Hollywood Undead — Save Me
Дом погрузился в кромешную темноту. В зале тихо постукивал маятник напольных часов. За пределами дома гулял слабый ветерок, посвистывая в оконные щели. Несколько мотыльков смешались со звездным небом, кружась в вихре ночного танца. Проказница-луна обернулась в совсем тёмные одежды небесного полотна, спрятавшись от постороннего глаза, будто не желала, чтобы кто-то смог разгадать её тайны, которые можно было разгадать только в эту ночь, заглянув под её чёрное одеяние. Сыщики тихо сопели в подушки. Иногда нога Чунмёна подрагивала и с его губ срывалось: «Вы арестованы!». По этим тихим словам можно было примерно понять, о чем грезил старший, что не скажешь об обычно спокойно обнимающего подушку Сехуна. Только его расслабленное лицо со слегка приподнятыми уголками рта или сведенные к переносице брови выдавали примерное содержание сновидений. Этой ночью он тоже спал не совсем спокойно и безмятежно, сжимая подушку до побеления кончиков пальцев. Его уши мозолил настойчивый шепот, похожий больше на шипение: «Вссссстаааань, ты должжжен проссссснуться! Открой глаззза. Лессссс, лес ззззовет тебя... Сехун, проссссснисссссь! Поспешшшшши, пока не поззззззззздно...» Младший служитель закона, распахнув глаза, резко встал с импровизированного спального места на полу. Его ладони покрылись холодным потом и он вытер их о покрывало, прижимая одеяло к груди. Сердце О тревожно колотилось в груди, а в голове всё ещё стоял чей-то настойчивый шепот. Сехун осторожно встал, пытаясь не разбудить старшего сыщика и, прихватив с собой обувь и камзол вышел из комнаты. Он постарался не сильно скрипеть половицей, когда спускался вниз, но та пару раз с укором скрипнула, отчего Сехун зажмурил разом глаза, страшась за то, что его могут поймать с поличным хозяева дома, но, к его облегчению, ему удалось успешно выбраться за пределы входной двери. Он вдохнул полной грудью сырой теплый воздух, прикрыв глаза и наслаждаясь тихой трелью сверчков. «Ссссехун...», — прошипел опять чужой голос из стороны леса, и сыщик уставился в темноту, пытаясь разглядеть того, кто звал его. Юношу непреодолимо влекло туда, и Сехун сделал сначала один неуверенный шаг, затем другой, потом третий и уже уверенно ступал по тропинке. Страх за то, что случилось с ним совсем недавно растворился. Он лишь послушно следовал зову в своей голове. Сехун, будто ведомый чей-то невидимой силой, не сразу распознал предупреждающее рычание. Только когда в двух шагах от него пронесся, стуча копытами по сухой земле, олень, парень выпорхнул из безмятежного состояния и осознал, где находился. — Как я здесь оказался? Ведь только что... — Сехун не закончил фразу, так как заметил два горящих зловещим блеском красных глаза в темноте леса. — Твою... О бросился бежать, слыша, как рычание преследует его, а значит хищная тварь нагоняла его. Он снял с себя камзол в последний момент, когда зубы клацнули в непосредственной близости от его головы. Сыщик рухнул на землю, вытягивая плотную кожаную ткань вперед, в которую тут же вонзились острые зубы. Он широко распахнул глаза, со страхом глядя на сущность перед ним. Это был оборотень. В этом не было теперь никакого сомнения. Красно-рыжая шерсть, сверкающие рубинами глаза, которыми он испепелял человека, предупреждающе мотающийся из стороны в сторону хвост. Он рычал и скреб лапами землю по обе стороны от Сехуна, продолжая прокусывать острыми зубами ткань одежды, отчего слышалось, как та трещит под напором клыков. Служитель закона пинал ногами монстра, но тому было все нипочём. Он начал звать на помощь, заметив, что находился совсем близко к границе и его могли услышать жители деревни. Но никто не отзывался. «Конечно, ведь все боятся леса и ненавидят чужаков», — горестно подумал сыщик. Силы медленно покидали его и вытянутые вперед руки слабели, а ткань прокусывалась сильнее, не предоставляя больше защиты для Сехуна. Парень начал принимать свою скорую кончину от острых клыков вервольфа, прикрыв глаза и судорожно выпустив воздух из лёгких через приоткрытые губы. Гулкий топот раздался возле головы Сехуна. Он повернул голову в сторону и заметил знакомую фигуру. На подмогу к юноше бросился Чунмён, пытаясь ногами оттолкнуть оборотня от своего друга, но тварь замахнулась одной из своих когтистых лап и со стоном боли Ким упал на твердую почву, прижимая ладони к кровоточащей ране. — Чунмён, нет! — Сехун совершенно позабыл об оборотне над собой и метнулся в сторону друга, но монстр схватил его за горловину рубашки и поволок вглубь леса. Сыщик кричал и извивался, проклиная зверя, пока его не бросили на сухую траву на небольшой опушке. — Почему не убил? Что тебе от меня надо? — выплеснул свое негодование служитель закона, который не совсем понимал поведение твари. Ведь она могла ему просто перегрызть горло и дело с концом, но нет, зачем-то решила утащить с собой в лес. Почему-то ему показалось, что в глазах монстра проскользнула печаль. Оборотень отступил и протяжно завыл, приподнимая мощную шею и вставая на задние лапы. Сехун с затаившим дыханием смотрел на то, как волк уменьшался и преображался. Кости на ногах с хрустом выворачивались в другую сторону, а шерсть исчезала под кожей. Обращённый человек стонал от мучений, держась обеими руками за голову, когда его организм подвергся изменению. Его стройное нагое тело рухнуло на слегка влажную от росы траву. Светло-золотистая кожа истощала легкую пыльцу света. Обращённый