***
В коридоре снова зажегся свет. Намико, Алекс и Бен шумно что-то обсуждая зашли домой. - Бабушка, Мару, вы не представляете, как там было круто! – разнесся звонкий голосок Бена словно колокольчик. Со второго этажа послышались шаги, а потом появилась и сама Мисс Товсон. Женщина только недавно проснулась. Ее волосы были слегка растрёпаны, что еще сильнее одомашнивало ее образ. - Мару наверно все еще лежит в комнате. Я схожу проведаю ее, - сказала Намико. Женщина так спешила, что даже забыла снять свой любимый теплый вязанный шарф, который ей Алекс подарил в прошлом году на их годовщину свадьбы. Тетя быстро пробежалась на второй этаж, зашла в комнату племянницы, но там ее не обнаружив, спустилась вниз. - Mother, where is Mary?* - спросила обеспокоенной Намико. Ее беспокойство выдавал едва трясущийся голос. - I don`t know. She was sleeping at her room, when I came to her,** - ответила бабушка. Возможно женщина так сильно заснула, что приняла сон, в котором она действительно приходила к Мару, за действительность. - Куда она могла деться? Она же не могла сбежать? – ходила из стороны в сторону, разминая кисти рук, по прихожей Намико. - Успокойся, пожалуйста, - тяжело вздохнул Алекс. Он попросил Бена и Мисс Товсон пойти на верх, поиграть, после чего достал из заднего кармана джинсов мобильный телефон и стал что-то быстро искать. - Только не говори, что ты установил ей «Я здесь»?!- возмущенно начала наступать на мужа Намико. - Нет. Я установил «Ты всегда рядом», - спокойно ответил мужчина, - Ты говорила только про одну программу, но не упоминала другие. Причем знаешь, мне было гораздо комфортнее, когда я знал, где находиться твоя обожаемая, - в этот момент Алекс прервался. На лице мужчины появилось сразу несколько противоположных эмоций, что было очень несвойственно для него. - Где она? – с неприкрытым любопытством и волнением, буквально носом залезая в телефон, спросила Намико. На экране мобильно была изображена карта с красной небольшой точкой рядом с которой был написан адрес и ближайшие кафе и магазины. Увидев злополучные буквы и цифры Намико с силой вцепилась в плечо мужа и крупно задрожала то ли от страха, то ли от негодования. Ничего более не говоря женщина быстро надела свои кожаные туфли, в которых несколько минут назад входила в дом, и выбежала на улицу в одном свитере и шарфе. Алекс, чертыхнувшись, быстро схватил пуховик жены и свою куртку, ключи от машины и поспешил за Намико.***
- Папа, не надо. Успокойся, - спокойным тоном говорила Мару. Девушка не первый раз имела дело с алкогольным опьянением. Сначала был брат, теперь отец. Разница была почти что не велика, если не считать того, что Вакатоши можно было ударить, а отца нет. - А ну молчать! – рявкнул Ивао, - Будешь мне тут еще пищать, вабья. Надо было еще после смерти Айо отдать тебя твоей непутевой мамаше. - Папа, ты что говоришь? Ты устал. Тебе надо отдохнуть, приди в себя, выспаться, - нервно хихикнула школьница. Она не очень сильно обратила внимания на слова отца, так как знала, что в таком состоянии он скорее-всего говорит полную ерунду. Мару быстро придвинулась к отцу, хотела взять его под плечо, чтобы помочь дойти до его спальни, но Ивао попытался отстраниться от дочери. - Не трогай меня! Выкормиш, если бы не Айо, давно бы в питомник сдал тебя, - мужчина отшатнулся от школьницы и, не удержавшись на ногах, упал на стул, схватившись вовремя за край стола. -О, Айо. Моя Айо, - запричитал отец, растирая руками лицо, - зачем же ты меня оставила? Лучше бы с собой тогда забрала. - Папа, тебе нужно лечь спать, - все никак не унималась Мару. Девушка схватила мужчину за руку и потащила на себя, чтобы приподнять, но отец стал сопротивляться и выворачиваться, как уж. - Я сказал не трогай меня! – рявкнул Ивао и уже замахнулся, чтобы ударить дочь, но его руку вовремя перехватил Ушиджима. По парню было