Чтобы ни о чём не жалеть

      Печать почти снята. — Эй, малявка, долго ещё? — Лис переминался на лапах, недоверчиво поглядывая на джинчуурики. — Подожди, — отмахнулась девушка, поправляя одежду, — я ведь не могу предстать в таком виде. Что он подумает?       Кьюби заинтересованно рыкнул: — Кто «он»? — Папа, — односложно ответила она, подходя ближе к клетке и позволяя волне чакры поднять её к своеобразной замочной скважине.       Чьё-то навязчивое присутствие ощущалось и через стенки подсознания, но, вероятно, ничего опасного, иначе Курама бы тут же сообщил. Биджуу выглядел слегка обеспокоенно, но виду не подавал. Хотелось спросить, просматривал ли он воспоминания, что узнал, что понял, с чем согласен и что отрицает, но Наруко пристыженно помотала головой. По какой-то причине она не могла вспомнить последние минут пятнадцать-двадцать жизни в своём времени, только размытые образы и глухие звуки, и от этого где-то в груди больно щемило. Она определённо упускала что-то важное, потому при взгляде на нового-старого друга лишь виновато поджимала губы, растягивая в вымученной улыбке. — Я видел, — тихое урчание заставило её вскинуть голову, — Занятная история. — И это всё, что ты скажешь по этому поводу? Глупый лис! — Узумаки задохнулась от возмущения и в очередной раз наигранно обиделась. Она попросту не могла долго злиться. Девятихвостый всегда был рядом и бесчисленное количество раз заставлял вставать на ноги, когда всё вокруг рушилось. Когда ирьенины разводили руками, Демон собирал её по кусочкам, связывая чакрой, не давая её слабому сердцу затухнуть. Она жила его чувствами, когда выдержать собственные сил уже не было, и он великодушно позволял питаться своей ненавистью, без труда преображая её в заботу и желание защитить. Девушка была бесконечно благодарна, и Кьюби прекрасно знал это и без неё. — Как собираешься открыть её? — конечно, он всё ещё насторожен. Тысячелетняя душа не может беспрекословно принять незнакомого человека, пускай даже он и старался войти в её положение. Для восстановления связи потребуется время, которого, как она боялась, у неё решительно не было. Несчастных два-три года до начала войны. Что, если её перемещение слишком изменило ход времени? Что, если Тоби-Обито-Мадара ударит раньше? Что, если всё пойдёт под откос? Слишком много условий чтобы тратить драгоценные минуты попусту. — Проще простого, — отозвалась блондинка и резко одёрнула бумажный листок.       Руку привычно накрыла чужая, такая тёплая и широкая ладонь. В синих глазах отразилось удивление. Снежно-белый плащ взметнулся, хотя воздух, казалось, застыл. Четвёртый Хокаге явился во всей красе, не хватало разве что шляпы. Мужчина явно ожидал увидеть что-то совершенно другое, никак не взрослую куноичи, потому её появление застало его врасплох. Он замер с неестественно ровной спиной и холодным прищуром, но по мере узнавания его лицо постепенно смягчалось. Ну конечно, те же полосочки на щеках, те же огромные голубые глаза и взъерошенные светлые волосы — кто ещё это мог быть? — Ты так похожа на мать, — спустя пару секунд протянул он, завороженно разглядывая девушку. — А все твердят, что на тебя, — еле слышно отозвалась она, не в силах отвести взгляд. Робкая улыбка, уголок губ дёрнулся, поле зрения застелила пелена слёз. Она лгала себе когда думала что готова. Его сосредоточенное лицо вызывало смутные картинки в памяти, будто она уже видела его раньше, но ухватиться за мысль ей не удалось.       Минато приглашающим жестом развёл руки, принимая дочь в объятия: — Расскажи, что случилось.       Она спрятала лицо в складках его плаща: — Ну если вкратце... Это... сложно объяснить. Видишь ли, — блондинка подняла голову, доверительно зашептав, — я старше, чем должна быть. Я из будущего.       Намиказе кивнул, поглаживая её по спине: — Да-да, из будущего, я понял. Погоди, что? — он слегка отстранился, прочищая горло. Он опустил подробности в самом начале встречи: внутренние часы отсчитали тринадцать лет со дня наложения печати, но она уже определённо достигла гражданского совершеннолетия.       Просящая мордочка, совсем как у Кушины при виде сладкого данго: — Долгая история. Может, ты снимешь Печать Восьми Треграмм? Мне очень нужна помощь Курамы.       Хокаге нахмурился, покосившись на Кьюби: — Не объяснишь, что произошло? — Не имеет значения, правда, — девушка вздохнула и улыбнулась как можно шире, — Просто сними её, пожалуйста. — Не могу я, — ворчливо протянул тот, осмотрев старую бумажку. — Чакры слишком мало. Но я могу показать тебе как это сделать.       