Сердце в терновом венце

      Находясь под сводами собора Святого Виктора, можно было почувствовать себя, точно в замке великана, про которого в детстве мне рассказывала нянечка. Там, в Бальском королевстве, где я родилась, в царстве дождей и ветров, повсюду без исключения были построены храмы, но такого величественного и завораживающего я ещё не видела. В главном нефе собора было светло, прохладно и самое главное - тихо: быть может, если остаться здесь в одиночестве и прислушаться, можно услышать самого Бога? Однако сейчас было не до молитв и уединения, ведь предстояло великое событие: именно здесь моя госпожа и его величество сегодня должны обвенчаться.       Позади меня послышались шаги, и я тотчас обернулась. На некотором расстоянии от алтаря, где я сейчас стояла, возник мужчина в чёрной сутане и с серебряным крестиком на груди. Святой отец, коим оказался мужчина напротив, обладал пронзительным взглядом тёмно-синих глаз.       - Я побеспокоил вас, дитя моё? - обратился ко мне священник низким гортанным голосом, опуская немного голову, будто прося прощения.       - Нет, - ответила я слабым от волнения голосом. - Я жду свою госпожу, она сейчас исповедуется.       - Если вы говорите о её высочестве, - послышалось в ответ, - то она уже исповедалась, но ей необходимо побыть одной.       Вероятно это означает, что принцесса расчувствовалась или осмысливает советы, данные священником. И хоть традиция исповедоваться перед литургией бракосочетания берёт свои истоки из далёких веков, моё сердце терзало желание узнать, о чём она делилась с посторонним, а не со мной, поскольку я всегда хранила тайны её высочества и с радостью давала советы, когда это было необходимо.       - Пожалуй, я оставлю вас, - низкий голос священника вернул меня к реальности.       Неразговорчивый и угрюмый, святой отец медленно и нерасторопно побрёл по своим делам, оставив меня в одиночестве дожидаться своей госпожи. Когда та вернулась из конфессионария, выглядела она бледной, но старалась не подать виду.       - Ты, наверное, заждалась меня, - произнесла она, слегка улыбаясь и опуская глаза, под которыми залегли глубокие тени. Сегодня утром я столкнулась с его величеством в одном из коридоров дворца и он как ни в чём не бывало со свойственной ему доброжелательной и уверенной улыбкой пожелал мне доброго утра. Того короля, который намеревался накануне всеми силами помешать моему браку со своим приближённым, как ветром сдуло. Он, такой весёлый, задиристый, сильно отличался от угрюмой и замкнутой Элеоноры, и особенно сегодня.       - Новый архиепископ ещё не приехал, - продолжила принцесса, - увы, предыдущий недавно скончался и его величество назначил нового.       - Вероятно, дороги размыло, - ответила я. - Говорят, в провинции после такой жары прошли грозы и теперь всё затопило.       - Вероятно, - повторила за мной Элеонора, и мы направились к выходу.       Королевская процессия растянулась от самого дворца до собора Святого Виктора на несколько сотен метров. По обе стороны от процессии его величество и принцессу Элеонору встречала ликующая толпа народа. Молодые девушки бросали из своих плетёных корзинок лепестки белых роз, менестрели наигрывали на лютнях, трубачи дудели в позолоченные гобои.       Принцесса Элеонора была неотразима: оливковый благородный атлас с растительным орнаментом выгодно сочетался с аристократическим цветом лица, жемчужные оборки платья и жемчужная нить в пять рядов с различными по ширине жемчужинами на шее придавали благородства, а пышная юбка вместе с длинным шлейфом горностаевой мантии едва могли поместиться в карету. К моему великому изумлению, принцесса, словно родилась заново: она была весела, улыбалась, махала ликующей толпе, и даже порой перешучивалась с его величеством, и я не могла поверить, что ещё несколько часов назад я видела перед собой неумолимо несчастную особу. Король же в свою очередь выглядел величественно и благородно. Белоснежный упеляндр* из плотного шёлка на гоуне** с разрезами на рукавах создавал образ крупного непобедимого мужчины, коим должны были видеть его подданные.       