видно, что он испытывает самый настоящий животный страх перед отчимом. Такого Мару еще никогда не видела. Вакатоши еле стоял, его руки изредка подрагивали, а сам он лишний раз боялся посмотреть Ивао в глаза, но это не помешало ему остановить удар отца. - Все лезешь и лезешь, нахал, - отчим схватил другой рукой Вакатоши за шею и со всей силы швырнул его, как последнего дворового котенка на пол. Парень чудом не ударился головой о стоявший рядом комод. Мару и Арису вместе в ужасе вскрикнули. Мачеха тут же подбежала к сыну и стала осматривать его, надеясь, что он нигде сильно не ударился. Вдруг за входной дверью послышался какой-то шум, и на пороге появился Алекс и Намико. Тетя была очень встревожена. От переживаний у нее даже были сломаны ногти на правой руке. Женщина, не обращая ни на кого внимания мигом подбежала к Мару и крепко ее обняла. - Вы гляньте кто приперся? Шлюха подзаборная, ух. Похоже вся ваша семейка в сборе. Ну, где же шампанское?! Давайте отметим это радостное событие! – загорланил Ивао. - Иди проспись сначала, - схватил мужчину за ворот рубашки Алекс. Товсон уже готов был ударить отца Мару, но внутренняя сдержанность, вырабатываемая многими годами усердных тренировок, не давала ему этого сделать. Единственное, что смог сделать Алекс, толкнуть в сторону спальни Ивао. Мужчина пошатнулся, сделал несколько шагов назад и оперся о ближайшую стену, растянувшись в противно-пьяной улыбке. - Не надо! Не трогайте его, - выпуталась из объятий тети Мару. - Слышишь, что дочь твоей благоверной говорит? Не трогай меня, а то, ведь потом еще и проблемы могут быть. Напал на гражданского. Ух, что же за это будет– наивно сказал Ивао. Он буквально издевался над Алексом, зная, что тот не посмеет его ударить. - Папа, прекрати, пожалуйста, - взмолилась Кагеяма. Девушка уже не знала, что ей сделать, чтобы отец перестал буянить. Ей становилось страшно и некомфортно. Она хотела вернуться обратно домой. Мару уже несколько раз пожалела, что решила подарить эти дурацкие подарки. - Что прекратить? Называть твою мать шлюхой? А так как еще ее можно назвать, если она сама лезла в кровать, - усмехнулся отец. - Заткнись, - придавил предплечьем горло мужчины Алекс так, что тот почти не мог двигать головой. Ивао смотрел своими пьяно-шальными глазами прямо на Товсона. - Ну же, ударь меня. Вперед. Ты же этого хотел наверно очень долгое время. Давай, не стесняйся, - похлопал себя по щеке отец. - Пожалуйста прекратите, - еще раз попросила Мару. Её голос предательски дрожал, а к горлу подступал противный нервный комок, который с каждым разом мешал спокойно дышать. Девушка буквально стало ощущать приступ астмы, который у нее никогда не было. Она выдыхала, но никак не могла глупо вдохнуть, чтобы насытиться кислородом. - Мару, уходим! – приказным тоном сказала Намико. Женщина схватила племянницу за кисти и уже хотела повести к машине, но Кагеяма резко отдернув руку, отошла на несколько шагов. - Я никуда не поеду, - панически замотала головой школьница. - Видишь, она тебя уже боится, не доверя…, - хрипя от того, что Алекс все сильнее нажимал на горло проговорил Ивао. Остаток последнего слова вообще потонул вместе с остатками его нормального голоса. - Алекс прекратите, пожалуйста, Алекс, - схватила мужчину за руку Мару. Девушка изо всех сил старалась оттащить от отца Товсона, но тот, как удав, охомутавший свою жертву, не двигался с места. На помощь пришел Ушиджима, который пришел в себя после удара. Парень резко схватил Алекса за плечи и потянул на себя. Мужчина от неожиданности отступил на несколько шагов, но тут же попытался сделать выпад вперед, но ему путь перегородила Мару, встав между ним и отцом. - Глупышка, уйди, - сжимая зубы до лязганья, сказал мистер Товсон. - Я думаю ей очень интересно узнать правду, - потрепал дочь по волосам Иваио. - Не смей ничего говорить! – стала приближаться к