приподнял голову, сморщив от ноющей боли курносый нос. И Сехун узнал, кто именно находился перед ним. — Лу Хань? — не поверил своим глазам Сехун, глядя в большие чистые и тёмные озера глаз юноши. — Нет, нет! — взялся за голову парень, чьи волосы на голове ещё оставались винного цвета, как до недавней поры шерсть оборотня. — Я монстр, чудовище, чуть не навредил тебе, тот, кто мне... В кого я... Нет! Боги... Прости меня, Сехун. Хань закрыл ладонями побелевшее лицо и заплакал. — Скрывать нет смысла. Я — тот, кто вам нужен. Убийца и чудовище. Раб, невольник, заточенного в моем теле монстра. Мне надоело нести это бремя на себе. Каждый месяц, Сехун, каждый чертов месяц в течение долгих лет я становлюсь им... А после ненавижу и проклинаю сам себя, когда осознаю, что это из-за меня деревня погрузилась в страх и ужас. Просто убей меня и всё... Тогда это проклятье исчезнет. Вместе со мной. — Лу, ты что такое говоришь? — Сехун подполз к парню и осторожно обнял худые голые плечи, выдохнув парню в шею и погладив по спине ладонями. — Все будет хорошо. Если это проклятие, то найдётся способ его снять. — Сехунни, — ласково произнес Хань, подаваясь вперед и хватаясь за ткань на лопатках сыщика, словно за спасательную веревку. Его голова покоилась на плече О, и тот отчетливо ощутил на своей коже, как хлопок насквозь промок от слез старшего. — Перестань, не плачь. Обещаю, что помогу тебе, не оставлю в беде, тише, мой хороший, все хорошо, — прошептал в макушку Ханя Сехун. — Сехун-а, я так счастлив, что именно тебя прислали из замка... Так счастлив, — Хань потёрся носом о чужую шею, отчего О вмиг сделалось душно и жарко, наполнив его сознание греховными мыслями, поэтому он деликатно отстранил от себя юношу. Когда Сехун наконец осознал, что Лу полностью голый, то, не задумываясь, стащил со своих плеч рубаху, надев её на парня. Ткань прикрыла все «опасные» местечки старшего, но все равно кровь бешено пульсировала на кончиках пальцев О от слишком манящего вида Ханя. Блондин стоял и рдел от смущения, оттягивая впереди подол светлой рубашки ниже. — Нужно вернуться. Чунмён ранен, — встрепенулся сыщик, вспомнив о том моменте, когда Ким рьяно бросился на помощь. — Да, конечно, — кивнул застенчиво Хань, кусая ноготь на большом пальце. — Только сначала позволь мне... Он подошёл вплотную к застывшему сыщику, что вопросительно распахнул глаз шире, и, приподняв покрасневшее лицо, практически невесомо поцеловал младшего. — Спасибо тебе, Сехун, — тёплое дыхание коснулось губ О и тот, не выдержав вспыхнувшего в груди огня, притянул юношу ближе, целуя более настойчиво и властно, отчего Лу от неожиданности ойкнул, раскрыв рот и ощутив после скользкий чужой язык, который коснулся кончика его. Хань сжал пальцами упругую кожу на плечах Сехуна, ощутив маленькие песчинки подушечками пальцев, оставшиеся на теле после падения на землю сыщика. Он ощутил томящее желание в штанах младшего, отчего начал возбуждаться сам, активно отвечая на поцелуи и потираясь о бедро О своей плотью. Эта близость становилась слишком опасной. Пожар в душе каждого разгорался все сильнее. — М-м, Се.... Чун...мён, — прерывисто выдохнул между поцелуями Хань, пытаясь успокоить свои разбушевавшиеся гормоны и вместе с тем помогая очнуться Сехуну. Сейчас было не совсем до этого. — Да, конечно, — О вновь припал к чужим губам, не в силах оторваться от этих красных, словно спелая вишня губ. Ему хотелось распробовать лучше этот сладковатый нектар, сплетая язык Лу со своим. — Сехун... Потом, — неохотно оторвался от парня Хань, пальцами перебирая на затылке каштановые пряди волос. — Прости... Я просто не выдержал... Ты мне нравишься, Лу, очень, — мазнул губами по горящей алым румянцем щеке старшего сыщик. Сехун отметил, что волосы Лу вновь стали золотистыми: юноша успокоился благодаря близости теплого тела О, угомонив опасного и злобного зверя внутри себя. — Пошли, — он, наконец собравшись с мыслями, взял за руку Ханя и попросил вывести их из лесу.***
Чунмён, когда его лицо обдало холодным ветром от закрывающейся в их с Сехуном комнату двери, начал медленно пробуждаться, с крайней неохотой разлепляя глаза. Он был крайне удивлен, когда не обнаружил своего друга на своем матрасе рядом с кроватью, из-за чего натянул на ноги брюки с ботинками и вышел из комнаты. Он заметил, как Сехун исчез за соснами леса и попытался последовать за ним, окликнув, но тот не услышал и исчез из виду, скрывшись во тьме. Ким понимал, что что-то с его другом было не так. В одиночку пойти в лес, когда несколькими часами назад парень заплутал, наткнувшись на дикое животное — не свойственно столь рассудительному юноше, поэтому Чунмён, стараясь ориентироваться по шорохам, попытался отыскать друга. Вскоре он услышал глухой стук и ощутил вибрации под ногами, а после раздался вскрик Сехуна где-то совсем недалеко от его месторасположения. Ким постарался на ощупь с вытянутыми вперед руками добраться до места, где явно что-то происходило, слыша зловещие рыки и звуки драки. А когда завидел, что его беспомощный друг лежит, придавленный к земле телом огромного оборотня, который готов был растерзать Сехуна, не думая о последствиях, подался резко вперед помогать другу. Чунмён никогда не думал о плане в такие моменты, просто действовал, поэтому не удивительно, что вскоре лежал на земле и мучительно стонал от рассечённой острыми когтями оборотня раны в боку. Он беспомощно смотрел на то, как Сехуна тварь