Paradis

Лучи полуденного солнца нещадно палили в плотно зашторенные окна, и тепло от них, казалось, бесформенной вязкой жижей стекало в комнату с обратной стороны занавески. В контрасте с сухим холодным воздухом барахлящего кондиционера кислород в помещении загустевал, в голове гудело, секунды переходили в минуты, и время растягивалось, точно топленая карамель. Брайан глухо откашлялся и, заправив за ухо мертвой соломой поникшие пряди волос, кивнул замершему над фортепиано Стефану. Тот снова принялся наигрывать мелодию, и Молко, закрыв глаза и приподняв голову, продолжил распеваться. − Черт, я так напряжен. Аж пальцы немеют, − пожаловался блондин, как только закончился куплет. Брюнет понимающе опустил взгляд. — Я так надеюсь, что завтрашний концерт пройдет хорошо. Я готов репетировать целый день под палящим солнцем, только бы стать хоть чуточку увереннее в себе. − Не переживай, Стеф. Я думаю, ты отлично играешь, − подбодрил парня Бри, и присел на кресло рядом с инструментом. — Мне кажется, у меня от этой жары даже стенки желудка слиплись. − Прости, чувак. Я не ожидал, что забуду про рис на плите, когда сяду репетировать, − пробубнил Стеф, как бы невзначай похрустев костяшками пальцев. — Кстати, вот и пицца! — Оживился он, и вприпрыжку ринулся к двери. Проводив парня до прихожей безынициативным взглядом, Брайан вдруг осознал, что ему нечем расплатиться за свою половину пиццы: почему-то у Дэвида дома холодильник волшебным образом заполнялся сам собой, а у матери так вообще все само собой готовилось и подогревалось. Оказывается, за это еще и платить надо. Хотя вообще, Дэвиду он уж точно неплохо так платит за проживание в его холостяцкой пещерке, ведь теперь у наставника не только холодильник заполняется по волшебству, но и завтраки сами собой готовятся. И еще будильник ставить не надо. − Ого, ты видел! — Стефан влетает в комнату с огромной коробкой пиццы. Брайан, почувствовав вибрацию от воя стаи голодных волков в желудке, воскликнул: − Блин, ты прав. Пицца реально огромная! − Да какая, мать твою, пицца?! − Парень округлил глаза, на что Брай, немного оторопев, ответил более чем зеркально. — Ты видел этого красавца? Черт, какой он… Горячий! − Какой, мать твою, красавец?! — Молко вылупился на друга с еще большим изумлением и вырвал из его трясущихся рук их теплый обед. − Он так улыбнулся… − пролепетал Стеф, театрально обняв себя руками и глубоко вздохнув, точно влюбленная первоклассница. − Ты бы полегче был, − набивая рот пиццей, ворчал брюнет, на что Стеф только скривился, мол, нашелся мне тут, праведник. — У тебя, между прочим, Мэтт есть. А ты на всяких неудачником прыщавых заглядываешься. − А ты у нас монашка, что ли? — раздраженно протянул парень, отобрав у Молко коробку и принявшись отделять себе свой кусок. — Можно подумать, кроме Дэвида ты бы ни с кем не хотел переспать. От повисшего молчания, казалось, воздух стал еще суше. Стеф замер с набитым ртом, а Брай медленно переваривал сказанное. − Да ну? — Грибы и тесто встали у блондина в горле, словно осколок булыжника, а Брай опустил взгляд на свой кусочек и сделал вид, будто крайне заинтересован причудливой формой съежившегося от жары шампиньончика. — Погоди, ты хочешь сказать, что никогда не представлял себя в постели с другим парнем? − Я не знаю. — Молко в каком-то забвении отколупал несчастный грибочек от теста. — Я и с Дэвидом себя не представлял. Я вообще и подумать не мог, что когда-нибудь дам какому-нибудь мужику себя… − Да брось, вы так здорово смотритесь вместе. − Ага, а кто там неделю назад заливал про то, что он мразь и скотина? − То, что он оказался избранником Самого! Молко в корне поменяло дело, − усмехнулся парень, продолжив жадно поглощать свой обед. Едва прожевав тесто, Стеф добавил: − Да у меня вообще вся жизнь перевернулась к чертовому колесу, когда я узнал, кто там тебя обрабатывает. − Стеф! — Брай подавился, и парень с легким намеком на издевку подмигнул ему. − Представь какого-нибудь симпатичного мужчину рядом с собой в постели, ну, − настаивал блондин, прокручивая у себя в голове всех их общих знакомых и примеряя их к Брайану, словно декорации. Он почему-то подумал о Стиве и удушливо поперхнулся собственным дыханием. Брайан на секунду забыл, как работают его легкие: от одной только мысли, что этот Антонио лапает его, прижимает к кровати, называет сладеньким или… маленьким − что бы то ни было — внутренности съеживались. Хотя никто и не спорит, что он красивый. Брай представил все то же самое, но только с Дэвидом: Дэвид обнимает его, Дэвид целует за ушком, Дэвид заботливо поглаживает по обнаженной спине и говорит, что