мужчине Намико. - Что говорить? О чем вы? – растерянно завертела головой Кагеяма. Девушка уже совсем перестала понимать, что происходит. - О том, что ты дочь этой женщины, - небрежно указал пальцем на Намико Иваио. Мару ошарашенно посмотрела на тетю: мертвенно-бледное лицо, испуганные шальные глаза, расширенные черные зрачки, как мячик-попрыгунчик прыгали в глазах. Кагеяма попыталась выдавить из себя хоть слово. Спросить хоть что-то, но у нее не получалось. Язык не слушался, мысли путались, а псевдо астма стала еще сильнее. Теперь к ней добавилась и приближающаяся истерика. - Она залетела тобой еще в 16 лет. Дура, влюбилась в меня, и сама же затащила в кровать, - усмехнулся Ивао. Он медленно, планомерно выговаривал каждое слово. Мару чувствовала, как после каждого услышанного ею слову на ее теле как будто бы появлялись какие-то невесомые порезы, которых не было видно, но боль от которых она испытывала. - Я была всего лишь подростком, а ты гнусно воспользовался моими чувствами, - заорала на Ивао Намико. - Давай только без этих высокопарных слов. Я тебя ни к чему не принуждал. А тем более я не заставлял тебя отказываться от своей же дочери, - оскалился мужчина, - Мару, знаешь во сколько она оценила твою жизнь? – засмеялся в голос мужчина, - В миллион йен и путевку в Америку, кстати, в один конец. - Мару, мне было тогда всего 16, я…, я боялась. Я понимаю, меня это не оправдывает, - женщина стала приближаться к дочери, чтобы попытаться ее обнять, но Мару только дальше отходила, смотря на Намико с глазами полными страха, боли и слез. Она вся дрожала, как маленький бездомный котенок в холодную ветреную пору. - А ты сам не оцениваешь жизни людей вещами? – сделал выпад в сторону отчима Ушиджима, - что ты попросил в замен на отказ от Мару? Джип?! - Смотрите кто у нас тут развязался? Не сам ли «продал» свою сводную сестру за путевку в университет, - усмехнулся Иваио. Мару резко бросила взгляд на Вакатоши. Сколько боли было изображено у нее на лицо. Парень буквально читал в ее глазах: «И ты тоже?». - Да, мне нафиг ваш университет не сдался! – закричал Ушиджима. Парень вытащил из кармана штанов какой-то конверт и резко разорвал его на две части. - Придурок, думаешь, теперь ты чист? – засмеялся Ивао. - Как же ты достал! – не сдержавшись Алекс размахнулся и ударил кулаком в лицо мужчине. Он долго терпел. Он терпел, когда была раскрыта тайна, когда был нарушен уговор, когда его жену обзывали и поливали грязью, но этот смех был последней каплей. Все тормоза резко сломались и их вряд ли можно бы было теперь починить. Чтобы было дальше Мару помнит смутно. Чьи-то крики, отрывки фраз и слов, расплывающиеся и мешающиеся друг с другом лица, приступ астмы и истерики. Девушка как заворожённая, на грани сумасшествия повторяла: «Этого не может быть? Пожалуйста! Прекратите. Прошу. Хватит! Не надо! Пожалуйста. Остановитесь! Хватит! Хватит!». По щекам безостановочно текли слезы. Девушку трясло, как в эпилептическом припадке. Кагеяма схватилась дрожащими руками за волосы и упала на колоне. От бессилия, боли и смеси обилия чувств хотелось выть, сползать по стенам, цепляясь ногтями за обои, срывать их. Хотелось кричать во весь голос, но ни было ни сил, ни голоса. Слишком много. Все слишком, эмоции, чувства, информация. Мозг с этим всем не справляется. Мару стала ощущать, как внутри нее стал извергаться вулкан, который никак не мог иссякнуть. В один момент лавы стало настолько много, что девушка не могла ее сдерживать. Она схватила рукой за сердце и судорожно стала давить на грудную клетку, жадно глотая ртом воздух, которого последнее время так не хватало. Зрачки стали резко то расширяться, то сужаться, как вовремя передозировки наркотиками. - «Больно. Очень…, больно,» - это последнее, что помнила Мару, прежде чем послышался громкий звук разбитого стекла. Все повернули головы на звук и