оттаскивала в лес, стараясь превозмочь боль и подняться, но ноги лишь дрожали от бессилия и тело вновь ощутило на себе силу гравитации, падая на траву. Сыщик бледнел, теряя всё больше крови, и стучал зубами от охватившего его тело озноба. По его мнению, произошло чудо, за которое ему следовало поблагодарить высшие силы, когда его лба коснулась чужая ладонь. Он открыл один глаз, замечая над собой двух людей: лекаря и охотника. — Деминг, помоги мне отнести его в мой дом. Он серьёзно ранен. Каждая секунда на счету, — услышал взволнованный голос Фенга Чунмён, проваливаясь во тьму. Охотник нехотя согласился, хотя порывался следом за унесшим Сехуна оборотнем, зная, что вскоре секрет его сына будет раскрыт. Ведь тот не убил Сехуна, а это означало одно: Хань хочет рассказать сыщику правду. Он не хотел этого допустить, но так же Деминг не мог бросить умирать человека, как бы потом ни пожалел о своем решении. Было уже поздно сожалеть. Этой ночью главная тайна семейства Лу стала известной молодым служителям закона. Деминг боялся за сына и за то, что они понесут наказание за помощь сыщикам. Он знал, что этого не миновать, хотя и надеялся, ведь совсем скоро его мальчику двадцать пять, а после они могли быть спокойными, выполнив условия договора. Лекарь перетянул рану тканью рубашки, которая тут же пропиталась густой кровью, а охотник взял на руки юношу, направившись в сторону домика Фенга, стараясь не уронить не совсем лёгкую ношу. Чжан знал, что сегодня у него будет «веселенькая» ночка. Он просидел над парнем до самого утра, иногда поглаживая того по щеке и повторяя о том, что всё будет хорошо. Лекарь старался как можно аккуратнее зашивать рану проспиртованной тонкой иглой. Фенг оставил записку сыну, чтобы тот занялся его пациентами, заперев комнату с Чунмёном, чтобы никто не отрывал его от трудоёмкой и требующей полной концентрации работы. Когда было сделано всё в силах его профессии, то он, приоткрыв дверь в комнату, прикорнул, откидываясь на спинку деревянного стула. Через пару часов послышались тихие шаги и в комнату вошел темноволосый парень, держа в руках сумку с медицинскими принадлежностями и лекарством. Он заметил спящего Фенга, который вздрагивал, когда его подбородок касался верхней холодной железной пуговицы на груди. — Отец, — юноша аккуратно коснулся плеча доктора, который, моргая, посмотрел сонными глазами на брюнета. — Иди поспи, я тебя подменю. — Спасибо, сынок, — устало улыбнулся мужчина, вставая с кресла. Парень окинул лежащего на постели сыщика, замечая перевязанный бинтом торс. На левом боку через ткань просочилась кровь, намекая о серьезной ране. Теперь юноша понял, почему отец рано утром попросил его отправиться вколоть лекарство пациентке, оставшись дома. Ответ на все вопросы спал в кровати, судорожно вздыхая. Сын лекаря убрал с глаз длинную челку и прерывисто втянул воздух через ноздри, чувствуя запах медицинского спирта вперемешку с приятным ароматом имбиря и сандалового масла одеколона. — Красивый. Будто услышав комплимент, раненный нахмурился и разлепил глаза. Ким посмотрел на очертание чужого лица перед собой. Чем более чёткой становилась картинка перед глазами, тем больше он думал о том, что грезит, а образ юноши — очередные проделки госпожи иллюзии: тёмные, отражающие тусклый свет свечи, волосы, красивые миндалевидные глаза с бушующим тёмным глубоким океаном в карих радужках, выразительные брови, тонкий с легкой горбинкой нос и чувственный рот с пухлой нижней губой, которую так хотелось прикусить и втянуть в рот, проверив бархатистость и мягкость. — Кто ты? — слегка хриплым ото сна голосом промолвил Чунмён, моргая глазами и боясь, что видение было способно раствориться в любой момент. — Чжан Исин, сын лекаря. Мой отец отдыхает. Я посижу с тобой вместо него, — и тут парень улыбнулся, а у Кима перехватило дыхание: все дело в этой трогательной ямочке на правой щеке. «Великолепен!» — пронеслось в голове сыщика. — Я... Мне не нужна нянька. У меня только бок разодран, я не при смерти, — собрался с мыслями Чунмён. Сейчас он не был способен трезво соображать и боялся, что присутствие парня может понести за собой крайне неприятные последствия, хотя для Кима они были бы приятными, но не для сына лекаря, который слишком притягателен. Будто того создали по подобию образа идеальной второй половинки в голове Чунмёна. — Извини, но тебе придётся потерпеть мое присутствие. В любой момент может вернуться жар. И я помогу тебе перебинтовать рану по-новому. Хоть отец и зашил её, но она все равно кровоточит. Это беспокоит меня. Привстань, — пальцы Чжана украдкой прошлись по груди пациента Фенга, пытаясь развязать узел на старой хлопковой перевязке. От этих нежных прикосновений Ким вздрогнул и покрылся мурашками, озадаченно глядя на темноволосого юношу, но безропотно выполняя просьбу и приподнимаясь с постели, чтобы тот смог заняться перевязкой. Сын лекаря прикусил губу и постарался сосредоточится на работе, с особым усердием перематывая торс сыщика. Он много раз видел полностью голых, как мужчин, так и женщин, помогая с врачеванием отцу, но никогда его уши не краснели, когда только его пальцы ощутили жар чужой кожи, от которого пульсировали не только кончики пальцев, но и ниже живота собиралось, затягиваясь в узел, напряжение, отчего он ерзал на стуле и положил ногу на ногу, чтобы не быть обнаруженным и принятым за извращенца, которого возбуждали в меру мускулистые, подкачанные мужские