Чтобы ни о чём не жалеть

      Саске злился. Саске-чан был озлоблен на весь мир и на одну экстраординарную личность в частности. Громкое взбалмошное чудище, именующее себя Узумаки Наруко, сверкнув блондинистой гривой умчалось куда-то, стоило им переступить порог заветной башни. Саске был просто в недоумении: сначала бродили по лесу, искали, волновались о ней, но, как только она нашлась, вдруг выплыв из зарослей, и прошла с ними до места назначения, она снова пропала. Как будто только и ждала возможности улизнуть! — А вот и я, даттебаё! Скучали?       Узумаки Наруко неимоверно нервировала одним только своим присутствием. За последний месяц она умудрилась из разряда «раздражает» перейти в «бесит». Саске бесился. Слишком много произошло совпадений. Сначала на тренировке, потом в Стране Волн, на первом этапе экзамена, чего уж про второй говорить... Она вела себя странно. Не как обычно. Даже в собственных мыслях это звучало по-дурацки, но он-то дураком не был. Учиха хоть и делал вид, что ему плевать на какую-то выскочку, он прекрасно помнил все её промахи. Равно как и успехи — он и не думал списывать её со счетов. Никогда нельзя недооценивать противника.       Оставалось несколько нерешённых вопросов. Например, Сакура. Она шла рядом, периодически бросая на него взгляды из-под коротких пушистых ресниц. Не то чтобы ему сильно не нравилось такое внимание, но навязчивость потихоньку начинала надоедать. То ли дело Наруко — ему самому знать бы, как к ней подступиться, чтобы не угодить под обстрел шутками и дурачеством, а она и бровью не ведёт. Другие девчонки уже с радостью бы бежали за ним куда угодно, а эта... И это тоже бесило. Розоволосая же наоборот, возглавляла почти что фан-клуб в честь его знаменитой персоны. Он уже извёлся каждый раз выдумывать новые укрытия от толпы поклонниц. Как глупо!       Ещё бесил Какаши-сенсей. У мужчины по какой-то совершенно необъяснимой причине был шаринган, испокон веков подвластный лишь клану Учиха. Также Саске знал наверняка, что родственниками они не являются, учитель происходил из семьи Хатаке. Тем не менее, он ловко управлялся с додзюцо и даже получил за него своё славное имя среди шиноби. А ещё он всё время как-то неоднозначно косился на Наруко. Девочка же почти с видимым удовольствием играла в его переглядки, и это, наверное, из перечисленного бесило больше всего.       За размышлениями брюнет не заметил, как они вошли в главный зал, и его глаза снова приковались к спине сокомандницы. Нечисто, ох нечисто, ощущение невидимого подвоха чуть не стучало в висках. Её странные печати, незнакомые ему техники, рыжая чакра... Хоть это удалось прояснить: она — джинчуурики Девятихвостого. Сколько же ещё секретов скрывается внутри? Трое подростков поднялись на балкон, где их уже ждал Какаши. Он приветственно кивнул, после чего тоже приклеился взглядом к девчонке. Может он типа это, того? Извращенец? — Отборочные бои начнутся сейчас, — доверительно прошептал мужчина, слегка наклонившись, — попробуйте сконцентрироваться как на тренировке, это поможет собрать оставшуюся энергию, — он виновато потёр шею, как будто это из-за него им не дали времени отдохнуть. На его слова обернулась блондинка, в немом удивлении вскинув брови, но никак не ответив. Девочка вернулась к сканированию арены, но уже с каким-то хмуро-задумчивым выражением лица. — Какаши-сенсей? — М-м, — он продолжил читать свою книжку в разноцветной обложке, отвлекаясь разве что на краткие замечания Куренай.       Учиха старательно подбирал слова: — Вам не кажется, что Наруко слегка изменилась? — в ответ учитель лишь снова протяжно хмыкнул, перелистав на пару страниц вперёд. Саске снова начинал злиться. — Я просто, — он нервно сглотнул и сжал кулаки, видя, что внимание собеседника опять ускользает, — я подумал, вы заметили кое-какие странности в её поведении...       