лишь одна Мару чувствовала, что эта разбилась на миллионы осколков не рамка, недавно купленная ее, а ее душа. Рамка и правда упала, с несвойственным ей громким звуком. Её стекло треснуло, и теперь фотография была будто бы разделена на несколько ровных кусков. Каждый, из присутствующих на фотографии, был как будто отделен от другого рвом из осколков. Вдруг по комнате начал разноситься тихий нервный смех. С каждой секундой он все больше нарастал. Мару, встав с колен, прикрывая ладонью рот, истерично смеялась. Это было похоже на сумасшествие. - Мару, - тихо позвала Намико. - Не смей приближаться ко мне! – резко сказала девушка, посмотрев на мать своими шальными, истерическими глазами, в которых, как в сальсе плясали черные, как ночь зрачки. - Мару, успокойся, начал было Вакатоши, сделав нерешительный шаг навстречу сестре. - Рот закрыл, - сквозь зубы процедила девушка, бросив на парня надменный взгляд. Ее улыбка на лице была такой неестественной, но такой пугающей, что Ушиджима никак не мог посмотреть девушке в глаза. - Спасибо, вам все большое, - протянув последнее слово, Кагеяма поклонилась, коснувшись правой рукой земли улыбаясь, - Я теперь хоть знаю сколько стоит моя душонка: миллион йен, дорогой джип и путевка в университет, - проговаривая каждое слово, девушка постоянно смотрела то на отца, то на Намико, то на Ушиджиму. - А теперь, вы, - указала одними глазами на тех, к кому обращалась, - пошли вон. Я видеть вас не хочу! Если вы хоть еще раз появитесь в моей жизни, я подам заявление в полицию. Алекс подошел сзади к жене и обняв ее за плечи, потянул на себя, давая ей понять, что им лучше сейчас же уйти. Мару нужно было дать отдохнуть, обдумать все, обработать и принять новую информацию. На девушку было больно смотреть: заплаканные, но пугающе злые глаза, красный нос, взъерошенные волосы и сильно стиснутые до скрипа зубы. Намико спиной стала отходить к двери, даже ни разу не оборачиваясь назад. Она все смотрела на дочь и не могла ее узнать. Той Мару, которая была буквально полчаса назад не было. Сейчас перед ней стояла девушка похоже лишь внешне на Кагеяму, но ее ожесточенный взгляд, резкие движения, даже поза, были совсем чужими. Намико попыталась протянуть трясущуюся руку к дочери, но ее что-то не давало этого сделать. В итоге она резко отдернула ее и прислонив к лицу, прикусила костяшку указательного пальца. Алекс не мог смотреть на то, что происходило с его женой. Она буквально стала стареть. Под глазами появились «гусиные лапки», а на голове то ли от падающего света, то ли по-настоящему стали проявляться седые волосы. Быстро схватив Намико за руку, и не дав ей даже опомниться, мужчина вылетел из дома, усадил жену в машину и сев за руль, резко ударил педаль в пол. Послышался яростный визг железа, а чуть позже, когда машина уехала, ветер принес противный запах плавленых шин. Бросив зловещий взгляд на оставшихся в гостиной, Мару быстро взбежала к себе в комнату вверх по лестнице. Первым опомнилась Арису. Женщина медленно поднялась на второй этаж и нерешительно, два раза постучала костяшкой указательного пальца в дверь. Ответа не последовала. На свой страх и риск, мачеха решила войти без приглашения. Мару бездвижно стояла у окна и смотрела куда-то вдаль. - Мару, я даже не представляю, насколько тебе, - начала Арису, но тут же была прервана падчерицей. - Трудно? Противно? Обидно? Больно? – спокойно перечисляла школьница, - Конечно вы не представляете, да и вряд ли, когда-то сможете себе такое представить, - небрежно хмыкнув, добавила девушка. - Хотя подождите, - Мару заторможено повернула голову, уставившись, не моргая на Арису, медленно расплываясь в ядовитой улыбке, - вы же, наверно, ничего не знаете о своем сыночке? Как же я могла об этом забыть? – девушка полностью развернулась к собеседнице и стала медленно подходить к ней, - А вы знаете сколько Вакатоши