Глава 38
16 мая 2017 г. в 16:55
Третья смена работы в отеле хороша тем, что после нескольких часов работы вечером даётся два выходных, в то время как после второй — один день, после первой — вообще нет выходных, так как она рано оканчивается. Но так же существует закон подлости: чем меньше часов в смене, тем больше работы на неё приходится.
Я заканчиваю немного позже, чем обычно. Переодевшись в свою одежду, я перекидываю пальто через руку и через служебную дверь выхожу из отеля. Холодный вечерний воздух задевает мои оголённые плечи, и я всё-таки надеваю на себя верхнюю одежду. Я выхожу на улицу и короткое время стою в ожидании такси; я смотрю на время и решаю пройтись до дома пешком.
Собрав волосы в хвост, я вставляю в уши наушники и включаю на телефоне музыку. Я уже давно не ходила пешком до своего дома, поэтому сначала сворачиваю не туда. Затем я вспоминаю, как я езжу на машине и разворачиваюсь в другую сторону.
Я иду вверх по Пятой авеню, и почему-то только сейчас обращаю внимание на те здания, которые раньше либо не замечала, либо вообще не знала о них. Одну за другой, я прохожу улицы, которые пересекаются с Пятой авеню: Шестьдесят третью восточную улицу, Шестьдесят четвёртую, Шестьдесят пятую... и так до Семьдесят седьмой восточной улицы. Я сворачиваю на неё, до пересечения с Мэдисон-авеню только и вижу одни художественные галереи. Минуя галерею Марка Хашема, я перехожу Мэдисон.
На пересечении авеню и Семьдесят седьмой улицы находится свадебный салон Веры Вонг, в котором мы с Холли покупали мне свадебное платье. На мгновение я останавливаюсь, рассматривая на витрине новые модели свадебных платьев. Я вспоминаю свою свадебную фотографию и пытаюсь найти то же самое платье, которое было у меня. Но его нет. Ещё раз посмотрев на каждое платье, я ухожу от магазина вверх по Семьдесят седьмой улице, пересекаю Парк-авеню. Я прохожу мимо огромной больницы Ленокс-Хилл, являющейся одним из самых лучших и самых дорогих роддомов в мире.
Пересекая Лексингтон-авеню, я на один квартал становлюсь ближе к своему дому. Подходя к Третьей авеню, я пытаюсь в темноте разглядеть окна своей квартиры. Там темно, значит, дома никого нет. Я перехожу на другую сторону улицы и миную Третью авеню. Я захожу в дом со стороны Семьдесят седьмой восточной улицы, хотя могла бы зайти с внутренней стороны самого дома.
Когда я захожу в квартиру, я убеждаюсь, что я одна, хотя сейчас уже около часа ночи, да и Тобиас уже должен был быть дома. Обычно он предупреждает меня о том, что задержится, но сегодня я не получала ни звонков, ни сообщений. Я набираю его номер, но он не отвечает.
Я в одиночестве ужинаю и принимаю душ. Перед сном я ещё раз звоню Тобиасу, но он не отвечает и в этот раз. Я отправляю ему сообщение, где прошу позвонить мне, как он освободится, и с тревожным чувством засыпаю.
Сквозь сон я слышу стук в дверь. Я переворачиваюсь на другой бок, игнорируя стук, потому что, как мне кажется, это стук в дверь соседей. Когда стук в дверь не только не прекращается, но и усиливается, я всё же решаюсь встать с кровати и посмотреть, в чём дело. Я набрасываю на себя халат и выхожу из спальни.
Тут же стук прекращается, и я слышу, как в замок вставляется ключ. Я опережаю Тобиаса и открываю дверь. Он стоит передо мной не один: его поддерживает Зик, и оба они пьяные в стельку. Зик с трудом приставляет палец к губам, а затем тихо говорит:
— Мы не хотели разбудить тебя, Трис, прости, — он прикрывает глаза, и я начинаю волноваться, чтобы он не уснул прямо здесь.
Тобиас заходит в квартиру и садится прямо на пол, чтобы разуться. Никогда прежде не видела его таким пьяным, и от этого я немного начинаю его бояться.
— Где вы были? — спрашиваю я. — И почему так поздно? Почему никто из вас мне не позвонил?
— У меня сын родился, Трис! — кричит Зик, улыбаясь. Он смеётся, и я ощущаю сильный запах алкоголя. — Шона сегодня родила, в Ленокс-Хилл.
— Поздравляю, — я улыбаюсь ему. — Я зайду к ней с утра, надеюсь, Четыре составит мне компанию, — я киваю в его сторону, где он пытается справиться со своими берцами.
Зик заходит в квартиру и, улыбаясь, протягивает мне наполовину пустую бутылку. Я забираю её из его рук и верчу в руках, пытаясь найти этикетку. Зик всё так же смотрит на меня с улыбкой, больше похожей на насмешку.
— Водка? Вы что, русских встретили, пока отмечали рождение твоего ребёнка? — недоумеваю я и ставлю бутылку в сторону.
— Вообще-то да, — говорит Тобиас с паузами. — Хорошие ребята, умеют выпить.