Пепельноволосый слабо кивнул, затем не поднимая головы быстро бросил взгляд на предмет одностороннего разговора и ещё раз кивнул, уже самому себе. Странности. Это горячо нелюбимое ему слово было неотъемлемым приложением буквально ко всему, что хоть как-то касалось джинчуурики. Он успел отмести идеи о том, что она может быть иностранным шпионом, равно как и про АНБУ под прикрытием, зато необычная теория гения Яманака в кои-то веки открывалась с новых сторон. Какаши действительно никогда не думал, что кто-то станет отнимать так много места в его сознании, и от этого джонину хотелось лезть на стены и выть от безысходности и неправильности всех ощущений. Хотя он всё равно никогда бы в этом не признался.       Мальчик продолжал гнуть свою линию: — Правда ведь, она раньше не была такой? Я только не могу вспомнить точно... — Когда именно произошла перемена? — закончил за него мужчина, на что тот утвердительно закивал, убедившись, что взрослый всё-таки его слушал. — Я тоже ломаю над этим голову. — Так может есть смысл проверить? — Хатаке вскинул голову и удивлённо уставился на заискивающую улыбку подопечного. Этот ребёнок тоже не лыком шит, вечно преследует какие-то свои цели... Но отказывать нет смысла, он ведь всё равно ничего не теряет?       Сенсей беззвучно рассмеялся в ворот жилета: — Как только придумаешь способ, сообщи мне.       Саске довольно хмыкнул и отошёл в сторону. На арене уже кто-то скакал во всю, и блондинка подалась вперёд, вцепившись в перила. Её явно что-то тревожило, но она только молча кусала губы. Когда же в поле зрения оказались брат и сестра Хьюго, джинчуурики заметно напряглась и невольно совершила какое-то странное беспомощное движение руками в воздухе.       Двое продолжали кружить в красивом замысловатом боевом танце. Все выпады и удары отточены, сразу видна качественная дрессура старых учителей и мудрецов клана. Хината довольно быстро сдавала позиции, наверняка сражаясь на пределе своих возможностей, чем не мог не воспользоваться её оппонент. Нейджи всегда был отлично подкован в этом: он наносил стремительные тычки, выбивая тенкецу один за другим. Это приносило невыносимую боль, для детского тела особенно, Узумаки ли не знать. «Не могу смотреть», — она едва успела раскрыть рот для крика, как на плечо тяжёлым грузом опустилась уже знакомая за столько лет пятерня. — Что-то не так? — Какаши-сан вскинул брови и наклонил голову в знак внимания. Она подняла глаза, пару секунд что-то нервно обдумывая, но будущий приятель на арене начал отсчитывать удары: шестнадцать, тридцать два, шестьдесят четыре... Девочка глубоко вдохнула и сложила ладони рупором. «Наруко, не делай этого, слышишь, только посмей, мелочь, я тебя...» — Хината-чан! На шее сзади слепая зона, бей туда!       Множество взглядов тут же приковалось к тощей фигурке на балконе, кто-то смотрел с удивлением, кто-то с неприкрытым негодованием, и она бы точно отдавила Хатаке ногу, дёрнувшись назад. Он, в свою очередь, вероятно предвидел это, потому плечо держал крепко. Лицо Хиаши не предвещало абсолютно ничего хорошего, но сзади хмыкнули, а по плечу даже похлопали, так что в принципе можно было уже даже не бояться.       В ответ Хьюго стала двигаться чуть-чуть увереннее, но это ей особо не помогло. Скоро она снова оказалась на полу, придавленная стопой вредного мальчишки: — Сдавайся, имото, в этот раз я победил. Как и всегда, — он выставил руки для решающей атаки. — Сдайся, сдайся, не глупи, — бормотала под нос джинчуурики. Она хорошо помнила, к чему всё шло. Несложно догадаться, куда её братишка направит следующий удар. Солнечное сплетение — не умрёт конечно, но выключит он её знатно, дня на три-четыре, если не больше. Этого нельзя было позволить, не каждый взрослый полностью восстанавливался после фамильной техники носителей бьякугана, а оставлять подругу инвалидом очень не хотелось. — Нет, — просипела она, — я не... — Нейджи замахнулся, куноичи сжалась и тихо пискнула. — Это мой... это мой путь ниндзя... «Ками-сама, где она этого нахваталась?» «У неё был хороший учитель», — Лис ехидно оскалился. — Ну же, Хината, давай, — Наруко бросила косой взгляд на пальцы мужчины на своём плече, как бы намекая, что руку можно убрать.       