Наруко счастливо хлопнула в ладоши. Отец всегда остаётся отцом, пасовать перед трудностями не в стиле Жёлтой Молнии Конохи. Беззаботный на вид, в гневе порой был страшнее жены; по рассказам Шикаку, их партии в шоги затягивались на несколько часов. По байкам Третьего, один из лучших шиноби поколения. Он оглянулся по сторонам в поисках чего-то подходящего для своей затеи. — Что ты ищешь? — Был у Иноичи такой прибор, с помощью которого можно легко передать собственные мысли, — мужчина задумчиво потёр подбородок.       Джинчуурики поджала губы, тихо чертыхнувшись. Прибор для передачи мыслей? Да они на поле боя через него указания из штаба получали! Вот ведь открытие: эта рухлядь, как оказалось, Четвёртого помнит! Ну надо же, спустя столько времени узнать! А ведь была бы современная аппаратура, быть может, всё пошло бы по-другому... — Ты можешь просто прикоснуться. Это легко, — Наруко дотронулась до его руки, разом впитывая информацию. Благодаря годам работы с клонами, перерабатывать такой большой поток данных проблемой не было. Вообще, она считала Теневое Клонирование одной из полезнейших техник в своём арсенале: сбор опыта, рабочая сила, масса, способная задавить количеством или попросту напугать, а уж в процессе обучения они были просто незаменимы.       Блондин смотрел на чадо с нескрываемой гордостью и толикой смятения: что-то было не так в этом взрослом ребёнке, но это что-то упорно ускользало от пытливых глаз бывшего главы деревни. Их с Кушиной дочь выросла находчивой, предусмотрительной, осторожной... Но Минато сомневался, что это именно те качества, которые привил ей Сарутоби. Дитя Хокаге по всем статьям должно было беззаботно провести детство, самоуверенно и легко овладевать вниманием окружающих, жить на широкую ногу, быть лучшим во всём... Выполнил ли Хирузен своё обещание? О девушке явно заботились, но то, с каким упорством юная особа хлопотала вокруг печати, навевало задумчивость. Человек, всецело опекаемый деревней, не знающий страха и бед, более того, не испытывающий болезненно-сильного одиночества, не полезет в клетку к опаснейшему существу из ныне существующих. Но к собственному удивлению, Девятихвостый Демон-Лис в компании своей джинчуурики смотрелся как нельзя органично. То, как они взаимодействовали, выдавало нешуточную степень доверия, пускай Кьюби и пытался держаться снисходительно-равнодушно. — Наруко, — позвал он, отгоняя невесёлые размышления, — где ты живёшь? — она слишком искренняя, чтобы врать, она даже не задумается о такой возможности. — Ха? Ну пока-что я обитаю в общежитии, но в скором времени хочу выкупить свою квартиру. А что? — Нет-нет, — мужчина сложил руки на груди, — ничего. — Он завещал крошечному истошно пищащему младенцу большой дом, полный красивых вещей и замечательных людей. Сад камней, так любимый Кушиной, пруд с кристально чистой водой... Кому досталось всё это? — В чьей ты команде? — Какаши, — на этом она хмыкнула, отвлекаясь от освобождения биджуу. — Не удивлюсь, если он и сейчас где-то поблизости. Конечно, с собой из моего времени он пока никак не сравнится, но сегодня он вёл себя странно. Главное, чтобы раньше времени не сунулся в эту заварушку, с него станется всё перекрутить. — Голос блондинки звучал раздражённо, но Хокаге наконец вздохнул с облегчением. Парнишка наверняка винил себя. Не лучший способ заручиться преданностью, но наверняка поэтому он будет стараться помочь по мере сил и возможностей. Минато надеялся, но волнения это не уменьшало. Хоть по нему и не видно, Хатаке всегда был категоричен. Или белый, или чёрный, или добрый, или плохой. Если он вознамерится принять участие, отговорить его будет невозможно, если решит не вмешиваться, лучше не лезть. Это может сыграть на руку, а может только всё спутать, но такой уж Копирующий Ниндзя.       Намиказе пожал плечами: — В общем, скучать тебе не придётся, — он подошёл к ней, привычным жестом почесав затылок. — А мне пора, — он взял руку девушки в свою. — Как? Уже? — Наруко погрустнела, сжимая тонкие пальцы в кулак. — Тогда... Тогда передай остальным, что я справлюсь, я не подведу! — она крепко-накрепко вцепилась в его ладонь, на её лице промелькнула минутная беспомощность, как когда из-под ног выбивают опору.       Он улыбнулся: — Всё, что дорого, всегда будет с тобой, — блондин указал пальцем в районе груди, — в твоём сердце. Дорогая, мы с мамой так гордимся тобой, — прошептав, он наклонился и поцеловал её в лоб. — Мы будем верить.       