Играя чувствами

      Будильник нарушает царящую в комнате тишину. Я открываю глаза и первым делом смотрю в окно. На улице темно. Откинувшись обратно на кровать, я вожу рукой по кровати в поисках Тобиаса. Я перекатываюсь на живот и начинаю дёргать его за плечо.       — Тобиас! — громко шепчу я. Он никак не реагирует, и снова зову его. В ответ слышу лишь недовольное мычание. — Нам надо вставать, иначе мы опоздаем на самолёт.       — Давай завтра полетим, — невнятно говорит он, переворачиваясь на другой бок.       — Нет, мы полетим сегодня, — я сажусь на кровать и беру в руки телефон, чтобы посмотреть время. — У нас самолёт через два с половиной часа, нам надо собираться.       — Ладно, — он поворачивается ко мне и открывает глаза. — Ещё пять минут, и поедем хоть на край света.       — Никаких пяти минут! — я встаю с кровати и иду к выключателю, чтобы включить свет. Тобиас ворчит и морщится, усаживаясь на кровати. — Помоги мне снять платье.       Тобиас встаёт с кровати и плетётся ко мне. Он до конца развязывает корсет и отходит, смотря на меня не совсем понимающим взглядом. Я задираю юбки платья и глазами показываю ему, что он должен сделать. Тобиас присаживается и стягивает с меня подъюбник. Само платье быстро скользит по мне, и я кидаю его на кровать, подобрав с пола.       Я замечаю, что Тобиас неотрывно смотрит на меня, пока ищу подходящее платье. Сначала я улыбаюсь ему, но когда своей спиной чувствую, что он так и не сводит своих глаз, я поворачиваюсь к нему с вопросом в глазах.       — Я никогда не видел тебя в чулках, — произносит он, и я вспоминаю о своём внешнем виде: нижнее бельё, чулки и пояс с подтяжками. — Не снимай, я сам хочу это сделать. Тем более, я должен ещё снять с тебя подвязку.       — Я не собиралась снимать это всё, потому что знаю о твоих желаниях, — я натягиваю на себя белое платье, хорошо прикрывающее чулки и подвязку. — А ты поедешь в костюме?       — Да, потому что знаю, что ты так же хотела бы его снять с меня.       — Естественно, — усмехаюсь я, проверяя свой чемодан на наличие нужных вещей. — Ты можешь вызвать такси?       Он кивает и тянется за своим телефоном. Я ухожу в душ и корректирую свой макияж, потому что умываться и наносить свежий у меня нет времени, да и вряд ли мой макияж подойдёт к причёске, несколько растрепавшейся за то время, пока я спала. Невольно я подношу левую руку к своему лицу. Я рассматриваю безымянный палец точно так же, как рассматривала его после того, как Тобиас сделал мне предложение. Я привыкла к тому, что у меня на этой руке всегда есть кольцо, но сейчас всё как-то по-другому, в новинку.       Я не чувствую каких-то изменений в наших отношениях, но я знаю, что в наших жизнях начался новый этап, в котором мы всё должны делать вместе. Внутри меня ничего не изменилось, я по-прежнему люблю его, по-прежнему принадлежу ему, разве что теперь ношу обручальное кольцо. Может быть, такие же чувства испытывает и он сам.       — Такси уже здесь, — Тобиас сидит на кровати, уже одетый и готовый. Рядом с дверью стоят наши чемоданы. Я забираю свой телефон, накидываю жакет и обуваю туфли.       Тобиас забирает наши чемоданы, и мы выходим в коридор. Пока я закрываю номер, я слышу, что открывается дверь соседнего номера. Оттуда выходит Холли с сонными глазами.       — Я заберу ваши вещи и отвезу в вашу квартиру, — сходу говорит она. — Я заходила к вам, когда всё закончилось. Таких усталых и счастливых лиц я ещё не видела.       — Вы быстро заметили, что нас нет? — спрашивает Тобиас, подходя к лифтам.       — Я сразу же заметила, так как я вас и прикрывала. Но Зик сразу обо всём догадался, но молчал, будто не замечает этого. А потом это заметили твои родители, Трис. Мы ещё немного повеселились и разошлись около полуночи, как не позже. Ладно, не буду вас задерживать и желаю вам поистине медового месяца.       Мы обнимаемся с ней, с Тобиасом Холли обменивается лишь улыбками. Она тихо возвращается в свой номер, а мы с Тобиасом в лифте уезжаем на первый этаж. На стойке регистрации я отдаю ключ Монике, дежурному администратору отеля. Затем мы усаживаемся в такси.       — Это второй раз, когда мы летим куда-то вдвоём, — тянет Тобиас, притягивая меня к себе.       — А первый раз был, дай угадаю, когда мы только оказались в Нью-Йорке. Стоп, а как же Чикаго около года назад?       — Тогда мы летели всего лишь на пару дней, да и то, потому что это было нужно тебе.       — Ладно, во второй, — сдаюсь я. — Только вот после первого раза я не надеялась на второй, потому что не сильно верила в подростковую любовь и в то, что мы сможем ужиться вместе, а...       — А сейчас у нас медовый месяц, — он прерывает меня и целует, не давая тем самым договорить. Пальцами он скользит по моей ноге, поднимается к самой юбке и хватается за подвязку.       — Это ты сделаешь в Париже, — я мягко отталкиваю его от себя и кладу палец на его губы. Он кривится, но всё же убирает ладонь от моих ног.       — Естественно, я не буду раздевать тебя прямо в такси, — очень тихо шепчет он, и я лукаво улыбаюсь ему. Тобиас ловит мою ухмылку, и в его глазах появляется такое же желание, что имеется внутри меня.       Мы подъезжаем к международному аэропорту имени Кеннеди, расплачиваемся с водителем, и Тобиас забирает наши сумки. Я не сразу соображаю, куда следует идти, потому что аэропорт огромен, и в каждом его терминале осуществляются только строго определённые операции и рейсы.       Случайно мне на глаза попадаются электронные табло с рейсами в европейские страны, среди которых имеется и Франция. Я киваю Тобиасу, и он идёт за мной. Наконец, мы оказываемся в нужном нам терминале, где сейчас предстоит сдать багаж, пройти регистрацию на рейс и всевозможные проверки.       Ранним утром в аэропорту не так много людей, в основном, это туристы, прибывшие в Нью-Йорк. Остальные люди, которые наоборот бегут из города, разбросаны по разным терминалам аэропорта, кто-то ходит по магазинам и кафе. Преодолев небольшую очередь, мы сдаём свой багаж и идём к одной из стоек регистрации, где получаем свои билеты. Остаётся пройти лишь паспортный контроль.       Пока мы идём с Тобиасом к месту личного досмотра, я чувствую на нас взгляды окружающих, особенно пристально все смотрят на меня. Я знала, что мои белые чулки и не совсем длинное платье выделят меня из толпы.       — Мне не нравится, что все они на меня смотрят, — говорю я Тобиасу, снимая свои туфли и укладывая их в специальный лоток. В другой лоток я кладу телефон и деньги, а свой клатч — на конвейер рентген-машины.       — Пусть смотрят, — гордо говорит он, — и знают, что эти чулки ты надела для меня, а не для них, — он сжимает мою левую руку и целует в губы. Я отвечаю на его поцелуй и сразу же прерываю его, так как подходит моя очередь.       Я прохожу через металлические рамки и многие другие системы контроля безопасности. В конце этого коридора «безопасности» мне отдают мой загранпаспорт и все вещи, которые я убирала, в том числе и ручную кладь. Тобиас ненамного задерживается, но быстро получает свой паспорт и личные вещи. Он бросает взгляд на свои часы, затем подходит ко мне и обнимает за талию.       — Идём наверх, — говорит он, кивая в сторону второго этажа аэропорта, где расположен ещё один зал ожидания, в котором не так много людей, как здесь.       