Играя чувствами

      Я просыпаюсь довольно рано, но чувствую себя бодрой и отдохнувшей. Через плотные шторы в комнату пробивается солнечный свет, и в комнате довольно светло, но недостаточно, чтобы можно было снова не заснуть. Некоторое время я ворочаюсь в постели, не желая выбираться из неё. Будильник на телефоне ещё не звенел, поэтому у меня ещё есть время, чтобы ничего не делать.       Совсем скоро я слышу шаги Холли по полу коридора. Она не заходит ко мне, а уходит в душ. Я накрываюсь одеялом и пробую вздремнуть до будильника, но ничего не выходит. Предвкушение свадьбы и волнение из-за неё заменяют все остальные эмоции, и я тупо лежу в кровати, таращась в потолок.       Нет никакого смысла вставать сейчас, потому что я не смогу пойти в душ раньше, чем оттуда выйдет Холли, а делать причёску и макияж мы будем прямо в церкви. Мы поедем туда за полтора-два часа до самой церемонии, и уже там Холли будет собирать меня и собираться сама. Здесь она лишь только сделает себе макияж, остальное — в другом месте.       Звук струящейся воды стихает довольно быстро, и вскоре я слышу, как открывается дверь. Без всякой тишины Холли входит в гостиную, по её лицу видно, что она как раз собиралась меня разбудить, но, увидев, что я уже не сплю, она сильно удивилась. По её взгляду я понимаю, что я могу идти в душ. Я хватаю со стула своё полотенце и удаляюсь в ванную комнату. К своему большому удивлению, я выкупалась довольно быстро, не затрачивая времени на различные размышления, какие бывают обычно.       Когда я прохожу мимо спальни Холли, я слышу, что проснулся Уолт. В гостиной у зеркала стоит Холли, нанося макияж на своё лицо. Она в отражении смотрит на меня, но ничего не говорит. Молча я беру в руки фен и сушу волосы. Холли отрывается от зеркала спустя час, глядя на меня своим выразительным взглядом. Обычно такой броский макияж она не использует, но, как она выразилась, сегодня особый случай.       Когда все наполовину оказываются собраны, мы выезжаем. Холли, сидящая на переднем сидении, дремлет, а я всю дорогу только и думаю о том, как бы мне не помять платья. На дорогах сейчас свободно, и уже к половине десятого Уолт подвозит нас к церкви.       На парковке практически нет машин. Я могу не опасаться того, что меня кто-то увидит в свадебном наряде, потому что, мне кажется, кроме меня, Холли и Уолта здесь только работники самой церкви и, может быть, работники свадебного агентства.       Я забираю из машины наши платья, Холли достаются все остальные пакеты с обувью и бельём, а также её косметика и аксессуары для волос. Мы заходим в ту же комнату, где мы сидели вчера. Она вешает чехлы с платьями на вешалки и усаживает меня на стул, отворачивая от зеркала. Затем она достаёт утюжок для волос, около двух десятков шпилек и заколок, средства для фиксации, всю косметику, которую, наверно, только нашла в своей квартире. Она собирает волосы в пучок и берёт в руки тональный крем и подводку.       К десяти часам она заканчивает макияж, нанося румяна на мои щёки. Церковь начинает потихоньку оживать: через открытое окно я слышу подъезжающие к парковке машины, где-то даже слышу голоса людей. Несколько минут назад, например, я слышала голоса Тобиаса и Зика, которые проходили мимо моей комнаты.       Холли собирает всю свою косметику и убирает её, оставляя на столе только одну помаду. Она раскладывает укладочные принадлежности и включает утюжок для волос в розетку. Она оставляет его и становится за моей спиной, расчёсывая волосы. Она разделяет их на две пряди и завязывает часть нижних волос в резинку. Некоторую часть от верха она кладёт поверх того хвоста, что только что завязала, а одну прядь отделяет от всех волос очень близко с моим лбом и откидывает их так, что они падают мне на глаза. Холли начёсывает верх и прикрывает этот начёс отделённой прядью. Затем она распускает нижнюю часть волос и от них снова отделяет несколько прядей с двух сторон. Именно эти пряди она накручивает в первую очередь, затем движется к середине головы, постепенно завивая все пряди. Самые верхние из тех прядей она связывает в жгуты, закрепляя их. Затем начинается самое долгая работа в этой причёске, требующая большого терпения: Холли складывает эти завитые пряди и прикалывает их к голове шпильками для волос. Постепенно все волосы оказываются собраны, у ушей остаётся несколько завитых прядей, которые будут свободны. Холли добавляет ещё несколько шпилек и покрывает мою голову слоем лака для волос.       — Я вам не помешаю? — дверь приоткрывается, и появляется светловолосая голова Бетани.       Я киваю ей, и Бетани входит в комнату, плотно прикрывая за собой дверь. Она уже одета в платье подружек невесты, которое как ничто другое подходит к её лицу и к её цвету волос.       — А где Джо? — я ненамного поворачиваю голову, насколько мне позволяет это сделать Холли.       — Он предпочёл сегодня побыть с Мэттом, — она подходит к вешалкам с нашими с Холли платьями и аккуратно снимает с них чехлы. — В обед за ним приедет няня, он не выдержит весь день быть там, где не он в центре всего внимания, — улыбается она и извлекает из упаковки подъюбник.       Холли поворачивает моё кресло к зеркалу. И я просто не могу узнать себя здесь, потому что здесь совсем не я. Я не настолько красивая, как девушка из отражения. В повседневной жизни у меня нет ни такого шикарного макияжа, ни потрясающей причёски. Ещё я замечаю, что Холли некоторые вещи сделала не так, как она мне делала несколько месяцев назад, когда я оставалась у неё.       — Я вижу, что тебе нравится, — она ухмыляется и развязывает свой пучок. В отражении я вижу, что она принимается выпрямлять свои волосы, как будто ничего не произошло. — А теперь мы поможем тебе надеть платье.       Она не отрывает взгляд от зеркала, продолжая проводить выпрямителем по своим прядям. Я с трудом перевожу взгляд на одну из стен и встаю с кресла. Достав из одного из пакетов комплект нижнего белья, я захожу за ширму и надеваю его, убирая всю свою прежнюю одежду в другой пакет. Я выхожу к подругам, и они оценивающе смотрят на моё тело.       Бетани протягивает мне пачку чулок и пояс для них. Через ноги я натягиваю на бёдра пояс и регулирую длину подвязок; я надеваю на ноги чулки и на бёдрах закрепляю их подвязками. Из рук Бетани я беру две подвязки и надеваю их на правую ногу: одну на два пальца выше колена, вторую — чуть выше первой.       — Оказывается, мы вовремя приехали! — в комнату заваливаются Шона, Кристина и Джесси, все в одинаковых платьях. — Я бы ни за что не позволила себе пропустить то, как ты надеваешь свадебное платье, — улыбается Кристина и подходит к нему, снимая с вешалки. Шона подаёт мне нижнюю юбку, но я отказываюсь от неё.       Холли отрывается от своего занятия и помогает Кристине расшнуровать платье. Джесси простилает на полу белую простынь, и Холли с Кристиной укладывают платье на него так, чтобы я могла «войти» в него, и оно с лёгкостью поднялось бы по моему телу, не доставляя трудностей.       Я становлюсь обеими ногами в образовавшееся отверстие, и мои подруги медленно поднимают платье. Я засовываю руки в рукава и надеваю их на свои плечи. Холли забирает у Шоны подъюбник и кладёт его на полу точно так же, как и положила платье. Она чуть приседает и под слоем юбок платья ищет мои ноги, чтобы потом без проблем расправить их на подъюбнике. Я наступаю в одно из колец подъюбника, и Холли аккуратно поднимает самое верхнее, надевая его на мою талию. Она вылезает из под моей юбки, и вместе с Кристиной и Джесси они поправляют платье, чтобы оно лежало ровно, а Шона и Бетани завязывают на моей спине корсет.       