приходил пьяным домой и сколько раз мне приходилось его отпаивать? Вы, хоть можете себе представить, что такое тащить здорового почти в двое тебя тяжелее парня зимой? Вы знаете, что такое жить в каждодневном страхе и молиться лишь о том, чтобы придя домой, в тебе не прилетел стакан или еще что-нибудь похуже? Вы знаете, какого это слышать в свой адрес пошлости, гадости и подколы? - Мару, - дрожащим голосом, бледнее, попыталась выговорить женщина. - Да, нихрена вы не знаете?! Да, вы с отцом просто тупо на нас забили! – закричала Мару, - А вы знаете, что ваш дорогой сынуля пытался меня изнасиловать?! Знаете?! – наступала на мачеху девушка. Она чувствовала, как в груди снова начинает плескаться неистовая лава. - Мару остановись! – гаркнул на сестру Вакатоши. Парень услышав голос сестры, тут же побежал в комнату, - Не смей с мамой так разговаривать! Они ни в чем не виновата, - заслонил собой мать брюнет, - если на кого и надо кричать и, кому действительно стоит все высказать, так это мне. - Хехм, - половиной лица усмехнулась девушка, - Вы гляньте на него. Что, совесть заела? Решил в героя поиграть. Очиститься в глазах своей матери? Так зря, у тебя ничего не получится. Я до конца буду молчать обо все, что у меня накипело в твой адрес. Ты и так все прекрасно знаешь. Теперь, просто живи с этим, - зловеще улыбнулась Кагеяма, оголив верхний ряд зубов. - Прости, нас, - вдруг послышался тихий женский голос из-за спины Ушиджимы. Арису посмотрела расфокусированным взглядом на падчерицу, потом развернулась и, слегка шатаясь, вышла из комнаты. - Сколько же в тебе, - закачал головой Вакатоши. Парень даже не мог подобрать нужное слово, чтобы описать, то, что сейчас происходило с Мару. Он понимал, что все это она делает только из-за боли, но никак не мог оправдать даже этим ее поведение. Вдруг на лестнице послышался какой-то сдавленный стон, а через секунду, что-то резко упала на пол. Ушиджима тут же выглянул из комнаты, чтобы посмотреть, что случилось. Его лицо с обеспокоенного резко изменилось на испуганно, глаза резко раскрылись, а дыхание стало настолько громки, что его слышала даже Мару. То, что увидел парень, просто выбило у него почву из-под ног. Чтобы хоть как-то устоять на ногах, парень ухватился за дверной косяк. На полу в нескольких шагах от лестницы лежала Арису. Она упала лицом на пол и не подавала признаков жизни. Ее поза была настолько неестественно, что показалось, что вовремя падения, женщина что-то себе сломала. Левая рука была заведена за спину, одна нога поджата под себя, а вторая была согнута, чуть упираясь в стену. - Мама! – вскрикнул не своим голосом Ушиджима. Парень в долю секунды подбежал к матери и дрожащими руками попытался до нее дотронуться. Он не понимал, что произошло. Мама явно была жива, но ее дыхание было очень слабым. Парень вытащил из заднего кармана штанов телефон и стал не слушающимися пальцами набирать номер скорой, но у него никак не получалось. Все же справившись со своей задачей, парень стал сбивчиво кричать на оператора. Мару, наблюдавшая за всем этим, испуганно смотрела то на Ушиджиму, то на Арису. Неужели мачехе стало плохо от ее слов. А вдруг она умрет из-за этого? То есть, она, Мару, будет виновата в ее смерти. Девушка сделала шаг назад, зашла в свою комнату и закрыла дверь на ключ. Шагая вперед на ватных ногах, Кагеяма чувствовала, как ее пробирает крупная дрожь. Она не слышала ни мигалок скорой помощи, ни то, как Арису забирали в больницу, ни просьб Ушиджимы взять его с собой. Она просто этого не помнила, зато ярко в ее памяти кружилось слово «Убийца». Девушка упала на колени, в нескольких шагах от рабочего стола и заорала во весь голос, так громко, как только могла. Мару думала, что сорвет голос, но нет. Крик приходил все снова и снова, причем один сильнее и громче другого. Воздуха не хватало, но крик продолжал звучать. Резко