тела. — Так, значит это ты тот самый единственный друг Лу Ханя? — с легкой хрипотцой в голосе произнес Ким, окидывая взглядом порозовевшее лицо Исина и подмечая маленькую тёмную родинку на ушном хряще. Интересно, как бы парень отреагировал, если бы Чунмён лизнул её языком? Переведя дух, инспектор постарался выкинуть из своей головы становившиеся всё более эротичными картинки из своей головы и сосредоточился на диалоге. — Да, мы с ним дружим. П-просто дружим, — отчего-то начал заикаться юноша, а его руки задрожали, когда он завязывал повязку. — Я... Он рассказывал обо мне? — Нет, только твой отец. Он сказал, что ты очень добрый и заботливый, — повинуясь мимолетному импульсу, Чунмён заправил прядь тёмных шелковистых волос за ухо юноши, указательным пальцем спустившись ниже по начавшей покрываться алыми пятнами шее Чжана-младшего. — Боже, не могу так больше, — отчаянный стон сорвался с губ Исина, который тут же притянул за шею сыщика к себе, втягивая в рот нижнюю губу Кима и проходясь языком по ровному ряду белоснежных зубов того. Чунмён от неожиданности распахнул свои глаза и автоматом ответил на поцелуй. Исин схватился за широкие плечи и провел по ним ладонями, впиваясь ногтями в кожу на предплечьях. Он подался вперед, чувствуя, что сыщик вовсе не против его мягкого, но в то же время настойчивого напора. Руки Кима легли на бедра сына лекаря, сминая ткань и заставляю юношу перебраться к нему на кровать. Чунмён нехотя оторвался от сладких, словно кленовый сироп губ юноши. — Что ты творишь, Исин? — вытер тыльной стороной ладони губы сыщик, чувствуя, как краснеет его лицо. — Все началось с того, что ты сказал, что я великолепен. А после... Ну и шальные же у тебя мысли, Ким Чунмён, — отозвался, мотая головой, брюнет и легонько улыбнулся. — Они слишком... пошлые. Ты хотя бы контролировал их поток. Я ведь так и умереть от перевозбуждения могу... — Я не говорил этого! — взбунтовался Ким, при этом его потуги показать, что он не понимал, что имел в виду Исин, выглядели настолько жалкими, что Чжан-младший вновь улыбнулся. — Да, конечно, не говорил... «Откуда он узнал, черт его возьми, что он мне нравится?» — А так и узнал, что прочёл твои мысли, — опустил опасливо взгляд вниз Исин. — Как это «прочёл твои мысли»? — не поверил в услышанное Чунмён. — Я телепат, Чунмён. Знаешь, что это значит? — Да ладно? Тогда докажи, — с недоверием Чунмён нахмурился и окинул взглядом Чжана младшего, который ещё больше стушевался под столь пронзительным взглядом сыщика. — Хорошо, давай, — кивнул тот. Глядя на Исина только одно пришло на ум сыщику. «Насколько совершенней красоту, Способно сделать истинное знанье. Прекрасна роза, но и розу ту Стократ нам украшает обонянье». — О, — удивился Исин. — Шекспир, пятьдесят четвертый сонет. Люблю Шекспира. — Он тоже мне очень нравится, — согласился Ким, а потом поинтересовался. — Многие в курсе твоего дара? — Нет, конечно. Отец, Лу Хань и ты. — Почему ты мне открылся? Не боишься, что сдам? — Чунмён приподнялся на постели и, облизнувшись, провёл подушечкой большого пальца по нижней губе Исина. — Нет, не забывай, я узнал, что у тебя на уме. И, знаешь, мне нравится ход твоих мыслей, но давай подождем, когда ты поправишься, а пока... просто поцелуй меня. Я так давно ждал тебя, Ким Чунмён, ты даже не представляешь, — Исин положил ладонь за затылок инспектора и перебрал пальцами шелковистые пряди чужих волос, потеревшись носом о щеку Кима и облегченно выдыхая сырой воздух. — Чёрт, я слишком возбужден, поможешь? Чунмён опустил глаза ниже и заметил выпирающую плоть в брюках юноши. Не сказав ни слова, он расстегнул пуговицу на брюках и проскользнул рукой за пояс, обхватив рукой головку члена и проведя влажной от смазки рукой по всей длине. Исин еле слышно заскулил, упираясь лбом в плечо Кима и прикусывая слегка кожу. Его потряхивало от возбуждения. В любой момент мог вернуться отец и застать своего сына за весьма пикантной сценой, но это заводило его ещё больше. Они с Лу Ханем давно признались друг другу, что геи, именно это их и сблизило в свое время, а после они обменялись своими самыми сокровенными тайнами: Хань поделился с Исином тем, что раз в месяц превращается в чудовище, а второй, что может читать мысли и уже давно всё знал. Чжан ждал момента, что придёт тот самый человек, который неустанно приходил к нему во сне последние полтора года, а когда сегодня увидел спящего Чунмёна, то мутный образ из снов принял яркие и четкие формы лица раненного сыщика. Исин всё это время мечтал о жадных прикосновениях своего будущего возлюбленного, если, конечно, тот существовал, он сходил с ума после каждой дрочки, после чего его надежды встретить свою вторую половинку медленно таяли. Самоудовлетворение перестало приносить наслаждение. Он думал, что умрет, так и не ощутив уверенных и властных чужих рук на своем теле. Если бы Исин только знал, что один из прибывших служителей закона тот, кто ему нужен, то уже давно разложил его в своей комнате на постели, страстно моля о том, чтобы его грубо поимели. Ему надоело хранить свое тело девственным, глупо надеясь повстречать свою любовь. Да, Исин был сентиментальным и взахлеб зачитывался дамскими романчиками, пряча одну книжицу с порочным содержанием у себя в тайнике под кроватью, а ночью читал и мысленно представлял себя на месте героини, мечтая о таких же приключениях и найти героя своего романа. — Исин, — выдохнул Чунмён, понимая, что зрелище