его мальчик сильно похудел. Слышно, как умиротворенно он дышит… Рука Дэвида скользит к волосам и нежно перебирает непослушные прядки волос на макушке. Дэвид усаживает к себе на колени, придерживает голову за подбородок и просит смотреть ему в глаза. Дэвид расстегивает рубашку… Целует в шею и плавно спускается к ключицам. И ниже. Еще ниже. Дэвид говорит, что любит, когда мальчик придерживает его за волосы. Какая божественная хрипотца в его голосе… − Нет, − опомнился Брай, заметив недоверчивый взгляд своего друга. — Мне не хочется, чтобы меня трогали другие парни. Мне нравится с Дэвидом. Мне приятно, когда он это делает, хотя это всегда очень необычно, потому что раньше мужчин у меня не было. В краешках губ Стефана собралась легкая улыбка. − Да ты втюрился, друг мой. Я думал, он тебя просто совратил, а ты вон как. Каждый раз, когда Стефан начинал комментировать его привязанность и трепет перед их наставником, нервы Брайана сворачивались в маленькие ледяные комочки и, не выдерживая резких перепадов температур, трескались на миллионы микроскопических иголочек, что покалывали в каждой клеточки его тела и вызывали острейшие приступы зуда. Нет, Молко уже и подавно успел свыкнуться с неисчерпаемым запасом хорошо отрепетированных подколов со стороны Стефана, и даже осознание того, что теперь в его собственных сексуальных фантазиях фундамент партнера закладывается не только от женских сисек, не вызывало желание повеситься на огуречном кусте — дело было в другом: его выворачивало, когда кто-либо взрыхлял и без того не самую прочную почву его личной жизни, а уж тем более, когда отношения завязались с таким вот… неординарным парнем. Подумать только, их мистер Боуи. Индюк и бесчувственная скотина. Тискает его в постели и учит нежно принимать в ротик. Брайан, на месте Стефа, наверное, держался бы от себя на десять — а то и на двадцать — пушечных выстрелов подальше. — В таком случае, тебе ни в коем случае нельзя завалить концерт, — с улыбкой заключил Стеф, доедая последний кусочек пиццы и наблюдая за тем, как у Брайа, точно у какой-то медузы, лицо переливается всеми оттенками тошнильного. — Ага, — отозвался Брай, лихорадочно пытаясь найти, обо что бы ему вытереть руки. — Все бы хорошо, вот только у моего голоса свои погодные условия, гимн, армия и часовые пояса. — Послушай, приятель, ты раскачиваешь волны. Если Дэвид разглядел в тебе какие-то уникальные вокальные данные, значит, на текущий период твой голос — это твои соль, хлеб и масло. Ты представь, если шахтеру отрубить руки, футболисту — ноги, а парфюмеру — нос. — Послушай, он выбрал меня, потому что я более-менее умел тянуть гласные. Кто ж знал, что Том подведет. А так я играю хорошо. — Нет, это ты послушай, — возмутился Стеф. — Многих можно научить тыкать на клавиши и брынчать на гитаре — был бы интерес. Но петь дано не каждому. Я вот, честно признаться, даже немного завидую тебе. Ты можешь стать отличным певцом, если захочешь. Ты должен беречь свой голос, словно трехсотлетний раритетный парик английского принца в музее мадам Бубо. Пей какие-нибудь травы, ходи в баню, бросай дымить и пить без повода. Ей богу, береги то, что всевышний в тебя заложил, если не хочешь быть безногим футболистом или безруким поваром. А про какую-то уникальную фауну своего горла будешь рассказывать, когда прославишься. — Черт, я как-то не думал об этом, — тускло протянул Брай, вспомнив, как Дэвид распереживался, когда его мальчик начал подкашливать. — Кстати, а Дэвид умеет петь? — Парень поднялся с пола с пустой коробкой в руках, намереваясь, видимо, прогуляться до мусорки. — Почему-то никогда не слышал. — Еще как, — со вздохом отозвался брюнет и подпер голову ладонью. — Ты бы слышал, как он искусно жонглирует интонацией, и какие безумные штуки выделывают его голосовые связки. — Ну да, я слышал… Уж орать и возмущаться он умеет искусно, небо не даст соврать. Брайан рассмеялся, поднявшись с кресла и последовав за Стефаном на кухню. Почему-то от всех этих нравоучений ему захотелось сделать себе горячий чай с лимоном. — Не знаю, мне кажется, ты преувеличиваешь. Он не кричит, а просто повышает голос. — Брайан утопил дольку душистого лимончика в чае и отпил глоток, пока Стеф рылся в холодильнике и искал себе газировку. Он вынырнул из-за дверцы и предложил: — Слушай, я могу спросить у Мэтти, что он может посоветовать принимать во благо твоих сейсмологически активных голосовых связок. — Погоди, он же не по этой части, — оторопел Молко, и тут же встретил хмурый взгляд друга. — Погоди, ты что, думаешь, они там шесть лет одно только строение сердца изучают в своем университете?

