Играя чувствами

      Мы приезжаем в Мэдисон-сквер-гарден за два часа до начала хоккейного матча. Помимо Тобиаса, я вижу ещё несколько знакомых мне лиц, других людей я никогда не видела. Не считая меня, здесь около двадцати человек, все они из Мидтауна.       Вместе с Тобиасом я жду, когда приедет Зик. Мы вдвоём остаёмся стоять у одного из входов в спортивный комплекс. Я редко бываю на Верхнем Вест-Сайде, в последний раз я была здесь год или два назад, уже не помню по какому поводу. Я озираюсь по сторонам, рассматривая здания на улицах; этот район Нью-Йорка мне практически незнаком, почти всё для меня здесь в новинку.       Для марта в городе довольно тепло, ведь я уже позволяю себе не ходить в тёплой одежде. Но, учитывая температуру в помещении, где будет проводиться матч, я взяла с собой тёплую куртку.       Зик паркует свою машину на противоположной стороне улицы. Он в одиночестве подходит к нам. Я спрашиваю его о Шоне, и Зик отвечает, что она подъедет через час. Парни провожают меня до одного из кафе спортивного комплекса, а сами уходят в раздевалку.       Я присаживаюсь за один из свободных столиков, официант принимает у меня заказ и уходит, сообщая, что всё скоро будет готово. В самом зале не очень много людей, основная часть которых — спортсмены, у которых здесь проходят тренировки. Многие из них являются звёздами мирового масштаба, а я даже не знаю их имён. Я не люблю ходить на спортивные мероприятия, это по части Тобиаса, хотя он больше любит наблюдать за этим, чем играть самому. Меня больше удивляет то, как он согласился участвовать в этом матче, нежели то, почему я здесь.       Звонит мой телефон, я начинаю копошиться в сумке в его поисках. Когда я нахожу его, я оглядываюсь по сторонам, чтобы понять, что мой заказ будет готов ещё не скоро. Я отвечаю на входящий звонок от Кристины.       — Подруга, ты что-то совсем пропала! — радостно говорит она. — В последний раз мы виделись месяц или два назад, если уж не на твоей свадьбе!       — Вообще-то, мы виделись пару недель назад в больнице, — смеюсь я. — И даже успели перекинуться парой фраз, так что не надо тут вешать лапшу мне на уши!       — Трис, — тянет она. — Мне плохо оттого, что мы стали редко видеться. Конечно, я понимаю, у тебя муж и ты беременна, но когда мы жили вместе, мы виделись гораздо чаще, — мы вместе хохочем, прежде чем продолжить наш разговор.       Мне приносят мой заказ в виде чашки кофе и чизкейка; я не успеваю опомниться, как за разговором с Кристиной всё съедаю. Мы болтаем обо всём, о чём только можно: о себе, о работе, о Тобиасе и Эрике, одним словом, мы обсуждаем всё и одновременно ничего.       В большом панорамном окне я вижу остановившуюся машину такси, из которой выходит Шона с Алексом на руках. Я прощаюсь с Кристиной и одновременно пытаюсь поймать взгляд Шоны, чтобы позвать её сюда. Она упорно меня не замечает, и я звоню ей. Она заходит внутрь спортивного комплекса в дверь рядом с кафе, затем уже заходит в само помещение и садится за мой столик.       — Я надеюсь, ты не против, что я с ребёнком приехала, — она раздевает ребёнка и расстёгивает свою куртку. Усадив Алекса на свои колени, она зовёт официанта.       — А мне с чего быть против? Ты посмотри на меня, — улыбаюсь я, взглядом указывая на свой живот. — Я давно его не видела, так что не упущу возможности посидеть с ним, если он тебя утомит в течение матча.       Шона улыбается мне и делает заказ для себя и Алекса. Она передаёт его мне на руки, и я усаживаю ребёнка на свои колени и улыбаюсь ему. Он смеётся и тянет свои маленькие руки в моим волосам, но я вовремя их убираю. Алекс начинает что-то лепетать, и я разговариваю с ним так, будто и в самом деле понимаю его. Шона даёт ребёнку пустышку, и он сразу же кладёт её в свой рот.       Алекс кладёт руки на мой живот и начинает руками мять одежду. Пустышка выпадает из его рта, и он снова что-то начинает лепетать, время от времени смотря на меня. Мой ребёнок начинает пинаться внутри меня, это чувствует Алекс и звонко смеётся. Он смотрит то на меня, то на мой живот и смеётся.       Шоне приносят её заказ, и она забирает своего сына обратно. Она подносит к его рту детскую бутылочку, и Алекс обхватывает её губами и начинает пить из неё молоко. Когда оно заканчивается, Шона просит официантку налить ещё молока и передаёт ребёнка мне, чтобы она сама могла перекусить.       