Так не похож.

Впервые за долгое время Дженсон боялся. По-настоящему, до взмокших ладоней. И боялся он того, чего еще так недавно страстно желал - увидеть Фернандо. Сейчас все было хорошо, просто, надежно. Но что будет с ним, когда он снова увидит эти горящие глаза, эти манящие губы? Фернандо приехал в четверг утром. И не один. Под руку с ним шла длинноногая брюнетка. Вопреки ожиданиям укол ревности был достаточно слабым. Он лишь мысленно заметил, что девушка была не слишком привлекательна, и что сам он ни за что бы с ней не связался. А еще ощутил на своих губах вкус корицы. Но это же ничего не значит? Просто отголосок прошлого. К тому же времени, чтобы покопаться в себе у Дженсона было немного - провалившиеся тесты вынуждали МакЛарен работать без устали, используя время тренировок до самой последней минуты, чтобы проверить в машине все, что только возможно. Их целью по-прежнему было просто доехать до финиша обеими машинами. Испанец не жаловался. Ни разу не сказал, что он устал или плохо себя чувствует. Он работал наравне со всеми, выкладываясь на 100 процентов. Впрочем, как и всегда. Подшучивал над механиками, старался поднять им настроение и поддержать боевой дух. Только от обеда почему-то отказался. И побледнел так, что это стало заметно, даже не смотря на южный загар. Но на вопросы о самочувствии он отвечал, что все прекрасно и он полностью готов к работе. Когда поздним вечером работа была закончена, пилоты уходили из боксов одними из последних - хотели выслушать последние выводы механиков. Кевин ушел почти сразу после обеда, так как в его присутствии не было необходимости. Да он был и рад - не хотел видеть Фернандо, хоть и понимал, что Дженсон не кинется к нему в объятья лишь только увидев. Но ничего не мог поделать с ревностью. Это не вписывалось в его рациональный характер, и он поспешил сбежать от выбивающей его из равновесия ситуации. Свет в боксах погас, но огромная малайзийская луна давала достаточно света, чтобы Дженсон мог увидеть тяжело прислонившегося к стене Фернандо. Первым его желанием было уйти и оставить испанца самому разбираться со своими проблемами. Но природная доброта пересилила, и он подошел. Алонсо будто бы не слышал приближающихся шагов, и Дженсон положил руку ему на плечо. Испанец обернулся и Дженсон ужаснулся увиденному - в бледном свете луны Алонсо походил на признак: мертвенно белая кожа, крупные капли пота, выступавшие на лбу и над верхней губой, мелкая дрожь, сотрясающая тело. - Я думал, что все ушли - голос Фернандо дрожал и грозил сорваться. - Что с тобой? - несмотря на все плохие мысли, Дженсон не хотел, чтобы с Фернандо что-то случилось. - Все в порядке. Не говори никому. - В порядке? Это ни черта не "в порядке". Тебе плохо? - Просто немного закружилась голова. Ничего страшного. Бывает. Ты уходил, вот и иди. - Я не оставлю тебя в таком состоянии. И часто с тобой такое бывает? - Случается, - силы оставили испанца, и он тяжело опустился на пол, - я не хотел пропускать этапы, поэтому не все сообщал врачам, - обреченно вздохнул Алонсо. Подобные моменты откровенности были редкостью даже когда они были вместе. Чего стоил один тот случай, когда они ночевали в номере, и у испанца зазвонил телефон. После короткого разговора, он встал с кровати и начал собираться. На вопрос о том, кто звонил, Фернандо бросил, что все в порядке и чтобы Дженсон спал дальше. Покидав вещи в сумку, он вышел из номера, по-прежнему толком не ответив ни на один вопрос. Дженсон не знал, что и думать. Потом оказалось, что звонили из офиса Феррари в Италии и просто не учли разницу во времени. Испанцу требовалось приехать в офис и подписать контракт. Алонсо не стал откладывать дело в долгий ящик и просто уехал. Все попытки после вызвать его на откровенный разговор об их отношениях сводились к заявлениям, что с их отношениями все в порядке, так что и говорить не о чем. Тогда британец и начал понимать, что это начало конца их отношений. Сейчас же Фернандо доверчиво рассказывал Баттону о том, чего никто не должен знать, если он не хочет вылететь из гонок. И британец оценил это. Он понял, что не может не оправдать доверие, столь редко оказываемое кому-то гордым каталонцем. - Тебе надо отдохнуть. Подбросить тебя до отеля? - Сам доеду. Только немного отдышусь. - Ты не сядешь за руль в таком состоянии, - Дженсон был непреклонен. - У меня совсем нет сил с тобой спорить. - Вот и не спорь. Пошли. Он нагнулся и поднял еле стоящего на ногах Алонсо. До машины им пришлось идти долго, хоть она и была довольно близко: ноги испанца никак не хотели слушаться своего хозяина. Всю дорогу Дженсон боялся, что Фернандо просто упадет в обморок. Вытащив его из машины, он потащил практически бесчувственного испанца в его номер. Аккуратно положив его на кровать, он отметил, что тот сразу уснул. "Или просто потерял сознание". Баттон старался гнать от себя эти мысли. Сняв с Фернандо кроссовки, британец на минуту задумался, а потом стащил майку и джинсы. Даже сейчас, в бессознательном состоянии испанец был прекрасен. Дженсон не мог этого не замечать, поэтому быстро накрыл того одеялом. И уже собрался уходить, когда понял, что ночью Фернандо вполне могло стать значительно хуже, и помочь будет совершенно некому. Проклиная упрямых испанцев и собственную мягкосердечность, он решил расположиться на диване в гостинной, гоня от себя мысли о том, что Нандо вполне могло стать ночью холодно, а он мог бы согреть его теплом своего тела. Решительно запретив себе думать об этом, он накрылся вторым одеялом и уснул, радуясь тому, что Кевин никак не может узнать, где провел ночь его британец.