***

Восемь вечера. Молко успел сгонять домой за деньгами. Он стоит посреди супермаркета и щурится, пытаясь разобрать убийственно расплывчатый почерк Мэтта на крохотной бумажке. — Чертовы врачи! Это что, атрофия какая-то?

***

Просачиваясь сквозь густую толпу недовольных бабулек, парень, наконец, подбирается к огромной полке с молоком разной степени жирности и калорийности. К слову, Брайан редко обращал внимание на марку или размер коровы на упаковке, когда покупал что-нибудь домой, поэтому следующей невыполнимой миссией было понять, как должна, по мнению Мэтта, выглядеть та самая пачка молока, которую он смешает с имбирем, а затем поставит свой голос на предохранитель до завтрашнего выступления. Брайан снова прищурился на бумажку и негромко матернулся. — Надо же, Молко, — торжественно выдал чей-то голос за спиной у нависшего над отсеком с фруктами парня. Брай обернулся и, будто бы по щелчку, скривился. Том мог бы осветить своим нахальством добрую половину трехэтажного помещения. — Готовишься к выступлению, я смотрю, — бормотал он, как бы ненавязчиво запустив ладонь в тележку брюнета и вытащив оттуда имбирь. — Прям старые бабушкины рецепты во всей красе. — Что тебе нужно от меня? — с долей усталости и раздражения в тоне протянул Молко. У него было очень плохое предчувствие: Том был без тележки и без покупок — будто бы специально выследил его и зашел с целью позлорадствовать. — Да ничего, — с улыбкой ответил он и пожал плечами. — Кстати, знаешь, когда будешь делать фруктовый морс, не забудь добавить туда мышьяк. Говорят, очень помогает в карьере. Прославишься. — И как это я жил без твоих советов? — процедил Брай и выхватил у парня из рук свой имбирь. — Ну, а что, разве нет? Рожа-то твоя уж точно будет мелькать во всех утренних газетах после этого. — Он усмехнулся и, дав Молко еще лишнюю секунду полюбоваться своей нахальной улыбочкой, направился к выходу — при этом не забыв как бы невзначай пихнуть своего оппонента в бок. Брайан еще несколько томительных секунд смотрел Тому вслед. Без каких-то объективных причин все его тело покрылось мурашками.