вскочив с пола, школьница стала разбрасывать все что лежало на столе, рвать и разрывать тетради с книгами, выкидывать в окно ручки и фломастеры. Потом девушка снова осела на пол и стала кататься по нему давясь криками и слезами, которые без остановки душили ее. На руках и шее уже стали появляться синяки и следы от ногтей. Голос безжалостно начинал хрипеть. Но вдруг все в один миг прекратилось. Крики просто перестали вырываться из груди школьницы, слезы перестали течь, а мысли покинули голову. Полежав какое-то время на холодном полу, Мару приподнялась с него и направилась в ванную. В гостинной уже давно никого не было. Отец сразу же после ее ухода ушел к себе в комнату, и до сих пор спал. Его ничто не разбудило, ни скорая, ни крики дочери. Мару медленно зашла в ванную. Открыла кран с горячей водой и подставила под правую руку под нее. Вена на руке стала немного набухать и проявляться. Открыв один из шкафчиков рядом с зеркалом, девушка достала бритву и аккуратно, надавливая на острие, провела по вене. Кровь свежими струйками побежала вниз по кисти, смешиваясь с водой. В этот момент Кагеяма не чувствовала ни боли, ни страха, ни разочарования. Только облегчение. На лице стала медленно появляться блаженная улыбка. Если сейчас она порежет и вторую вену, то ее уже никто не спасет. Отец не проснется, Ушиджима вернется не скоро, а Арису, о ней девушка старалась думать в самый последний момент. Она слишком устала. Устала от всего этого прогнившего мира, лживых и лицемерных людей и душащих каждый день, как удавка мыслей. Она устала быть куклой в чьих-то руках. Хотя, даже, если ее не станет, ничего же не изменится. Мир не остановится на этом. Рико и Иваизуми продолжат встречать и ходить вместе в школу, Ойкава не бросит волейбол, отец будет все так же работать, а Ушиджима вести аморальный образ жизни. Ничто не поменяется, кроме одного – ее не будет уже. Она никогда больше не сможет прочитать отрывок из своей книги, покачаться на качелях в парке или увидеть снова улыбку Ойкавы. Она больше никогда не сможет заговорить с Рико и никогда больше не будет ничего ощущать. Но этого ли она сейчас действительно хочет? Это ей нужно? Неужели она готова сейчас сдаться после всего, что она испытала? Вдруг Мару перевела взгляд на зеркало, которое было прямо перед ней, но в которое она никак не могла посмотреть. От увиденного ей стала противно. Ей стала плохо не от красных глаз и носа, не от опухших и искусанных куб, а от такого насколько жалко она сейчас выглядела. - Неужели я действительно настолько ничтожна? – девушка внимательно стала рассматривать свое отражение в зеркале. Потом резко отстранилась, выбросив в раковину бритву. Мару ошарашенно посмотрела на свою руку, которая уже была почти вся в крови, а потом резко в зеркало. - Нет! Не дождетесь! Я буду жить только назло вам всем! Буду являться вам на глаза каждый день, чтобы вы помнили все, что сделали, - усмехнулась одной стороной лица Кагеяма. Девушка быстро вышла из ванной, придерживая порезанную руку, оставляя за собой кроваво-красные капли. Зашла на кухню и стала искать аптечку. Достав ее, обработала и перевязала рану. После чего вытерла все капли крови, убралась в комнате, собрав все порванные тетради и книги. Какие могла – склеила, остальные выкинула. - Это далеко не конец. Это мое новое начало, - улыбнулась девушка. За окном уже давно сыпались белые снежные пушистые хлопья, устилая всю землю новым белоснежным покрывалом. На деревьях успокаивающе пели птицы, готовясь ко сну. Ночь медленными, поступательными шагами надвигался на город, окутывая его в свое черное облачение. Стоя у открытого окна в своей комнате, Мару наблюдала за всем этим преображением природы и на ее губах появилась едва заметная легкая улыбка. Вскоре к дому стала подходить знакомая фигура молодого человека. Её девушка ни с чьей бы не перепутала...Конец?