Мы садимся на небольшой диван, я кладу голову на его плечо и прикрываю глаза. Я чувствую, как обнимает меня и притягивает ближе к себе, скользя пальцами по моей левой руке к ладони. Я накрываю его руку своей и переплетаю наши пальцы, ощущая своими его обручальное кольцо.       — В Париже действительно красиво? — спрашиваю я, утыкаясь носом в его шею. В этот момент я хочу, чтобы на нас никто не смотрел, потому что это слишком интимный момент. Вообще, я хочу, чтобы мы здесь были совсем одни.       — Я не стал бы возвращаться туда, если бы мне там не понравилось, — я чувствую, как он поворачивает свою голову ко мне и кладёт её на мою голову. — Если хочешь, я буду твоим личным экскурсоводом. А ты будешь моим переводчиком, я французский плохо знаю.       — Bien, — отвечаю я и понимаю, что мне следует перевести то, что я сказала: — Хорошо, я буду тебе всё переводить.       — Bien, — повторяет он, будто пробуя слово на вкус. — Мне нравится французский язык, но ещё больше он мне нравится, когда ты на нём разговариваешь.       — Tu mens, mais tu fais c'est beau,¹ — шепчу я и чувствую, как он довольно улыбается, предполагая, что я сказала что-то хорошее. В принципе, так и есть.       — Как это переводится? — спрашивает он, и я замолкаю, придумывая убедительный ответ. Я не хочу озвучивать ему истинный перевод, потому что он сразу начнёт разубеждать меня.       — Я сказала, что уже скоро будет посадка в самолёт, — говорю я и резко встаю с дивана. Информация на табло говорит о том, что всё ещё продолжается регистрация на наш рейс, посадка на самолёт, как и обычно, заканчивается за сорок минут до вылета. — Ещё полтора часа, — недовольно говорю я и сажусь рядом с Тобиасом, откидываясь на диван. — Может, походим по магазинам?       — Трис, это без меня, — кривится он. — Мы можем пойти поесть, я вчера не сильно едой увлекался.       Я отвечаю согласием на его предложение, и мы спускаемся со второго этажа зала ожидания и принимаемся идти, куда глаза глядят, в поисках какого-нибудь кафе или ресторана быстрого питания. Ресторанный двор оказывается почти в самом начале аэропорта. Мы делаем заказ и практически сразу же получаем его из-за небольшого количества посетителей. Тобиас ведёт меня в самый дальний столик, чтобы мы не были у всех на виду.       — Кто тебе постоянно вчера звонил? — спрашиваю я, высыпая сахар в кофе. Я распаковываю пирожное и надкусываю его.       — Стажёр из участка, на которого я повесил всю свою работу, — отвечает Тобиас. — Я не посвящал его в подробности относительно причины своего отпуска, и ему было очень стыдно, когда я сказал, что у меня свадьба.       — Так вот из-за кого мы ссорились вчера весь день, — смеюсь я.       — Трис, не начинай, иначе мы снова поссоримся, — недовольно говорит он, но я пропускаю это мимо ушей. — Я не хочу ссориться с тобой в самом начале медового месяца.       — Вот поэтому я тебя и люблю, — я наклоняюсь к нему и целую, ощущая своим подбородком его щетину. — Ты колешься, — я отстраняюсь и провожу пальцами по его щекам.       — Как только мы заселимся в номер, я сразу же пойду в ванную, чтобы побриться, — с сарказмом говорит он, но я знаю, что он говорит правду, хоть и завуалированную.       Оставшееся время мы в тишине пьём кофе, обмениваясь лишь взглядами. Когда Тобиас допивает свой кофе, он смотрит на часы и говорит о том, что нам пора. Через минут десять мы возвращаемся в свой терминал европейских рейсов и там следуем по указателям, чтобы дойти до коридора, который ведёт прямиком в салон самолёта. В итоге, мы оказываемся в самолёте за пятьдесят минут до его вылета.       