***

Небо уже понемногу затягивалось крохотными бледными звездами, когда Брай, наконец, соизволил заявиться на порог дома — не своего, но, насколько он знал, дом — это то место, где тебя всегда ждут. Дверь была не заперта, поэтому парень бесшумно проскользнул в прихожую, а затем, с очередным еле слышным матерком перешагнув через оторопевшего Патрика, шустро последовал на кухню. Как только пакеты оказались на столе, парень снова нырнул в бумажку. Дэвид реагировал на каждый шорох, но усталость не позволяла ему сразу подняться с дивана: над парнем, как ни странно, тоже весь день нависала зловещая аура, и по нервам его словно пускали электрический ток. Вот она — та самая грань в деловых отношениях, которую они с Брайаном перешли: теперь больше всего Боуи боялся не за успех предстоящего выступления в целом, а за вокал своего мальчика. Ему не хотелось и думать о том, что он его подведет, но кто может гарантировать? Черт, нужно успокоиться. Нужно расслабиться и сделать вид, что он абсолютно уверен в своем любимом ученике. Только вот как? Что, похвалить его? Парень поднялся и последовал на кухню. Он застал Брайана со стаканом какой-то мутной жижи и маленькой бумажкой в руке. Молко заметил наставника и почему-то вздрогнул. — Что случилось, Бри? — У Боуи сердце провалилось под ребра. Он что, заболел? Потерял голос? Охрип? Что? Вся жизнь проецировалась перед глазами барахлящей мутно-красной лентой. — Ничего… — Брай слегка улыбнулся, и Дэвид выдохнул все свое напряжение: голос парня был в норме. — Мне показалось, ты чем-то расстроен… — Да нет, просто… — Дэвид прошелся к столу и окинул взглядом огромную пирамиду фруктов и трав. — Зачем тебе это все? — Я решил, что мне нужна профилактика. Когда я много репетирую, я начинаю хрипнуть. Мы сегодня прогоняли материал с другом, и поэтому я немного переживаю… — Господи. — Боуи чувствовал, будто с каждым произнесенным словом любовника вся накопившаяся за день тревога вспенивалась и щекотала его где-то в районе желудка. Он отобрал у Брайана кружку и сгреб его в свои объятия. — Глупый, я ведь уже несколько недель покупаю тебе ромашковый чай. Брайан все еще держал в руках бумажку и, похоже, это одно из тех «средств», что он так и не смог разобрать ввиду безбожно корявого почерка Мэтта. Дэв, будто читая его мысли, незаметно выхватил эти хитроумные рукописи у брюнета из рук и пробежал написанное глазами — Брайан, впрочем, не особо переживал по этому поводу: мало ли, кто ему это дал. — Ничего не понимаю, — тихо прокомментировал Дэвид, выпустив Молко из объятий. Тот скрестил руки и одобрительно закивал: — Ага, еле разобрал. — Я не об этом. — Взгляд Боуи намертво впился в брюнета. Он зажал бумажку между пальцами и приподнял ее на уровне своих глаз, так и продолжая пилить Брайана. — Это почерк моего бывшего парня. Брайан отвел взгляд, пытаясь отыскать в своей черепушке какое-нибудь наиболее адекватное объяснение, но «эй, а мы с Мэтти тебе кости моем» звучало как-то ну совсем не очень. Ладно, можно попытаться прикинуться тупым, раз уж так вышло. — Какого парня? — Брайан театрально округлил глаза, но Боуи вдруг сделался страшно суровым, отчего мальчик лишь тихо сглотнул и сразу же распрощался с идеей паясничать. — Мэтта Хьюитта, — четко и не задумываясь произнес он, уже буквально прожигая дыру во лбу своего ученика. — Брайан, давай условимся, что мы говорим друг другу правду. — Его тон застывал точно так же, как на их репетициях. — Он парень моего друга, — отчеканил Брай под гнетом холодного выдержанного взгляда. Глаза Дэвида расширились, и Молко, воспользовавшись его недоумением, попытался рывком просочиться сквозь парня — однако Дэв перехватил его за запястье и вернул на место. — Ну что? — нервно вспылил брюнет и с неким протестом отдернул руку. — Ну и что он там тебе про меня наговорил? — Брай усердно пытался спрятать взгляд, но парень приподнимал его голову за подбородок. — Ничего. — Молко ответил сквозь зубы, и в его больших зеленых глазах заплясала какая-то тень обиды. Вот только на что? — Он говорил о тебе хорошо, в отличие от тебя. Но я не стал ему рассказывать, что ты о нем думаешь. Он хороший и добрый, он не заслуживает называться козлом, или что ты там говорил. — Ах вот оно что! — В Дэвиде вовсю закипело возмущение. Брай нахмурился и снова просочился сквозь него, поэтому он бросил ему