Пока они делают, я понимаю, что настал тот день, которого я ждала с самого своего детства, — на мне потрясающее белое платье, великолепная причёска и макияж, вокруг меня ходят мои близкие подруги, оказывая мне помощь. Я пока не видела ни одного человека со стороны Тобиаса, если не считать Уолта. Я не видела Зика, не видела родителей Тобиаса, его самого. Не видя его, я могу не так сильно волноваться перед тем, как произнесу свою клятву и выйду к нему в этом платье.       — Холли, мы доверяем её тебе, потому что нам уже надо идти занимать свои места, — Шона хлопает меня по плечам и отходит в сторону двери. — Трис, мы ждём тебя у венца, не опоздай.       Я слабо улыбаюсь ей, и все, кроме Холли, уходят отсюда. Холли достаёт из коробки пару туфель и ставит их передо мной. Я приподнимаю подол платья и на ощупь обуваю туфли. Хоть их и не видно под платьем, они являются важной частью моего образа, и заменить их на обувь на плоской подошве хотя бы на время церемонии было бы просто некрасиво.       Холли снова берёт в руки выпрямитель и укладывает оставшуюся часть волос. С прямыми волосами она выглядит по-детски, нежно и мило. А в сиреневом платье с кружевным верхом и разрезом почти до самого бедра она выглядит как никогда женственно и прекрасно, и я почти сразу говорю ей об этом, чем мгновенно смущаю её.       — Я уж думала, что в этот день всё внимание будет приковано к невесте, — она пожимает плечами и берёт в руки фату.       — Подруги невесты тоже играют немаловажную роль, — я смотрю в зеркало, наблюдая за её действиями. Она прикрепляет фату к моим волосам с помощью гребня. — Кто знает, может, ты сегодня поймаешь букет? Кстати, где он?       — Твои родители сказали, что принесут его перед церемонией, — она не отрывается от моих волос, что-то поправляя.       Моё волнение нельзя сравнить с тем волнением, которое я испытывала перед выпускным. Сейчас я понимаю, что то волнение — глупая вещь по сравнению с этим. Этот праздник только для нас с Тобиасом, а не для выпускников школы. Мы заслужили этот день, мы заслужили своё счастье.       — Готово, — Холли накрывает моё лицо тонкой фатой и поправляет её, разглаживая складки. Она отходит назад на пару шагов, её взгляд скользит по мне, задерживаясь на платье.       Я опускаю на него взгляд, пытаясь увидеть то, что смутило Холли. Мои ладони начинают потеть, я собираюсь вытереть их о платье, но потом вспоминаю, что тогда испортится его внешний вид, и оставляю это желание при себе. Медленно встаю со стула, разглядывая себя в большом зеркале. Я слышу всхлипы Холли.       — Ты чего? — с улыбкой спрашиваю я, дотрагиваясь до её руки.       — Всё хорошо, Трис, — всхлипывает она. — Просто… я не могу поверить, что ты выходишь замуж за того человека, которого терпеть не могла чуть больше года назад. Я помню, как ты говорила, что лучше выйдешь замуж за Роберта, чем будешь общаться с Четыре. Но я очень рада, что ты выходишь замуж по любви.       — Всё намного сложнее, Холли. Знаешь, когда мы с ним только познакомились в школе, он меня раздражал. Да и я его, по-моему. Я любила его даже тогда, когда говорила, что ненавижу. И мне кажется, что без твоей помощи я не стояла бы здесь прямо сейчас и не говорила бы то, что говорю сейчас.       Я обнимаю подругу, стараясь не помять платье. Она отвечает на мои объятия, и это успокаивает меня; я отвлекаюсь от ненужных мыслей, которые так и теснятся в голове. Мы стоим в тишине, пока её не нарушает стук в дверь.       — Можно войти? — в дверном проёме показывается голова Зика. Мои губы расплываются в улыбке, и Холли отстраняется от меня.       — Вообще-то, нет, — отрезает Холли. — Никто из друзей жениха не должен видеть невесту до самой свадьбы!       — Коннорс, не будь такой вредной! — он входит в комнату и закрывает за собой дверь. Шикарный смокинг украшает его, несомненно.       — Пять минут, — Холли вскидывает брови и выходит из комнаты, оставляя нас наедине. — Через пять минут чтобы духу твоего здесь не было, ты должен быть с Четыре.       Я не знаю, зачем он пришёл, он ведь шафер Тобиаса и должен быть сейчас с ним. Мне хочется сесть на стул, но я не думаю, что это получится сделать в одиночку, не помяв платья. Поэтому я просто опираюсь рукой на его спинку.       — Потрясающе выглядишь, — наконец говорит Зик, скользя взглядом по моему платью. — Ты разрешишь мне кое-что сделать?       — Конечно, — я пожимаю плечами и отхожу от стула. Вдруг он ему понадобится. Но Зик откуда-то достаёт камеру, включает её; он разворачивает объектив к себе и высоко подносит руку.       — Здравствуйте, дорогие зрители, — неожиданно важным тоном говорит он. — Меня зовут Зик Педрад, и я веду прямой репортаж со свадьбы своих друзей. Сейчас я возьму небольшое интервью у невесты, и мы узнаем, каково это — быть невестой полицейского.       Зик опускает руку и поворачивается ко мне, так, чтобы объектив камеры был направлен на меня. Я сначала думаю, что можно сказать, а потом тупо улыбаюсь в камеру и машу рукой.       — Итак, Трис. Ты невероятно волнуешься, наверно? — спрашивает Зик, будто он какой-то корреспондент.       — Да нет, нисколько, — деловито отвечаю я, сдерживая смех.       — Как зовут твоего жениха, Трис? — он серьёзно смотрит на меня. Я могла бы подумать о чём угодно, но только не о том, что мне придётся говорить имя своего жениха его лучшему другу.       — Четыре, — отвечаю я, немного задумавшись. Я могла бы назвать его настоящее имя, но мне кажется, что это принадлежит только нам двоим.       — А фамилия? — я ещё больше поражаюсь вопросам Зика. Он мог бы сразу сказать ещё в начале своего интервью наши имена, но он предпочитает расспрашивать об этом меня. Вероятно, такой же разговор произошёл у него и с Тобиасом.       — Итон. Четыре Итон, — Зик хохочет, вместе с ним смеюсь и я, на время забывая о проблемах. Я никогда не использовала прозвище Тобиаса вместе с его фамилией, а жаль. Это даёт интересное сочетание. Craig Armstrong — Me Before You Orchestral       Зик останавливает свою запись и переключает камеру на телефоне. Он просит меня улыбнуться, и я с радостью делаю это. Он делает несколько фотографий и убирает телефон в карман.       — Слушай, — говорит он тихо. — Я пришёл не за этим интервью, я хочу поговорить с тобой.       Он делает паузу, и за это время я успеваю придумать в своей голове тысячи реплик, которые он может озвучить мне. И чем дольше тянется эта пауза, тем больше у меня появляется всяких неблагоприятных вариантов.       — Ты делаешь правильный выбор, Трис, — он берёт меня за руки и смотрит прямо в глаза. — И я говорю это не потому, что я его друг, а потому, что я твой друг. Тобиас любит тебя, и он никогда ни на кого-то смотреть таким же взглядом, каким смотрит на тебя.       Я улыбаюсь ему, чувствуя подступающие к глазам слёзы. Опустив взгляд, я закрываю глаза, не позволяя себе плакать, сейчас для этого не самое подходящее время.       — Мне кажется, что он волнуется во много раз больше, чем ты, — снова говорит Зик. — Знаешь, я предложил ему выкурить сигарету, чтобы снять напряжение, но он отказался. Знаешь, почему? Не потому что он не курит, а потому что он пообещал тебе больше не курить. Он на взводе, но не хочет ничего с этим делать. Трис, просто знай: ты с нужным человеком.       — Твоё время истекло, шафер, — в комнате появляется Холли, и Зик разворачивается к двери. — Там уже почти всё готово, можешь идти сопровождать Четыре.       Зик уходит, и вместо него появляются мои родители. На моей душе сразу становится легче от того, что они здесь, рядом со мной. Когда мама с папой смотрят на меня, я вижу, что у них глаза покрываются тонкой пеленой слёз, которую они очень быстро смаргивают.       — Пожалуй, я пойду, — Холли улыбается и выходит из комнаты, тихо закрывая за собой дверь. Я остаюсь наедине со своими родителями.       