Мы оказываемся в самой середине салона самолёта, место у иллюминатора Тобиас вежливо уступает мне, сам он садится рядом со мной. В оставшееся время посадки я наблюдаю за теми, кто только усаживается на свои места, постепенно весь самолёт заполняется. Последние люди, которые заходят в самолёт — экипаж, состоящий из двух пилотов и нескольких стюардесс.       Некоторые пассажиры свободно ходят по салону. Я не знаю цели их походов, потому что посадка уже закончилась, и из самолёта вряд ли выпускают. Мимо меня проходит девушка, чьё лицо смутно кажется мне знакомым. Кажется, она испытывает такие же чувства.       — Трис? — она оборачивается и подходит к сидениям. — Подумать не могла бы, что могу встретить тебя в самолёте, который летит в Париж!       — Эмили! — улыбаюсь я, постепенно вспоминая девушку, что была со мной в одной группе в университете. — Взаимно, кстати. А ты по каким делам летишь в Париж?       — У меня командировка, — отвечает она. — А ты? — она внимательно осматривает меня, затем переводит взгляд на Тобиаса. — Романтический уикенд?       — Если можно так сказать, только это не на пару дней, — я показываю ей свою левую руку. — У меня медовый месяц. Это Четыре, мой муж, — я киваю на него, и вижу, как Тобиас улыбается ей, но лишь из вежливости.       — Четыре? Стой, где я могла слышать это имя?       — Я был руководителем её стажировки в «Ритц-Карлтоне», — спокойно отвечает он, и я понимаю, что долгого разговора относительно того, как мы идеально подходим друг другу и то, что должны быть вместе, я с трудом могу избежать.       — А, ты тот самый горячий полицейский, — кокетливо говорит она, и теперь уже моя очередь улыбаться ей из вежливости, а не потому, что действительно рада встрече. — Не думала, что вы вообще сможете найти общий язык, Трис, я помню, с каким лицом ты принимала тот факт, где и с кем будешь проходить свою стажировку. Ладно, я пойду, меня там коллега ждёт.       Она уходит, и я испытываю большое облегчение от отсутствия её присутствия. Мы с Тобиасом обмениваемся взглядами.       — И с каким же лицом ты принимала то, что будешь проходить стажировку вместе со мной?       — Слушай, ты тогда только объявился в Нью-Йорке, я совсем не ожидала увидеть тебя вообще, не то чтобы в качестве руководителя стажировки. Мне кажется, ты лучше меня помнишь то, что я тогда тебе говорила, и поверь, мне очень стыдно.       — Зато я курить перестал после того, как ты сказала, что разговаривать со мной не будешь, — он улыбается и притягивает меня к себе, обнимая одной рукой.       Я укладываюсь на его плечо и пальцами поворачиваю его лицо в свою сторону и целую его. Я скидываю с ног туфли и поджимаю ноги под себя. Платье задирается, и становится видно мою подвязку, но сквозь поцелуй я не обращаю на это внимания.       — А ты всё тот же горячий полицейский, — шепчу я ему на ухо и устраиваюсь на его плече. — Накинь на меня ремень, когда будем взлетать. И разбуди, когда прилетим в Париж.

***

      Я просыпаюсь от звука стучащих каблуков по салону самолёта. Я замечаю, что мы с Тобиасом укрыты пледом. Он спит, положив свою голову на мою макушку. Чтобы его не разбудить, я аккуратно поворачиваю голову, чтобы посмотреть в иллюминатор. За ним темно, значит, мы скоро прилетим в Париж. Я поворачиваюсь обратно и как можно удобнее укладываюсь на плечо Тобиаса, одновременно поправляя плед.       Самолёт начинает трясти, вибрации становятся всё сильнее, и моя дремота пропадает; тут же просыпается Тобиас. Он выглядит так, будто снова сейчас ляжет спать, если будет такая возможность. Он оглядывается по сторонам, в самую последнюю очередь он смотрит на меня. Самолёт постепенно приходит в норму.       — Идём на посадку, — сонным голосом говорит он. — Мы с тобой весь полёт проспали, и этой ночью вряд ли уснём.       — Я знаю, что мы будем делать, — я натягиваю плед до горла и тянусь к Тобиасу за поцелуем. Я перекладываю свои ноги на его; одной рукой он обнимает мою талию, другой гладит мои ноги. Под пледом этого никто не видит, и мы можем насладиться этим. Тобиас задирает моё платье и поднимается до краёв чулок. Он оттягивает резинку на правой ноге и забирается под неё пальцами. Я чувствую, как самолёт постепенно снижается.       Я отворачиваюсь от него и ищу свои туфли. Поставив их на пол, я скидываю ноги и обуваю их в туфли. Плед аккуратно сворачиваю, поправляю своё платье. Мы обмениваемся взглядами, я улыбаюсь ему. Я сижу на своём месте до тех пор, пока не ощущаю, что самолёт успешно приземлился в аэропорту.       Когда стюардессы разрешают пассажирам выйти, основная часть стремится к выходам. Я хватаю Тобиаса за руку и говорю, что лучше подождать, пока количество людей значительно не уменьшится. Он сидит спокойно некоторое время, затем смотрит по сторонам. Он берёт меня за руку и ведёт за собой к заднему выходу. Мы успеваем сесть в автобус и быстро добираемся до самого здания аэропорта Шарль-де-Голля. Мы находимся здесь ещё в течение часа, ожидая своего багажа и всех паспортных контролей.       Когда мы усаживаемся в такси, от водителя я узнаю, что сейчас одиннадцать часов вечера. Тобиас сразу же смотрит на свои часы на руке — в Нью-Йорке сейчас всего три часа дня. На французском языке водитель сообщает нам о том, что в такое время мы быстро доедем до нашего отеля, говорит, что мы не ошиблись в выборе места для романтического уикенда, и за беседой с ним я не замечаю, как быстро мы оказываемся у дверей нашего отеля. Тобиас расплачивается с водителем и выходит из машины. Я благодарю его и прощаюсь, а затем тоже покидаю автомобиль. Подносчик багажа увозит наши чемоданы, швейцар отеля открывает нам дверь.       Мы с Тобиасом оказываемся в просторном изысканном холле. Мраморный пол, шикарная отделка стен, хрустальные люстры — этот отель пропитан богатством и величием. На мгновение я теряюсь в пространстве и просто рассматриваю всё до мельчайших подробностей.       — Ты ещё номер наш не видела, — улыбается Тобиас, глядя на меня. — Идём, нам нужно зарегистрироваться.       Мы идём к стойке регистрации, где нас на английском языке приветствует молодой парень. Как и я, как и все остальные работники за стойкой регистрации в моём отеле, он интересуется был ли забронирован у нас номер. Когда Тобиас показывает ему свои документы и распечатку с бронью, регистратор вбивает данные в компьютер, затем говорит нам, что регистрация прошла успешно, и отдаёт ключ Тобиасу в руки.       От стойки регистрации мы сворачиваем вправо и следуем по коридору, пока не упираемся в лифты. Наш номер располагается на двенадцатом этаже, и то время, пока мы едем, я нахожусь в предвкушении той роскоши, которая ожидает меня в том номере. От лифта нам приходится идти по нескольким коридорам, прежде чем мы можем попасть в наш номер. Тобиас берёт меня за руку, открывает дверь и заводит внутрь. Совсем скоро доставляют наш багаж. На тумбочке слева я замечаю несколько хенгеров. Один из них, с надписью «Не беспокоить» на английском и французском языках, я вешаю на дверную ручку снаружи номера. Саму дверь я запираю и прохожу в спальню.       