вслед: — А я у тебя, значит, злобная скотина и козел, да? — Я такое не говорил, — отозвался Брай из соседней комнаты, и Дэв последовал на голос. — Но имел в виду! — Парень оказался в комнате, когда его мальчик уже успел зарыться под одеяло и теперь уже наверняка обезопасил себя от зрительного контакта с раздраженным наставником. Боуи, стиснув зубы, присел рядом с ним на кровати и подтянул к себе притихший зеленоглазый сверток. — А ну слушай сюда, хватит дурачиться! — Отстань от меня, — насупившись, бормотал Брай из-под одеяла. Дэвид сделал еще несколько отчаянных попыток распутать этот дергающийся кокон, но, в конце концов, отсел на другой конец кровати и скрестил руки на груди. Его действительно ужасно задевала вся это ситуация, но, конечно, Брайан вряд ли его поймет. Он наверняка не видит ничего плохого в том, как вел себя Мэтт, когда они с ним были вместе. Ребенок. Брайан некоторое время тихо выравнивал дыхание и прислушивался к своему Дэвиду, однако тот подозрительно притих и больше не пытался вытащить его из-под одеяла. Брюнет сначала высунул голову, но Дэв не обратил на него внимания. Немного поколебавшись, он решил полностью выбраться из своего кокона, как бы намекая на то, что готов поговорить, но парень лишь отвернулся к стене. Почему-то говорить ему больше не хотелось: какой толк разговаривать с тем, кто сделан из того же теста, что и его бедовый бывший. Он почувствовал ладонь любовника на своем плече и задержал дыхание. Похоже, Бри все-таки попытался его понять. Пальцы Брайана зарылись в волосы на его макушке, и на этот раз Дэвид все-таки ответил ему на ласку: уместил ладонь на запястье той руки, что делала ему приятно. Мальчик вздрогнул и прислонился губами к шее своего наставника. Теперь Дэв слушал его шепот: — Прости, я вовсе не хотел сказать, что ты… Ну… Не обижайся на меня, я сглупил. — Да нет, Брайан. Я могу объяснить тебе, почему так плохо говорил о нем… — Да я знаю, почему… — Брай стиснул своего Дэвида в объятиях и продолжил ласкового приглаживать ему прядки. — Не думаю, что ты должен держать на него зло. Ведь не все любят так открыто заявлять о своей индивидуальности, как это делаешь ты. — Я не говорил тебе, — начал Дэв немного расстроенным тоном и почувствовал, как напрягся его любовник — будто ожидал, что он сейчас ужасно заденет его. Парень все же продолжил: — Я знаю, ты был против, но мои друзья очень хотели с тобой познакомиться. Они сказали, что ты ведешь себя… как какая-то недотрога с высоким самомнением. Это ведь не правда, я же знаю, но ты наверняка задел их, раз они такое сказали. Просто они привыкли, что в их компании все дружелюбны, а ты… — Он вздохнул, и ладонь брюнета замерла над его головой. — Мне тоже показалось, что ты откровенно хамил им. Я только не знаю, почему. Назло мне? Потому что я привел их, а ты не хотел? — Нет. — Чувство вины жгло Брайану горло. Он и подумать не мог, что этим парням будет какое-то дело до его попыток увернуться от ответа на наводящие вопросы. Почему Дэвид сразу не сказал ему, что он все испортил? Черт, как же глупо получилось… — Прости… Я хотел быть с ними вежлив, они хорошие ребята. Они мне понравились, правда. Просто… я так не хотел, чтобы они копались у меня в душе. Я становлюсь резким, когда кто-то лезет ко мне со своими вопросами… Знаешь… Не могу синхронизировать свой язык и мозг. — Ты ведь врешь, — усмехнулся Дэв, снова поймав его запястье. — Тебе они не понравились, я заметил это. — Ладно. Не понравились, — сдался Брай и прижался к Боуи еще крепче. — Но это ничего не меняет, ты для меня все тот же Дэвид, которого… Черт, но почему ты ничего не сказал мне? Я ведь виноват… — Я был пьян. — Дэв поднес ладонь брюнета к своим губам. Мальчик шептал: — Ну ладно, а потом почему не сказал? — Потому что тоже тебя обидел, вот мы и квиты, — ответил он и коснулся губами пахнущих имбирем пальцев любовника. Повисло недолгое молчание. — Когда? Я не помню… — Ну я же за что-то получил от тебя пощечину. Видимо, было за что. — Аа… — протянул Брай и едва слышно усмехнулся, уткнувшись лбом наставнику в плечо. — Ну да, ты очень плохо себя вел. Но ты не обидел меня, нет. — Спасибо тебе, Брай, — игнорируя его смех и прижимая ароматную ладонь к губам, прошептал Дэвид. — За что?.. — Мальчик задержал дыхание. — За то, что не ушел тогда. За то Что действительно меня любишь.