Папа вручает мне букет невесты, и я сразу же смотрюсь в зеркало. Мама ходит вокруг меня в поисках каких-либо недочётов на платье или в причёске, но потом с улыбкой отмечает, что ничего подобного просто нет. Она осыпает меня комплиментами, но чуть ли не плачет из-за этого, отчего мне самой хочется плакать.       Я снимаю кольцо с безымянного пальца левой руки и надеваю его на этот же палец правой руки. Когда я смотрю на пустую левую руку, мне становится не по себе, потому что я привыкла видеть кольцо на своей руке. Я привыкла видеть, что у меня есть жених. А с сегодняшнего дня мне нужно будет привыкать к тому, что у меня есть муж. И от этого становится вдвойне приятно.       Я смотрю на часы. Почти одиннадцать часов. Мама замечает мой взгляд и сама спешит к выходу, но задерживается. Она подходит ко мне и берёт за руку.       — Всё будет хорошо, Беатрис, не переживай, — мягко улыбается мама, — на самом деле, всё просто: ты должна подойти к нему, посмотреть в его глаза и понять, что это именно тот человек, который тебе нужен.       Мама сжимает мою руку, совсем ненадолго, и отпускает её. Она выходит из комнаты, но дверь оставляет открытой. И сейчас я понимаю, что всё уже совсем близко. Папа подходит к двери и протягивает мне руку. Я перекладываю букет в левую руку и пальцами правой руки сжимаю его плечо.       Земля пропадает у меня из под ног, и каждый шаг даётся мне с большим трудом. Папа медленно ведёт меня к массивным дверям, которые в данный момент закрыты. По моей просьбе мы стоим перед дверьми несколько минут. Спустя некоторое время двое мужчин открывают двери, отходя назад. Все присутствующие гости сразу встают со своих мест, взгляды всех людей устремлены ко мне.       В конце прохода, рядом со священником, стоит Тобиас, в потрясающем чёрном костюме с узким галстуком и бутоньеркой на груди. Наши взгляды на миг встречаются, и от бешеного волнения я отвожу глаза. Позади него стоят его друзья, а напротив — Холли, Джесси, Кристина, Шона и Бетани.       Передо мной появляется девочка с корзиной в руках. Она медленно идёт, осыпая на пол лепестки цветов. Я делаю первые шаги навстречу Тобиасу. Мы с папой идём медленно, и в это время я смотрю на присутствующих здесь гостей. Здесь большое количество людей, причём около половины я в лицо даже не знаю. Взглядом я ищу Калеба, но, к сожалению, найти не могу. Я не могла подумать, что он принципиально не захочет идти на мою свадьбу. Рядом с родителями Тобиаса я вижу Джеймса, Маргарет и их сына. Я вспоминаю, как несколько лет назад присутствовала, когда Джеймс стоял на месте Тобиаса, а Маргарет, как я, шла к венцу. Я улыбаюсь им и отворачиваюсь. Осталось всего несколько шагов.       Чем ближе я подхожу к Тобиасу, тем крепче я сжимаю стебли цветов. Папа подводит меня к нему, снимает мою руку со своего плеча и вкладывает мою ладонь в ладонь Тобиаса. Не оборачиваясь, он уходит к маме.       Я отдаю букет Холли и берусь за руки Тобиаса, крепко сжимая их. Я смотрю на него, не имея сил что-либо сказать или сделать. Всё, что я сейчас могу, — лишь крепко сжимать его ладони. Одновременно мы поворачиваем головы в сторону священника. В помещении повисает гробовая тишина.       — В это прекрасное утро я приветствую всех друзей и родственников на свадьбе Беатрис Приор, — он кивает в мою сторону, — и Тобиаса Итона. Жених и невеста подготовили свои клятвы. Беатрис, вам слово.       Я не ожидала того, что мне придётся первой говорить свои слова. Вчера мы с Тобиасом договорились, что первым свою речь будет произносить он. Но, видимо, у священника своё желание, и возможность произнести клятву первой он предоставляет мне. Я глубоко вдыхаю и сжимаю пальцы Тобиаса, проводя по ним большими пальцами обеих рук.       — На самом деле, я не знаю, что могу тебе сказать, ведь то, что я люблю тебя, ты слышал уже много раз. Я хочу, чтобы ты знал, что я благодарна судьбе за то, что однажды вошла в тот самый школьный коридор, с которого всё началось, — я улыбаюсь и вижу ответную улыбку на его лице. — Я нисколько не жалею о том, что училась там. Я не жалею о тех четырёх годах, которые мы провели в разлуке. И я ещё больше полюбила этот город, когда увидела тебя в университете, потому что я знала, что город, ставший началом наших отношений, вовсе не будет концом этому. Я верила в то, что в один день буду стоять именно здесь, именно в этом платье и говорить все эти слова именно тебе; я знала, что следующая свадьба, на которой мы вместе появимся — это наша свадьба. Я просто не могла представить без тебя своей жизни. Я клянусь быть с тобой, поддерживать во всех трудностях, вместе радоваться. Перед церемонией мама сказала мне кое-что сделать, — я замолкаю и делаю шаг навстречу ему и смотрю прямо в глаза. — Я с уверенностью могу сказать, что ты — именно тот человек, который мне нужен и с которым я хочу провести всю свою оставшуюся жизнь. И я искренне верю, что мы будем вместе всегда, даже после смерти.       Я беру в свою руку его левую ладонь, пальцами другой руки я беру обручальное кольцо и надеваю его ему на палец. Я ловлю на себе его взгляд, но не отвожу глаза, потому что я готова смотреть на него вечно. Он такой красивый, и теперь он мой. Тобиас берёт в правую руку кольцо и сжимает мою левую руку. Он вздыхает и улыбается мне.       — Я никогда не мог подумать, что урок физики станет настолько важным в моей жизни, что проиграв в споре с Зиком, я выиграл в этой жизни. Я знаю: ты должна была зайти в тот самый коридор, чтобы потом, через пять лет, стоять передо мной у алтаря. Трис, ты — лучшее, что случалось со мной в этой жизни. Мне кажется, я всегда буду благодарен Зику за то, что он сказал мне поцеловать девушку, которой оказалась именно ты. Ты просто не можешь представить себе, как я боялся заговорить с тобой, и когда мне это удавалось, я говорил полнейший бред. Я до сих пор продолжаю говорить тебе всякий бред, но лучшее из него — эта клятва, которую ты сейчас слышишь. Только после того, как я покинул Чикаго, улетев в Лондон, я понял, что по-настоящему люблю тебя. А когда увидел тебя, темноволосую и гордую спустя четыре года, я понял, что хочу провести остаток жизни именно с тобой, я захотел, чтобы этот остаток жизни начался как можно раньше. И те четыре года, что были между нами, они не будут преградой. Я могу утверждать, что наши отношения длились не полгода в старшей школе, не год в Нью-Йорке, а почти шесть лет. Ты даже не надеялась меня увидеть, хотя втайне ждала, как и я, а в итоге, ты сейчас стоишь прямо напротив меня, надев обручальное кольцо, и плачешь, слушая весь мой очередной бред. Я люблю тебя, Беатрис Виктория Приор, и я клянусь провести всю свою жизнь именно с тобой, ты нужна мне. И тем, кто говорит, что любовь живёт три года, я докажу, что она живёт вечно, она будет жить до конца наших жизней, я обещаю. Просто помни, что ты была первой девушкой во всех смыслах этого слова. Помни, я люблю тебя.       Он надевает обручальное кольцо на мой палец. Я хватаюсь за его пальцы, которыми он надевал мне это кольцо, будто это последнее, за что я могу ухватиться. Я не заметила, как на середине его речи начала плакать, пока он не сказал мне об этом. Сейчас я не могу залезть под фату и вытереть эти слёзы, которые просто стекают по подбородку на шею. Хоть в помещении и очень тихо, я всё равно не слышу того, что говорит священник, всё, что я делаю — смотрю на Тобиаса. Я вижу, как он приближается ко мне, берётся за край фаты и поднимает её, укладывает на мою голову, открывая лицо. Я закрываю глаза в предвкушении поцелуя и приоткрываю рот. Я чувствую тёплое лицо Тобиаса рядом со своим.       — Я люблю тебя, — еле слышно шепчет он и приникает к моим губам. По моим рукам он скользит к талии и прижимает меня к себе. Я робко отвечаю на его поцелуй, сжимая его левую руку. Я позволяю себе отпустить её и поднять ладонь к его лицу, чтобы прикоснуться к щеке. Когда мои пальцы касаются его щеки, он вздрагивает, эта дрожь передаётся и мне.       Тобиас первый отстраняется от меня и поворачивается ко всем гостям. Я несколько секунд смотрю на его лицо, затем тоже поворачиваюсь к людям с улыбкой на губах. Меня переполняет счастье и радость от того, что я теперь жена Тобиаса. Холли протягивает мне букет, и я забираю его в левую руку, демонстрируя всем своё обручальное кольцо.       Тобиас предлагает мне свою руку, и я хватаюсь за неё. Он ведёт меня к выходу, за нами идут наши друзья, а после них уже толпятся остальные гости. Перед нами раскрывают двери, и мы выходим в холл, а оттуда уже на улицу, где нас встречает другая половина гостей, которые, только увидев нас, начали обсыпать нас рисом и лепестками цветов.       — У тебя очень красивая жена, Четыре, — к нам подходит какой-то мужчина и пожимает Тобиасу руку. Он обращает внимание на меня. — Шериф участка Мидтаун, приятно познакомиться.       — Мне тоже, спасибо, — я улыбаюсь ему и протягиваю руку, которую он целует.       Нас поздравляет ещё несколько человек, незнакомых мне. Тобиас дружески с ними общается, и я могу предполагать, что это его коллеги из участка. Пока он разговаривает со своими приятелями, я тихо стою рядом, в то время как Холли извлекает из моих волос зёрна риса.       — Трис, идём, — Тобиас тянет меня за руку. — У нас сейчас фотосессия на Бруклинском мосту.       Он ведёт меня к машине, где на водительском сидении уже сидит Зик. Холли открывает передо мной и помогает сесть в машину так, чтобы не помять платье. Тобиас садится рядом со мной, Холли — на переднее сидение рядом с Зиком.       Остальные гости рассаживаются по своим машинам, но за нами едет ещё всего две или три машины. Зик и Холли о чём-то между собой разговаривают, периодически упоминая нас и задавая какие-то вопросы. Когда я понимаю, что они разговаривают вовсе не о нас, я поворачиваюсь к Тобиасу. Я тянусь к его губам и целую его, он сразу же отвечает.       — Эй, молодожёны, — нас окликает Зик. Я ловлю его взгляд в зеркале заднего вида. — Брачная ночь ещё нескоро, потерпите.       — Я говорил тебе то же самое на твоей свадьбе, — отвечает ему Тобиас. — Или уже не помнишь? Так что заткнись и просто нажимай на педали.       Я не слышу того, что бормочет Зик и говорит Холли, потому что почти сразу после своего ответа Тобиас снова целует меня, уже не обращая внимания на ворчливого шафера. Я сижу неподвижно, потому что боюсь лишний раз пошевелиться и помять платье, поэтому я обнимаю Тобиаса и притягиваю ближе к себе. Он обхватывает руками мою талию и сжимает её.       В специально ограниченной зоне пешеходной части моста в течение часа проходит наша фотосессия. Наш фотограф Нейт более чем прекрасно справляется со своей работой, отчего все получают удовольствие от работы с ним. Кроме Нейта несколько кадров сделали Шона и Джеймс.       — Трис, я пришлю тебе завтра несколько фотографий, чтобы ты оценила, по какому принципу будут отредактированы фотографии, — Нейт убирает фотоаппарат в сумку. — Был рад снова с тобой поработать!       — Откуда ты его знаешь? — спрашивает Тобиас, пока Нейт не обращает на него внимания. — Вы знакомы?       — Потом расскажу, — я беру его за руки. — Нам уже надо ехать в ресторан, не так ли?       — А может, сразу в отель? — он слегка наклоняет голову и целует в шею. — Зачем нам этот банкет? Мы можем заказать еду прямо в номер.       — Я тоже хочу тебя, Тобиас. Мы можем поехать прямо в отель, потому что там и будет проходить банкет. До вечера мы оттуда не уйдём.       Он закатывает глаза и позволяет мне вести себя до машины. В скором времени на своё место усаживается Зик, усадив Шону в машину Джеймса. Холли подходит нескоро, потому что решила после фотосессии недолго прогуляться вместе с Уолтом по мосту.       — Зик, ты не будешь возражать, если мы будем целоваться? — тихо спрашиваю я, пододвигаясь к Тобиасу.       — Для тебя всё, что угодно, — серьёзно говорит он, повернувшись ко мне. — Трис, это ваш день, ваша свадьба, целуйтесь, сколько хотите. Главное, не переспите здесь, у вас для этого есть первая брачная ночь и медовый месяц.       — Очень смешно, — кривится Тобиас. — Отвернись и даже не смотри в зеркало.       Зик цокает языком я отворачивается от нас, облокачиваясь на дверь машины с открытым окном. Тобиас наклоняется ко мне, и я приоткрываю рот и закрываю глаза. Когда он почти касается моих губ, в кармане его брюк звонит телефон. Я отворачиваюсь и отсаживаюсь в другую сторону. Радостная и счастливая Холли садится в машину и сразу же смотрит на нас. Тобиас отворачивается от всех нас и продолжает говорить по телефону, что задевает меня.       — Между вами что-то произошло? — она пристёгивает ремень безопасности. Я знаю, что я не смогу её обмануть в том, что немного обижена на Тобиаса, но всё равно отрицательно качаю головой.       Не обращая на меня никакого внимания, Тобиас продолжает разговаривать по телефону до самого ресторана. Как только Зик паркует машину, он спешит к Шоне, открывая ей дверь и подавая руку. Тобиас тоже быстро выходит и идёт в другую сторону, всё так же не отрывая телефон от уха. Я сама открываю себе дверь и переставляю свои ноги на землю. Холли помогает мне встать и подкрашивает губы.       — У него действительно есть дела важнее, чем свадьба? — недоумевает она, оборачиваясь в его сторону. — Я бы на его месте просто выключила телефон, чтобы не мешал.       — Мне кажется, во время медового месяца будет то же самое, — мрачно отвечаю я, переводя взгляд в сторону отеля.       Тобиас с улыбкой подходит к нам и берёт меня за руку. Я смотрю на него, натягиваю улыбку и отворачиваюсь обратно к Холли.       — Давай, улыбайся, — Холли сама натягивает улыбку, я повторяю за ней, отпускаю руку Тобиаса и ухватываюсь за его плечо.       Тобиас ведёт меня к дверям ресторана. Два швейцара открывают их, и мы заходим внутрь. Я слышу множество голосов, поздравляющих нас и вежливо улыбаюсь, бросая взгляд на некоторых присутствующих гостей. Он проводит меня к нашему столику и галантно усаживает меня на стул и сам садится рядом. Вежливые официанты открывают бутылки с шампанским и наливают всем гостям в бокалы. Когда мой бокал оказывается наполовину полон, я киваю официанту, и он останавливается и переходит к бокалу Тобиаса.       Энергичный и весёлый ведущий, взявшийся из ниоткуда, говорит всем поднять свои бокалы и выпить их за нас с Тобиасом. Я поднимаю свой бокал и корпусом поворачиваюсь к нему. Я вяло улыбаюсь ему и подношу свой бокал к его, и стеклянные стенки сталкиваются, издавая характерный звук. Отворачиваюсь к гостям и немного отпиваю из бокала.       — Чем ты недовольна, Трис? — он наклоняется ко мне. — На фотосессии всё же было нормально, что тебе не нравится?       — Всё в порядке, — отвечаю я, не смотря на него. — Честно, ничего не произошло, у меня нормальное настроение.       — Твоё нормальное настроение в дальнейшем может привести нас к разводу, — он так же не смотрит на меня и пьёт своё шампанское.       — Дамы и господа, — громко и бодро объявляет ведущий. Тобиас встаёт со своего места и протягивает мне руку. Я принимаю её и встаю со стула. — Разрешите представить вам невесту и жениха, — он указывает рукой на нас, и Тобиас выводит меня в центр зала, — мистер и миссис Итон! Первый танец молодожёнов! OneRepublic — All This Time (Final Version)       Тобиас отпускает меня на расстоянии вытянутой руки, и я показываю себя всем гостям, адресуя чуть ли не каждому из них свою улыбку. Тобиас подходит ко мне и обнимает за талию. Я кладу одну руку ему на плечо, другую ладонь — на сердце, и он накрывает эту ладонь своей. Я касаюсь его носа своим и понимаю, что я не должна портить этот день ни себе, ни ему. Это наш с ним день, и мы должны запомнить его надолго. Музыка раздаётся со стороны сцены, которая закрыта от зрителей плотной шторой. Мотивы песни кажутся мне до боли знакомыми, но я не могу вспомнить саму песню.       Штора резко опускается, и передо мной появляется целая группа с живой музыкой и потрясающим солистом. Я сразу же узнаю эту группу, и на мои глаза наворачиваются слёзы.       В этот момент я вспоминаю обещание, данное Райаном о том, что он побывает на моей свадьбе. Я вспоминаю, как точно так же танцевала с Тобиасом на свадьбе Джеймса, как решила дать нам ещё один шанс.       — Боже, Тобиас, — я обнимаю и прижимаюсь к нему, — я люблю тебя. Я так сильно люблю тебя.       — Вот теперь точно всё в порядке, — шепчет он на ухо и обнимает за талию, прижимая к себе.       Я расслабляюсь, обнимая его и чувствуя это тёплое и заполняющее чувство любви и счастья, и мы просто танцуем. Мне плевать на то, что на это смотрит большое количество человек, это наш с ним танец, это наша песня, это наш день, это наша свадьба.       — Ты не забыл о том, что я приглашала их на свадьбу, — я целую его, и он за талию приподнимает меня и кружит.       — Это не у меня такая хорошая память, а у него, — он кивает в сторону солиста. — Я не вспомнил бы об этом, если бы он не напомнил о тебе, когда я перед концертом пришёл, чтобы попросить их исполнить эту песню. Я точно не помню, но он вроде говорил, что моя невеста приглашала их на свадьбу.       — А ещё после того концерта ты обещал меня познакомить со своей невестой и приглашение в виде почётного гостя данного мероприятия...       — Я не думаю, что мне пришлось бы знакомить тебя с тобой же. К тому же, роль невесты — самая почётная роль на свадьбе. И ещё... я не говорил этого тебе сегодня, но платье просто потрясающее, ты прекрасно в нём выглядишь.       Я улыбаюсь ему и перевожу свой взгляд на его костюм. Я поправляю галстук и воротник на его пиджаке, глубже вставляю бутоньерку. И вспоминаю, что точно такие же слова он говорил мне на свадьбе своего брата.       — Я люблю тебя, — я касаюсь его щеки и за подбородок притягиваю к себе. Я целую его, и чувства, которые я вкладываю в этот поцелуй, перемешиваются. С одной стороны, там бесконечная любовь к нему, с другой — грусть и сожаление, что я не поняла всего этого раньше. В таком случае, этот день наступил бы гораздо раньше. — А сколько ты заплатил? В смысле, я читала, что Райан не любит свадьбы, и просто так туда не ходит. И мне кажется, нужна какая-то действительно веская причина, чтобы затащить его сюда, чтобы он исполнил несколько песен для какой-то девчонки, которую он видел всего один раз.       — Эта группа наша до самого вечера, Трис. Я платил, но не столько, как ты думаешь. Перед концертом он сам дал мне свою визитку, а когда я позвонил ему, он обрадовался. Как потом он объяснил — наша свадьба — это исключение, потому что я счастливчик, ведь люблю того, кто любит меня.       — А ты помнишь ту Марго, что была на моём выпускном балу? — я повисаю на его шее и полностью отдаюсь музыке.       — Ты бы ещё Рут вспомнила, — он шуточно закатывает глаза. — Слушай, а ты можешь поцеловать меня так же, как целовала на том балу? Или на дискотеке, когда разозлила Рут?       — С великой радостью, — улыбаюсь я и увереннее становлюсь на пол. Тобиас наклоняется ко мне и первый целует. Мы целуемся абсолютно не так, как он того просил. Я целую его, потому что мне нравится это делать, мне нравится чувствовать его губы на своих, и я хочу ощущать это всю свою оставшуюся жизнь. Я хочу, чтобы это настроение и взаимопонимание, как сейчас, существовало между нами и в дальнейшем. — Здесь же нет твоих бывших?       — Я для них выделил отдельный столик, — он кивком указывает на один из столиков. Я смотрю на него и с удивлением обнаруживаю, что он пуст. — Только они не пришли, потому что их попросту нет. А ещё я бы пригласил Роберта, — с ноткой сомнения говорит он. — Чтобы он увидел, как ты идёшь под руку с отцом к алтарю, у которого стою я. Я всё бы отдал, чтобы увидеть его лицо.       — Ты жестокий, — кривлюсь я и крепче обнимаю его. — Ты бы ещё Питера позвал, если бы хотел такой реакции. А потом бы вы подрались, совсем как в школе, а мне снова пришлось бы накладывать тебе лёд.       — Я с удовольствием сказал бы, что случилось бы дальше, но хочу сказать тебе кое-что другое, — Тобиас отстраняется от меня и отходит к сцене, не отпуская моей руки. Райан передаёт ему микрофон, и Тобиас улыбается и смотрит на меня. Наступает самый волшебный момент этой песни, который мы исполняли вместе с ним на совсем другой свадьбе. Я сжимаю его руку и чувствую, что плачу от нахлынувших воспоминаний. — Я буду далеко странствовать, я отправлюсь очень далеко, лишь бы вернуться к тебе...       Я забираю у него микрофон в левую руку и всё так же не отпускаю его руки. Я смаргиваю слёзы и улыбаюсь, смотря на него. Я вдыхаю побольше воздуха.       — Всё это время мы ждали друг друга, всё это время я ждала тебя, — пою я и отдаю микрофон Райану.       Слёзы продолжают течь из моих глаз, но я не обращаю на них никакого внимания. Я делаю несколько шагов навстречу Тобиасу и беру его лицо в руки. Я целую его, с отчаянием, нежностью и любовью. Я абсолютно не слышу музыки, я слышу своё сердцебиение.       Довольно скоро я отстраняюсь от него и оглядываюсь по сторонам. Рядом с нами никого нет, никто не танцует, все сидят за своими столиками и наблюдают за нами. Первые люди, на которых я смотрю, — это мои родители, родители Тобиаса и Джеймс с Маргарет. Они были на свадьбе, где мы впервые с Тобиасом станцевали под эту песню. Я вижу, как блестят глаза моих родителей и Эвелин. Джеймс с супругой сидят в глубоком потрясении.       Когда музыканты перестают играть, все начинают хлопать нам, но я не понимаю, за что они аплодируют, ведь мы ничего такого не сделали. Тобиас ведёт меня обратно за наш столик и усаживает меня. Ведущий что-то говорит, музыканты переходят к исполнению следующей композиции, на то место, где только что стояли мы с Тобиасом, выходят парочки, сливающиеся в танце.       Как только я подношу свой бокал к бокалу Тобиаса, у него снова звонит телефон. Он ставит бокал на стол и отодвигает стул.       — Я сейчас приду, — он наклоняется ко мне и целует в висок. От резкой смены настроения мне хочется выкинуть его телефон, потому что я уверена, что если он сейчас уйдёт, то придёт минут через десять-пятнадцать.       — У меня такое чувство, будто ты женился на своём телефоне, а не на мне, — с обидой и злостью говорю я, чем сразу же привлекаю его внимание.       — Я тебе перезвоню, у меня свадьба, — Тобиас отвечает на свой звонок и тут же убирает телефон в карман брюк, не сводя с меня глаз. — А теперь объясни то, что ты сказала.       — Что тут объяснять, Четыре? Ты во второй раз хотел оставить меня посреди сотни гостей, одну. Я понятия не имею, что делать, что отвечать им всем, особенно твоим родственникам, которых я вижу в первый раз. Те люди, которые тебе звонят, они разве не знают, что у тебя свадьба? Если нет, дай мне телефон, я доступно объясню, что тебя в этот день лучше не беспокоить.       Я выпиваю содержимое своего бокала и отодвигаюсь от него, устремляя взгляд на танцующие пары, но совсем скоро я чувствую, как мой взгляд становится пустым.       