагодарный выпад.       — Нам нужно человеческое средство передвижения. Я не могу нести тебя в лапах в облике птицы Рух через всю Канаду. Рано или поздно меня заметят.       — Ты же не умеешь водить.       — С чего ты взял? — оскорбился я.       — Фургон Скволлса ты вел, как припадочный, — ядовито заметил Нат.       Вот же гаденыш! Помогай ему после этого. Но я решил поступить умнее и не ввязываться в спор с недомерком. Не было времени. По дороге вниз мы спугнули своим видом какого-то жильца, и тот с криком захлопнул дверь.       — Так где достать машину?       Он задумался.       — Можно поискать на штрафстоянке машины, за которыми никто не явился. Угонять нельзя, вместо гулей нас найдет полиция, и лично я бы предпочел гулей.       — Мир людей — твоя вотчина, ты и ищи свои штрафстоянки.       Мы снова вышли на улицу, и стало не до разговоров. Гули могли вернуться в любую минуту. От асфальта перед домом поднимался в небо грязно-серый дым.       В Канаде я оказался во второй раз за всю свою долгую жизнь и не знал ее так же хорошо, как, к примеру, Прагу, Лондон или весь Ближний Восток, который я мог обойти с закрытыми глазами и не споткнуться. Приходилось по большей части полагаться на мальчишку, который, бродяжничая, облазил здесь каждый угол. Недолго думая он велел отправляться на восток от города, но я чувствовал, что и там нас ждет засада. Это было очевидно, раз гули нашли его здесь, то они, вероятно, осведомлены обо всех местах, где хоть пару раз видели Ната. Поэтому я, наведя на нас Маскировку, направился на юг, в район, который Нат назвал Кемптвилл.       Оставался без ответа самый главный вопрос: где на этом чертовом земном шаре можно скрыться из виду?       Скрытые Маскировкой, мы проносились над домами и парками, и чем дальше от центра мы удалялись, тем ниже становились дома и тем шире и зеленее — парки. Странно, но за весь наш путь к окраине я не заметил ни одного духа, ни одного даже самого завалящего беса, ни одного магического следа от передвижений. Это могло значить что угодно: от равнодушного отношения канадцев к вызову духов до их полнейшей неосведомленности о том, что мы существуем. Хотя, вообще-то, они не могли о нас не знать. Часть населения Канады составляли иммигранты-европейцы, каждый из которых хоть краем уха да слышал о “злокозненных демонах”, часть — коренные жители, индейцы, а уж они-то в деле вызова духов [И поклонения, кстати. Когда-то эти ребята просто обожали делать из нас тотемы, духов-хранителей рода и прочих идолов, и приносили нам в жертву людей. Славное было время.] собаку съели.       Вот тут-то меня и осенило. Индейцы!       Величественный белоглавый грифон встряхнулся, перехватывая мальчишку — тот успел, наверное, в штаны нагадить от ужаса, все-таки под нами было футов двести, — и, заметив впереди обнесенную стальным забором стоянку, стал снижаться.       — Как думаешь, это то, что нам нужно?       — Н-не знаю, — стуча зубами, отозвался Нат.       Неожиданно нас сильно тряхнуло, глаза мальчишки расширились, и я понял, что уже не держу его. Гули все-таки вернулись. Я спикировал вниз, уходя от очередного Импульса, подхватил мальчишку поперек туловища и, с трудом справившись с восходящим потоком ветра, нырнул за жилой дом. При этом я зацепил Натаниэлем чей-то балкон с бельевой веревкой, и теперь на его голове гордо реяли широкие трусы с красным кленовым листом. Уходить от погони было теперь бессмысленно. Подыскав подходящий парк, я приземлился, сбросил свой балласт, который тут же сорвал с себя жуткий “флаг”, и снова взлетел. Лишенные чувства самосохранения гули набросились на меня, как пираньи на кусок мяса. Но я здорово отдохнул в Ином Месте и был полон сил, поэтому троих из пяти развеял по ветру почти сразу.       Двое оставшихся сверкали на меня желтыми глазами, и, пока они замешкались, я поискал взглядом своего хозяина. Тот времени не терял: пробрался под шумок к стоянке и вызвал через громкую связь охранника. А затем, увидев что-то за забором, попятился, споткнулся, неуклюже шлепнулся на тощий зад, так же неуклюже поднялся и что есть силы припустил в мою сторону. Просто превосходное было зрелище. Пока он несся через парковую поляну, я расправился с оставшимися гулями и приземлился перед Натаниэлем как раз вовремя, чтобы увидеть, как из ворот стоянки появилась фигура человека. На первых двух планах он выглядел как худосочный лысеющий мужик в пижаме, но дальше… Я присвистнул.       Очевидно, Лавлейс или другой волшебник у него в подчинении, без сомнения, наблюдающий за происходящим, понял, что именно мы выбрали своей целью, и опередил нас. На поляну, неторопливо волоча по траве серые домашние тапки, вышел джинн.       — У… у… — пытался выговорить мальчишка, и я показал ему большой палец.       — Отлично имитируешь мартышку. Кто этот тип?       — Он убил охранника, — выпалил наконец Нат, указывая под ноги джинна, — у него там весь двор в крови.       Я пригляделся — поеденные молью тапки были испачканы в чем-то алом. Сражаться с сородичем не хотелось, но намерения джинна были написаны на его бледной, покрытой пигментными пятнами физиономии [И на клыкастом рыле с пятого по седьмой план. Вообще-то, скажу я вам, убивать, оставляя после себя кровь и внутренности, по нашим меркам — жуткое свинство. Обычно мы, духи, следуем негласному правилу: если не собираешься есть жертву, то хотя бы не гадь, а то отобьешь аппетит другим. Так что свиная морда была этому типу в самый раз.]       Закрыв мальчишку Щитом, я сменил облик грифона на проворного барханного кота и атаковал свинорылого четырьмя Взрывами подряд. Отмахнувшись от первых двух, он буквально утонул в огненном столбе от оставшихся, а когда магия рассеялась, с трудом собрал расплывающуюся сущность в единое целое [Что особенно радовало, потому что это помогло мне понять его уровень: не такая уж и серьезная он угроза.] и заозирался по сторонам. Но кота уже и след простыл.       На свинорылого стремительно спикировала горгулья и пинком опрокинула на землю. Но тот сгруппировался, ухватил горгулью за землистого цвета лапу и швырнул в сторону мальчишки. Пролетев метров двадцать, я врезался в собственный Щит и позорно сполз по нему на траву. Лицо Натаниэля посерело от страха, и он принялся лихорадочно рыться в своем рюкзаке.       Поднявшись, я оценил расстояние до свинорылого и снова обратился котом [Да, я учусь на своих ошибках. Горгулья оказалась недостаточно маневренна.] По широкой дуге кот побежал к стоянке, забрасывая свинорылого Инферно и уводя от мальчишки. С каждым заклинанием этот хмырь слабел, и, когда я уже намеревался добить его, из-за Щита вылетела жестянка. Я стремительно обернулся на Ната — этот идиот собрался закидать джинна мусором из ближайшей помойки? — и остановился как вкопанный. Мальчишка произнес слова Запечатывания, и свинорылого засосало в жестянку, как в сливное отверстие. Только характерного чпока не хватало для полноты картины.       — Это что такое было? — постаравшись скрыть изумление, спросил я.       — Ловушка, — ответил Нат, убирая в сумку небольшой диск.       Кот обошел жестянку кругом и поморщился от кислого на вкус и болезненного присутствия железа в сплаве. Свинорылый оказался заперт в месте, от которого и безо всякого розмарина у любого духа крыша поедет.       — Сам додумался?       — Ага, — не без самодовольства в голосе отозвался мальчишка. — Надо же было как-то защищаться.       Кот раздраженно дернул хвостом и пошел от жестянки прочь. На полпути к стоянке меня нагнал Натаниэль. Все-таки страшная он личность в гневе. С одной стороны, его можно было понять — на него охотились слуги Лавлейса, он был в чужой, незнакомой стране, совершенно один. Но, с другой стороны, он стал моим единственным хозяином, у которого возраст настолько обратно пропорционален коварству и изобретательности. И от кого только набрался?..       Мы осторожно миновали ворота стоянки, и я сморщился еще сильнее. Свинорылый знатно насорил, избавляясь от охранника, но этим же он сослужил нам хорошую службу: мы могли выбрать любую подходящую машину. Однако очень быстро мы поняли, что это не так. Нат просмотрел журнал учета в обратном порядке и разом отмел больше двух третей автомобилей — за ними водители вернулись бы в ближайшее время. Зато на тридцатой странице нам улыбнулась удача. В самом дальнем углу стоянки расположился покрытый грязью, листьями и птичьим пометом "Джип Вагонер". Судя по журналу, его притащили вот уже полгода назад, но никто за ним с тех пор так и не явился. Глядя на то, как потрепало эту машину, можно было прийти лишь к одному логическому выводу: ее хозяин банально помер от старости.       Пока мальчишка, ругаясь сквозь зубы, переливал бензин из баков соседних машин, я как мог прибрал за свинорылым и заклинанием удалил из журнала запись о джипе. Когда все было готово, мы как ни в чем не бывало вывели машину со стоянки и покатили на юг. Я старался вести осторожно, чтобы не привлекать внимания ни других водителей, ни полиции. А мальчишка, который поначалу зудел у меня под ухом, как переключать скорости и не забывать о поворотниках, казалось, уже забыл не только о том, какой я водитель, но и о недавних нападениях. Запрокинув голову на спинку сиденья и все еще не выпуская из рук свой рюкзак, он крепко спал.