перед глазами его самого не хило возбуждало, и положил чужую руку на горячий бугорок в своих штанах. Сын лекаря сразу же сжал твердую плоть через ткань брюк, очерчивая форму и представляя себе, что когда-то этот орган окажется в нём, сразу же, как заживет рана Чунмёна. Он итак ждал его слишком долго. Не долго думая, Чжан последовал примеру руки, что ублажала его, сжав горячую плоть инспектора и выбрав тот же темп, что и Ким, стараясь кончить с ним в одно время. Исин слишком давно изнемогал по ласкам и скоропалительно излился в чужую ладонь, замечая, как капельки спермы попадают на свежесмененную повязку. Чжан-младший помог разрядке Кима наступить быстрее, сжимая пальцами твердые соски сыщика и оставляя яркий засос на ключице. Чумнён не сдержал сорвавшееся с уст красноречивое бранное словечко и, выгнувшись дугой и ощутив, как натянулись стягивающие рану нити, последовал за Исином, кончая себе на живот в непосредственной близости от перевязки. Сын лекаря опустился порхающими поцелуями с шеи на грудь Кима и, наклонившись к пупку Чунмёна, языком слизал вязкую сперму из углубления. — Ну что, выпустил пар? — хихикнул Исин, морщась от горько-солоноватого привкуса на языке. — Мне по нраву твой способ лечения, доктор Чжан, — Чунмён вытер о простынь следы спермы на своей ладони, чувствуя, как было неприятно липко у самого в штанах, но с этим он разберется утром, а сейчас его покидали силы. Его веки словно налились свинцом и хотелось непреодолимо спать. — А мне нравится мой пациент. Вы единственный, господин Ким, кого я хочу лечить подобным образом, — встал с кровати Исин и поцеловал солоноватый лоб сыщика, приобщившись к заигрываниям и ощутив шаловливую руку сыщика на своей попе. — Тогда я даже не знаю что лучше: быть здоровым или больным, — пальцы сжали ягодицу Исина. Сын лекаря задорно рассмеялся, укладывая Кима обратно на подушку и убирая покусившуюся на его пятую точку руку парня. — Отдыхай, Чунмён, тебе нужно набраться сил... для всего. И Ким не мог не послушаться своего личного лечащего врача, проваливаясь в глубокий и безмятежный сон.***
Сехун крепко сцепил свои пальцы с чужими, следуя за Лу Ханем. Он заметил, как покрылась мурашками от холода шея парня и хотел согреть его в своих объятиях. Но в этот момент было далеко не до нежности. Его беспокоило состояние друга. На месте, где он боролся с перевоплощённым в оборотня Ханем, Чунмёна не наблюдалось. Лишь только небольшая лужица крови давала понять, что старший сыщик ранее раненным лежал на земле. О подметил отпечатки чужих следов и понял, что кто-то до них нашел Кима. — Это отец, — изрек, принюхавшись, Лу Хань. Его обоняние до сих пор было чутким, как и зверя, хотя за горизонтом уже начало светлеть. — Скорее всего он нашёл Чунмёна и отнес к нам домой. — Тогда идем к тебе домой. Я переживаю за Мёна. — Прости меня, — на глазах Ханя вновь навернулись слезы. — Я не хотел его ранить. В теле оборотня трудно управлять эмоциями. Я действую только одним инстинктом — убивать. — Хань, здесь нет твоей вины. Это все та тварь, которая с тобой это сотворила, — Сехун сильнее сжал чужую руку и, остановившись, в успокаивающем жесте погладил растрепанные светлые волосы юноши. — Надеюсь, что всё в порядке с ним, — выдохнул в голую грудь О юноша, тут же отстраняясь. — Идем, родители вряд ли спят. Они вышли на вытоптанную многогодовыми походами охотника в лес тропинку и второпях покинули зловещее место, которое хранило в себе более страшную тайну, чем обращённый в монстра Лу Хань, но это ещё предстояло выяснить сыщикам. — Хань! — мать сразу бросилась обнимать свое дитя, покрывая плечи юноши шалью, когда парни пересекли порог дома. Её глаза блестели от слез переживания. Слишком любимым и бесценным был для женщины её родной сын. В зале горела на столе одинокая свеча. Деминг сидел, опустив в ладони лицо. Его грудь тревожно вздымалась. — Где Чунмён? — Сехуна охватило нешуточное волнение за друга: оба родителя Лу присутствовали в зале и никто не находился с раненным, если, конечно, тот пребывал в доме. — Мы с Фенгом отнесли его к лекарю домой, — ответил мужчина, убрав руки с лица, и отвел взгляд от сыщика, боясь заглянуть ему в глаза: он обманул его, скрыл преступника, и за это его ждало суровое наказание по всей строгости закона. — Надо проведать Чунмёна, — Сехун посмотрел на обнимающего госпожу Лу Ханя, а после перевел свой взгляд на главу семейства, угрожающе рыкнув и пробирая этим тоном страх до костей охотника. — С вами я поговорю потом, уважаемый. — Се, с ним все будет в порядке, поверь, — перехватил у двери сыщика Хань, сжимая на груди концы шали. — Отец Исина знает своё дело. Он и не из таких передряг людей вытаскивал и ставил на ноги. Тебе нужно хорошенько выспаться. Ты устал, я же вижу. Парень тревожным взглядом окинул серую кожу лица, потухший взгляд и ввалившиеся глаза О. — И всё же я пойду, — О переживал за состояние Кима, поэтому, превозмогая усталость, направился к домику семейства Чжан. Дверь ему открыл молодой человек, который представился сыном лекаря и сообщил, что старший сыщик в полном порядке и сейчас видит десятый сон, чего брюнет пожелал и Сехуну. Поверив парню на слово, служитель закона вернулся в домик к Лу, который ждал его внизу, уже в одежде, но в сознании Сехуна навсегда отпечатался образ юноши в его рубашке. Ни госпожи Лу, ни её мужа в зале не было. — Почему ты не спишь? — Не могу. Ждал тебя, — Лу одарил сыщика усталой улыбкой. — Как