Он не спрашивал, что за игры со временем, не спрашивал, отчего изящные руки испещрены зажившими царапинами, хотя знал, что они наверняка раньше были глубокими шрамами — хвостатый лечил джинчуурики как мог; вопрос о войне повис в воздухе. Мужчина определённо послушал бы, откуда взялось навязчивое желание выпустить Кьюби, и уж точно узнал бы, как Демона-Лиса уговорили довериться человеку. Он хотел понять, что породило в глубине юной души подобную решительную смелость, граничащую с отчаянием, но молчал. Сейчас было уже не важно, исполнил ли свой долг Третий, или, возможно, за него это сделал Джирайя-сенсей, важен был только шиноби, стоящий перед ним. Его дочь выросла, и Хокаге не мог не отметить: спасти её ценой своей жизни было самым верным его решением из всех. — Я люблю тебя, — шепчет она на грани слышимости, — вас всех... — Мы будем верить, — повторяет он, тая золотым облаком.       Наблюдавший за этой сценой Девятихвостый глухо заурчал: — Ну теперь-то ты меня освободишь? — Да-да, сейчас, подожди секунду, — Узумаки обессиленно опустила руки, качая головой в попытке смахнуть наваждение. — Пока я могу её только ослабить настолько, чтобы ты получил доступ к моим рецепторам и системе циркуляции чакры. Выйти ты сможешь, когда мы получим ключ. — Она окончательно оправилась от встречи, вновь завозившись вокруг своего биджуу. Тот предпочёл не заметить обеспокоенного выражения лица и мелкого подрагивания рук: ребёнку нужно учиться справляться с подобными ситуациями, в мире шиноби они неизбежны. — Что будешь делать, если я попытаюсь вырваться? — Лису важен был её ответ. От слов малявки напрямую зависели его дальнейшие действия. Сама того не осознавая, сейчас она определит своё место в его жизни, и если выбранное ею ему не понравится, то так тому и быть.       Она лишь задрала кофту и приложила ладонь к печати: — Ничего, — Наруко усмехнулась. — Я доверяю тебе, Курама.       Потоки чакры, холодной небесно-голубой и бурлящей огненно-рыжей, соединились в один, переплетаясь между собой. Кьюби замер на месте, и, кажется, забыл как дышать. Он слышал о слиянии чакры, но ни разу не видел — прошлым джинчуурики было не до этого. Только спустя мгновение рыжие уши дёрнулись, а узкие зрачки приковались к тонкой фигурке девушки. Узумаки Наруко. Она снова его удивляет — хвостатый мог ожидать чего угодно, но никак не такого признания. Интересно, сложно ли было ему в её времени, когда они только начинали общаться? Наверняка на то, чтобы привыкнуть ко внезапным откровениям и бездумным порывам девчонки, потребовалось немало времени. Прийдётся мириться с неугомонной букашкой. — Что-то не так, — вышеупомянутая вздрогнула. — Скажи, снаружи есть кто-то?       Девятихвостый оскалился: — Хатаке.       Она цокнула языком: — Ну вот что за привычка вламываться без спросу? Кажется, каким был, таким и остался! — испуская флюиды раздражения, выдала девушка и с хлопком растаяла.       В реальности же сидящая на кровати джинчуурики резко распахнула глаза и уставилась на джонина: — Чем могу помочь?       Пепельноволосый придирчиво осмотрел ученицу. Секунду назад её тело было объято ни с того ни с сего появившейся рыжей чакрой. Сомнений не оставалось, но то, с каким спокойствием она восприняла контролирующую печать, не могло не насторожить. «Наруко очень странно ведёт себя сегодня,» — думалось ему, пока он незаметно — он считал — убирал кунай в подсумок. С девочкой сейчас нужно быть предельно осторожным, неизвестно, что повлияло на подобные изменения. В том, что это именно изменения, а не череда случайных событий, он почему-то был твёрдо уверен. Шаринган Какаши привык доверять интуиции, которая буквально вопила о неправильности происходящего. — Наруко-чан, ты случайно ничего не хочешь мне рассказать? — Ха-а? — она призадумалась, а спустя мгновение в комнате будто стало холоднее. — Разве только выразить свою глубокую степень недовольства, Какаши-сан. Вы знаете, который час? — Эм-м... — он отступил на шаг. Действительно, может, не стоило так горячиться? Надуманные опасения? Но ведь... Он сам видел. Видел, как несчастный листок бумаги, который он прикрепил ей на лоб — согласно инструкции, одна из точек, где чакроканалы проходят максимально близко к коже, что, соответственно, упрощает манипуляции с энергией — под воздействием огненной массы сгорела дотла в считаные секунды. Видел лёд в обычно тёплых смеющихся глазах и не мог понять: что произошло? — Если это всё, вы свободны, — отстранённо выдала Узумаки. — Что, прости? — Живо вон из моего дома, — нарочито вежливо произнесла девочка, добавив: — У вас десять секунд, даттебаё.       Шиноби уже и сам искал предлог убраться из незатейливых апартаментов. Осознанно или нет, ребёнок высвободил свою Ки — порывы Девятихвостого ощущаются совершенно по-другому — и Какаши мог поклясться: тринадцатилетний генин по определению не мог испускать такую сильную жажду смерти. Лучшим, что он мог сделать, было отступить и проанализировать ситуацию. И он не стал заставлять её ждать.