Чтобы ни о чём не жалеть

POV Naruko       Темнота. Густая, чёрная темнота вокруг. Я ослепла? Что со мной? Почему так больно? В голове пусто и бесшумно — Курама спит? Я не слышала даже его дыхания. Я так не играю, паразит... Что, Джуби меня дери, произошло? Папа... Переместил меня в прошлое?       По глазам ударил яркий свет. Тёплый, почти горячий луч щекотал нос, приятно грел лоб и щипал сухие губы. Давно не видела солнца — на небе всегда была только луна, при взгляде на которую взор мутнеет и кружится голова. Сероватые клетки на белом фоне, такие ровные и смешные, одинаковые, в какую комнату ни зайди. Потолок. С поздней ночи перестроиться на середину дня было довольно трудно, тишина гудела, шипела, резала слух пением птиц, в другое время показавшимся бы весьма приятным. Будильник отстучал два и тихо беспомощно пискнул.       Я обнаружила себя на полу. Добротном дощатом полу — я не знаю, сколько я так пролежала. Тело ломило и вело, о том, чтобы встать, не могло быть и речи — мне бы голову повернуть для начала. Не двигались даже пальцы. Я беспомощно поджала губы и подняла глаза обратно наверх, чтобы пара солёных капель остались там же, где появились. Трюк не удался, и слёзы прошлись холодными дорожками по щеке. Странно, я даже не поняла, отчего плачу, но остановиться не выходило. Оставалось прикрыть глаза.       Бесконечность спустя я с трудом села. Моя комната в общежитии шиноби. Как сомнамбула, поднялась и, шатаясь на ходу, побрела к противоположной стене. Календарь и зеркало — вот весь декор. Число было обведено красным маркером. Предыдущие зачёркнуты чёрным. Я молодец, что отмечала это — никогда не ловила себя на подобной мысли. Рядом красовалась надпись «тренировка» и рожица Хатаке. Отстранённо подумала: интересно, как он там? И как он здесь? Такой же? Может, моё появление что-то поменяло?       Взгляд мазнул по зеркалу. Сначала я не поняла, в чём дело, затем с лёгким удивлением обнаружила себя, как бы это странно ни звучало. Мне всё ещё двадцать. Ну в целом, почти двадцать. Девятнадцать с половинкой. Или с четвертью? Всё так сложно... Два года я провела на горе Миобоку, но там время течёт как два жабьих года на один человеческий. Значит, четыре. И год с Извращенцем по миру болталась. Пять, значит. Тринадцать и пять, и полтора на войне... В общем, да, девятнадцать с половиной. Всё равно всем говорю, что двадцать, половинка не считается... Меня снова занесло. Как же проблематично — Шикамару всегда жаловался, что я не умею правильно фокусироваться.       Устало вздохнув, стянула с себя пропитанную кровью повязку и потом спортивную кофту. Сбросила подсумок. Снова заглянула в зеркало. Багровый след тянулся от виска по всей правой скуле. Снова судорожно вздохнула. Прийдётся идти в душ, а душ горячей водой никогда не отличался. Холодная поможет вернуть рассудок. И успокоиться. И смыть с тела кровь.       Было как всегда. Ледяная кафельная стена, ледяной пол, ледяные капли воды. Стекая, они умывали грязь, но не физическую боль. В голове роились мысли, гулко стучась о стенки сознания: «Почему? Что теперь? Что мне делать?» Было ещё что-то глубоко в груди, так далеко, что достать до него никак не получалось, только уцепиться за странное чувство пустоты. Чего-то не хватало. Что-то важное пропало, но я просто не могла вспомнить, что именно.       Конечно, я умела перевязывать раны. Другое дело, что эти знания не применяла совсем: зачем, если Ку и так всё залечит? В этот раз было по-другому. Дозваться биджуу не получалось, я снова была на грани сознания, когда наконец откопала аптечку под старой кроватью. Пришлось сесть — ещё пара сотен ударов секундной стрелки, и все бинты, которые нашлись в жестяной коробке, косо наложены на рваные раны. Ничего смертельного, я столько с этим провозилась, что, будь они жизненно опасными, я бы уже давно истекла кровью. Вот заражение — другой вопрос. Стерильной марли едва хватило. И слава Ками.       Возрастная печать — несложная шутка. Точнее, это попросту усложнённая версия Хенгё. Перед исполнением я внимательно всмотрелась в восьмигранную вязь на животе. Нахмурилась: рисунок не был похож на тот, что я привыкла видеть — со спиралью внутри, я обычно прикладывала к ней пальцы, чтобы открыть печать и выпустить Ку. Курама... по-прежнему не отвечал, мой мохнатый друг, даттебаё, прекрасно делал вид, что не слышит, Мадару ему в печёнку.       В шкафу нашёлся только камуфляж «вырви глаз», или, как я ещё его называю, «не дай Ками меня не заметят». Яркий, почти неоново-оранжевый. Я невольно скривилась: я старалась выбирать приглушённые, но глубокие цвета, больше напоминавшие оттенком шерсть моего биджуу. Теперь же прийдётся ходить в этом, конспирация — наше всё. Есть не хотелось. Не хотелось вообще ничего.       