Как любой нормальный человек, Хьюго, в отличие от неё, боялась боли. Она почти шептала, пока кузен складывал печати, но и он, и экзаменатор чётко услышали: она всё же сдаётся. И тем не менее, первый успешно завершил технику, прицельно направляя толчок ей в центр груди. Узумаки в ужасе распахнула глаза: если переусердствовать с чакрой, можно на самом деле и до клинической смерти... Никто явно не собирался его останавливать. Всё знали, что будет дальше, и были по умолчанию с этим согласны. В толпе промелькнуло ничего не выражающее лицо отца девочки. «Стоять!» — отчаянно взревел Девятихвостый где-то на задворках сознания. — Хрен тебе! — в одно мгновение злая блондинка выскочила, как чёрт из табакерки, на поле боя и без чакры, но со всей охотой залепила парню кулаком в скулу. Ну и что, что все смотрят, ну и что, что прийдётся оправдываться? Если так хочется, она будет вместо них отдуваться за неудачливую наследницу великого клана. Пускай винят её, так даже проще. — Ты! Как ты посмела вмешаться? — Нейджи громко возмущался и негодовал. — Тупой осёл, она же сказала, что сдалась! — Джинчуурики сверкнула глазами. — Не по правилам! — по балкончикам пронеслись едва слышные вздохи облегчения. Ещё бы! Она всё-таки успела вовремя.       Хаято прокашлялся: — Победитель Хьюго Нейджи! Следующий бой: Узумаки Наруко против Инудзуки Кибы.       Она кое-как пригладила всклоченные волосы, но вышло из рук вон плохо: собачник славился редкостной способностью чувствовать чужие эмоции. Вот и сейчас мальчик со скрытой опаской взирал на её яростные попытки восстановить дыхание. «Начинается», — Узумаки мысленно выругалась и вздохнула. — Можешь не стараться, мы не будем слишком сильно тебя калечить, — противник самоуверенно выпятил грудь и по-детски вздёрнул и без того курносый нос. — Это кто тут кого калечить будет, даттебаё! За тобой должок, — она ухмыльнулась, припомнив посланную в порыве доброты шпаргалку для несчастного бездаря, — не пора ли отдать? — Так может я просто буду должен дважды? «Джуби меня дери, за что? — Лис завозился, переворачиваясь на спину, и тихо фыркнул. — Почему нельзя просто начать бой и всё? Из-за этих-то долгих препирательств ты наверное и проиграла тогда».       Инудзука очень неплохо маневрировал в своей собачьей форме. Этот его зверочеловек — или человекозверь? — вполне мог бы потягаться с одним из тех монстров-химер, с которыми им пришлось столкнуться в прошлом. Наруко довольно кивнула сама себе: тут не о чём волноваться, собачник преспокойно сам о себе позаботится. Каким бы глуповатым он ни выглядел и как бы ни вёл себя, мальчишка вырастет в сильного противника, возможно даже сильнее, чем раньше — в её военных воспоминаниях.       Инцидент с Расенганом на тренировке у Какаши должен был как-то намекнуть, что не стоит разбрасываться чакрой направо и налево, а до тошноты правильно дозировать... Но джинчуурики, не будь она собой, никогда не умела понимать намёков судьбы. Когда облако пыли разрезал кунай с самой обыкновенной вызывной печатью, какие ещё в Академии приучают использовать, только два человека запоздало сообразили, в чём проблема. — Киба-кун, ложись! Ай-яй... — Твою ж мать! — если бы они стояли рядом, это прозвучало бы одновременно.       