Бабочка и Уголек

Через несколько часов Жан и Рико вернулись на базу. Мужчина сразу же пропал в коридорах основного корпуса, а девочка побежала к себе, чтобы быстрее увидеться с подругами. Сейчас они жили в одной большой комнате вместе с двумя новичками: Суно и Тан. На месте оказались только новенькие. Суно – девочка лет десяти, с чисто японской внешностью: узкие, миндалевидные глаза голубого цвета, что было редкостью, точеная фигурка и темные волосы, подстриженные под каре. Она была тиха и предельно вежлива, командира ей, правда, пока не назначили, но проблем с этим быть не должно. Тан же была полной противоположностью Суно. В свои четырнадцать лет, она выглядела на все шестнадцать, и наглость ее переходила все рамки. Только со своим наставником, Круло, девочка успокаивалась и выглядела более-менее дружелюбной. «Программирование сделает свое дело», - сказал ей перед заданием Жан, когда Рико ненароком рассказала ему про повадки Тан. Девочка вздохнула, заметив, как Тан пытается раздразнить Суно, и начала разбирать вещи. Надо было успеть впрыгнуть в форму (её ввели недавно, где-то за месяц перед заданием с Нюартом). Штаны из серой грубой ткани не мешали передвижению, темно-зеленая безрукавка обтягивала тело, а на холодную погоду имелись теплые куртки и меховые жилеты. Натянув на ноги тяжелые сапоги и нацепив на запястье специальный прибор, подсчитывающий ее пульс и снимающий остальные показатели, девочка спросила у подруги: - Суно, не знаешь, где девочки? Японка вздрогнула от неожиданности и тихо ответила: - Триэла-сан с Хилшером-сама должны вернуться вечером. У них задание. Жозе-сама и Генриетта-сан на тренировке. А остальные в столовой. - Хм, понятно, - протянула Рико в ответ и, поблагодарив, вышла из комнаты, направившись в главный офис к Жану. Она не знала, зачем понадобилась наставнику, но мужчина сказал, чтобы девочка пришла к нему, как только сменит одежду. На сердце у Рико было ужасно неспокойно, словно так стремительно приближающийся разговор перевернет ее жизнь. Кровь бежала по венам так быстро, что девочке стало жарко, и на щеках выступил румянец. Она хотела увидеть подруг – не вышло, хотела отдохнуть – не вышло. Этот день был явно не её, и сейчас еще это навязчивое липкое волнение. «Это же господин Жан, волноваться не о чем… кроме программирования или смены наставника», - на этой мысли Рико остановилась, чуть не впечатавшись в дверь носом. С этой секунды в ее голове словно запустили запись: «Он откажется от тебя – у тебя отберут это тело». Два шага и снова по кругу. Наконец, когда путь ее закончился, она около минуты без эмоций смотрела в одну точку по середине двери. Рука так и не осмелилась подняться к ручке, но это и не понадобилось – Жан сам вышел из кабинета, при этом, чуть не ударив стоявшую без движения Рико. Мужчина обвел ее долгим взглядом, от которого та съежилась: - Пошли. Жан говорил холодно, по-деловому, словно бы по другому не мог. Он не сомневался в принятом решении и доли секунды, но на сердце, казалось бы, заключенном в непробиваемый панцирь, было неспокойно. Мужчина вновь и вновь возвращался в мыслях к залитому слезами лицу Рико. Он никогда не видел, что бы она плакала. Ни от боли, когда он бил ее, ни от горя, ни от грусти. Иногда, когда он позволял себе мысли о своей подопечной, ему казалось, что ей удалили слезные железы. Жан нашел научный и в теории верный ответ, который оказался на практике ложным. «Неужели она на столько вошла тогда в роль, что даже заплакала?», - думал мужчина, стоя в кабинете перед начальством, что-то ему тогда объясняющем. Вздор – так он обозвал все свои мысли о Рико. В тот момент Жан и принял решение. Он решил увеличить программирование Рико до возможного максимума. «Она не должна приносить проблем». Только сердце жалобно стонало, но так и не смогло пробиться через заслоны разума своего обладателя.