Будучи свидетелем со стороны невесты, я сопровождала леди де Бальсу по правую сторону от открытой повозки, в которой сидели будущие король и королева Таррагоны. По левую же сторону от процессии также как и я - верхом на белом коне - ехал протектор Таррагоны. К сожалению, мне не удалось поговорить с ним о том, что я услышала прошлой ночью в маленьком кабинете его величества, к тому же я даже не знала, с чего мне толком начать, однако намеревалась побеседовать с ним позже. Максимилиан, по-видимому, ощутил на себе мой взгляд, поскольку обратил на меня внимание и улыбнулся мне. Я же смущённо опустила глаза и встретилась со спокойным, но в то же время пронизывающим и упорным взглядом холодных голубых глаза Леона Бонавертура, который, скорее всего, всё это время следил за мной.       Сейчас же мы подъезжали к собору Святого Виктора: мне помогли спешиться с коня, а я в свою очередь аккуратно приподняла длинный шлейф горностаевой мантии принцессы-невесты, которая вот-вот войдёт в храм, где начнётся церемония. Впереди нас по красному бархатному ковру, настланному прямиком с улицы к алтарю, шли маленькие девочки в аленьких платьицах, разбрасывая из своих плетёных корзинок лепестки белых роз. Я оглянулась и поняла, что собор не выгладит теперь, как прежде, и не только благодаря тому, что его украсили живыми цветами, атласными лентами и еловыми веточками, не хватало чего-то другого. Видно, вся это толпа народу, что собралась в соборе в этот день и в этот час попросту затмевает своей массой всё божественное, что было в этом храме утром, когда я могла увидеть, как пыль в лучах солнечного света, бившего из сводов храма, неспешно падает вниз, или услышать, как под сводами шелестят своими крыльями птицы.       Когда мы оказались у алтаря, принцесса заняла своё почётное место рядом с женихом и присела на маленькую подушечку напротив архиепископа, который несмотря на опоздание успел облачится в церемониальный белоснежный наряд. Я же отошла немного в сторону, чтобы не мешать разворачиваться главному действу       - Во имя Отца, Сына и Святого духа, - произнёс священник и весь зал, перекрестившись, подхватил. - Аминь.       Голос священника эхом раздавался даже в самых дальних уголках храма; аромат живых цветов воодушевлял; принцесса с блаженной улыбкой на устах внимательно слушала речь архиепископа и отвечала, когда этого требовалось; король был серьёзен, что было несвойственно его бурному характеру, одного одного у него было не отнять: статная осанка и властный взгляд ясно говорили о том, что он знает своё место в этом мире и требует этого и от других.       - Есть ли кто-то или какие-то причины, которые могут воспрепятствовать браку? - голос священнослужителя вывел меня из задумчивости. Никто не произнёс ни слова, это и понятно: даже если бы причина и была, никто бы не захотел лишиться головы. Однако я страшно перепугалась, ведь во время моего собственного венчания кто-нибудь да осмелится сказать своё веское "нет".       Я взглянула на герцога Редиго, которому позволили сидеть на скамье во время бракосочетания из-за своих больных ног. Мужчина выглядел непринуждённо, будто каждый день присутствовал на венчании. Неужели в этом хрупком на вид человеке столько прыти и удали, которые позволяют ему в его преклонные годы плести интриги?       В этот момент архиепископ увенчал голову короля большой золотой закрытой короной, отделанной красным бархатом и драгоценными камнями. Спустя некоторое время такая же, но поменьше, украшала голову леди де Бальсы. Леон Бонавертур поднялся с колен и, протянув своей невесте руку, чтобы помочь ей встать, подвёл её к маленькому трону, а сам присел на большой.       - Мы даруем вам эти символы власти, - произнёс архиепископ, беря в руки скипетр и державу, - чтобы утвердить законность вашего правления в глазах народа и Господа.       С этими словами служитель церкви передал предметы моей госпоже и с этой минуты она нарекалась Её Королевское Величество Элеонора Первая.       Как только атрибуты власти оказались в руках у новой правительницы Таррагоны, а народ возликовал, в собор ворвалась стража.       - Ваше величество, - голос прибывшего дрожал, позади говорившего тут же появилось чуть ли ни целое войско. - На нас напали.