Я сразу замечаю панорамные окна, которые замещают здесь две из четырёх стен, открывая безупречный вид на город. Я подхожу поближе и рассматриваю ночной Париж, где-то вдали замечая Эйфелеву башню. Мои руки нащупывают шторы, и я закрываю окна, все до одного. Развернувшись, мне в глаза бросается огромная кровать с множеством подушек на ней. Отделка спальни выполнена в тёплых тонах, отчего мне сразу же становится уютно находиться здесь. На стенах висят картины и фотографии, изысканные светильники, дополняющие интерьер. Недалеко от спальни находится ванная комната, которая по размерам ненамного меньше, чем спальня. Также в номере имеется кухня, два рабочих кабинета и ещё одна ванная комната.       — Давай останемся здесь жить, — говорю я Тобиасу, возвращаясь в спальню. — Этот номер шикарен.       Я сажусь на кровать рядом с ним и целую его. Он сразу же тянется к застёжке от платья на моей спине и ведёт её вниз. Я перекидываю на него свою ногу и усаживаюсь на нём. Тобиас поднимает вверх края платья, я поднимаю вверх руки, и он снимает его с меня. Я прерываю наш поцелуй.       — Мне нужно принять душ, — шепчу я. — Подождёшь?       — Возвращайся в точно таком же наряде, обязательно с подвязкой на ноге, — он целует моё плечо.       Я чмокаю его и встаю с его колен. Покачивая бёдрами, удаляюсь в ванную, чувствуя на себе его взгляд. Я смываю с себя весь макияж, но не трогаю голову. К своему удивлению, я принимаю душ быстрее, чем делала это у Холли вчерашним утром. Я надеваю бельё, чулки и подвязку и обуваю туфли, так как в них мои ноги кажутся длиннее. Ещё я распускаю волосы, уложив их на одно плечо.       Я прекрасно понимаю, что наша первая брачная ночь мало чем будет отличаться от обычных ночей, разве что мы будем заниматься сексом в качестве мужа и жены. Но я всё равно волнуюсь перед выходом из ванной комнаты. В последний раз поправив волосы, я выхожу в спальню. Тобиас сразу же поворачивает голову. Он с обожанием смотрит на меня, его глаза скользят по мне сверху вниз.       — Ты выглядишь... потрясающе, — тянет он, с жадностью рассматривая каждый элемент моей одежды.       Я выключаю в комнате свет и иду к нему. Усевшись на его колени, я прислоняюсь своим лбом к его лбу и ненадолго прикрываю глаза. Шёпотом я признаюсь ему в любви, и он целует меня, одновременно поглаживая рукой мою правую ногу в поисках подвязки. Я расстёгиваю его пиджак и бросаю его на пол. Затем я развязываю его галстук и расстёгиваю рубашку. Тобиас сам снимает её с себя и откидывает в сторону, затем он поднимает мои ноги и укладывает их вокруг своей талии. Он сам снимает с меня туфли и бросает на пол. Держа меня за ягодицы, он встаёт с кровати, но только для того, чтобы уложить меня на неё. Я откидываю лишние подушки и как могу убираю из под себя покрывало, вскоре я остаюсь лежать на простынях.       Я убираю свои ноги с талии Тобиаса и расстёгиваю ремень на брюках, ногами их стягиваю с него. Тобиас целует мою шею, плечи, грудь, проводит языком по животу. С особой нежностью он целует внутреннюю поверхность моих бёдер, пока не спускается к подвязке. Так же, как и первую подвязку, эту он стягивает с моей ноги зубами. Вскоре я вижу его перед собой, с кружевной подвязкой во рту. Он надевает её мне на голову. Я хочу поцеловать его, но он снова спускается к моим ногам. Он стягивает с меня пояс, снимает один за одним чулки. Я остаюсь в одном нижнем белье. Тобиас целует мои ноги, поднимаясь к бёдрам; он хватается зубами за трусики и стягивает их с меня. Я снова вижу перед собой его довольное лицо и целую его губы, одновременно стягивая с него боксеры.       