там Чунмён? — Ты был прав. С ним всё в порядке. Кажется, твой друг хорошо о нем позаботился, судя по тому, как он пытался скрыть смущение, стоило мне только назвать имя своего друга. Он в хороших руках сегодня ночью, — облегченно выпустил поток теплого воздуха Сехун. — Я рад, что он не сильно пострадал, — выдохнул сын охотника, глядя на первые лучи солнца в окне. — Ночь закончилась, настал новый день, — проследил его взгляд сыщик и оперся от усталости о дверной косяк. — Да, ты прав, это была страшная ночь... Но не самая ужасная, поверь, — горестно произнес Лу. Сехун ничего не ответил, а медленно подошёл и обнял со спины Ханя, укладывая подбородок на плечо. — Не волнуйся, всё будет хорошо, слышишь? Мы как-нибудь преодолеем это, все вместе. — Мне не страшно, Сехун. С тобой рядом я ничего не боюсь, — юноша взял руки сыщика в свои ладони и развернулся к нему лицом, внимательно смотря в глаза. — Единственное, чего я больше всего боюсь — потерять тебя. Сыщик забыл как дышать, потонув в этих прекрасных глазах, в которых будто горели звезды, еще ярче, чем на ночном небе. — Поспишь со мной? — не дожидаясь ответа, Хань утянул в сторону лестницы Сехуна, который смиренно шел за ним, поглаживая большим пальцем чужие костяшки. Лу сел на кровать, взяв за кисти Сехуна и взглядом показывая на пустое место рядом с собой рядом со стенкой. Сыщик улёгся на кровать и тут же ощутил приятную тяжесть на груди от белобрысой головы Ханя, который коротко поцеловал его в грудь, где под ребрами неистово билось сердце. — Моё отбивает не менее быстро, — Лу приложил чужую руку к своей груди. — Слышишь, Сехун? Оно бьется только ради тебя. Да, я эгоист... Мои родители отдали мне всё, а мне никто не нужен кроме тебя рядом со мной. — Хороший мой, Лу... — поцеловал свежепахнущую макушку светлых волос Сехун. — Я останусь с тобой, обещаю. И признаюсь твоим родителям. Они имеют право знать о нас. — Они и так все поняли, Се, ещё при нашей первой встрече. Мать бранила меня, зная о моей ориентации. Но я ничего не мог с собой поделать, поэтому пытался избегать тебя. Но это было сделать очень трудно. Исин сказал, что я полный идиот, раз бегаю от тебя, вместо того, чтобы ценить каждую проведённую вместе минуту. Он завидовал мне. Я понял по печали в его глазах. Как думаешь, Чунмён сможет в него влюбится? — Если Исин такой, как о нем говорил ты и его отец, то тогда он пропал сразу, как только увидел его, ведь он ещё и красив, что почему-то вы позабыли упомянуть об этом с Чжаном-старшим. — Я видел в Исине конкурента, — надул щеки Хань и попытался скрыть румянец на щеках. Сехун выдал легкий смешок. — Лу, я кроме тебя вообще никого и ничего не замечаю. Даже на работе не могу сконцентрироваться. Какие конкуренты? Не забивай свою симпатичную головку глупыми мыслями, хорошо? — Хорошо, Сехунни, — промурлыкал парень. — Мне ведь можно тебя так называть? — Тебе можно всё, — ответил О, поглаживая через тонкую ткань рубашки изгиб бедра Ханя. — А теперь спать. Добрых снов. — Добрых, — пробормотал Лу. Они оба изрядно вымотались за день, поэтому заснули практически мгновенно в крепких и согревающих объятиях друг друга.***
Сехун проснулся, когда солнце уже стояло высоко над горизонтом. Хань посапывал, свернувшись калачиком рядом и выдыхая горячо в ухо сыщика. О не смог сдержать довольной улыбки и погладил щеку старшего, заметив, как тот мило сморщил нос. Пожалуй, это было самое прекрасное утро для него. Сехун легонько поцеловал шрам на нижней губе Ханя. — Подъем, Лу... Пора вставать. — Ещё немного, — светловолосый юноша сильнее прижал колени к животу и недовольно выпятил губу. — Ты такое чудо, ЛуЛу, — хохотнул сыщик, вставая с постели и сладко потягиваясь, жмурясь от ярких солнечных лучей, заглядывающих в комнатку из маленького круглого оконца. Поборов свое желание затискать столь милого сонного юношу, Сехун вышел из маленькой и уютной комнаты сына охотника, со скрипом прикрыв за собой дверь. Он вернулся в свою, переодевшись, а затем спустился вниз, чтобы умыться. По пути он встретил госпожу Лу, которая завидев сыщика, сразу же поспешила скрыться на кухне. Но от разговора ей было не уйти. Сехуну нужны были ответы. Для начала он пошёл на пустой желудок к лекарю, проведать, как там старший сыщик. Он пришёл весьма вовремя, когда сын Фенга и Чунмён обедали в гостиной. Сехун не смог сдержать хитрой ухмылки, когда заметил как услужлив был Исин с Кимом, и как тот обескураживающе улыбался в ответ. Чунмён встал и осторожно обнял друга, зашипев от тягучей боли в боку, когда Сехун крепко сжал его в своих объятиях. — Хей, осторожнее, я ранен, не забывай. — О да, твоё сердце тоже ранено? — прошептал в ухо другу О, кивая в сторону накрывающего второму сыщику стол Исина. — Возможно и так, — отозвался Мён. — Я рад, что ты цел и невредим. Как так получилось, ведь оборотень тебя утащил с собой в лес? Послышался звон от разбившейся о пол тарелки. И сыщики перевели свой взгляд на сына лекаря, который тут же нагнулся и стал собирать полотенцем осколки. — Разве он не сказал тебе? — хмыкнул Сехун. — Исин? — удивленно приподнял брови Чунмён, глядя на напряженные мышцы рук Чжана-мадшего. — Раз Сехуну Хань решил открыть свой секрет, что, по сути дела, неудивительно, то и ты должен узнать его тайну, — выкинул остатки разбитой тарелки Исин и повернулся к Чунмёну лицом, сжав губы в тонкую полоску. — Сын охотника и мой дорожайший друг каждый месяц перевоплощается в