Хатаке припал к перилам и всем телом перегнулся через бортик, чтобы уловить хоть один признак того, что пострадавших нет. Мужчина подвигов подопечной на полигоне не забыл. Он с досадой ударил кулаком по металлу: хоть бы предупредил не использовать! Только б живы остались, засранцы, уж он им... что? Покажет? Нет, да ничего он им не сделал бы, детишки его в грош не ставят. Джонин криво усмехнулся сам себе и решил, что отиграется в другой раз. — Э-эй, Киба-кун, живой? — девочка с трудом приподнялась и повертела головой. Повсюду была пыль и едва слышный запах гари. В клубах дыма послышался слабый кашель.       Мальчик в ужасе зашипел: — Я горю! — Что? — Узумаки, что ты со мной сделала?! — паника в его голосе нарастала, и блондинка резво поползла в нужную сторону, игнорируя ноющие многочисленные порезы и ссадины.       Взрыв отбросил обоих достаточно далеко, в пыли видно было плохо, густой воздух забивался в лёгкие и мешал нормально дышать. В ладони и пальцы впивалась мелкая крошка. Наруко чихнула и тоже закашлялась: — Где, где? — Да вот же! Сделай что-нибудь!       Парнишка катался по полу арены и уже был на грани полноценной истерики. Рядом с ним жалобно поскуливал Акамару. Пёс почти не пострадал, а вот одежда его хозяина в нескольких местах разорвалась и подгорела, и теперь его куртка пестрила чёрными пятнами. А ещё он действительно полыхал — чистым, красивым и ярким рыжим пламенем. Пламенем чакры Кьюби. «Курама?»       Биджуу пожал плечами: «Я тут ни при чём, оно само».       Собака разве что не плакала. Чувствует псина лисицу, а сделать ничего не может, потому и боится. Огонь спас Кибу от глубоких шрамов и самых опасных ожогов, ослабив их больше чем в половину. И хотя он пыхтел и ныл от боли, на коже осталась всего пара небольших ссадин. Девочка досадливо цокнула: всех же лечит, вредная зверюга, всех, кроме неё. «Врун!» «Наглая клевета! — тот оскалился и рыкнул. — Дала ему мою чакру, а теперь жалуется!» — Киба, — она сделала глубокий вдох и приготовилась выдержать его бесконечный словесный поток. Это нормальная реакция, многие на войне от стресса начинали без остановки нести всякую чушь, это помогало сбросить напряжение. — Киба-кун, посмотри на меня. Сейчас я тебе помогу.       Дым быстро рассеивался. Когда на арене уже отчётливо видны были фигурки сражающихся, собачник тряс за грудки полубессознательную джинчуурики: — Что это было? Как ты это сделала? Узумаки! — Ками-сама, — Какаши сердито потёр висок, глядя на их перебранку, явно чем-то встревоженный. Подопечный, стоя там же, молча бесился, — Саске, кажется, тебе прийдётся исполнить свой план.       Инудзука вскинул руки в воздух: — Я сдаюсь, — и зашипел ей на ухо, — а ты мне за это всё объяснишь. Клянись! — Хорошо, хорошо, благородный рыцарь, твоя взяла, — девочка слабо засмеялась. — Всё равно потратилась на тебя, опять в госпитале отлёживаться.       Перед глазами плыло. Курама предупреждал, что пока нельзя отдавать слишком много чакры за раз, можно заработать серьёзное истощение. Не то чтобы предостережения старого лиса имели успех: в конечном итоге его джинчуурики делала так, как считала нужным. Вот и сейчас «победительницу» уносила с поля боя штатная команда ирьёнинов, а «проигравший» рассеянно провожал её взглядом, всё ещё совершенно не понимая, что случилось парой минут ранее. Сдался он из чистых соображений, мол, если б не девчонка, ему бы сильно досталось, но... Боже, как же это было запутанно! Киба раздражённо притопнул: он уже совсем ничего не понимал.       Кто-то разумный уговорил посетителей не тревожить её до следующего дня. Узумаки поморщилась: запах лекарств и дезинфекторов успел уже совсем опротиветь. Она заворочалась в больничной постели, выпутываясь из тяжёлого одеяла; получалось с трудом. Тело ломило, руки слегка подрагивали. Она даже кривовато усмехнулась: яростный воин где-то глубоко в её душе скучал по истощениям, они обычно служили признаком того, что она хорошо постаралась. «Ку, ты же там не бездельничал, да?»       