Тобиас уходит, попутно набирая номер звонившего. Обида переполняет меня, и мне становится просто неприятно смотреть на людей, которые веселятся. На своей собственной свадьбе я должна веселиться, в первую очередь. Может это и звучит несколько эгоистично, но я не могу сейчас думать по-другому. Я снова осталась одна. Этого не замечают ни мои родители, ни родители Тобиаса, от чего мне становится немного лучше. Никто не замечает того, что за столиком молодожёнов наполовину пусто. Никто.       — Что здесь происходит? — кто-то садится рядом со мной, на место Тобиаса. Я не обращаю на собеседника внимания. — Трис?       Я поворачиваю голову. Рядом сидит Холли. Я молча пожимаю плечами, собираясь с мыслями, чтобы хоть как-то объяснить ей своё одиночество. Я нескоро замечаю, как начинаю хлюпать носом.       — Ему снова кто-то позвонил, и он ушёл, оставив меня одну. А перед этим мы снова поссорились.       — Только не плачь, невеста не должна плакать в день своей свадьбы, — она притягивает меня к себе и обнимает. — Трис, ты тоже пойми его: он ушёл в отпуск, предоставив работу, которой занимался только он, другому человеку. Если бы ему звонил какой-то левый человек, он вряд ли бы прерывал такое событие, чтобы просто поговорить с ним. Трис, успокаивайся, скоро Зик будет поздравлять вас.       — Нас? — я отстраняюсь от неё и откидываюсь на спинку стула. — Где ты здесь видишь того, кого можно будет поздравить со свадьбой?       — Слушай, не выпендривайся, это твоя свадьба, у тебя впереди медовый месяц в Париже, а ты показываешь мне свой характер, хотя мне это ни к чему. Я и так знаю, что ты вредная.       Она встаёт со стула и уходит к Зику. Они о чём-то договариваются, и довольная Холли садится за этот же стол, но рядом с Уолтом. Я поворачиваюсь в ту сторону, куда уходил Тобиас. Я вижу, как он возвращается, но уже без телефона в руках. Всего на мгновение наши взгляды встречаются, и в его глазах я вижу полное отражение своего взгляда: злость и обиду. Он первый отводит глаза и садится за стол, не смотря на меня. Я хочу переместить свой стул куда-нибудь подальше, но вовремя подавляю это желание. Я смотрю за тем, как ведущий что-то говорит и передаёт микрофон Зику. Он смотрит на нас и сильно удивляется, но быстро берёт себя в руки и натягивает улыбку.       — Ребята, что у вас случилось? — громко спрашивает он, и все сразу же смотрят на нас с Тобиасом, сидящих поодаль друг от друга. Я открываю рот, чтобы ответить, что у нас всё нормально, но Зик опережает меня: — На самом деле, мне всё равно. Я не собираюсь примирять вас, потому что я делаю это уже пять лет. Я хочу напомнить вам, как вы пришли к этому дню. — Он замолкает, и я вижу, как сильно он волнуется. Ненароком я вспоминаю, как говорила свою речь на его свадьбе. — Итак, в первую вашу встречу вы сразу же поцеловались. Я понятия не имею, что было бы, если бы той девушкой оказалась не ты, Трис. Четыре, спасибо тебе, что тогда ты плохо написал тест и выполнял моё желание. Затем был тот период, когда вы терпеть не могли друг друга. Насчёт Трис не знаю, но Четыре сначала жутко недолюбливал тебя, а потом просто боялся заговорить с тобой и сболтнуть чего-то лишнего, чтобы не обидеть тебя. Естественно, он делал всё с точностью до наоборот, за что ещё больше ненавидел себя. Дальше. Ваш первый танец в клубе, ваш первый поцелуй. Я помню ваши счастливые лица, они были такими же, как и сегодня в церкви. Затем был Нью-Йорк, новый год, кольцо от «Тиффани»... и снова ссоры. Я думаю, если бы Питер не перешёл в наш класс, то ваше примирение произошло бы гораздо позже. Ваш первый разрыв, помните? Тот самый вечер, когда Трис смеялась от раздирающих её слёз, а Четыре пошёл к брату, чтобы выпить и рассказать всё, а потом позвонить Трис и признаться ей в любви. Это было оригинально, Четыре. Потом была свадьба, к сожалению, не ваша, но она помогла вам заново поверить друг другу и снова признаться в любви. А потом вы снова расстаётесь. Четыре в Англии, ты здесь. Мне было чертовски трудно поддерживать вас обоих, особенно Трис, которая не знала истинной причины всего этого. На протяжении четырёх лет я был двойным агентом, а потом уже просто пытался примирить вас, хотя знал, что этот процесс будет долгим. Мне кажется, катализатором этого была моя собственная свадьба, где Четыре поймал подвязку невесты, а Трис поймала букет. Кстати, вспомните наш школьный выпускной. Я сказал вам тогда, что будто пришёл на вашу свадьбу; и сейчас я могу смело сказать о том, что я именно на вашей свадьбе, а не на выпускном. Я не хочу дальше что-то рассказывать из вашей жизни, потому что знаю, что сболтнул лишнего. Ребята, вы просто созданы друг для друга. Вы прошли четырёхлетнюю разлуку, и я просто не знаю, что для вас может быть ещё хуже. И сейчас вы сидите в костюмах жениха и невесты и обижаетесь друг на друга. Я отлично знаю, что процесс примирения гораздо приятнее, чем сама ссора, и желаю вам как можно меньше ссор и как можно больше тех процессов, о которых я упомянул ранее. Трис, я уже говорил это тебе, но скажу ещё раз: ты с нужным человеком. Четыре, а тебе нужно её просто любить, это главное. И делать это нужно отчаянно, иначе, какая это, к чёрту, любовь?       Он поднимает свой бокал с шампанским и делает несколько глотков. Влажными от слёз глазами я смотрю на Тобиаса и улыбаюсь ему. Я подвигаюсь ближе к нему, и он обнимает меня одной рукой. Он целует меня. Его щёки быстро становятся влажными от моих слёз. Он отстраняется, берёт моё лицо в свои руки и большими пальцами вытирает мои щёки. Он снова целует меня.       Этот поцелуй оказывается прерван мной. Я встаю из-за стола и иду к музыкантам, стараясь не запутаться в собственном платье и подобрать нужные слова, чтобы описать свою просьбу. Я подхожу к Райану и вкратце рассказываю ему о том, что мне нужно. Он наклоняется к одному из музыкантов и что-то говорит ему. Затем он отдаёт мне микрофон и садится за пианино. Ellie Goulding — How Long Will I Love You       Я беру микрофон в руки и жду, когда заиграет музыка. Я ужасно волнуюсь, потому что выступать в клубе — это одно: тех людей я видела в первый и последний раз, да и тогда я была под градусом и почти ничего не боялась... Но когда нужно спеть песню перед сотней гостей — это совсем другое дело. Мне плевать на то, что подумают обо мне те, кого я вижу впервые; я хочу, чтобы моя песня понравилась не только Тобиасу, но и моим близким. Тобиас встаёт из-за столика и идёт ко мне. Он останавливается рядом со столиком, где сидят наши родители.       Как долго я буду любить тебя?       Пока звёзды будут светить над тобой.       И даже дольше, если смогу.       Я замечаю, как на его лица растёт улыбка, и он пристально смотрит на меня, чем приводит в смущение. Моя ответная улыбка не заставляет себя долго ждать.       Как долго ты будешь мне нужен?       Столько же, сколько нужно временам года,       Чтобы следовать их плану.       Как долго я буду рядом с тобой?       Столько же, сколько ещё моря будут       Омывать их песчаные берега.       Как долго ты будешь для меня желанным?       Столько же, сколько ты захочешь,       И ещё намного дольше.       Как долго ты будешь моим?       Столько, сколько тебе говорил твой отец, — на этой строчке я смотрю на Маркуса, который опускает голову, как только замечает мой взгляд.       Столько, сколько ты сможешь.       Как долго я буду заботиться о тебе?       Столько, сколько я буду жить для тебя,       Сколько бы ты ни пожелал.       Как долго я буду любить тебя?       Пока звёзды будут светить над тобой.       И даже дольше, если смогу.       Я осматриваю весь зал — все взгляды прикованы ко мне. Родители держатся за руки и чуть ли не плачут; Маркус кажется растроганным, а Эвелин то и дело вытирает глаза салфеткой. Я чувствую, как сама начинаю плакать, наблюдая за этим. Я перевожу глаза на Тобиаса и смотрю на него. Я смотрю прямо в его глаза, будто тем самым донесу эти слова до его сердца. Я улыбаюсь ему, приготовившись петь последние строчки.       