— А вы, похоже, не умеете, — язвлю я. — Долго вы уже выпиваете?
— Довольно долго, со вчерашнего вечера, — говорит Зик, и я смотрю на его наручные часы: сейчас половина пятого утра. — А вообще, никто не умеет веселиться так, как русские. Трис, ты недооцениваешь этих ребят.
— Окей, ладно, я попробую вашу водку, — я соглашаюсь. — Зик, ты нужен Шоне, но не в таком состоянии.
— Точно, — он кивает и закрывает глаза. — Я пойду домой и посплю.
Когда он видит то, как я с самым серьёзным видом киваю ему, он разворачивается и медленно уходит. Я недолго смотрю ему вслед, пока меня не отвлекает Тобиас.
— Идиот, иди прямо к ней, — кричит он, — ты нужен ей прямо сейчас!
— Зик, иди домой и проспись, — кричу я и запираю входную дверь. — А ты ещё больший идиот, если советуешь ему идти к своему новорожденному сыну в таком состоянии.
Тобиас встаёт с пола и подходит ко мне. Он тянет руку, но не ко мне, а к бутылке, которая стоит позади меня. Я беру её в руку и отношу на кухню, где ставлю в холодильник. Взяв Тобиаса под руку, я провожу его в гостиную к дивану. Я расстилаю ему его сегодняшнюю постель.
Я чувствую, как он подходит ко мне по концентрации паров алкоголя в воздухе. Он обнимает меня со спины, я убираю его руки с себя и поворачиваюсь лицом к нему. Тобиас пытается поцеловать меня, но я отталкиваю его.
— Трис, я тоже хочу сына, — он подходит ко мне, а я отхожу от него всё дальше.
— Не в таком состоянии, — я усаживаю его на диван и отхожу на несколько шагов. — Четыре, ты пьян, заниматься с тобой сексом прямо сейчас я вообще не хочу.
— Почему-то в Париже, когда мы приехали из Монако, это тебе не помешало! И я не говорил тебе, что ты слишком пьяна!
— У нас тогда ничего не было, и кроме шампанского я ничего не пила. Это ты решил после проявить экстрим бутылкой водки.
— Ты злопамятная, — подводит он итог. — Но тем не менее, я хочу от тебя ребёнка. Я хочу сына.
Я беру свободный стул и ставлю его рядом с диваном. Я прекрасно знаю, что уже утром Тобиас не будет помнить половины того, что он сейчас мне говорит, но, надеюсь, что-то из этого отложится в его голове.
— Хорошо, мы переспим, потом я скажу тебе о положительном тесте на беременность. А дальше что? А если УЗИ покажет, что там девочка?
Тобиас хмурится и сводит брови. Он смотрит на меня непонимающим и отсутствующим взглядом. Этот вопрос сильно его озадачивает, Тобиас довольно долго сидит, рассуждая над моим вопросом.
— До какого срока можно сделать аборт? — спрашивает он через некоторое время и закрывает глаза.
Я не помню, как моя ладонь с хлопком коснулась его щеки; убрав ладонь, я вижу на его лице красный отпечаток своей руки. На мои глаза наворачиваются слёзы, хотя я не беременна и даже не знаю причины этих слёз. Меня просто оскорбили его слова о нашем будущем ребёнке, хотя его даже не было в наших планах.
— Придурок, — бросаю я, но Тобиас не реагирует на это. — Пить надо меньше и думать, что говоришь.
Тобиас кривится и прислоняет левую руку к своей щеке. Я замечаю какое-то изменение, но не могу понять, какое именно. Присмотревшись к его руке, я замечаю отсутствие обручального кольца.
— Где твоё кольцо? — спрашиваю я, но Тобиас не реагирует. Я повторяю громче. — Где твоё обручальное кольцо?
— Мне с ним неудобно, — отвечает он и ложится на диван. — Оно натирает мне.
— После трёх месяцев брака? Слишком поздно у тебя проснулось чувство привыкания к чему-то новому, — я повышаю голос, но он и на это почти не реагирует. — Где твоё кольцо? Ты его потерял? Или снял, увидев красивую девушку?
Он достаёт из кармана своё кольцо, и я выдыхаю с облегчением. Я велю ему надеть его, и он слушается. Тобиас демонстрирует мне руку с кольцом на безымянном пальце, и в душе я немного успокаиваюсь.
Он обхватывает себя руками и закрывает глаза. Через некоторое время его дыхание становится спокойным, он засыпает. Я иду на кухню и набираю в стакан воды, из аптечки достаю обезболивающее и отношу это в гостиную, поставив на журнальный столик рядом с диваном. Из шкафа я достаю плед и накрываю им Тобиаса.
Я знаю, что не должна обижаться на его слова, потому что он пьян, но с другой стороны, пьяные люди зачастую говорят правду, сами того не осознавая. Я возвращаюсь в спальню и ложусь в кровать, укрываясь одеялом. Проанализировав его слова, я успокаиваю себя тем, что Тобиас в тот момент просто не думал и говорил первое, что придёт в голову. Через некоторое время он начинает храпеть, и желание заснуть у меня полностью пропадает.