Когда он снова целует меня, я обнимаю его ногами и чувствую в себе его член. Я крепче прижимаю его к себе, его грудь касается моей каждый раз, когда он входит в меня. Я кладу ладони на его плечи и слегка толкаю. Тобиас не сопротивляется и садится на кровать. Я сажусь сверху, обнимая руками его шею. Он дотрагивается до моих плеч и по одной спускает лямки. Я жду, когда он снимет с меня бюстгальтер, но кажется, он даже не думает этого делать.       — Почему ты не снимаешь его с меня? — напрямую спрашиваю я, Тобиас даже не обращает внимания на это.       — Ты соблазнительно в нём выглядишь, — отвечает он, целуя мою шею. Его губы касаются каждой из птиц на моей татуировке, я тем временем медленно двигаюсь, сидя на нём.       Я стараюсь своими ногами прижать его к кровати, чтобы он не смог положить меня на спину; мне нравится сидеть так, мне нравится двигаться в собственном ритме, мне нравится то, что этот ритм его раздражает, мне нравится сладко стонать и чувствовать, как ласкают его уши эти стоны. Я начинаю наращивать свой темп тогда, когда мне этого хочется, и когда я достигаю вершины удовольствия, я вновь двигаюсь всё медленнее и медленнее. Тобиас целует мою шею и зону декольте, периодически одаривая меня поцелуем в губы.       — Ты могла бы сесть спиной ко мне? — неожиданно спрашивает он, я на мгновение замираю.       Я убираю руки с его плеч и привстаю. Повернувшись к нему спиной, я рукой нащупываю его член и вставляю его в себя. Тобиас кладёт свои ладони мне на живот, его губы снова касаются моих плеч. Я перекрещиваю свои руки и хватаюсь за запястья Тобиаса. Я привлекаю его внимание, когда поворачиваю голову направо. Он целует меня, аккуратно убирая мои руки со своих. Он отстраняется и резко укладывает меня на постель.       Я становлюсь на колени, руками опираюсь на изголовье кровати. Я чувствую, как наклоняется Тобиас, как он целует мою поясницу, поднимаясь по позвоночнику вверх. Он берётся за бока и крепко держит; он резко входит в меня, из моих уст вырывается стон.       Я чувствую себя совсем по-другому; каждое ощущение для меня в новинку, доставляет удовольствие, и я как могу сообщаю об этом Тобиасу своими стонами. Он либо зол на меня за тот момент, когда я была сверху, либо его слишком возбуждает такое положение. С каждым разом он жёстче и грубее входит в меня; я начинаю ощущать, что с каждым своим толчком он ищет удовольствие для себя. Но я лишь прикрываю глаза и стону ещё громче, потому что знаю, что ему это понравится.       Тобиас вводит меня в экстаз, и когда он понимает это, он начинает быстрее двигаться во мне до тех пор, пока я не ощущаю его пульсирующий член у себя внутри. Он опускает голову на мою спину и лежит, тяжело дыша. Затем он отцепляет мои руки от изголовья кровати и берёт их в свои ладони. Я сажусь на кровать, Тобиас садится рядом со мной. Он целует меня и снова укладывает на постель, придерживая за талию. Я раздвигаю ноги, он устраивается между ними и в следующий миг нежно входит в меня.       — Я всё-таки хочу заняться с тобой любовью, а не сексом, — тихо шепчет он мне на ухо, отчего по телу пробегает приятная дрожь. Тобиас находит мои ладони и переплетает наши пальцы, вдавливая мои руки в кровать. В какой-то момент он ослабляет свою хватку, и я пользуюсь этим.       