Она наблюдает за тем, как Алекс щупает мой живот и что-то лепечет с разными интонациями, но ничего не говорит. Я поддерживаю ребёнка, приобняв за поясницу, и разговариваю с Шоной. Она спрашивает меня о том, как протекает беременность, даёт некоторые советы, отвечает на мои вопросы.       Наш разговор прерывает входящее сообщение на телефоне Шоны. Она читает его и говорит, что ей написал Зик о том, что уже можно проходить на трибуны и усаживаться на места. Она одевается сама и одевает ребёнка в более тёплую одежду, надевает ему шапку. Мы расплачиваемся за еду и уходим в сторону ледовых арен.       Когда у входа мы видим Зика, мы сразу понимаем, куда нужно идти. Шона пропускает меня вперёд, я захожу на трибуны и выбираю наиболее удобные места. Мой выбор останавливается на сидениях в середине трибуны, откуда открывается хороший вид на всю арену в целом. Я оставляю там свои вещи и спускаюсь к скамье запасных игроков, где сидит команда полицейских Мидтауна. Я подхожу к самым бортам, и ко мне подъезжает Тобиас с улыбкой на лице.       Я желаю удачи и целую его в губы. Рядом с нами слышится щелчок фотоаппарата. Мы одновременно поворачиваем головы и видим фотографа, специально приглашённого на этот матч. Тобиаса зовёт один из игроков, и он уезжает к другой стороне ледовой арены.       Я поднимаюсь на своё место, где уже расположились Шона с Алексом. Здесь не так много людей пришли в качестве болельщиков, в основном, все они — родственники, друзья или близкие люди игроков. На противоположной трибуне расположились болельщики из Бруклина, вокруг нас с Шоной — люди, которые живут на Манхеттене. Здесь не будет никаких настоящих фанатских выкриков, лозунгов и тому подобного. Матч будет проводиться в тишине, разве что сами болельщики будут перешёптываться и во время голов одобрительно кричать.       Матч начинается со свистка одного из судей. Я моментально теряю шайбу из виду и начинаю просто смотреть по сторонам на болельщиков. Я смотрю назад, на выше расположенные трибуны — там сидят шериф Мидтауна и ещё какой-то мужчина, скорее всего, шериф Бруклина, те, из-за которых и проводится этот матч. Звучит ещё один свисток, происходит вбрасывание в зоне Бруклина.       Я ощущаю лёгкое прикосновение. Повернув голову, я вижу, что Алекс просится ко мне на руки. Я забираю его у Шоны и усаживаю на свои колени. Он щупает мою тёплую кофту и что-то лепечет, затем внезапно затихает. Я смотрю на него и вижу, что он спит на моей груди, мирно посапывая. Я беру его на руки и медленно покачиваю, чтобы он не проснулся. Мой ребёнок так же затихает, толчки внутри меня прекращаются.       — Ты ему очень нравишься, — негромко говорит Шона, смотря на нас. — Он даже у меня на руках так быстро не засыпает, только у Зика. И теперь ещё у тебя.       Раздаются радостные вопли с нашей трибуны, что говорит о первой шайбе в матче, забитой кем-то из команды Мидтауна. Заканчивается первый период, игроки обеих команд уходят в раздевалки. На трибунах становится тихо, я перестаю укачивать Алекса. Я поправляю его одежду и застёгиваю свою кофту до самого горла.       Через пятнадцать минут, когда оканчивается первый перерыв, звучит свисток второго периода, который начинается с забитой шайбы в ворота Мидтауна. Ответа ждать долго не приходится — в ворота Бруклина летит ещё две шайбы, одна из которых была забита Тобиасом.       К концу второго периода просыпается Алекс. Он протягивает свои руки к Шоне, и она забирает его, чтобы покормить. Хоккеисты снова уходят в раздевалки, с мест никто не трогается. На два ряда выше, сзади нас с Шоной, усаживается компания из трёх девушек. Я не обращаю на них внимания до начала третьего периода.       Третий период начинается со счётом 3:1 в пользу Мидтауна. Я перестаю следить за игрой уже в пятой минуте игры и просто наблюдаю за тем, как играет Тобиас. Благодаря тому, что здесь не так шумно, я могу слышать разговоры многих людей, но я не прислушиваюсь к ним, потому что мне это неинтересно.       Компания из девушек, что сидят позади нас, громко начинают обсуждать всех игроков. Они обсуждают всех подряд. Я смотрю на Шону — она разговаривает с Алексом, время от времени поглядывая на лёд, чтобы быть в курсе или лишний раз увидеть Зика. Я жду того момента, когда они заговорят о Тобиасе. Я не знаю, почему это заставит меня ревновать, хотя поводов для этого нет.       — Я бы переспала с вот тем хоккеистом, — говорит одна из них. Я как бы ненароком поворачиваюсь, чтобы посмотреть на неё. Её подруга уточняет, кого она имеет в виду, девушка ей быстро отвечает. — Который рядом с вратарём стоит, с татуировкой на шее. Может быть, после игры подойду к нему, чтобы познакомиться.       Я отворачиваюсь и смотрю на лёд в поисках Тобиаса. Мне становится не по себе оттого, что они обсуждают его и то, что могли или не могли бы с ним переспать.       — Хм, он ничего так, — говорит уже другая девушка. — Была бы возможность, тоже бы полежала в одной кровати. А как тебе который стоит у других ворот?       Я смотрю на другую половину арены, куда указали девушки. Прямо сейчас они обсуждают Зика. Я снова смотрю на Шону — она полностью посвятила себя ребёнку.       — Ты это слышишь? — я наклоняюсь к ней. Она вопросительно смотрит на меня. — Девушки на два ряда сзади нас обсуждают Зика, до этого они обсуждали Четыре.       — Что такого они там обсуждают, что тебя это задело? — она укладывает ребёнка на руки и начинает укачивать.       — Они разговаривают о том, с кем бы они хотели переспать, а с кем нет.       — Боже, Трис, это то же самое, что обсуждать красивых актёров или спортсменов. И даже если одна из них хочет переспать с Четыре — хочет ли он этого? — спрашивает она. Я пожимаю плечами. — Успокойся, он уже спит с тобой.       Шона кивает на мой живот и улыбается. Я понимаю, что она имеет в виду и стараюсь отвлечься от разговоров этих девушек. Звучит финальный свисток, матч окончен победой Мидтауна. На коньках ко всем игрокам спускаются шерифы, выезжают к ним на лёд. Я оглядываюсь вокруг и нахожу то место, где выдают коньки. Предупредив Шону, я иду туда и беру коньки своего размера. С небольшим трудом я крепко перевязываю шнурки и жду, когда смогу выехать на лёд, не причиняя никому неудобств.       Фотограф делает несколько снимков игроков обеих команд, затем фотографирует каждую из команд. Затем уже фотографируются те, кто этого хочет. Я ловлю на себе взгляд Тобиаса — он рукой подзывает меня к себе. Я указываю на себя рукой, чтобы спросить у него, действительно ли он зовёт меня, Тобиас кивает. Я выхожу на ступеньки и аккуратно спускаюсь, сзади меня тоже слышны звуки каблуков. Я оборачиваюсь — сзади идёт та девушка, которая как раз и хотела познакомиться с Тобиасом.       Когда я подхожу к выходу на арену, Тобиас протягивает мне руку и помогает встать на лёд. Я снова оглядываюсь на трибуну — те девушки сидят и смеются над своей подругой, чья попытка познакомиться с треском провалилась. Внутри я ликую, но внешне стараюсь не подавать виду. Мы с Тобиасом отъезжаем в середину арены, где фотограф делает несколько снимков.       — Подождите нас с Зиком на трибуне, мы переоденемся и подойдём к вам, — говорит он на ухо и целует в висок, фотограф делает снимок.       — Поздравляю с победой, — я улыбаюсь и целую его, слышу ещё один щелчок фотоаппарата.       Тобиас провожает меня до трибун, и я поднимаюсь на своё место. Я не могу удержаться от того, чтобы не посмотреть на тех девушек; они собирают свои вещи и собираются уходить. Шона вместе с Алексом спускается к выходу на лёд, затем они вместе с Зиком фотографируются. Я снимаю с себя коньки и отношу их туда, где брала. Когда приходит Шона, я забираю у неё ребёнка, чтобы ей было легче разуться. Она уносит свои коньки, я играю с Алексом.       Около получаса мы ждём Тобиаса и Зика. Когда они приходят, я снимаю с себя тёплую куртку, которую брала специально на этот матч. Зик подходит к Шоне, берёт на руки Алекса и целует его. Я поворачиваюсь к Тобиасу и замечаю, что у него мокрые волосы.       — Ты не простудишься, если выйдешь на улицу с мокрой головой? — интересуюсь я. — А здесь ещё холоднее, чем на улице.       — Всё будет в порядке, — он приобнимает меня за талию. — Мы сейчас все поедем праздновать победу, если хочешь, можешь поехать с нами.       — Я лучше поеду домой, а ты езжай в бар или куда вы там собрались. Это твоя победа, я лучше отпраздную её с тобой дома, — я целую его и обнимаю.       Вместе с Шоной и Зиком мы выходим из самого спортивного комплекса, где Тобиаса и Зика ждут несколько человек из участка. Они берут такси и уезжают, я предлагаю Шоне подвезти её в Бруклин, на что она показывает мне ключи от машины и показывает в сторону, где стоит машина Зика. Мы прощаемся, и она переходит на другую сторону и сначала усаживает ребёнка, затем садится сама и уезжает. Я сажусь в машину Тобиаса и тоже уезжаю домой.