Как долго я буду любить тебя?       Пока звёзды будут светить над тобой.       Я ставлю микрофон обратно и иду навстречу к нему. Тобиас раскрывает свои руки, и я кидаюсь ему на шею, а он смыкает руки на моей талии. Я целую его и чувствую, как он поднимает меня над землёй и кружит. Я слышу громкие аплодисменты, взгляды гостей не сходят с меня. Тобиас ведёт меня к нашему столику.       — На такой хорошей волне и я скажу свою речь, — громко объявляет Холли, держа в руках микрофон. Я усаживаюсь на свой стул и подвигаюсь ближе к Тобиасу. Я кладу голову на его плечо. — Трис, я рада, что ты меня послушала и перестала выпендриваться насчёт каких-то звонков, потому что эта тема вовсе не для свадьбы. И ещё я на самом деле не знаю, что сказать, потому что Зик уже всё сказал до меня. Я постараюсь говорить то, что думаю на самом деле. В отличие от Зика, я Трис знаю гораздо дольше, чем Четыре. И я только скажу, что Четыре очень повезло с Трис, потому что она невероятная. Будь полностью уверен, она не предаст тебя и не оставит. Прошу, Четыре, не вспоминай её девичник. А если вспомнишь, то просто знай, что она пошла именно к тебе. Она чувствует тебя на подсознательном уровне. Знаешь, Четыре, с самого твоего прибытия в Нью-Йорк я наблюдала за вами, вашими движениями, вашими взглядами. Когда ты только пришёл в нашу аудиторию, чтобы выбрать её, я видела, как ты на неё смотрел. Будто она единственная девушка, которую ты видел в своей жизни. Точно таким же взглядом ты смотрел на неё сегодня во время церемонии. Я хочу, чтобы ты смотрел на неё так же до конца своей жизни. Четыре, каждая девушка мечтает, чтобы на неё так смотрели. Каждая мечтает о таком муже, как ты. Ты идеален, но для Трис. Она идеальна для тебя. Ты не подумай, что я смотрю только за тобой, нет. Гораздо чаще я наблюдала за Трис. Я видела, как она смотрела на тебя в первое время твоего пребывания в Нью-Йорке. Она пыталась выдать свою любовь за злость и неприязнь, но я видела, что это была любовь. А когда она пела песню или произносила клятву, этот взгляд был смешан с нежностью, теплотой и безграничным счастьем. Тебе иногда может казаться, что она не любит тебя, но это не так. Трис очень любит тебя, и иногда просто не знает, как это тебе показать. И всё то время, пока она училась в университете, я знаю, что она ждала именно тебя. Не какого-то сопливого студента, не напыщенного индюка, который контролировал каждый её шаг, а тебя. Ты изменил её до неузнаваемости, она стала более мягкой. Я не говорю того, что она была стервой, просто эта роль уже занята мной. Встретить такого человека очень трудно, и я рада, что вы нашли друг друга. Если честно, я не могу представить вас с кем-то ещё, потому что вы словно две части одного целого. Вы не можете существовать друг без друга. Ваша любовь вдохновляет других, я видела это на сегодняшней фотосессии. Я скажу вот что: любите друг друга, потому что именно ваша любовь будет помогать вам на протяжении всей вашей совместной жизни. И как говорила Шона на твоём девичнике, пусть ваш медовый месяц длится до конца ваших жизней, будь он в Париже или в Нью-Йорке. Поздравляю вас с этим днём, самым счастливым в вашей совместной жизни!       Она поднимает свой бокал и улыбается, глядя прямо на меня. Только мы вдвоём с ней поняли, о чём именно она говорила. Как-то давно я сама говорила ей больше половины слов из её сегодняшней речи, и я рада, что она не забывает наши с ней разговоры по душам и тайные желания друг друга.       Тобиас поворачивает к себе моё лицо и быстро целует. Он перехватывает мою ладонь, встаёт из-за стола и тянет меня за собой. Я следую за ним к столику, где сидят наши родители. Он отпускает мою руку и забирается на сцену. Тобиас берёт в руки микрофон и кивает одному из музыкантов. Arctic Monkeys — Baby, I'm Yours       Я чувствую, как меня кто-то трогает за плечо. Повернувшись, я обнаруживаю Зика, держащего стул. Он ставит его рядом со стульями, на которых сидят мои родители, и я усаживаюсь на него, поправляя своё платье. Тобиас широко улыбается и смотрит на меня. В ответ я смотрю на него и не могу сдержать улыбки. От меня не ускользает то волнение, которое пробегает по его телу, прежде чем проигрыш кончится. Его грудь поднимается, и он готовится петь. Остальные музыканты, которые стоят на вокале, также готовятся.       Детка, я твой (я твой).       И буду твоим, пока все звёзды не упадут с неба.       Твой, пока все реки не высохнут.       Другими словами, до самой смерти.       Детка, я твой (я твой)       И буду твоим, пока солнце не погаснет.       Твой, пока у поэтов не иссякнут рифмы,       Другими словами, до конца времён.       Я буду здесь, рядом с тобой,       Я приложу все усилия, чтобы тебе было хорошо,       Ничто в мире не оторвёт меня от тебя,       Ты будешь слышать каждый день:       Детка, я твой (я твой),       И я буду твоим, пока дважды два не будет равняться трём.       Я твой, пока горы не утонут в море,       Другими словами, я навеки твой.       Детка, я твой.       И буду твоим, пока все звёзды не упадут с неба.       Детка, я твой,       Твой, пока все реки не высохнут.       Детка, я твой.       И буду твоим, пока солнце не погаснет.       Детка, я твой,       Твой, пока у поэтов не иссякнут рифмы.       Я смахиваю слёзы с щёк и снова улыбаюсь ему, несмотря на то, что мои щёки уже болят от этого. Я встаю со стула и иду навстречу Тобиасу. Он отдаёт микрофон солисту и спускается со сцены. Я обнимаю его за шею и пытаюсь поцеловать. Его руки опускаются на заднюю поверхность моих бедёр, и он берёт меня на руки. Я слышу аплодисменты и не обращаю на них никакого внимания, потому что они адресованы не мне. Тобиас целует меня и прижимает к себе как можно ближе, но платье ему этого делать не позволяет.       — Другими словами, до бесконечности... — шепчет он и снова целует меня. Я улыбаюсь сквозь поцелуй и прикасаюсь к его носу своим.       Тобиас несёт меня к нашему с ним столику и аккуратно усаживает на стул. В этот момент я как никогда чувствую, что люблю его. Он садится рядом со мной, и некоторое время я просто не могу отвести от него свой взгляд.       Я отвлекаюсь от него только когда замечаю, что Маркус стоит у нашего стола. Передав взглядом своё удивление Тобиасу, я снова смотрю на его отца и пробую выдавить из себя улыбку.       — Трис, Тобиас... простите меня за всё, — тихо говорит он. — Мне жаль за всё, что я делал, чтобы разлучить вас. Я желаю вам счастья.       Он уходит так же внезапно, как и появляется, и некоторое время я сижу в ступоре, затем я на мгновение верю в искренность его слов и хочу поделиться этим с Тобиасом. На его лице я вижу только удивление, но не более. Он наклоняется к моему уху.       — Я ему не верю, и тебе не советую, — шепчет он и сразу же отстраняется. Я в недоумении поднимаю брови, и он снова наклоняется ко мне. — Трис, он два раза говорил, что не допустит нашего союза. После нашей помолвки он сказал мне то же самое, я тебе об этом не рассказывал. И ты действительно веришь в то, что он желает нам счастья? — он усмехается. — Не верь ему.       Я отворачиваюсь от него и вижу перед собой его брата. Похоже, внезапно появляться — это семейное. В отличие от Маркуса, увидев Джеймса, я оказываюсь приятно удивлена, потому что с самого начала дня я хотела перекинуться с ним парой слов.       — Вот уж не мог подумать, что увижу на тебе свадебное платье после того, как мой брат решил расстаться с тобой далеко не самым гуманным способом, — говорит он, на что Тобиас фыркает. — Слушай, я не буду в тысячный раз повторяться, что желаю вам счастья, вы и так это прекрасно знаете, тем более, скоро полночь, вы устали и ждёте брачную ночь, я всё понимаю. Я хочу подарить вам это, — он протягивает рамку для фотографий, изготовленную в виде книги. Я открываю её и вижу две фотографии: на первой мы с Тобиасом на школьном выпускном. Я сразу вспоминаю тот день, когда Джеймс фотографировал нас. Вторая фотография сделана гораздо позже, потому что я на ней уже в свадебном платье. Это сегодняшняя фотография. — Трис, вы сегодня смотрели друг на друга так же, как и на вашем выпускном, это было видно не только мне одному. Так вот, смотрите друг на друга так же, как смотрите на этих фото и как смотрели во время танца на моей свадьбе. Трис, ты потрясающая, этому болвану очень повезло с тобой.       Мы обмениваемся объятиями, и Джеймс уходит к своей жене, а я поправляю сзади платье, чтобы усесться на стул. Время бежит быстро, и я даже теряюсь в пространстве, принимая бесконечные поздравления и пожелания от гостей, друзей и родственников. Я не привыкла к такому большому вниманию, и мне неловко, когда иногда даже выстраиваются очереди, чтобы поздравить нас с Тобиасом.       — Который час? — интересуюсь я, когда подходит один из официантов, чтобы заменить посуду.       — Почти десять, миссис, — улыбается он. Не знаю, почему, но я радуюсь тому, что он назвал меня так. Это было слишком очевидно, потому что я невеста.       — Трис, пошли потанцуем, — Тобиас протягивает мне руку, и я встаю. — Наверно, это последний наш танец, потом нам надо будет незаметно уйти отсюда, иначе мы завтра вряд ли улетим. Imagine Dragons — Every Night       С первых же слов я узнаю эту песню и с улыбкой обнимаю Тобиаса. Он помнит об этой песне, о нашем первом танце, о нашем первом поцелуе. Я обращаю внимание на тех, кто вышел танцевать вместе с нами. Зик и Шона, мои мама и папа, некоторые из гостей. И только два человека из всех знают о том, какую важную роль сыграла эта песня с наших с Тобиасом жизнях.       Он обеими руками обхватывает мою талию, прижимает к себе, как и в тот самый вечер. Я так же кладу свои ладони на его плечи. Мы кружимся в танце, и я позволяю себе погрузиться в воспоминания того вечера. Зима, клуб, мы с Тобиасом в похожих рубашках. В тот вечер он открылся мне, сказав своё имя, а сегодня он открыл мне своё сердце, дав клятву перед священником.       — Слушай, нам надо как-то незаметно уйти отсюда, — говорит он и наклоняется так, чтобы я была рядом с его ухом и могла спокойно говорить, не опасаясь того, что нас могут услышать.       — Мы ещё не порезали торт, — вспоминаю я. — И ещё ты не кидал подвязку, а я — букет.       — Слушай, я сам могу снять с тебя эти подвязки, — говорит он. — А букет просто оставь на столе, кому понравится, тот и заберёт себе.       — Ну, вообще-то, ты и должен снять с меня обе подвязки. Нижнюю ты снимаешь с моей ноги зубами и кидаешь её своим неженатым друзьям, а вторую подвязку ты снимаешь с меня тогда, когда мы останемся наедине.       — Это мне уже больше нравится, — я слышу, что он улыбается и кончиками пальцев проводит вдоль моей спины.       Я хочу поцеловать его, отвечая этим на его прикосновения, но музыка стихает, постепенно становясь фоновой, и в центре зала я вижу ведущего. Он взглядом ищет нас. По его глазам видно, что он не ожидал увидеть нас именно здесь. Рядом с ним скоро появляется повар-кондитер ресторана с большим тортом на передвижном столике.       Мы с Тобиасом подходим к нему, и нам вручают один нож. Тобиас берёт его у основания, я придерживаю за кончик. Мы срезаем самый верхний ярус торта, на котором установлены шоколадные фигурки жениха и невесты, которые практически являются нашими копиями. Я перекладываю кусок торта на тарелку и снимаю фигурки. Свою я отдаю Тобиасу, его фигурку я оставляю себе. К нам подходит фотограф и делает несколько снимков.       Я беру десертную ложку и снимаю немного крема с куска; подношу ложку ко рту Тобиаса и оставляю на его губах немного крема. Он съедает содержимое моей ложки, и я целую его, съедая весь оставшийся крем с его губ.       Тобиас передаёт нож официанту, и он принимается разрезать весь остальной торт, раздавая куски гостям. Ведущий снова забирает нас, на этот раз он велит освободить весь танцпол и говорит выйти туда всем неженатым мужчинам. Я насчитываю около тринадцати человек, среди которых вижу Уолта и Эрика.       Мне подносят стул, и я ставлю на него свою правую ногу, задирая юбки платья немного выше колена. Тобиас наклоняется к моей ноге, и я ощущаю его дыхание на своей коже. Он хватается зубами за край нижней подвязки и аккуратно стягивает её вниз. Я приподнимаю ногу, и он полностью снимает её с меня. Я ставлю ногу на пол, и мне приносят букет и убирают стул. Тобиас становится лицом ко мне и готовится бросить подвязку. Я смотрю на него, он смотрит на меня, закрывает глаза и кидает подвязку через себя. Он оборачивается и отходит в сторону, и я вижу того счастливчика, который, согласно поверью, скоро женится. Им оказывается Уолт. Я слежу за Холли, которая становится взволнованной и возбуждённой.       Совсем как и на свадьбе Зика, Уолта ставят в сторону, отпуская остальных мужчин. Теперь ведущий приглашает всех незамужних дам. Их оказывается намного больше, чем было потенциальных женихов, и среди них стоят Холли, Кристина и Джесси. Я отворачиваюсь от них и, не задумываясь, кидаю через спину букет. Я не сразу поворачиваюсь, потому что несколько волнуюсь за ту девушку, которая получит букет. И будто по повелению судьбы этой девушкой оказывается Холли.       Ведущий сразу же начинает нести всякую чушь о том, что они созданы друг для друга и обязаны быть вместе. К его удивлению, Уолт целует Холли, чем вызывает бурную реакцию гостей. В следующее мгновение он берёт её за руку и садится на одно колено. Я не слышу, что он говорит ей, но уже догадываюсь, о чём он хочет ей сказать. По губам Холли я понимаю, что она согласилась. Она смотрит на меня полными слёз глазами. Я иду к ней и обнимаю, поздравляя её с помолвкой. Её плечи дрожат, она хнычет у меня на плече, но это тот момент, когда я счастлива от того, что она плачет.       — Трис, спасибо тебе, — она отстраняется от меня и прижимает в груди пойманный ею букет. На левой руке уже красуется потрясающее кольцо её мечты. — Вы можете идти, я вас прикрою.       Я улыбаюсь ей и иду к Тобиасу. Он в отличном настроении, потому что совсем не ожидал такого поворота событий. Он обнимает меня, и мы плавно двигаемся под музыку. Когда мы оказывается не в центре всеобщего внимания, он берёт меня за руку и рядом с крайними столиками уводит в другую сторону от ресторана. Я поднимаю подол платья, чтобы было легче идти. Тобиас быстро заводит меня в лифт и нажимает кнопку. Очень быстро мы оказываемся на нашем этаже, и наш номер оказывается, как и всегда, не очень далеко от лифтов.       Мы заходим в номер, и первое, что я делаю — снимаю свои туфли. Затем я снимаю фату и смотрюсь на себя в зеркало. Я помогаю Тобиасу снять его пиджак, он становится за моей спиной. Его дыхание согревает мою кожу. Он целует меня в шею, но этот поцелуй не такой, каким он намекает на секс.       — Может, лучше в Париже? — уставшим голосом говорит он, и я киваю, так как сама очень устала и хочу спать.       Тобиас развязывает на спине корсет и ложится на кровать. Я прошу его помочь мне снять платье, но он молчит и никак не реагирует. В итоге я понимаю, что платье может подождать и до завтрашнего утра, и поэтому также ложусь на кровать рядом с ним и ощущаю усталость от такого насыщенного дня, но также и счастье от того, что я стала его женой.