оборотня. Он плохо помнит, что происходит, когда его разум заточен в оболочке зверя, поэтому только сам ничего не может рассказать. Я пытался узнать у родителей Ханя, но те даже глубоко в своем сознании прячут ответы на мои вопросы. — Сознании? О чем он толкует? — присел на стул Сехун. — Исин умеет читать чужие мысли, — ответил за парня старший сыщик. — Что? Серьёзно? — открыл рот О, переводя взгляд со своего друга и обратно, пытаясь найти подвох и расценить слова Кима, как шутку, но лицо того излучало полную серьезность. — Да, — кивнул Исин. — Только об этом не должен узнать никто другой, даже родители Лу. — Становится всё интереснее и интереснее, — промолвил, почесав затылок, Сехун. Его желудок вместе с тем выдал жалобную просьбу пополнить его пустоту и парень решил отложить разговор на потом, сначала позаботившись о своем голоде. Исин придерживал Чунмёна за руку, когда они втроем вместе с Сехуном шли в домик охотника. Сыщики не захотели тянуть быка за рога и наконец разобраться со всем, что творилось в деревне, и найти ответы на свои вопросы. Ким расположился в зале, за столом. Госпожа Лу озадачено посмотрела на сына лекаря, который не покинул дома, а присел рядом на стул со старшим сыщиком. — Где Хань? — Сехун заметил, что сына Мингю не наблюдалось ни на кухне, ни во дворе. — Он пошёл в стойло к лошадям. Скоро вернётся, — ответила женщина, совершая маленькие шаги в сторону лестницы. — Присаживайтесь за стол. Нам есть, что обсудить, Вам не кажется? — постучал по крышке стола пальцами Сехун. Госпожа Лу нервно сглотнула сухой ком в горле и, нащупав рукой стул позади себя, села, смяв руками фартук. В это мгновение входная дверь открылась и вошли Хань с отцом, который приметил сына, ухаживающего за одним из коней городских служителей закона и помог насыпать из мешка зерно в кормушку. — Как раз вовремя, — учтиво поклонился О главе семейства Лу и его взгляд сразу загорелся, стоило только посмотреть на светлое лицо Ханя. Блондин усадил отца рядом с матерью, а сам остался стоять позади обоих, положив руки на плечи женщины. — Думаю, вам есть что нам рассказать, — сложил руки вместе Чунмён. — Вы уже узнали больше, чем нужно. Большего Вам знать не полагается, — гордо поднял голову Деминг, но тут же вздрогнул, встретившись взглядом с злыми искорками в глазах младшего сыщика. — Расскажите нам, наконец, правду! — разозлился Сехун, стукнув кулаком по столу, отчего раздался жалобный звон стоящей на нем посуды. Мингю переглянулась с Демингом. И тот кивнул в знак согласия. — Эта история началась давным-давно, ещё до появления Лу Ханя, — начала женщина. — Мы с Демингом не могли иметь детей. В деревню мы перебрались спустя полтора года после свадьбы. Прошло восемь лет, но никакие высшие силы не смилостивились над нами, послав ребеночка, о котором мы так долго мечтали. Мы знали легенду о творящем чудеса лесном духе. Хотя идея могла показаться полностью абсурдной, но это была последняя надежда заиметь дитя, поэтому мы откинули сомнения в сторону и ушли в самую чащу леса молить духа послать нам ребенка. Сначала мы долго блуждали, сумерки сгущались, а когда пришла ночь, поняли, что не можем найти дороги назад. Казалось, что деревья затеяли с нами свою веселую игру. Мы медленно сходили с ума. Когда же перед нами возникла статная женщина с прямыми рыжими волосами, то мы подумали, что это очередной мираж, но нет. Она заговорила и пообещала нам, что у нас будет ребенок, мальчик, если мы согласимся, что тот после своего шестнадцатилетия тот будет девять лет служить ей. Тогда мы не знали, как будет страдать наш ребенок, но подписали договор, скрепив его кровью. Когда Ханю исполнилось шестнадцать, то мы осознали, что натворили, когда нашли мальчика голым в сарае. Он весь был в крови и ничего не помнил. Мы приняли судьбу такой, какая она была. Завтра день рождение Ханя, а, значит, проклятие снимется и наш мальчик будет свободен и сможет жить, как все юноши его возраста. Когда Мингю закончила свой рассказ, в зале наступила нерушимая тишина. Сыщики постарались в голове переварить слова женщины. Исин перебирал каштановыми прядями на затылке Кима, чтобы поспособствовать мыслительному процессу, но, кажется, только больше мешал. — Вы же понимаете, что по закону я должен вас арестовать и отправить в заключение? — наконец прервал молчание Сехун. Охотник понуро опустил голову, сжимая пальцами свои колени. Он знал это и раньше. — Но я не могу этого сделать потому, что сделаю больно тому, кого люблю, — младший сыщик посмотрел на Ханя и заметил благодарную улыбку на лице блондина. — Мы с Чунмёном замнём это дело и сошлёмся на том, что всё лишь россказни жителей близлежащего городка, так ведь, Мён? Он вопрошающе посмотрел на своего друга и тот согласно кивнул. — Да, пошлём королеве письмо, что ничего необычного не нашли. Закончим на этом наше расследование, — подытожил Ким, ощущая, как нежно указательный и средний пальцы Исина прошлись вдоль шеи, задевая кончиками воротник рубашки. «Ради счастья дорогих мне людей я согласен на эту маленькую ложь». «Придёт время, и я вознагражу тебя за это», — внезапно в голове Мёна раздался спокойный голос Исина и тот восхищённо посмотрел на своего парня (?). — Спасибо вам огромное, — заслезились глаза от радости Деминга, а мать Ханя расплакалась, целуя руки сына. День подошёл к концу довольно быстро, так как Сехун пробудился в послеобеденный час. Сын лекаря предложил устроить небольшое