Старый и большой багряно-красный костюм был заботливо сложен на антресоль вместе с подсумком и протектором. Пальцы в последний раз пробежались по резьблёной отметке «Коноха», в последний раз любовно прошлись по рукоятям верных кунаев, до белых костяшек сжали рваную ткань. До лучших времён. До времени, когда я смогу вновь позволить прошлому напомнить о себе, и приму его без этой боли. А пока... Кое-как приведя длинные спутанные волосы в порядок — было, подрезала их до лопаток, времени ухаживать за копной сена в пылу войны никак не находилось — я медленно вышла. Спешить всё равно некуда, Какаши сам, наверное, только пришёл. Ну а если нет — не смогла бы быстрее, даже если бы очень хотела: забинтованные ранения очень легко травмировать резкими движениями. Это как минимум больно, я не мазохист — вру, но ускорять шаг от этого не стану. «Нужно не забыть вытереть с пола кровь, когда вернусь,» — запоздало прозвучало в тяжёлой голове.       По дороге я раздражённо сжимала и разжимала кулаки, ситуация мне порядком не нравилась: я так и не смогла спуститься в подсознание. Завидев вдалеке команду, я натянута привычную маску самоуверенности и веселья. Лучшая тактика, им понадобились годы чтобы научиться видеть сквозь неё. Конечно, я не такой мастер, как Сай, Саске или Итачи, но получалось довольно сносно — всё, от походки до правдоподобной улыбки, всё, кроме глаз. Это самое сложное. Взгляд всегда меня выдаёт. Но это могут заметить лишь те, кто знаком со мной близко-близко, как Саске или Сакура могли. Скажут, бывало, с усталым вздохом: «Хватит уже. Не обязательно давить лыбу в тридцать два — все же свои».       Вспомнишь солнышко, вот и лучик. Те же ребята, те же лица, правда, искажённые гримасами гнева. Опоздала. Они обидятся, но сейчас меня гораздо больше волновал капитан нашей горе-команды. Идти было трудно и немного неприятно, но кому, если не мне быть в этом мастером? Тут важно уже другое: он всегда умел замечать мелкие детали. Можно контролировать ходьбу, поворот головы, но не мелкое подрагивание рук или слишком напряжённый позвоночник. — Наруко! — Узумаки! — Причина? — холодно отчеканил пепельноволосый. Он стоял, в любимой манере сложив руки, и выглядел строгим. Пытался выглядеть строгим. И у него почти вышло — вышло бы, если бы я не валилась с ног от усталости. — Чего? — я не поняла. Искренне, просто не поняла, не до конца расслышала вопрос — он слишком подозрительно смотрел куда-то мне в шею. Только бы не увидел повязки. — Причина твоего опоздания? — прошипел Какаши так, будто я покрыла его трёхэтажной конструкцией, оскорбив до глубины души. — А-а, это... — я почесала затылок и странно на него покосилась. Ничего лучше на ум не приходило, а сердитый взгляд разве что смешил, на задворках сознания. — Я... Заблудилась на дороге жизни.       Глядя, как меняется его выражение лица, я мысленно хмыкнула. Конечно, я ведь не ожидала увидеть его? Как будто он был бы здесь... Какаши-сенсей всегда был источником спокойствия: всегда, неизменно рядом. Не лучший учитель, не лучший наставник, даже не друг — он просто был, и от этого на душе почему-то ставало ощутимо легче. — Гм-м, — прохрипел Хатаке, не найдя ответного аргумента, и решил замять неловкую ситуацию, похлопав рядом с собой по земле. — Продолжим тренировку. Так как часть её ты пропустила, я объясню: мы расширяем чакроканалы.       Я, успев присесть, дёрнулась и закашлялась чтобы скрыть недоумение. Такого не было. Этой тренировки в принципе не было! Тут же с немыслимой скоростью стали выстраиваться цепочки мыслей. Может, я чего-то не помню? Может, это изменения из-за папиных трюков со временем? Может... — Это как? Что, так разве можно? — нужно же поинтересоваться для поддержания репутации. Он умён, был умён, был подозрительным и опасным. Он наверняка заметит, если что-то не так. Сейчас вдвойне: хенгё не скрывает отдельные участки кожи, там, где повреждения тяжелее всего — это сильно замедляет лечение. Я не мазохист.       Джонин явно не горел желанием втолковывать азы по второму разу: — Это достигается путём усиленной концентрации. — Зачем? — Что «зачем»? — невинный вопрос застал шиноби врасплох, и тот сокрушенно покачал головой. — Зачем расширять... Эти, как их? Чакро... — От ширины чакроканалов, — нетерпеливо перебил он, — зависит и твой объём чакры, и то, как ты ей управляешь, — начинает разъяснять мне, как маленькой, со скучающим взглядом. — Ааа... — хмурюсь и киваю с умным видом. Тут моё лицо озаряет широкая улыбка, — Так это же поможет мне стать Хокаге!!!       Он фыркнул, махнув на меня рукой. Кажется, моё нестандартное появление перестало его интересовать, и он переключился на практику. Слава Ками, я уже думала, сейчас скажет что-нибудь — да, это не тот Какаши-сенсей, вот только смотрит он так же пристально, как и раньше, так же шевелит губами под маской, когда бормочет ругательства, и точно так же щурится. — Сложите печать концентрации...       Лицо Хатаке забавно вытянулось — конечно, я ведь «ничего не знаю», он наверняка уже приготовился повторить лекцию и пожурить за невнимательность. Он так укоризненно посмотрел, будто я любимую книгу у него отняла: святое дело — показать превосходство. Зажмурившись и перестав на него реагировать, я попыталась влезть в подсознание ещё раз. Изменённая вязь – верный признак того, что печать Кьюби почему-то закрыта. Значит, нужно во всём разобраться и настроить нам общий доступ, как и было раньше. Мало ли, какая ситуация, поддержка биджу мне необходима. И не просто кого-угодно, а именно Ку. Я, наверное, слишком привязалась ко второму голосу в моей голове. Кажись, это у медиков шизофренией зовётся... End POV Naruko