Лис бессовестно дрых — наверняка опять всю ночь латал её связки и сухожилия. Она облегчённо вздохнула и, на сколько хватало кровати, потянулась. Судя по чакре, где-то под дверью уже дежурил Киба, а отвечать на его вопросы никак не хотелось. «Курама, пора выбираться!»       Девочка быстро натянула форму, которую для неё аккуратно сложили на тумбочке, но замешкалась, впопыхах ища сандалии. Окно как вариант для стремительного отступления привлекало больше всего. Больничное — без ручки — оно легко открылось с помощью чакры, правда физические нагрузки после истощения вроде как противопоказаны... — Добе! — пока джинчуурики раздумывала над своим уходом, её так и застали: неряшливо одетую и с одной ногой на подоконнике. — Марш на свою койку! — младший Учиха ураганом ворвался в палату. — Пусти!       Он вцепился и дёрнул за кофту: — Лезь обратно! — Не буду! — Да что ж ты...       Дети всё же ввалились обратно, грохнувшись друг на друга. Блондинка болезненно заохала и схватилась за бок, и Саске испуганно замахал руками, пытаясь помочь ей встать, при этом не причиняя большую боль: — Прости, я не хотел! И вообще, — он насупился и сделал серьёзное лицо, — ты сама туда чуть не выскочила, я тебя спас, между прочим.       Кьюби хоть и спросонья, но не растерялся, пока его джинчуурики откровенно тормозила с ответом: «Корчи милую мордочку и хлопай ресницами». — Теме, я домой хочу, — горестно протянула куноичи. Ну да, как же, кривляния всегда у неё выходили на ура. Чему только не научишься, когда ради всеобщего спокойствия приходится уметь врать как дышать.       Мальчик недовольно сложил руки на груди: — А больница? — Да брось, заживёт как на собаке, ты же меня знаешь.       Пару секунд он напряжённо молчал, что-то тщательно и многократно обдумывая. Решение следовало подогреть. — Ты же можешь помочь мне... «Сейчас начнёт торговаться», — Девятихвостый в предвкушении тёр лапы: интрижки всегда были по его части. Сколько ни приходилось решать внутренние вопросы, биджуу был рад любым новым виткам развития ситуации. За людскими отношениями было страх, как интересно наблюдать!       И вправду, Саске тут же состроил хитрую рожицу: — Может быть и могу... А что мне с этого будет? «Вот!— Кьюби хлопнул в ладоши (в лапы?) и азартно оскалился. — Вот он, настоящий Учиха! Везде ищет выгоду! Этот шкет мне нравится, я дам ему кличку, — зверь мечтательно прикрыл глаза, — мини-Мадара! Ну? Как тебе? Или лучше просто Монстрик?» — Хочешь, раменом угощу? — «Монстрик» отрицательно помотал головой. — Спарринг? Прогулка? Магазины? — Ужин, — нахал самодовольно ухмыльнулся, — и я, так и быть, избавлю тебя от допроса Инудзуки.       Наруко прыснула: — А ты-то откуда знаешь? — Видел, — он загадочно покрутился на месте, не переставая улыбаться, — эта чакра лечила тебя в Стране Волн. Я вчера специально шаринганом сквозь дым глядел. Какаши-сенсей, я думаю, тоже. Так что я сам всем всё растолкую. Я сегодня добрый. В семь вечера у тебя. — Есть, капитан! Я могу идти? — девочка весело отсалютовала, продолжая хихикать, пока Лис в подсознании громко и без стеснения разорялся про её манеры.       Учиха отмахнулся: — Валяй. Но учти, — он пригрозил пальцем, — заварную лапшу я не потерплю. — Принято!       Узумаки в один шаг преодолела расстояние до стены и так же ловко шмыгнула в злосчастное окно, благодаря сенсорике биджуу, заведомо готовясь к сюрпризу в виде лишнего человека. Пускай Саске сам с ним разбирается. Брюнет же цокнул языком: на кой чёрт укладывать больного в госпиталь да ещё и, дай Ками, лечить, если он так и продолжает скакать по крышам? Никакого толку. Зато — он довольно зажмурился — его ждёт отличный вечер в отличной компании. Единственным минусом было присутствие сенсея, но ведь он сам ему предложил такой эксперимент, ещё даже не зная, выгорит ли дело, теперь уже поздно отнекиваться. «Какаши так Какаши, бог с ним, главное, чтоб не мешал», — с такими мыслями он кивнул себе и спокойно вышел за дверь. Оставалось ждать.