застолье, но Хань отказался, мотивируя это тем, что завтра все вместе они отпразднуют его день рождения. Поэтому в итоге ужин перенесли на улицу. Родители блондина оставили молодых людей пообщаться с друг другом наедине позади домика, где те разожгли костер. Они уселись вокруг огня, положив под себя покрывала, и взяли в руки веточки, на которых был нанизан картофель. Юноши сидели и вертели ветки над пламенем, смотря на то, как чернела кожица. Впервые на душе было беззаботно и спокойно. А ещё чувствовать себя рядом с тем, кто занял значительную часть мыслей и сердца — настоящее редкое счастье. Исин что-то шептал на ухо Чунмёна, который, к удивлению Сехуна, смущался и краснел, как девушка от знаков внимания своего кавалера. Он был рад, что его друг нашёл, как и он, свою половнику. — Мы пойдем, — после поедания горячей картошки произнес Чжан, помогая Чунмёну подняться и беря после под руку инспектора. — Мы с Исином ещё немного погуляем по деревне, а после зайдем к нему домой, чтобы он познакомил меня со своим отцом, — ответил на озадаченное выражение лица друга Чунмён. — Разве он тебя не знает? — промолвил Сехун, глядя на удаляющиеся силуэты парней и замечая покрасневшие уши Кима. — Се, он хочет его представить господину Чжану, как своего возлюбленного, — положил на плечо сыщика свою голову Хань. — О! — пораженно воскликнул Сехун. — Не могу поверить, что Чунмён созрел для серьезных отношений. Обычно это были романы-однодневки, а тут... Ай! Он ощутил тычок острого локтя Лу у себя под ребрами. — Эй, это Исин, мой друг, не забывай. Если бы Ким так гнусно с ним поступил, то я бы выгнал тебя из дома и больше никогда бы не захотел иметь с тобой дело! — Извини, Лу. Чунмён честный и правильный парень. Просто на его пути попадались одни легкодоступные продажные мальчики, которых в нём привлекало только положение. Чунмён не беден. У него хорошее состояние. Его родители купцы. Он именно им отослал сегодня с гонцом письмо. Чета Кимов владеет парой кораблей. Его двоюродный брат, Ким Чондэ, — капитан на самом большом судне. — Ох, Исину повезло, — обрадовался за друга Хань. — К сожалению, я не могу дать тебе многого, Лу. Я вырос в приюте, но с детства привык работать и знаю цену каждой капельки пота. У меня есть только небольшой каменный домик рядом со дворцом и все. — Все хорошо, Сехун, — погладил юношу по спине старший. — Помнишь, я же тебе говорил, что мне ничего не нужно, лишь бы я всегда смог дотянуться рукой до тебя и понять, что ты здесь, рядом со мной. — Хань, — слова юноши тронули сыщика, проникая в самое нутро сердца и заставляя то разойтись в бешеном ритме. — Можно я поцелую тебя? — Не-а, — мотнул головой вставая с покрывала Хань. — Сначала поймай меня, мистер детектив. Задорно смеясь, он забежал в дом и, показав язык О, закрыл за собой дверь. Сыщик оторвал свою пятую точку с нагретого места и побежал следом за блондином, перехватывая его за талию на лестнице. Он прикусил легонько затылок и почувствовал замершего в его руках старшего. Сехун лизнул место укуса и подул на влажный след, подметив, как прерывисто втянул в нос воздух Хань. — Ты... поймал меня, — Лу положил свои ладони на чужие руки, пытаясь выбраться из объятий со спины и ощущая дрожь во всем теле от приятного прикосновения чужого языка. — Я же служитель закона, Хань, поэтому должен быть в отличной физической форме и иметь хорошую реакцию. — Да? Тогда я хочу в этом удостовериться лично, — сын охотника схватил сыщика за руку и затолкал в свою комнату, что шла первой на втором этаже домика, опрокидывая удивленного парня на кровать и усаживаясь сверху, не давая О шанса по-быстрому покинуть комнату, пока он еще мог себя держать в руках. — Хань, это плохая идея, — Сехун не отрывал взгляда от бушующего штормового океана глаз Ханя. — Нет, Сехун. Если не сейчас, то когда? Кто знает, что нас ждет завтра? — он стянул с себя тунику, открывая вид на светлую кожу, похожую на тонкий, искрящийся лунный свет за окном. Сыщик восторженно приоткрыл рот и судорожно выдохнул. — Мы друг друга от силы три дня знаем, Лу. Это уже достаточно весомая причина. — Ну и что, — старший был похожим в этот момент на маленького капризного ребенка, выпятивший губы и сжимавший кулачки на рубашке О. — У меня завтра, а точнее уже сегодня, день рождения. Я хочу получить свой самый желанный подарок. Он был просто очаровательным, поэтому Сехуну трудно было удержаться от соблазна, но он постарался не идти на поводу неразумных желаний старшего. — Лу, нет... Хань заткнул сыщика настойчивым поцелуем, против которого тот был бессилен и всё желание сопротивляться улетели прочь. Существовали только он и парень, который заставил его поверить в то, что существует в мире нечто большее, чем просто влечение. Хань смог пленить его и забрать сердце с тех пор, как их глаза встретились впервые. Сехун пальцами крепче сжал через тонкую ткань хлопчатобумажных штанов бедра Лу Ханя и послал куда подальше мысли о том, что ситуация была крайне неправильной, переворачиваясь и перекладывая старшего спиной на простынь. Он внимательно посмотрел в глаза Ханя и, еле коснувшись мягких губ блондина, произнёс: — Это последний шанс взять свои слова обратно, Лу. Хань приподнял голову, оставив легкий поцелуй на потрескивавших губах сыщика, и обнял его за шею. — Прошу, Сехун, сделай меня своим сегодня ночью. Я хочу принадлежать тебе, пожалуйста. Пути обратно не было. Их губы сплелись в сладострастном поцелуе.