Я обнимаю его ногами и позволяю ему замедлиться; также я обнимаю его за шею и тянусь к губам. К моему удивлению, он не сопротивляется и отвечает на мой поцелуй нежно и ласково. Сейчас он не такой, каким был всего некоторое время назад, что-то поменялось. Я отвлекаюсь от его губ и спускаюсь к шее, где буквально каждый миллиметр кожи покрываю своими поцелуями. Затем я снова поднимаюсь к его губам и целую, издавая в его рот глухие стоны. Но когда в очередной раз меня накрывает волна удовольствия, я стону чуть ли не в его ухо. Я ближе прижимаю его к себе и в очередной раз целую. Он снимает с себя мои ноги и берётся за внешнюю сторону моих бёдер, поднимается выше и хватается за ягодицы. Держась за его плечи, я шире раздвигаю ноги и стараюсь найти общий с Тобиасом темп. Он глухо рычит, я не понимаю того, что он хотел сказать; я отдаюсь в его власть. Он ослабляет свою хватку в тот момент, когда сам достигает удовольствия. Он откидывается на постель и что-то говорит, затем наклоняется, и я чувствую лёгкий поцелуй в плечо.       — Я люблю тебя, — охрипшим голосом говорю я, не смотря на него. Он часто дышит, и по одному из его выдохов я определяю тот момент, когда он улыбается.       — Я тоже люблю тебя, — он поворачивается ко мне. — Трис, спасибо. Ради такой брачной ночи стоило жениться.       Он водит пальцами по моему плечу, я поворачиваюсь к нему и вижу слабую улыбку на его губах. Я перекатываюсь на живот и ложусь рядом с ним. Тобиас смотрит на мой бюстгальтер и, недолго думая, расстёгивает его; а я лишь снимаю его и кидаю на пол. Я укладываюсь на него так, чтобы наши лица были рядом друг с другом.       — И всё-таки, моя любимая поза — это когда ты сверху, — признаюсь я. — Мне просто нравится ощущать тяжесть твоего тела, мне нравится быть под тобой, мне нравится то чувство защищённости, которое ты мне даришь.       — Когда мы впервые оказались в Нью-Йорке, ты не сдалась в первую же ночь, — с сарказмом говорит Тобиас. — А сейчас...       — А сейчас мы просто приехали сюда в качестве мужа и жены, а не влюблённых, — завершаю я мысль, хотя мне кажется, что он хотел сказать что-нибудь едкое. — Вообще, этой ночью ты должен был лишить меня девственности.       — Я ничего не почувствовал. У тебя кто-то был до меня?       — Вообще-то, да, — подыгрываю я. — Мы познакомились в старшей школе, когда мне было шестнадцать. На рождественские каникулы мы поехали в Нью-Йорк, он подарил мне кольцо, и в новогоднюю ночь мы переспали.       — Подожди, ты переспала тогда со мной только потому, что я подарил тебе кольцо. Ты чувствовала себя обязанной?       — Нет. Конечно, мне было неловко, что ты даришь мне такие дорогие подарки, мы и встречались тогда всего ничего, но я поняла, что хочу тебя, ещё до того, как ты раскрыл передо мной коробочку с кольцом. Наверно, я поняла это в тот момент, когда мы танцевали в школе, перед тем, как ты позвал меня с собой в Нью-Йорк.       Тобиас улыбается и поправляет на моей голове подвязку. Он берёт мою левую руку в свою правую ладонь и подносит к губам. Я слежу за тем, как он снимает обручальное кольцо с безымянного пальца и рассматривает его.       — Я твой до бесконечности, — тихо напевает он, надевая кольцо обратно на мой палец.       — Я теперь обожаю эту песню, — смеюсь я, — ты шикарно исполнил её вчера. Мне или показалось, или даже твой отец был растроган этим.       — Тебе показалось, — скептически отвечает Тобиас. — Его бы это растрогало, если бы я пел эту песню для Бетани или для кого-то другого.       — Мне плевать, что он обо мне думает. Главное — у нас сейчас медовый месяц, и рядом нет ни наших родителей, ни Зика, ни Холли. Только мы.       Тобиас улыбается и крепко обнимает меня, укладывая на себя. Я целую его в ямочку под ухом и провожу ладонью по его щекам. Он так и не побрился. Я не буду говорить ему об этом прямо сейчас, потому что это нарушит этот волшебный момент. Я ложусь на его плечо и утыкаюсь в его шею. Если наша брачная ночь и должна завершиться, то только так.